Предшественники красноречия

Корнилова Е. Н. Риторика – искусство убеждать. Своеобразие публицистики античной эпохи. М.: Изд-во УРАО, 1998. — 208 с.

Аннотация:Риторика, ораторское искусство, красноречие — термины, восходящие к греч. ρητωρ, включавшее в себя не только понятия оратор, говорящий в народном собрании, политический деятель, но и учитель, наставник, ритор.
История античной Греции и Рима охватывает огромный период в развитии европейской цивилизации с XII в. до н.э. по IV в. н.э., и не случайно такое несложное на первый взгляд понятие, как риторика, в различные века меняет свое значение. Принципы и приемы риторического учения, в течение многих веков составлявшие основу системы образования, сегодня тем более важны для изучения студентами-журналистами, что роль устного слова, красноречия безмерно возросла в электронных средствах массовой информации. Поэтому проследить эволюцию понятия и связанных с ним достижений в области распространения информации и пропаганды идеологии является задачей данного учебного пособия.

С О Д Е Р Ж А Н И Е

	Предпосылки формирования красноречия в Древней Греции
	Принцип состязательности
	Софистика
	Софистика и скептицизм
	Предшественники красноречия
	Роль звучащего слова в греческой культуре
	Демократия и риторика
	Классическая риторика V-IV вв. до н.э.
	Выдающиеся политические ораторы
	Первые учителя красноречия
	Горгий и горгианские фигуры
	Практика судебного красноречия
	Лисий (ок. 459 — 380 гг. до н.э.)
	Исократ (436 — 338 гг. до н.э.)
	Демосфен (384 —322 гг. до н.э.)
	Сократ (470 — 399 гг. до н.э.) и Платон (427 — 347 гг. до н.э.)
	Риторическое учение Аристотеля (384 — 322 гг. до н.э.)
	Риторика в эпоху Эллинизма
	Красноречие в эллинистической Греции
	Красноречие республиканского Рима
	Цицерон (106 — 43 гг. до н.э.)
	Цезарь и аттицизм
	Рождение газеты
	Красноречие императорского Рима (I— начало II вв. н.э.)
	Эллинское возрождение и "вторая софистика"
	Риторика и раннее христианство
	Заключение
	Библиография

Предпосылки формирования красноречия в Древней Греции

• Принцип состязательности
• Софистика
• Софистика и скептицизм
• Предшественники красноречия
• Роль звучащего слова в греческой культуре
• Демократия и риторика

Искусство красноречия как особый вид творческой деятельности было порождением исключительно греческой культуры и того мировоззрения, которое стало одной из основ европейской цивилизации. Литература Древнего Востока по отношению к риторике находилась скорее под влиянием греков. В Ветхом Завете мы встречаем немало примеров риторики пророков, но древние греки с библейскими текстами познакомились значительно позднее, примерно к III в. до н.э., а античное красноречие насчитывает к этому времени более чем двухвековую историю. Почему именно Древняя Греция породила тот особый вид художественной деятельности, который сегодня может быть признан началом искусства убеждать — истоком публицистики и журналистики в целом?

Принцип состязательности

Открытие фундаментального принципа греческой культуры — принципа состязательности — в классической филологии принято связывать с именем учителя Фридриха Ницше, знаменитого базельского профессора Якоба Буркгардта¹. Буркгардт неопровержимо доказал, что греческий менталитет обладал удивительным свойством Der agonale Mensch (Человека агонистического), выделявшим грека из окружавших его древних народов. Агонистика (от греч. 'αγων — состязания или игры, борьба, бой, судебный процесс) — неудержимое стремление к любым состязаниям во всех сферах общественной жизни и отличительная черта греческого быта — восходит к древнейшим мифологическим представлениям этого народа. Напомню истории нескольких мифологических героев, например Арахны и Марсия, дерзнувших вступить в состязание с самими богами и жестоко наказанных за желание превзойти в искусности Афину и Аполлона. Гордое стремление человека доказать свое превосходство не с помощью дубины и меча, а с помощью интеллекта, образованности, тренировки — качеств, скорее приобретенных в результате самосовершенствования, чем дарованных от природы, — значительно продвинуло вперед греческую цивилизацию. По словам профессора Петербургского университета Ф.Ф. Зелинского, "все, что только можно было, пронизывает дух агонистики: все полно состязания, от самого низменного и шутливого состязания в скорости выпивания кружки до самого серьезного и возвышенного состязания в красоте созданных поэм и рожденных детей"². В самых высоких патетических выражениях говорит Аристотель о присущем грекам чувстве соревнования: "...соревнование <как ревностное желание сравняться> есть нечто хорошее и бывает у людей хороших... Склонными же к соревнованию <dzelos> будут необходимо люди, считающие себя достойными тех благ, которых они не имеют, ибо никто не желает того, что кажется невозможным. Поэтому-то такими [то есть склонными к соревнованию] бывают люди молодые и люди, обладающие величием души, а также люди, владеющие такими благами, которые достойны мужей, пользующихся уважением; к числу этих благ принадлежит богатство, обилие друзей, власть и другие тому подобные блага... Если чувство соревнования проявляется по отношению к благам, пользующимся уважением, то сюда необходимо нужно относить добродетели и все то, с помощью чего можно приносить пользу и оказывать благодеяния другим людям..." (Arist., Rhet., 1388 а—b). He случайно именно в Элладе родились исполненные духом соревновательности и привычные для европейца обычаи — Олимпийские игры, драматические состязания, публичные диспуты мудрецов и философов.

Прежде всего, Древняя Греция была единственной древней цивилизацией, летоисчисление которой велось не от мифической даты рождения Божества (ср. в христианстве — от рождения Иисуса или в исламе — от даты переселения Мухаммеда в Медину), а от Олимпийских игр — придуманных греками состязаний, проводившихся, по мнению ученых, с 776 г. до н.э. О знаменитом морском сражении при острове Саламин в 480 г. до н.э. древний грек сказал бы, что это было в первый год 75-й Олимпиады. Первоначально Олимпийские игры — религиозное действо в честь Зевса Олимпийского — имели теснейшую связь с культом умерших (ср. рассказ о состязаниях колесниц, борцов, бегунов, кулачных бойцов и т.д. на могиле Патрокла в "Илиаде" Гомера. — Ноm., II., XXIII, 257—879). Позднее они превратились в уникальное событие в культурной и политической жизни Греции, поскольку в Олимпии собирались самые значительные силы греческого общества: в разное время читал здесь свои исторические труды Геродот, вел философские беседы Сократ, выступали Платон и Демосфен³. На время игр по всей Греции устанавливался священный мир, который охранял гостей и участников состязаний от нападений во время празднества. Олимпийские игры давали великолепную возможность ученым и людям искусства познакомить со своими творениями тысячи людей. Спортивная программа включала атлетические (бег, пятиборье, борьба, кулачный бой, многоборье) и конные соревнования (колесничный бег и скачки), состязания вестников и трубачей. Победитель в качестве награды получал простой оливковый венок, но слава его, его семьи и даже его полиса среди греков были безмерны. Имя его увековечивалось, скульпторы ваяли статуи, поэты слагали стихи и песни. Состязавшиеся здесь же певцы и музыканты награждались лавровыми венками.

Помимо Олимпийских существовало немало других состязаний — Пифийские игры в честь Аполлона, наградой на которых служил лавровый венок, Истмийские игры (праздновались на Коринфском перешейке каждые два года), Немейские игры (устраивались раз в три года в Немейской долине, в Пелопоннесе). Это подтверждает стремление грека утвердить свое первенство путем соревнования и заслужить славу, дарованную божеством, ибо грек верил, что судьба непременно на стороне победителя.

Во-вторых, в классической Греции состязательный принцип также лег в основу устройства драматических представлений. Сохранившиеся дидаскалии (διδασκαλιαι — официальные записи итогов драматических состязаний) называли имена победителя и других поэтов, имя победителя-актера и свод победителей на музыкальных состязаниях праздника Дионисий. Среди трагических поэтов первыми чаще всего встречаются имена Эсхила и Софокла; их младший современник Еврипид удостоился первого места всего лишь трижды.

Отметим, что и само драматическое действо в жанровой основе строилось на том же принципе агонистики, ведь агон — центральная часть классической греческой трагедии (например, в "Антигоне" Софокла спор Креонта с Антигоной)⁴ и комедии⁵. Одновременно великий Сократ — не только зритель, но и герой нескольких драматических действ — пришел к мысли о том, что истина — продукт диалогического мышления; она не существует сама по себе, а рождается в споре между людьми.

Наконец, сократовская система философии настаивала на наличии абсолютной истины, которая возникает из столкновения кардинально противоположных мнений и лежит где-то посредине. Та же агонистика живет в сократовском диалоге и его позднейшем жанровом преображении — диатрибе. Сократовская школа, вплоть до Платона и Аристотеля, стояла у истоков "греческого рационализма", по определению С.С. Аверинцева, "первого европейского рационализма"⁶. Но сократовский и платоновский рационализм был теснейшим образом (по антитезе и аналогии) связан с идеями софистов — создателей и учителей риторики, людей, сформировавших культуру красноречия и весь стиль политической и правовой жизни демократических Афин.

¹ Идеи Буркгардта о специфике мышления древних эллинов, о фундаментальной категории греческой культуры, коей является принцип состязательности, стали общим местом в работах зарубежных и дореволюционных русских специалистов в области античной истории и классической литературы. В позднейшей отечественной классической истории и филологии о нем несколько позабыли.
² Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. СПб, 1995. С. 188.
³ Соколов Г.И. Олимпия. М... 1981. С. 8.
⁴ Софокл. Антигона. II, 441—525.
⁵ Аристофан. Всадники. Агон. I—II; Облака, IV, 889—948.
⁶ Аверинцев С.С. Античная риторика и судьбы античного рационализма // Античная поэтика. М., 1991. С.9.

Софистика

Понятие "софист" (от греч. σοφισται — учитель мудрости) первоначально означало "способный стать мастером" или просто "мастер"¹. Пиндар относит его к поэтам, т.е. мастерам поэзии², Геродот — к Солону и Пифагору как к мастерам, опытным в делах человеческих и божеских³. К середине V в. до н.э. софистом стали называть учителя, дающего платные уроки. Софистика — духовно-воспитательное и философское учение в Греции V и IV вв. до н.э. — базировалась на субъективизме и отрицании объективной истины. Разочаровавшись в истинности естественнонаучных теорий, поскольку экспериментальная база естественных наук была еще недостаточной, софисты обратились к изучению более доступного объекта — человека и его мыслительного процесса. Не случайно именно в рамках софистики возникает знаменитое изречение Протагора: "Человек — мера всех вещей: существующих — что они существуют, несуществующих — что они не существуют". Скептицизм софистов носил просветительский характер и был направлен на разрушение мифологического сознания как, например, сочинение Протагора из Абдеры "О богах". Из анализа общественных отношений софисты заключили, что права, обычаи, законы подвержены изменениям. Эти творения человека отражают интересы различных общественных групп, в то время как природа следует неизменным законам. Данный постулат лежит в основе естественного права и руссоизма.

Заинтересовавшись "человеческим", софисты впервые систематизировали понятия лингвистики, логики, риторики, этики и, наконец, теории государственного устройства. Обратившись к теории речи, Протагор заговорил о грамотном и нормативном выражении мысли, откуда явились правила грамматики и орфоэпии⁴. Он открыл части речи, упорядочил родовые окончания греческих имен и ввел деление глаголов на четыре наклонения. Продик составил длинный список синонимов, а Горгий Леонтийский предложил способы украшения речи, заимствованные из поэзии. Гиппий из Элиды, Продик Кеосский занялись теорией убеждения, то есть психологией и восприятием. Формализуя таким путем язык, софисты впервые устанавливали для словесного искусства формальные критерии: ορφοτησ — правильность на грамматическом уровне и καιποσ — своевременность на стилистическом. При пытливом характере греков вообще и софистов в особенности не мог не возникнуть вопрос о самом происхождении языка, точнее о том, произошел ли он природным путем (physa) или путем особого рода договора (thesei). Впрочем, ближе к непосредственной цели софистики был вопрос о связной речи, поэтому риторика равным образом ведет свое происхождение от них и непосредственно от Горгия.

Софистическое обучение было первым опытом "высшего образования", то есть формированием личности с помощью рационалистического знания: взамен родовой элитарности софистика предполагала и создала другую — элитарность образованности и знания.

Как убедительно показал М.Л. Гаспаров, "софистика в целом была духовным детищем демократии. Демократическим было, прежде всего, само предложение научить любого желающего всем доступным знаниям и этим сделать его совершенным человеком — предложение, которым больше всего привлекали к себе внимание софисты. Демократический образ мыслей лежал и в основе тех представлений о знании, с которыми выступали софисты: в основе учения об относительности истины. Как в свободном государстве всякий человек имеет право судить о государственных делах и требовать, чтобы с ним считались, так и о любом предмете всякий человек вправе иметь свое мнение, и оно имеет столько же прав на существование, как и любое другое. Объективной истины нет — есть только субъективное суждение о ней: человек есть мера всех вещей. Поэтому нельзя говорить, что одно мнение истиннее другого: можно лишь говорить, что одно мнение убедительнее другого. Научить убедительности, научить "делать слабое мнение сильным" — так представляли свою главную задачу софисты-преподаватели. Для этого в их распоряжении были два средства: диалектика, искусство рассуждать, и риторика, искусство говорить; первая обращалась к разуму слушателей, вторая — к чувству. Тот, кто умело владеет обоими искусствами, может переубедить любого противника и добиться торжества своего мнения, а в этом и заключается цель идеального "общественного человека", участвующего в государственных делах. Отсюда понятно то внимание, с каким софисты занимались теорией красноречия"⁵.

¹ Миллер Т. А. К истории литературной критики классической Греции V—IV в. до н.э. // Древнегреческая литературная критика. М., 1975. С. 27.
² Пиндар. Истмийские оды. V, 36.
³ Геродот. История. 1, 29; IV, 95.
⁴ Аристотель, к примеру, сообщает, что "роды имен... разделил Протагор: мужской, женский, средний" (Arist., Rhetor., 1407a).
⁵ Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика // Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1994. С. 9—10.

Софистика и скептицизм

Наиболее известным постулатом софистики стала формула Протагора: "о любом предмете можно высказать два суждения, противоположных друг другу" (N 11, Diels, 80(74), 136 а).

Мировоззренческой основой софистики послужили, по меньшей мере, три известные философские школы эллинского мира: элеаты, пифагорейцы и последователи Геродота Эфесского.

Элеаты— последователи учения критика традиционной религии Ксенофана Колофорнского, ставившие мнение (δοξα) на место научного знания о мире. Отсюда один из основных релятивистских постулатов софистики — многообразие возможных точек зрения на одну и ту же проблему, скептическое отрицание существования всеобщей и объективной истины и стремление утвердить правоту собственной позиции с помощью гимнастики ума, ловко построенной системы доказательств. В отрицании истинности знания, в равнодушном обещании слабому аргументу дать с помощью техники перевес над сильным, "отражается крушение старых норм этики и относительность новой этики, открывающая широкое поле для красноречия"¹.

Прямой реакцией на беспринципность софистики становится учение Сократа и его последователей, опиравшихся на тезис о добывании истины в процессе диалога. Однако сократовская метода, враждебная софистике в основном своем постулате, дает толчок развитию диалогического мышления, а следовательно, развивает умение вести полемику, способствует дальнейшему развитию красноречия.

Пифагорейцы,связанные с учением Пифагора о гармонии небесных сфер, изучали воздействие звука (в основном музыкального) на человеческую душу. Позднее в качестве приема психического воздействия стал рассматриваться сам язык. Стиль речи, музыкальность, периодичность, ритмичность, различные стилистические украшения были признаны одним из важнейших способов убеждения (ср. Горгий).

Диалектика— учение Гераклита Эфесского (конец VI — начало V в. до н.э.) об изменчивости мира вообще (центральный афоризм panta rhei — все течет). Отсутствие статических состояний, изменчивость сама по себе как смысл объяснения Гераклитом мира натолкнула софистов на краеугольный тезис их учения, гласящий, что о каждой вещи можно судить двояко, причем с взаимоисключающих позиций. Релятивистские тенденции и скептицизм софистов явились следствием переноса окуляра диалектики Гераклита с природы на общество и человека в качестве предметов более доступных, понятных, близких. Сократ использовал гераклитову диалектику как основу в искусстве спора. Его метода требовала отличать утверждения доказательные от совершенно недоказательных. Со временем из этого искусства родилась логика, оформленная Аристотелем в систему.

Помимо этого, как указывает Г. Властос, объяснение Гераклитом появления государства и его структур как способа установления всеобщей справедливости вдохновило Солона на проведение реформ, а в период расцвета Афин легло в основу их государственного строя². В дальнейшем мысль Гераклита о справедливости была оформлена в Афинах в двух терминах: 'ισονομια — равенство в политических правах и 'ισηγορια — свобода слова, право апелляции к народному собранию, возможность в открытой публичной дискуссии высказать собственное мнение.

Уже после реформ Солона 'ισηγορια стала пониматься как синоним термина δημοκρατια, то есть власть народа³.

Очевидно, что все эти философские, политические и эстетические достижения могли развиться только в комплексе и поддерживая друг друга в условиях необыкновенной духовной атмосферы демократических Афин V в. до н.э.

¹ Меликова-Толстая С. Античные теории художественной речи // Античные теории языка и стиля / Под общ. ред. О.М. Фрейденберг. М.;Л., 1936. С. 147.
² Vlastos Gr. Equality and Justice in Early Greek Cosmologies. — Studies in Presocratic Philosophy. L, 1970. P. 71—72.
³ См.: Lewis J.D. Isegoria at Athenes: When did it Begin? — Historia, 1971, V. 20; Woodhead A.G. ISTORIA and the Council of 500. — Historia, 1967, V. 16.

Предшественники красноречия

Не следует, однако, полагать, что первые риторы начинали на пустом месте. К их услугам существовала древнейшая изустная традиция эпической и лирической поэзии, в собственных целях и жанровой специфике создававшая образцы ораторского искусства. Большинство исследователей указывают на речи царей на собраниях воинов в "Илиаде" Гомера, как на ранние фиксированные проявления публичной речи¹. Вот как звучат они в сцене распри Агамемнона с Ахиллесом в I песне "Илиады":

Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?
Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?
Я за тебя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней
Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:
Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;
В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,
Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяют
Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские.
Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянах
Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!
Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,
Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,
Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..

(Ил., I, 149-162. Пер. Н. Гнедича)

Задетый за живое Ахилл защищает перед собранием ахейских воинов свое право на рабыню, доставшуюся ему в результате раздела воинской добычи. Звучат гневные риторические вопросы, восклицания, обличающие бесстыдство и мстительность "царя царей". Очевидно наставник Ахилла Феникс обучал его как будущего царя красноречию, о чем он сам упоминает в обращении к оскорбленному герою:

Μυθωντε’ ρητηε ευεναι πρηκτηρτε ‘εργων.
Был бы в речах ты вития и делатель дел знаменитый

(Ил., II., IX., 443. Пер. Н. Гнедича)

А вот иной пример речи уже не обличительной, а защитительной, взывающей не к справедливости, но к милосердию:

Я же несчастнейший смертный, сынов взрастил браноносных
В Трое святой, и из них ни единого мне не досталось!
Я пятьдесят их имел при нашествии рати ахейской...
....Многим Арей-истребитель сломил им несчастным колена.
Сын оставался один, защищал он и град наш, и граждан;
Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегося храбро Гектора!
Я для него прихожу к кораблям мирмидонским;
Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп.
Храбрый! почти ты богов! над моим злополучием сжалься,
Вспомни Пелея-отца: несравненно я жальче Пелея!
Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:
Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!

(Ил., XXIV, 493-516. Пер. Н. Гнедича)

Эти жалобные стенания старца Приама трогали сердца людей разных поколений и не могли не быть замеченными риторами, стремившимися прежде всего к эмоциональному воздействию на слушателя. Поскольку повествование Гомера основывалось на реальных жизненных ситуациях, в его поэмах не сложно было обнаружить великолепные описания случаев, становившихся в V в. до н.э. предметом судебного разбирательства. Убийство женою мужа с помощью любовника — сюжет достаточно распространенный в аттическом судопроизводстве — описан Гомером на материале Аргосского цикла мифов. Вот какой рассказ из уст тени Агамемнона слышит Одиссей, посетивший мрачное царство Аида:

Видеть, конечно, немало убийств уж тебе приходилось —
И в одиночку погибших, и в общей сумятице боя.
Но несказанной печалью ты был бы охвачен, увидев,
Как меж кратеров с вином и столов, переполненных пищей,
Все на полу мы валялись, дымившемся нашею кровью.
Самым же странным, что слышать пришлось мне, был голос Кассандры,
Дочери славной Приама. На мне Клитемнестра-злодейка
Деву убила. Напрасно слабевшей рукою пытался
Меч я схватить, умирая — рука моя наземь упала.
Та же, бесстыжая, прочь отошла, не осмелившись даже
Глаз и рта мне закрыть, уходящему в царство Аида.
Нет ничего на земле ужаснее, нет и бесстыдней
Женщины, в сердце своем на такое решившейся дело!
Что за дело она неподобное сделать решилась,
Мужу законному смерть приготовив коварно!

(Одисс., XI, 416—430. Пер. В. Вересаева)

Впоследствии подобные описания станут основной частью судебной речи — повествованием о случившемся. В течение многих столетий Гомер оставался незыблемым авторитетом античного мира, но примеры красноречия подавал и Гесиод — мастер меткого афоризма и краткой формулы:

Слава худая мгновенно приходит, поднять ее людям
Очень легко, но нести тяжеленько и бросить непросто.

(Гесиод. Труды и дни, 761—762. Пер. В. Вересаева)

¹ Козаржевский А.Ч. Античное ораторское искусство: Пособие по спецкурсу. М., 1980. С. 8—9; Ученова В.В. У истоков публицистики. М„ 1989. С. 6—8.