Что мы действительно должны

Quot;Искусство быть родителем". Глава 6.

 

Осознанное родительство

 

Если мы хотим по-настоящему грамотно относиться к формированию ребенка, осознавая все свое глобальное воздействие на его жизнь, мы должны стать осознанными, сознательными родителями.

Осознанное родительство — это не только осознанно захотеть и спланировать появление ребенка. Это заняться своим здоровьем, чтобы он рос и формировался в здоровом теле. Это осознанно и грамотно родить его, впустить его в мир, где его примут с любовью.

Я, родив свою дочь почти тридцать лет назад, была совсем неосознанной мамой. Ребенок завелся, как это бывает часто, в самый неподходящий момент, когда отношения с мужем были на грани разрыва и я серьезно думала о разводе. Но ребенок завелся, и мои родители (а не муж, который тоже был растерян известием о возможном появлении ребенка) уговорили меня оставить ребенка, родить его.

Это был очень сложный период для меня как для будущей мамы. Я не чувствовала стабильности в своей жизни. Я не чувствовала поддержки и той заботы, которой бы мне хотелось. Я была оторвана от своей родной семьи, которая жила далеко от меня, и жила в семье мужа, напряженной, проблемной.

Я сама была очень напряженной, тревожной, неуверенной. Я чувствовала себя такой одинокой! Я плохо переносила беременность — у меня все время что-то разлаживалось, болело. И я, ничего не зная о том, как должна протекать беременность, не понимая свое тело, чувствовала себя очень дискомфортно. Я просто боялась, что не выношу ребенка. Или умру при родах. Я была наполнена столькими страхами, такими пугающими ожиданиями, что ни о какой стабильности не было и речи.

При всем этом я любила этого ребенка там, в животе. И ждала его появления, не зная, кто это будет, мальчик или девочка. Я очень хотела девочку, но все вокруг говорили мне, что у меня будет мальчик. И я уже приняла тот факт, что ношу в себе мальчика. Но родилась девочка.

Это был ужасный момент в моей жизни — роды. Я так тяжело их пережила, что потом не захотела больше рожать. Даже воспоминание о том чувстве страшного одиночества, когда ты, никому не нужная, орешь от боли, непонятной боли, разрывающей твое тело, и никто не подходит к тебе, чтобы хоть слово доброе сказать, чтобы хоть какое-то участие проявить, до сих пор вызывает у меня чувство сильнейшего дискомфорта. Я ничего не понимала тогда. Правильно ли то, что со мной происходит, или я сейчас вот так просто умру — и все? Родится ли этот ребенок? Живой ли он во мне? Что значит эта боль? Почему так больно? Когда все это кончится?

Я рожала в обычном советском роддоме с его обычным равнодушным отношением к роженицам. Врачи, понимая, что все идет по плану, ко мне не подходили. А я — одинокая, измученная болью и схватками девочка — металась на кровати, мечтая только, чтобы все это уже закончилось!

Я родила девочку. Но моя растерянность, моя неподдержанность, мое непонимание и беспомощность не кончились, а только начались. Потому что я была такой неосознанной, не подготовленной к общению с ребенком. Я не понимала — ни что с ней делать, ни как.

Долгое время я училась хоть что-то понимать и узнавать о ней, о себе. Я, как и большинство родителей, тоже пришла к некому ощущению своего знания, иллюзорного знания — что с ней делать и как ее воспитывать. И какую-то часть ее жизни я так и воспитывала — зная, чем она должна заниматься, что читать, что есть, с кем дружить.

Медленно, постепенно я начинала осознавать какие-то более важные вещи. Работа школьного психолога, которая просто столкнула меня с сотнями таких же неосознанных, неграмотных родителей, просто показала мне меня саму — всю иллюзорность моих знаний и все мое настоящее, истинное воздействие на ребенка. Настоящее, реальное, а не то, что я себе придумала своей глупой головой.

Постепенно, медленно, я стала понимать правила и закономерности того, что происходит между ребенком и родителем. Я очень много училась в тот период жизни. И, посещая семинары и тренинги по психологии и психотерапии, я по крупицам начала создавать новое видение самой себя. Себя — как личности. Себя — мамы. Своей доченьки. Наших отношений.

Начался новый — осознанный — этап воспитания ребенка, взаимодействия с ним. Начались перемены. Они шли долго. И сейчас я все еще учусь быть мамой. Быть бабушкой. Благо моя дочь и мой внук помогают мне в этом.

Год назад, находясь на фестивале духовного творчества в прекрасном живописном месте в Карелии, я стала невольной участницей родов.

Рожала молодая женщина. Они вместе с мужем специально приехали в это место — место силы, чтобы здесь, в природе, родить своего первого ребенка.

Это был их сознательный выбор: выпустить этого ребенка в мир не в больничной палате, а в живой, сильной природе. Чтобы он родился в здоровом, чистом, полном энергии месте. Так, чтобы сам ребенок потом знал, где, под какой сосной захоронен его послед. Где его корни.

Я познакомилась с этой молодой женщиной за неделю до ее родов. Я увидела, как она занимается йогой на берегу Ладоги. Она делала сложные асаны, сложные даже для меня — не беременной. Но она так владела своим телом! И была так гармонична в этих асанах со своим большим, крепким животом.

Она потрясла меня своим спокойствием, своей цельностью, какой-то внутренней силой. Еще больше я была потрясена, узнав, что она специально приехала сюда рожать.

— Как? — думала я. — Так далеко от цивилизации… (до ближайшего городка от этого места — несколько часов пути!) А если что случится? А если нужна будет медицинская помощь? Ведь роды — это так опасно…

Я поймала сама себя на мысли, что думаю суматошно, напряженно, потому что мой собственный опыт, мое знание, что такое роды, давали мне именно такую картину.

Я перестала так заполошно думать, чтобы не создавать напряжение и реальные негативные ситуации, потому что знала — мысль творит реальность. И я понимала, что спокойствие этой молодой женщины, уверенность в хорошем разрешении, ее чувство поддержанности самой Вселенной — лучшие гаранты ее безопасности, успешности ее родов и здоровья ее ребенка.

Она была готова к родам. Она действительно была готова. И она, и ее муж посещали курсы по подготовке к родам в воде. Она знала все, что ее ждет. Она была в курсе того, как должны протекать роды, как один этап должен сменять другой. Она знала, в каких позах ей будет удобнее переносить схватки, как правильно дышать. И ее муж тоже был подготовлен к тому, как помочь ей в процессе родов.

Они хотели родить ребенка в водах Ладоги, в чистом прекрасном озере. Но сильно похолодало. И к моменту родов уже было понятно, что в такой холодной воде рожать нельзя. Тогда муж вырыл в песке под соснами большое углубление. В нем, устланном целлофаном, залитым ладожской водой, подогретой на костре, и начались роды.

Я обнаружила это случайно, поздно вечером, гуляя по лесу. Проходя недалеко от их палатки, я решила зайти узнать, как себя чувствует будущая мама. И подойдя к их стоянке, увидела эту молодую женщину — совсем еще девочку! — в схватках, в дыхании, ритмичном, в этом странном резервуаре с водой. Одну. Спокойную и собранную.

— О Боже! — сказала я. — Ты рожаешь?

Она молча кивнула, продолжая так же грамотно, громко, ритмично дышать.

— Но почему ты одна, где твой муж? — ошеломленно спросила я.

— Он пошел за теплой водой… — ответила она и продолжала так же сосредоточенно, осознанно дышать.

Я просто не могла уйти. Я, пережившая те ужасные роды, просто не могла оставить эту девочку одну.

— Можно, я останусь с тобой? — спросила я ее.

Она кивнула головой. Мол, хочешь — оставайся. Она не нуждалась во мне. Ей все было понятно и ясно.

Я на всю жизнь запомнила эту долгую ночь, пока шли ее роды. Они шли так, как шли. Схватки учащались, потом — замедлялись. Сначала, увидев ее рожающей, я подумала невольно: «Ну, сегодня в лагере никто спать не будет. Под крики рожающей женщины особо не поспишь...»

Но она молчала. Она не кричала. Она не ойкнула ни разу за всю эту длинную ночь. Она просто грамотно, ритмично глубоко дышала, помогая своему телу переживать схватку. Потом надолго замолкала, расслабляясь. И вид всего этого действа, освещенный пламенем костра, действительно был потрясающим, нереальным. Но это была реальность. Осознанная реальность.

Прошла ночь. Прошел день. Роды шли медленно. Когда схватки начали учащаться, становиться сильнее, муж спустился к ней, посадил ее к себе на колени, спиной к себе, чтобы чувствовать ее, ее схватки. И они вместе с ней дышали, вместе напрягались. Он действительно помогал ей, брал на себя часть ее напряжения. Он делился с ней своими силами.

Вечером родилась маленькая доченька. Маленькая живая куколка — крохотная, розовая, совершенная. Папа перерезал пуповину. В папиных руках она была, пока мы помогли молодой маме обмыться, одеться.

Утром, когда мы с внуком пришли, чтобы посмотреть на маленькую только что родившуюся девочку, семья завтракала. Молодая — такая же спокойная, цельная женщина. Счастливый муж. Маленькая доченька — красивая, нежная. Такая крохотная. «Я тоже таким маленьким был?» — удивленно спросил внук. Таких маленьких людей он еще не видел!

Я, уходя из этой молодой семьи, потрясенно думала: можно, оказывается, так осознанно рожать. Можно так, без боли и криков, без надрыва и чувства ужаса, пережить роды. Можно дать начало жизни ребенку в таком прекрасном месте. Можно так осознанно к этому подойти. И если так осознанно вообще подходить к каждому моменту взаимодействия с ребенком — какой это будет прекрасный ребенок! И какие прекрасные родители!

Я часто думала потом об этой семье. Я встретила их спустя год — в том же месте. Молодых родителей, проходящих свой опыт родительства. Маленькую, нежную малышку, уже стоящую на ножках, с любопытством познающую мир.

Я много думала тогда об этих осознанных родах. Об осознанном родительстве. Потому что осознанное родительство — это не только осознанно выпустить человека в мир. Это — осознавать свои цели и задачи — какого человека я хочу формировать. Это — грамотно, правильно взаимодействовать с ребенком.

Осознанное родительство — это принятие того очевидного(!) факта, что все, что происходит с ребенком в результате моего воздействия на ребенка — это моя заслуга. Хороший результат — это моя родительская заслуга. Плохой результат — тоже моя родительская заслуга.

Осознать свою творческую суть, увидеть ее проявления во всей ее красе — это и есть осознанное родительство.

Даже если мы не были осознанны, когда заводили ребенка, когда воспитывали его, — сейчас пришла пора такого осознания и нового — осознанного — отношения к себе самому в первую очередь как к источнику воздействия на ребенка.

Осознанное родительство действительно начинается сначала с осознания самого себя — кто я в этом мире? Какой я? Каким мне надо быть, если я выбираю быть родителем? Что я действительно по-настоящему должен своему ребенку?

Именно этому посвящена эта книга. Я надеюсь, она в чем-то помогла тебе осознать себя. Свои проявления, ошибки и прекрасные возможности быть настоящим родителем.

Никогда не поздно стать осознанным родителем. Всегда — время этому.

И с момента твоего осознания себя, своих целей, понимания своего ребенка — наступает новый этап ваших отношений. Совсем других отношений — основанных на принятии и доверии, на понимании, близости, открытости. Спокойных и гармоничных отношений без подавления и ответной агрессии. Без нервотрепки и обид.

Отношения, в которых вы друзья и равноправные партнеры отношений.

В которых две личности — ты и твой ребенок — живут в уважении друг к другу.

 

Для кого я воспитываю ребенка?

 

Воспитывая ребенка, нужно думать о предстоящей ему старости.

Жубер

 

С момента рождения ребенка мы, родители, отвечаем за его жизнь.

Но что мы понимаем под самим словом «жизнь»?

Жизнь его тела? Его присутствие здесь, рядом с нами?

Если мы считаем ребенка только телом, физическим объектом, то тогда, конечно, нужно, оберегая это тело от опасности, от царапин и микробов, от голода и увечий, оградить его от жизни, от реальной жизни, создав телу тепличные условия — все за него решать, полностью обезопасив его от ошибок. (Как будто это можно достичь опекой и контролем!)

Но если понимать слово «жизнь» как проявления ребенка в социуме? Как умение строить отношения. Как умение правильно поступать в любой ситуации, строить свою судьбу. Тогда нам нужно другое воспитание.

И фокус внимания должен быть направлен не на создание безопасности, защищенности, «тепличности», а на формирование сильной, свободной, яркой личности, лидера. Мы должны вырастить не робкого, скромного, незаметного мышонка, не пугливого, трусливого зайчонка. Мы должны вырастить человека. Человека. Личность. Но такой ребенок в опеке и контроле не воспитывается. И не воспитывается в философии — это мой ребенок, и он нужен мне для меня!

Пока ребенок нужен мне для меня — для моей жизни, для моей полноценности, для моей реализации — как я могу воспитать отдельного человека с отдельной судьбой, с отдельной жизнью, с его жизнью, когда все время воспитываю его под себя и для себя?

Нам нужно изменить это представление о праве собственности на ребенка и на его жизнь. О праве использовать его жизнь в своих интересах и целях.

— Я отказываюсь от права собственности на своего ребенка. — Так звучало решение, принятое на тренинге одной мамой.

Может быть, пришла пора нам всем отказаться от этого права собственности? И относиться к ребенку как к отдельной личности, воспитывая ребенка для него самого.

Но если ребенок нужен для него самого, то наша задача сделать его не таким, чтобы нам было удобно с ним, а таким, которому удобно жить с самим собой. Тогда мы должны научить его уважать самого себя. Ценить себя. Верить в себя. Стоять за себя. Быть самостоятельным.

Тогда меняются все методы и стили взаимодействия с ребенком. Тогда появляются другие приоритеты.

Пока я воспитывала ребенка для себя, он должен был под моим контролем сидеть дома, рядом с мамой, чтобы я не нервничала.

Но если я начинаю воспитывать его для его же жизни, то он должен идти гулять со сверстниками, учиться понимать других, строить с ними отношения, учиться стоять за себя.

Пока я воспитывала ребенка для себя — мне нужно было, чтобы он был чистеньким и наглаженным, в бантах и в белых носочках, чтобы все видели, что я хорошая мать.

Но если я воспитываю его для него — он должен все исследовать, все попробовать, испачкаться как свинья в луже, разорвать штанишки или платьице в попытках влезть на дерево, получить шишки и синяки от падений.

Он должен узнать, освоить этот мир. Он должен его исследовать, понять, овладеть правилами жизни. И такого — подготовленного к жизни — я должна отпустить в жизнь. Не придержать его рядом с собой, для себя, а отпустить его в жизнь.

Так поступают все животные.

Медведица рожает ребенка не для себя. Она рожает медвежонка, просто реализуя Божественный план — заселять планету новыми особями.

Она рожает медвежонка и обучает его всем навыкам, необходимым для жизни: искать корм, рыть берлогу, защищать себя. Чтобы он мог жить один.

И как только медвежонок становится самостоятельным, маме нет уже до него никакого дела. И ему нет никакого дела до мамы. Они расстаются.

И мать-медведица в берлоге не мучается, как он там без меня? Она сделала все, чтобы он выжил и смог жить один. Ее не волнует, какую берлогу он себе выроет, какую медведицу он приведет в эту берлогу. Он подготовлен для жизни.

И мать-медведица не мучается вопросом — как я смогу жить без него? Она живет дальше, как жила до него. Она выполнила свою миссию.

И она не ждет благодарности за выполнение этой миссии. Она не приходит к нему в берлогу и не говорит: «Я тебе всю жизнь отдала, а ты мне малины не принес!..» Она воспитала его для него и не ждет благодарности для себя.

Нам есть чему поучиться у животных!

Много лет наблюдая на тренингах родителей, воспитывающих детей под себя, для себя, я поражалась такому парадоксу: именно тогда когда детей воспитывают для себя, чтобы в старости, как говорится, было кому стакан воды подать, становится невозможным обеспечить себя такой желанной поддержкой в старости.

Потому что все стили взаимодействия, методы воспитания, направленные на воспитание ребенка «для себя» и «под себя», вызывают у детей непринятие, агрессию, мешают настоящей близости с детьми. И у них нет желания в дальнейшем поддерживать своих родителей.

И все воспитание под себя и для себя лишает ребенка самостоятельности, так важной ему для того, чтобы стать той сильной личностью, которая возьмет на себя заботу о родителях.

И только тогда, когда родители начинают воспитывать ребенка для него же самого, чтобы вырастить отдельную самостоятельную, сильную, уважаемую личность, когда они видят в нем эту личность и позволяют ей иметь свободу своих желаний, дети хотят и реально могут вернуть родителям тепло, заботу, оказать им материальную поддержку.

Нам самим должно быть выгодно воспитывать наших детей — для их жизней. Только тогда в их жизнях будет место для нас, их родителей!

 

Он должен выжить

 

Он задохнулся в холодильнике, стоящем в подъезде их дома, который кто-то из жильцов выставил из квартиры, чтобы отвезти на дачу. Он спрятался в нем, играя с ребятами в прятки. Залез в него и захлопнул дверь изнутри. И не смог потом открыть. Этот старый холодильник защелкивался на рычаг, который невозможно было открыть изнутри. Взрослым, которые потом долго искали его, обходя дома и подвалы, в голову не пришло заглянуть в холодильник. Разве придет такое в голову взрослым? Но ребенку идея спрятаться в холодильник пришла.

Я много раз сталкивалась с такими вот нестандартными, с позиции взрослых, поступками детей, которые приводили иногда к трагическим последствиям.

Мальчики катались на проводах линии электропередач, которая еще не была подключена, и провода свисали почти до земли. В какой-то момент электроэнергию включили. Ребенок, который в этот момент скатывался по проводам, держась руками за провод, погиб.

Они прыгали на строительных лесах, потому что те так здорово пружинили. Допрыгались…

Мы, взрослые, даже со всем нашим взрослым знанием просто не можем предусмотреть все ситуации, в которые может попасть ребенок, и научить его, как в них себя вести.

Мы не можем всегда быть рядом и уберечь его от всего опасного.

Но мы можем и должны сформировать его чувство собственной ценности, чтобы он сам ограждал себя от нежелательных людей или действий, берег себя, взвешивал риск или возможные последствия своих поступков.

 

Лучшее, что мы можем дать нашим детям, — это научить их любить себя.

Луиза Хей

 

Ребенок должен выжить. Он должен выстоять сам, без нашего участия. В этом и есть настоящая цель воспитания.

Я впервые вот так сформулировала для себя цель воспитания своей дочери много лет назад, когда была еще суетной, опекающей и контролирующей мамой, которая всегда «знала», что надо ее ребенку.

Однажды я заболела, заболела тяжело — с высокой температурой, с какими-то провалами в обморочную слабость, беспомощность, что подумала даже — а вдруг я умру! И мысль эта показалась мне такой страшной!

Я испытала этот страх не за себя. Я испытала неимоверный страх за свою дочь, которая в случае моей смерти останется одна. И что она будет делать? Что с ней будет? Конечно, говорила я сама себе, совсем одна она не останется. Есть родственники, есть папа. Но как она все это переживет? Как она потом сможет жить без меня? Она же пропадет! Дочь представлялась мне (да и была на самом деле!) такой трогательно уязвимой, такой слабенькой, ранимой, такой не приспособленной к тяжести жизни, вообще — к жизни!

Я выздоровела. Мысли эти немного притихли во мне, хотя иногда, глядя на дочь, я как бы примеряла ее к такой ситуации: вот останется она без меня… Сердце просто холодело от этой мысли — она не готова жить без меня! Она не знает жизни, она не умеет готовить, не знает, как заплатить за квартиру, как распоряжаться деньгами, что сколько стоит. Она не умеет за себя стоять в этом мире.

Именно тогда я подумала, что совсем не научила ее тому, что ей нужно в жизни. Да, она у меня танцует и поет в хоре, она занимается синхронным плаванием и плавает как рыба, она учит два языка, но к жизни это какое имеет отношение? Никакого. Я не тому ее учила.

И однажды, когда дочь искала какую-то свою вещь, и ее: «Мам, ну я не знаю где… Мам, ну я не найду…» вывело меня из себя, и я сказала возмущенно:

— Что значит, я не найду! Ищи! Тебе же надо, ты и ищи! А если меня не будет рядом, если я вдруг умру, ты так и будешь сидеть и ныть: «Ну, я не знаю где!...»

И поняла вдруг — да так и будет! Будет сидеть и ныть! Потому что сама не приучена ни класть на место, ни знать, что где лежит, ни знать, откуда что взять.

И эта мысль вызвала у меня просто отчаяние: растила дочь десять лет и вырастила ни на что не способную, целиком зависимую от меня во всех вопросах беспомощную девочку.

Но это отчаяние и дало мне тогда мощный толчок к переменам. Я поняла, что я должна научить ее жить без меня. Что это моя единственная задача: научить ее жить без меня. Это как тест: если я сегодня умру и мой ребенок выживет, встанет на ноги и будет успешным, значит, я все правильно делала. Значит, я вложила в нее силу, уверенность, научила ее каким-то необходимым практическим навыкам, научила общаться с людьми, привлекать к себе хороших людей, находить себе поддержку.

Наши дети должны получить уже в детстве опыт самостоятельной жизни. Когда-нибудь им придется уйти в социум, в мир, и они должны быть готовы жить в нем. Выжить в нем.

Ребенок уже в год, в два года должен стоять за себя. Если он не научится этому дома, в детском саду ему будет сложнее стоять за себя. В школе ему, не наученному, будет еще сложнее отстаивать свои права. И если он не научится этому в школе, среди сверстников — в армии он будет просто объектом унижения.

— Но почему именно моего ребенка выбрали объектом унижения! — потом возмущаются и негодуют мамы.

Да потому, что на нем просто написано: «Маменькин сынок! Сам за себя стоять не могу! Меня всегда мама охраняла!»

 

Цель воспитания — научить наших детей обходиться без нас.

Эрнст Легуве

 

Мы должны помочь нашим детям получить все навыки, нужные для жизни в их детстве, не дожидаясь, пока они вырастут и станут беспомощными взрослыми.

Но как часто родители говорят: «Пусть как можно позже, пусть как можно позже он столкнется с жизнью…» И прячут ребенка под крыло своей ответственности.

Часто, встречая таких родителей, которые прячут ребенка от жизни, я хотела сказать:

— Да знай же ты свое место! Рядом надо быть с ребенком. Рядом! Не впереди. И думала: «Детям надо своим родителям, как собакам, команду давать: «Рядом!», чтобы не мешали жить и быть самостоятельными!»

Оберегать ребенка от жизни — значит только оттянуть момент встречи с ней, который рано или поздно все равно произойдет. И чем позже она произойдет, чем неподготовленней к ней будет ребенок, тем больнее и жестче она будет. Разве этого мы хотим для наших детей?

И наоборот — самостоятельные, сильные, ответственные дети покоряют эту жизнь, подчиняют ее себе.

Живя в Москве, общаясь с людьми из разных сфер бизнеса, я много раз сталкивалась с этим удивительным феноменом. Приезжающие в Москву молодые, сильные, уверенные смелые люди покоряют этот город, находят в нем свое место, создают свой жизненный успех. У этих людей нет «блата», нет мамы и папы под рукой, которые бы вели их по жизни. Все, что у них есть, это они сами. Целеустремленные, активные, самостоятельные.

И я видела «маминых» и «папиных» сынков, которые переходили из спецшколы в лучшие вузы, а оттуда по блату на «теплое» место. И как тужились они, по-другому не скажешь, чтобы уже на всем этом готовом хоть что-то создать! А уж если «блат» исчезал или мама и папа уходили из жизни — так и чахнули на этом «теплом» месте, не могли осилить даже элементарный карьерный рост. Потому что главного в них — их самих, их смелости, активности, уверенности — не было. Не было того, что дается только опытом самостоятельности. И ничем другим.

Поэтому давайте дадим нашим детям жить, чтобы они смогли выжить!

 

Мы должны отпустить наших детей в жизнь

 

Мы обманываем сами себя, говоря — вот вырастет ребенок, потом мы его отпустим в самостоятельную жизнь. Потому что, чтобы отпустить детей в самостоятельность, надо увидеть их сильными, надо доверить им их собственную жизнь. Но чем дольше мы их не отпускаем, тем слабее и неприспособленнее они становятся. Как уж их отпустить!

— Отпусти свою дочь, — сказала мне однажды женщина, бывшая для меня тогда примером. Я действительно очень уважала ее, мечтала быть такой же — успешной, уверенной, состоявшейся. Она была для меня авторитетом в жизни. И вдруг — услышать от нее такое!

Она была у нас в гостях, и, проведя рядом со мной и дочкой вечер, уходя, сказала мне это.

— Отпусти ее. Ее надо отпускать. Во всем, в чем только можно, отпусти ее!

И я даже не нашлась сразу, что сказать. Я ведь только и старалась быть вместе. Я уже тогда меняла отношение к воспитанию, уже начала передавать дочери часть ответственности, учить ее каким-то практическим навыкам. Но отпустить ее? Как это — отпустить?

Это я и попыталась объяснить этой мудрой, цельной женщине.

— Тебя слишком много рядом с ней. Отступай, отходи, освободи ей пространство для жизни. Она должна сама жить, решать, выбирать. Я понимаю, тебе это сложно понять, принять, но подумай об этом. Отпусти ее…

И я думала, много думала. Я смотрела на наши отношения со стороны, признавая, что да, меня много. Много моей любви, которая все еще проявляется как желание быть вместе, быть ближе, от чего-то оградить, чему-то научить. Но как она сама будет учиться всему этому? Как она сама что-то преодолеет, проживет, переживет?

 

Если ты действительно хорошая мать, твои дети должны покинуть тебя.

Джозефин Харт

 

Моя дочь училась тогда в шестом классе. Училась в интересной, творческой школе, где дети часто ходили в походы, ездили на экскурсии в другие города. Однажды, придя домой, она сказала:

— Мам, у нас на каникулах группа старшеклассников собирается в поход — на Кавказ, в горы. Обещали взять и шестиклассников. Мама, ты меня отпустишь? Мам, отпусти меня...

И первая моя мысль была — как я могу ее отпустить? В поход со старшеклассниками, да еще в горы, на Кавказ! Ее, домашнюю девочку, не приспособленную ни к каким тяготам жизни! Но просьба эта: «Мам, отпусти меня!..» И слова, недавно сказанные мне: «Отпусти ее!» сыграли решающую роль.

— Хорошо, — сказала я. — Ты пойдешь в поход. Я тебя отпускаю…

А потом были сборы — покупка рюкзака, кроссовок, продуктов, туристического оборудования. Потом было заворачивание вещей в целлофановые пакеты: «Мы будем переходить горные реки, чтобы вещи не промокли, если в реку упадешь», — объясняла мне дочь, а я с трудом держала себя в руках, чтобы не сказать: «Никуда не поедешь…»

Потом было самостоятельное укладывание этого огромного рюкзака. «Так, чтобы ничего не стучало, — говорила мне «опытная туристка», — чтобы все вещи были притерты вдруг к другу, тогда больше вещей поместится, и рюкзак будет правильной формы, не будет набок заваливаться».

Потом было пробное хождение по квартире с этим рюкзаком, в котором чудом были «притерты» друг к другу и спальник, и теплая куртка, и одежда, и еда, и смена обуви, — куча чего-то очень необходимого в походе. И я с ужасом смотрела на мою детку, с трудом передвигающуюся с этим рюкзаком по квартире… А как она будет ходить с ним по горам да еще переправляться через горные реки?!

Потом, за десять минут до выхода из дома, моя шебутная дочь передумала надевать кроссовки, в которых хотела ехать, и решила достать вторые, сменные, которые лежали на дне рюкзака. Поэтому все содержимое рюкзака она просто вывалила на пол, и за неимением времени просто запихнула обратно все вещи, не беспокоясь, чтобы все было притерто и не стучало!

И по пути на вокзал ее бесформенный рюкзак весь грохотал и заваливался набок. И я думала, успокаивая себя: ничего, она в поезде все переложит! У метро мы встретили ту маму, правильную, чинную, чьи дети-погодки, оставшись дома без ее контроля — просто взбесились и стали есть из холодильника все, что им нельзя.

— Ты отпускаешь ее в поход? — спросила она меня, с интонацией, в которой было и возмущение, и непонимание — как так можно!

— Да вот, — смущенная такой реакцией сказала я. — Отпускаю. А твои дети не едут? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать, хотя и так было понятно, что ее дети не могут туда ехать.

— Конечно, нет! — сказала она мне тоном превосходства, и я мгновенно ощутила себя не матерью, а каким-то безответственным ничтожеством! — Я своих детей люблю! — сказала она и гордо пошла дальше.

А я до самого вокзала так и мучилась — нормальная я мать или ненормальная, что отпускаю двенадцатилетнюю девочку в поход на Кавказ…

А потом была неделя тишины. И моих тревожных мыслей — как она там? Никаких мобильных телефонов тогда не было.

А потом она вернулась. И тишина кончилась. Потому что она рассказывала, не умолкая, несколько дней — все с момента посадки в поезд. И я только слушала, потрясенная этим бурлением жизни, эмоциями, реальными приключениями. И иногда за сердце рукой хваталась.

— Мы его ночью, мам, этого дядьку пьяного противного, который нам все замечания делал в поезде, к матрасу пришили.

— Как это — к матрасу пришили?

— Так и пришили. Взяли нитки с иголкой, и пока он спал, мы его одежду к матрасу и пришили…

— И что же дядька, когда проснулся? — лепетала я.

— Он так смеялся, мам, когда понял, — почему матрас вместе с ним встает и он от него никак отделаться не может!

— Но ведь он мог на вас разозлиться! Мог вас обидеть, мог даже ударить! — говорила я, понимая, что поздно уже что-то говорить.

— Не, мам, он, пришитый к матрасу, ничего не мог... — безмятежно говорила дочь, и я успокаивала себя — мол, дело прошлое, все ведь хорошо закончилось.

Успокаивалась до очередного рассказа — как упала она все-таки в горную реку и промокла в ледяной воде сама и вещи в рюкзаке промочила. Как замерзли они ночью на каком-то перевале, как соединяли спальники, чтобы спать было теплее. Как была она дежурной и готовила на костре кашу на всех.

— Ты готовила кашу на костре? — переспросила я. — Ты умеешь?

— Уже умею, — смеялась дочь. — Там не спрашивают, умеешь ты или нет. Ты дежуришь, ты и готовишь, — отвечала она.

Она приехала какая-то другая — более взрослая, смелая, самостоятельная. Она приехала уважающей себя, потому что увидела, что может проходить большие расстояния с тяжелым рюкзаком на плечах, ставить палатку, готовить еду. А сколько эмоций она получила от общения, красоты природы, песен под гитару, каких-то творческих конкурсов, которые они проводили.

Встретив после каникул «правильную» маму, ведущую своих детей в школу (они жили в соседнем дворе от школы, но она, как хорошая мама, по утрам все еще приводила девочек в школу!), я испытала жалость — к ней самой и к ее детям, которых она лишила такой увлекательной жизни на каникулах.

С тех пор моя дочь ежегодно ходила в походы, ездила в поездки по другим городам, это стало нормой нашей жизни — ее самостоятельные «уходы» в жизнь.

Потом, когда я сама стала ходить в такие походы и начала уезжать на природу, она делилась со мной опытом «походника».

Мы должны отпускать своих детей. Теперь я это сама знаю. И сама, как раньше мне, говорю родителям:

— Отпустите своих детей. Отпустите их в самостоятельность. Все, что ребенку по силам, все, с чем он может справиться, чему хочет сам научиться — он должен делать сам…

Я не предлагаю бросить наших детей в жизнь, как беспомощных котят. Нет, мы должны быть рядом с ними в этом опыте. Рядом, но не впереди! Сбоку детей, сзади детей, но не впереди с флагом наших ложных «знаний» и сомнительных истин.

И так надо поступать с первых лет их жизни — давая им свободу выбирать, исследовать, стоять за себя, нести ответственность, самостоятельно действовать.

Я отпускала свою дочь в жизнь медленно, постепенно. Я полностью отпустила ее в жизнь, когда ей было девятнадцать лет, и я уезжала из Москвы, чтобы жить в другом городе.

Но я, уезжая, оставляя ее одну в квартире, одну в ее новой самостоятельной жизни, была уверена — у меня взрослая девочка, умная, сильная, умеющая строить отношения с людьми, отвечающая за свою безопасность. Она сможет жить одна. Она сможет сама обеспечить свою жизнь. Она сможет сама себя прокормить. Она сможет вести хозяйство. Она будет жить. И она будет учиться дальше, набирая необходимый ей разный опыт жизни.

Сейчас я могу открыто сказать, что горжусь тем, какая у меня дочь.

Она взрослый, самостоятельный человек. Она личность, яркая, интересная. Она сильная, целеустремленная, успешная женщина. Она уже хорошая мама, которая еще проходит опыт жизни — быть хорошей мамой. Она просто прекрасная женщина, которой восхищаются мужчины.

Совсем недавно, когда мы всей семьей жили на природе в лагере духовного творчества и утром пришли вдвоем на завтрак к импровизированной кухне, сделанной среди сосен, одна из женщин, знающая нас и восхищающаяся моей дочерью, сказала мне:

— Благословенна мать, которая приводит на завтрак такую дочь!

И я, не думая, ответила ей:

— Благословенна дочь, которая приводит на завтрак такую мать!

И задумалась: не гордыня ли звучит в моих словах, но тут же покачала головой. Моя дочь учила меня быть такой матерью. Учила и продолжает учить. И я ей за это благодарна!

 

Мы должны доверить ребенку ответственность

 

Когда моя дочь пошла в первый класс и я как «правильная», хорошая мама ответственно начала контролировать все — и процесс обучения, подготовки уроков, и распорядок дня, я обнаружила в какой-то момент, что вся обросла постоянными «Я должна…»

Я должна с ребенком делать уроки. Я должна быть в курсе всех ее школьных дел. Я должна проконтролировать, собрала ли она портфель и все ли она в него положила. Я вечером должна уложить ее вовремя спать. Я должна разбудить ее, несмотря на ее нежелание вставать. Я должна следить за ее школьной формой, чтобы все было выглажено.

Я должна, должна, должна... А она? Что должна она?

Я обнаружила, что она-то, получается, ничего не должна! Потому что всю ответственность за школу, за ее обучение взяла на себя я.

Несмотря на то, что я была тогда еще очень правильной, контролирующей мамой, я все же ощутила всю нелепость, неправильность, даже вредность такого распределения ответственности. «Учеба — она чья?» — спросила себя я. И сама ответила: «Она дочкина. Тогда почему я должна за нее отвечать?!» И я решила понемногу, постепенно освобождаться от этой излишней ответственности.

Начала я со сбора портфеля, который был ежевечерним совместным действом. Мы вместе по расписанию смотрели, какие завтра уроки, отбирали учебники, вместе укладывали их в портфель, и я еще проверяла, все ли мы положили.

И однажды я сказала дочке:

— Детка, ты уже взрослый самостоятельный человек, ты школьница, поэтому ты сама уже можешь отвечать за себя. Давай с сегодняшнего дня ты сама будешь отвечать за свой портфель. Я уверена, что это у тебя хорошо получится. Ты же сама можешь отобрать нужные учебники, карандаши, тетради и уложить их!

Дочь согласилась с тем, что, конечно, она может это сама. И сама начала собирать портфель в школу.

Честно скажу: мое родительское сердце просто рвалось на части от желания вмешаться и посмотреть — все ли она взяла, так ли уложила? Вообще — уложила ли? Видя, как увлеченно она играет вечером, все откладывая сбор портфеля на потом, я сначала напоминала ей: «Ты помнишь, что тебе надо собрать портфель?» Потом поняла, что я все равно отвечаю за то, чтобы портфель был собран, раз продолжаю контролировать ситуацию.

И я сказала дочери:

— Детка, это твой портфель, это твое обучение в школе. Ты за все отвечаешь сама. Ты сама можешь решить, когда ты собираешь портфель, — вечером, или утром, перед школой, когда ты торопишься и можешь что-то забыть. Главное, помни, что это — твое дело. Ты за него отвечаешь. И ты за него действительно отвечаешь перед учительницей. Если ты что-то забудешь, тебе придется объяснять ей, почему ты забыла… Поэтому я не буду тебе больше напоминать, что ты должна делать. Делай это сама, когда считаешь нужным…

Она делала. Так, как считала нужным. Иногда образцово с вечера собирала портфель. Иногда утром заполошно хватала со стола учебники и тетради. Я просто наблюдала, пытаясь не комментировать происходящее.

Однажды, в такой вот утренней спешке она оставила на столе нужную тетрадь. Я видела, что тетрадь лежит на столе, что дочь ее забыла. Я уже открыла было рот, чтобы сказать: «Ты забыла тетрадь!» И закрыла рот.

Дочь умчалась в школу. Спустя какое-то время примчалась домой за тетрадью, отправленная учительницей. Она пережила не самый приятный опыт: ее отругали в школе и заставили идти домой за тетрадью. Она еще дважды что-то забывала, но после этих случаев уже никогда не забывала проверять, все ли лежит в портфеле. Она научилась отвечать за это дело.

Потом я передоверила ей ответственность самостоятельно просыпаться. Мне надоело ее дергать вечером, напоминая, что завтра рано вставать. Надоело нервничать с утра, будить ее и видеть нежелание вставать. «Почему я за это переживаю? Это что, моя обязанность — быть на уроках вовремя? Я в своей школе уже отучилась», — подумала я.

И сказала дочери:

— Ты знаешь, когда я была маленькой, я сама вставала в школу, меня никто не будил. И я уверена, что у тебя это тоже получится. Давай мы тебе купим новый звонкий будильник и ты сама будешь отвечать за подъем…

С тех пор она самостоятельно просыпалась. Несколько раз, правда, просыпала. Пережив опыт критики учительницы перед всем классом за опоздание на урок — перестала просыпать. И с тех пор все долгие годы обучения в школе меня больше не волновал вопрос, когда ребенку надо вставать, как его поднять.

Сейчас, когда в нашей семье растет внук, история повторяется. Он сам складывает портфель и спортивную сумку — каждый день другую, в зависимости от занятий в спортивном клубе. Он сам встает по утрам и собирается в школу. Недавно я передоверила ему еще одну ответственность — переводить меня через дорогу. Я объяснила ребенку, что мне хочется, чтобы уже теперь кто-то переводил меня через дорогу и отвечал за мою безопасность. И он со всей ответственностью относится к этому занятию.

— Готовься, Маруся, сейчас будем переходить дорогу! — говорит он мне.

— Я готова! — отвечаю я ему и жду, пока он посмотрит налево, направо, убеждаясь, что можно безопасно переходить.

— Идем, Маруся! Быстро! — командует он, и я быстро перехожу дорогу рядом с ним, под его контролем. И всегда благодарю его, что он освободил меня от этой ответственности — самой отвечать за мою безопасность.

— Надо мне и маму переводить через дорогу! — сказал он однажды серьезно, — Она вообще не смотрит по сторонам, смотрит на одни витрины…

И я поддержала его в том, что он способен отвечать за безопасность мамы при переходе через дорогу, раз он уже вырос и может в чем-то отвечать за нас.

Отпустить ребенка в самостоятельность — это и значит: помочь ему самому за что-то отвечать.

Часто родители спрашивают — как это сделать? Как отдать ребенку ответственность, чтобы он ее взял? Я часто слышу:

— Да я уже ему эту ответственность передаю, передаю, только он ее не берет!

— Наверное, так передаешь, — всегда отвечаю я. — Когда мы даем нашим детям что-то хорошее, да еще с любовью, — они всегда это берут. Но когда мы пытаемся переложить на них что-то с их точки зрения плохое, да еще выражаем при этом недовольство или критикуем детей, они это не хотят брать. И они правы. Мы, взрослые, тоже не хотели бы взять на себя ничего плохого да еще с критичным — «Тебе что, трудно!..»

Когда мы были детьми, мы тоже не очень-то сильно хотели брать на себя какие-то обязанности. И наши родители нас «виноватили»: «У тебя совесть есть? Кто за тебя будет мыть!..» Или: «Пошла бы лучше бабушке помогла…» И такие, с привкусом негатива, советы или требования, как правило, не приносили ожидаемого результата.

Поэтому нам нужно поступать по-другому, более мягко и грамотно. Грамотное, легкое передоверие ответственности может проходить в несколько этапов.

Сначала надо собраться всем вместе, чтобы подумать, какие дела есть в семье, и сделать полный список таких дел. Дети чаще всего не задумываются, кто за что отвечает в семье. Они принимают как должное, что тут чисто, а там все приготовлено. Мы ведь и сами, когда были детьми, до какого-то возраста вообще об этом не думали.

Сделать список всех обязанностей, каких-то необходимых действий для ведения домашнего хозяйства — важный этап. Как правило, получается огромный список дел, что вызывает удивление у всех членов семьи, даже у взрослых, которые часто тоже не задумываются, как много они делают. Ведь многие дела незаметны, и их привычно кто-то делает, а кто-то привычно получает только результат этих дел и действий.

Второй этап заключается в распределении ответственности между всеми членами семьи. И это — очень интересный процесс не только для ребенка, но и для взрослых. Иногда для взрослых он даже более интересен, чем для детей. Потому что взрослые люди, вступая в брак, чаще всего не делают такого распределения осознанно, на условиях договора. Просто кто-то что-то делает. Иногда — с огромным перекосом на плечи женщин. Или мужчин. Или — родителей, живущих с молодой семьей. Поэтому перераспределение обязанностей является увлекательным процессом и для взрослых. Ребенок в этом процессе должен увидеть, что каждый член семьи за что-то отвечает. И он, тоже важный член семьи, тоже может за что-то отвечать. Он должен почувствовать свою необходимость, значимость для семьи. Именно при таких условиях он легко берет на себя ответственность. Берет ее с чувством гордости за то, что он уже может многое сделать!

И я обращаю твое внимание на то, что мы говорим о передоверии ребенку ответственности. О передаче ответственности. А не о «нагружении» ответственностью. Не о требовании к ребенку что-то на себя взять.

Это не то, что с сегодняшнего дня он должен делать, это то, что он может делать, что он может сам выбрать делать, это то, что у него получится, чему все будут рады, за что все будут благодарны ему.

Мы не заставляем, мы не совестим, — мы договариваемся. Мы передаем ребенку ответственность со всем доверием к нему. Я говорю ребенку:

– Ты у меня уже большой, ты самостоятельный, я доверяю тебе делать это, у тебя получится.

 

Если ребенок не будет чувствовать, что ваш дом принадлежит и ему тоже, он сделает своим домом улицу.

Надин де Ротшильд

 

Одна мама говорила однажды:

— Я уже доверяла дочери, а толку никакого! Я ей сказала: «Это твоя комната, как хочешь, так и живи! Хочешь, — хоть по колено в грязи живи!» И что вы думаете — она стала ее убирать? Она заросла грязью по самые уши! Она расчищает квадратный сантиметр на столе и делает на нем уроки среди полного беспорядка…

— Но представь себе, — отвечаю я таким родителям, — что тебе говорит твоя мама или твой папа: «Вот твоя комната, что хочешь, то с ней и делай. Хочешь, — хоть по колено в грязи живи!» — будет ли у тебя желание сделать ее чистой? Или будет желание действительно сделать ее по колено в грязи? В самой этой фразе есть неверие в то, что у тебя получится жить в чистой комнате. В этой фразе уже заложено ожидание плохого результата. «Чего от тебя еще ждать?! Я уже махнул на тебя рукой, неряха ты и есть неряха!», — вот истинный подтекст такого родительского обращения.

В ответ на такое обращение у любого психически здорового человека появится одно желание — насорить еще, назло тебе! И уж точно не появится желание порадовать родителей, сделав эту комнату чистой!

Вот так мы, родители, часто и «передаем ответственность». И получаем обратный результат — полное нежелание ее на себя брать.

— Ведь хороший же мальчик, — с убийственной интонацией говорит мама, — а не можешь застелить постель!..

И удивляется, почему ребенок так и не взял на себя эту ответственность — застилать за собой постель.

– Видишь, ведь может же быть чисто! — презрительно-иронично говорит папа ребенку, который навел порядок в своей комнате. — Трудно, что ли, всегда так? Ведь можешь, когда захочешь!..

И удивляется, почему после этого ребенок опять не хочет поддерживать в своей комнате чистоту.

Нам нужно научиться с уважением относиться к нашим детям. И действительно — доверять им какие-то дела, подчеркивая их возможности, важность их помощи.

Можно заключить с ребенком настоящий договор о передаче ответственности. Дети очень любят, когда с ними обращаются как с взрослыми — договариваются, как со взрослыми, даже оформляют документы, как со взрослыми. Поэтому можно всей семьей придумать, составить, сделать такой документ, в котором перечисляются все домашние обязанности с указанием, кто и за что отвечает. В котором оговариваются условия выполнения, ставятся подписи. Этот документ может быть заверен семейной печатью, которая изготавливается вместе (ее проект тоже может быть обсужден, устроен конкурс эскизов). В этом документе обязательно оговариваются моменты, что делать, если кто-то не выполнил, не смог выполнить возложенные на него обязанности. Этот договор обязательно должен быть достаточно гибким и предусматривать ситуации, когда кто-то из членов семьи по каким-то причинам не сможет выполнить свои обязанности, — чтобы каждый чувствовал поддержку, взаимопомощь.

Ребенок может задержаться в школе на мероприятии и не успеть купить молоко, которое он по договору должен покупать в семью. Так же как и папа или мама, которые задерживаются на работе или уезжают в командировку, не смогут иногда выполнить свои обязанности. Нужно обговорить возможные ситуации, как оповестить других о передаче ответственности. Нужно придумать систему поощрения, отметок, даже наград или отличий за выполнение каких-то обязанностей, или за их особо качественное выполнение. Нужно заложить в договор возможности новых обсуждений и изменения самого договора, потому что какая-то ответственность для ребенка на практике может оказаться еще сложной, или потребуются изменения в перераспределении обязанностей для более слаженного, гармоничного участия в этом процессе всех членов семьи.

Создание такого договора — сложный и интересный процесс, который сближает всю семью, поднимает ребенка в его ответственности на уровень взрослого. Я сама создавала такие договоренности со своей дочерью и знаю, как это работает, когда ребенок знает: ему доверяют, в него верят, от него ждут помощи. Дети действительно положительно принимают такие отношения, они начинают даже напрашиваться на то, чтобы еще что-то сделать, когда видят, что их ценят, что они важны, что они важная часть семейной жизни. Они начинают хотеть, сами хотеть что-то делать для семьи, а это мечта каждого родителя.

Для родителей такое «хотение» ребенка часто просто неожиданно. Я слышала много рассказов о ситуациях, когда родители были изумлены — как просто и легко они начинают получать от ребенка то, чего раньше требовали, по поводу чего скандалили, портили нервы себе и ребенку. Все начинает получаться как бы само по себе, просто у ребенка появляется возможность быть хорошим, нужным, ценным, появляются мотивы быть таким.

Можно и не составлять такой договор на все семейные обязанности. Можно взять хотя бы какую-то область вашей жизни и доверить ребенку что-то, чтобы у него была возможность быть за это ответственным. Я могу доверить ребенку покупать хлеб, или ходить в сберкассу платить за коммунальные услуги.

Какую бы ответственность, сколько бы ответственности мы не доверили ребенку, надо обязательно договориться о системе поощрения, иначе все наши договоренности рассыпятся, пропадет интерес ребенка, исчезнут мотивы, которые движут им в принятии на себя ответственности. Дети должны чувствовать, видеть, что мы замечаем их вклад. Мы сами ведь не очень хотим работать и выполнять обязанности, когда нас заставляют и никто слова доброго не скажет?! Дети такие же люди, и они просто хотят быть любимыми и замеченными.

Даже если результат получается не очень хорошим, ребенка все равно надо отметить, похвалить за его старание, за то, что он учится, овладевает каким-то навыком. Можно вместе с ним проанализировать, что у него не получается, почему. Ребенок должен быть поддержан в том, что он обязательно научится всему. Что мы, взрослые, в него верим.

Ошибка, которую часто делают родители в этом процессе передоверия ответственности, — это критические оценки или проверки того, что доверили ребенку. Мы доверяем ребенку самому следить за чистотой в его комнате, а потом приходим с проверкой: «Ну что тут у тебя? Это ты убрал? Это называется — ты убрал?» И тем самым убиваем саму идею самостоятельности ребенка, веры в него, доверия ему.

Увидев какие-то огрехи в том, как ребенок выполнил дело, которое ему доверили, надо сначала обратить его внимание на то, что у него уже получилось, в чем он уже молодец. И только потом очень доброжелательно посоветовать ему, что он может сделать лучше, заранее заверив его в том, что он действительно может сделать это лучше. Только так ребенок может овладевать новыми навыками, хотеть выполнять какие-то доверенные ему обязанности. Расти и становиться самостоятельным.

 

Мы должны давать ребенку право выбора

 

— Я не пойду на подготовку! — сказал мне однажды шестилетний внук, когда мы уже подошли к воротам школы, в которой он два раза в неделю занимался в подготовительной группе. — Маруся, я не хочу идти на подготовку! — сказал он со слезами в голосе, и слезы эти тут же показались на его глазах. И он замолчал, и насупился, и остановился, стал твердо, упрямо, как стоял всегда, когда совсем-совсем был не согласен с чем-то и отстаивал свою позицию.

— Но, дорогой, тебе надо идти на эти занятия. Тебе же надо готовиться к школе, — сказала я ему то, что только могла сказать. И сама почувствовала фальшь в своих словах. Буквально за день до этого я говорила с дочерью об этих посещениях подготовительной группы в школе, говорила о том, что это, на мой взгляд, неправильно лишать ребенка детства, за год до школы водить его в школу, посещать пусть и несерьезные пока уроки, заставлять делать задания. Ведь никто раньше не делал этого, и все дети в школе учились писать и читать. Но сейчас — усердствующие в своей родительской ответственности родители нагружают ребенка раньше времени…

— Я не пойду на подготовку! — опять твердо сказал внук. И я в который раз подумала — какое это бесправное существо — ребенок! За него решают, его посылают туда, куда он не хочет, где ему плохо или неинтересно, но родители лучше знают…

— Хорошо, дорогой, ты не пойдешь на подготовку, — сказала я ему, и он тут же повернулся и пошел домой. И вдруг запел что-то детское таким радостным, чистым детским голосом, что теперь уже у меня на глаза навернулись слезы. Его чистое, радостное пение — подтверждение тому, что мы правильно решили — не нужна ему эта подготовка. Он умный и способный мальчик, он научится всему в свое время.

И я шла рядом с ним, таким радостным, поющим и думала: как сложно быть родителем именно в этом — дать возможность ребенку самому что-то выбирать и решать. Как сложно поверить, что он способен выбрать сам, что он способен выбрать для себя хорошее. Надо действительно очень уважать ребенка и видеть в нем личность, чтобы позволить ему свободу выбора.

Но — как бы ни было нам трудно — это то, что мы должны научиться делать. Потому что не можем все и всегда решать за них. Не можем всегда правильно решать за этих отдельных от нас людей с их отдельной жизнью.

Я иногда говорю родителям:

— Спит ли твой ребенок на правом боку или на левом, на спине или на животе — тебя это не должно касаться. Это его выбор, как ему спать. И таких выборов — самостоятельных выборов, как ему поступать — должно быть в жизни ребенка как можно больше. Выбирая самостоятельно, самостоятельно решая, он учится быть сильным, ответственным, взрослым.

— Ах, но разве он сам может выбрать правильно! — говорят родители. — Что он знает, что он понимает, чтобы правильно выбрать?!

Вот и помоги ему с детства выбрать! Сначала просто дай возможность выбирать — когда одеваешь его, например, на улицу. Дай ему выбор — какую одежду надеть. Конечно, вначале ты, взрослый, выбираешь для него одежду по погоде, из нее малыш и выберет те штанишки, ботиночки, которые захочет надеть. Но с ростом ребенка, когда у него появляется больше знаний, представлений, — возможности его самостоятельных выборов должны увеличиваться.

Наша задача и есть увеличение области его возможных выборов. А для этого надо давать выбирать, надо давать пробовать. Совсем недавно мы обсуждали с дочерью возможность таких выборов для внука — чем ему заниматься. Ребенок хочет заниматься айкидо, и футболом, и продолжать заниматься плаванием, и фехтование он хочет попробовать, и театр у него остается, как одно из любимых занятий. И все это просто невозможно включить в расписание его жизни, в которой есть еще школа, и уроки, и игры, и компьютер, и мультики. Но для того чтобы он смог выбрать то, что действительно ему будет интересно, чтобы оставить в его распорядке дня реальное количество занятий, скачала надо все попробовать. И мы решили — пусть пробует, потом сам выберет, что ему оставить.

Мы должны дать ребенку возможность выбора, и мы должны помочь ребенку в осознании его выбора. В осознании важности какого-то выбора.

По большому счету ведь нам надо, чтобы дети сами выбирали чистить зубы, делать уроки, убирать в комнате. Нет никакого смысла принуждать их это делать. Иначе, пока мы стоим за их спинами, они это делают, как только мы снимаем с них свой контроль — они это перестают делать.

В этом и должна заключаться наша родительская мудрость — с малых лет, уважая личность ребенка, уметь доброжелательно объяснить ему — как важно ему самому его здоровье, его чистота, его успехи в школе. И помочь ему самому принять правильные решения, сделать эти выборы.

Много лет назад моя дочь, проучившись полгода в первом классе, заявила однажды, что больше она в школу не пойдет, потому что писать и читать она уже научилась и ей этого достаточно. И я, растерявшись сначала от такой ее уверенности в правильности собственного выбора, сказала ей:

— Хорошо, детка, если ты не хочешь больше учиться, — не учись. Но тогда тебе уже можно идти работать! Действительно, твоих знаний уже достаточно, чтобы найти себе какую-нибудь работу.

— А кем я уже могу работать? — заинтересованно спросила меня дочь.

— Ну, твоих знаний достаточно, чтобы ты работала дворником, уборщицей, посудомойкой. Еще ты можешь доить коров, кормить свиней, убирать навоз…

— Ладно, — помолчав, сказала дочь, — поучусь еще немного…

Совсем недавно мой любимый внук, проучившись месяц во втором классе, сказал мне то же самое: надоело ему уже учиться, он уже достаточно знает. И я сказала ему:

— Дорогой, ты можешь не учиться, но ты должен понимать: чтобы найти хорошую, интересную, денежную работу и стать хорошим специалистом в какой-то области, нужно много знаний...

И увидя проезжающий мимо мусоровоз, я добавила:

— Вот на этом мусоровозе работает человек, который тоже не очень хотел учиться. И его знаний хватило только на то, чтобы управлять такой машиной с несколькими рукоятками, которые позволяют ему опрокидывать в свою машину помойные контейнеры с отбросами… Разве ты хочешь быть таким специалистом?..

— Ладно, поучусь еще немного, — сказал мне внук, и я улыбнулась — так похож он был в этом выборе на свою маму.

Ребенок должен почувствовать силу и свободу самому решать, самому выбирать — поступки, отношения. Мы, родители, можем только помочь ему проявить свои лучшие качества, лучшие умения, лучшие проявления при этом выборе. Как рассказывал один совсем еще молодой дедушка:

— Я наблюдал за своим внуком и за своим зятем, когда они разговаривали. «Папа, а почему негры такие черные?» — спросил пятилетний внук. И отец ответил ему: «Ты знаешь, есть два варианта ответов, которые это объясняют. Один вариант — это то, что негры произошли от обезьян, поэтому они такие черные. А другой вариант — что их такими сотворил сам Господь Бог. А какой вариант правильный — выбирай сам…»

Я рассказала об этом вопросе и о вариантах ответов своему внуку. Мне было интересно, какой вариант выберет он.

— Нет, Маруся, — серьезно сказал он мне, — оба эти варианта неправильные. Негры, — поучительно сказал он мне, — это обычные люди, которые просто долго-долго, долго-долго, долго-долго-долго, долго-предолго сидели на солнце!

А я улыбнулась этому его самостоятельному объяснению и смешному его «долго-долго-долго». И подумала — хорошо, когда у ребенка есть собственное мнение!

 

Мы должны видеть ребенка в его лучшей версии

 

Мы должны сформировать сильного, уверенного, умеющего стоять за себя человека. Мы должны сформировать личность.

Это — наша главная задача. Это — цель нашего воздействия на ребенка.

Мы много говорили о том, как происходит такое «творение» личности. Как те качества, черты характера, которые я выбираю видеть в ребенке — действительно проявляются, становятся заметными, значимыми в его структуре личности. Об этом мы говорили и в книге «Мысль творит реальность», в книге «Воспитание по-новому».

И, по большому счету, весь процесс нашего творческого воздействия на ребенка, процесс формирования его личности и есть наше умение, наша родительская мудрость выбирать в нем видеть лучшие его черты, лучшие проявления, видеть самого ребенка как бы в его лучшей версии, каким он может быть.

— Моей дочке пять лет, — рассказывала одна мама участникам тренинга. — И она говорит нам: «Я хорошая!» А мы засмеялись: «Да какая ты хорошая! У тебя и паспорта-то нет!» Она ушла к себе в комнату, вернулась с паспортом, который сама себе сделала. На листке крупными буквами написано: «Я хорошая». Буква «ш» со многими палочками, она еще писать правильно не умеет…

Мы смеемся. И я говорю, все еще смеясь:

— Надо всем родителям, придя домой, нарисовать уже своим детям паспорта, в которых будет написано, что они хорошие, что они — умные, добрые, ценные личности. Чтобы ни у самих родителей, ни у детей не было в этом сомнений!..

 

Я уверена, что большинству родителей нужно внести некие изменения в тот образ ребенка, каким они видели его раньше. Мы больше не имеем права видеть их маленькими и слабенькими, беспомощными или бестолковыми, вредными или упрямыми. Разве таких детей мы хотим формировать?!

Нам нужно посмотреть на ребенка через любовь. Не критически. Посмотреть на ребенка добрыми глазами, чтобы увидеть в нем, разглядеть то хорошее, что в нем есть, и рассказать ему об этом хорошем. Увидеть его таким, каким нам хотелось бы его видеть. Сообщить ему о нем, каким мы хотим его видеть, чтобы он про себя это знал.

Нам нужно задать самим себе вопрос: «Какого ребенка я хочу видеть? Какого ребенка я хочу творить своим воздействием на него?» — и создать осознанный образ такого человека, личности. Описать его словами.

Создание такого желаемого образа ребенка, твое решение создавать такого человека может выглядеть примерно так: «Я хочу воспитать сильного, уверенного, способного, самостоятельного, ответственного, понимающего, отзывчивого, доброго и умного ребенка».

И если ты хочешь воплотить этот образ в жизнь, начни видеть своего ребенка таким. Начни сообщать ему об этом. И в вашем взаимодействии с ребенком, он начнет узнавать от тебя, что он может что-то делать, что он способен что-то понять, что он смышленый, что он добрый. Такой процесс осознанного творения, формирования ребенка просто вплетается в ваше ежедневное общение. Это не какие-то твои специальные действия, не какие-то поступки, это просто общение, легкое, радостное, полное поддержки, любви, веры в ребенка, доверия к нему.

И если ты хочешь, чтобы процесс этот пошел легче, переведи свои желания создать такого ребенка в решения создать такого ребенка. Не: «Я хочу видеть своего ребенка сильным, уверенным…» (так ты можешь на всю жизнь остаться со своим «хочу»!) А: «Я создаю своего ребенка сильным, уверенным».

Создай некую систему таких решений. Некий комплекс таких решений. Так тебе будет легче напоминать самому себе, что ты делаешь по отношению к ребенку. Например:

Я помогаю моему ребенку становиться самостоятельным.

Я творю моего ребенка ответственным.

Я вижу моего ребенка сильным.

Я выбираю видеть его способным, умным.

Я создаю уверенного в себе и своих силах ребенка.

Я творю доброго, понимающего и принимающего ребенка.

Я формирую Личность.

В этом и есть наша главная задача — формирование личности со всем ее лучшим, необходимым для жизни набором личностных качеств.

Но если дети — наши зеркала, если с нас, их родителей, делают они слепки, копии, то какими мы сами должны быть, если хотим вырастить таких детей?

Мы сами должны быть такими, образ которых мы создали для своего ребенка. Мы должны быть сильными и уверенными, добрыми и понимающими. Мы должны быть такими.

И мы должны быть…

 

Мы сами должны быть…

 

Много лет назад, когда я пришла в школу работать психологом, я считала, что я нормальная, даже очень хорошая мать. Я действительно занималась воспитанием ребенка. Я все время что-то делала для нее. Я водила ее на синхронное плавание и на бальные танцы. Я шила ей красивые платья. Я вместе с ней делала поделки на конкурс. Я водила ее в музеи и читала ей книги…

Но, начав общаться с нормальными, типичными родителями, живущими в иллюзиях своей правоты, своих «знаний», в постоянной деятельности для детей, я поняла, что я такая же бестолковая мать, как и все остальные.

Потому что главное — это не делать для ребенка что-то, а в первую очередь — быть для него какой-то. Быть — в разных смыслах этого слова.

Если воспитание — это выращивание личности, то нас, взрослых, не должно быть слишком «много» в жизни наших детей. Тут нам надо помолчать, чтобы ребенок сам подумал. Тут — надо сдержать себя, дать возможность ему реализоваться. Нам надо научиться не соваться в жизнь ребенка, давая самому ребенку проходить свой опыт. Но это возможно только тогда, когда мы сами уже самодостаточные, реализованные, иначе как мы можем не всунуться в любую ситуацию, опережая ребенка?

Именно поэтому мы должны быть реализованы, мы должны в чем-то состояться — на работе, в увлечениях, в какой-то сфере нашей жизни.

Мы должны состояться как мужчина или женщина, чтобы не использовать ребенка как партнера нереализованных отношений, чтобы оставить ему пространство для построения его отношений со сверстниками, с мальчиками или девочками.

Много лет назад на одном тренинге личностного роста, где нас, участников, попросили рассказать о себе что-то хорошее, я совершенно растерялась. Что я могу рассказать о себе?

— Моя дочь занимается синхронным плаванием, — стала рассказывать я. — Она ходит на занятия народного хора, и она там солистка — она танцует, когда хор поет… Она…

— Это все — о твоей дочери, — прервала меня ведущая семинара. — А что хорошего ты можешь рассказать о самой себе?