Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. Читали. Умно комментировали
Читали. Умно комментировали. Затем, как говорят в театре, «встали на ноги».
...О, эта замечательная, оглушительная разница между разговорами и пробой! Как это прекрасно, отрезвляюще! Умнейший анализ, и тут же фальшивая проба! Как важно скорее уткнуться в «не получается» и увидеть это со всей очевидностью. Все разборы моментально выносятся за скобку. Нет, конечно же, разборы не отменяются, но убеждаешься, что разбор — это понятие из другого пространства, нежели практическая работа. Там он и должен оставаться до поры до времени.
Теперь о событийном анализе. На этот раз в этом спектакле я не хотел формулировать какую бы то ни было событийность в надежде, что она станет очевидной из обстоятельств, которые собственно и рождают событийность.
...Принципиально делим пьесу не по актам и картинам, а по хронологии происходящего, т. е. по месяцам, временам года, как в жизни...
...Велико обаяние хорошего разбора. Кажется — все идет отлично! Можно учить текст. Однако — нет! Это очень опасно — лучше сперва делать этюды. Но какие же этюды употребить? Может быть, этюды на большие куски пьесы? Нет, начинаем все же с этюдов на локальные жизненные моменты. Вот Лена делает хороший этюд «Приход домой»...
Запись через несколько дней: «Актеры сочинили удивительно подробные биографии своих героев».
...О любви к актерам, к персонажам. Для меня, педагога, лучшего рецепта, чем тот, что нужно любить актеров, нельзя придумать.
...Стал вовлекать артистов в сочинение формы. Сперва, как бывало раньше, удерживал себя от этого, но уважение к артистам-художникам сработало, и на пользу. Принесли макет. Когда-то я суеверно боялся преждевременно показывать артистам макет, а сейчас показал. Принесли эскизы костюмов, и я сразу смотрел их вместе с актерами и опять-таки не проиграл, доверившись им. Они и вдохновились и подсказали много нового художнику. Получилось соединение репетиций с просмотром макета и эскизов костюмов — это все впервые в моей практике. Это было эффективно. Появилась какая-то легкость в работе.
...Сыграли этюд на всю очень длинную первую картину, как говорится, под карандаш. Этюд был плохой, и все же польза от него была — обнаружение недостатков, обнаружение зажима, обнаружение черной дыры, но это ведь тоже результат. Назовем это методически так: «отрезвление этюдом».
Театр и педагогика
Работа над второй картиной: разговор о преджизни, разбор, иод-готовка материальной части, этюд. После того, как актеры сыграли этюд на вторую картину, возникло уже полное отрезвление. Записываю себе: «Текст У. Гибсона они по-человечески не скажут никогда». Такая вот жесткая, трезвая запись. Но тут очень важная и теоретическая выкладка: «Бестекстовые этюды обманывают. Они были неплохие, а этюды с текстом не получились».
...Мне захотелось понять, могут ли актеры «схватить», выражаясь языком А. В. Эфроса, хоть какие-нибудь кульминации во всей пьесе. И тут же, опять-таки подражая Эфросу, я поставил себе задачу скорее проскочить до конца, прикинуть общий объем, попытаться представить себе общую ритмоструктуру будущего спектакля...
Еще пессимистические размышления: «Убеждаюсь, что мои актеры пе живут, а играют, играют грусть, настроение, красят слова, ничего не воспринимают, не живут в обстоятельствах, внутренне не двигаются и т. д. Может быть, это и называется — «не действуют». Попробую-ка зафиксировать для себя действенную линию Джерри в первом акте. Может быть, она такая?»
«Надо начать новую жизнь, оторваться от жены, от зависимости — от сексуальной зависимости, от финансовой зависимости», — думает Джерри. «Пересплю с другой женщиной, перейду какой-то рубеж, стану после этого свободным. Вытесню из себя жену, вытесню из себя всю прежнюю унизительную жизнь». И он идет на вечеринку к своему знакомому, чтобы там найти женщину. Однако на вечеринке у Оскара женщины были пошлые, все несравненно хуже, чем его жена Тэсс. Джерри заскучал. Правда, была там одна не пошлая, некто Гитель Моска. Непошлая, но и невзрачная. И Джерри пренебрег ею и, еще более мрачный, пошел домой, зашагал по ночному Нью-Йорку. Он был в таком черном настроении, что чуть не сиганул в воду. Однако наутро, выспавшись, он решил все-таки сделать ставку на невзрачную Гитель Моска. Ее телефон он нашел в телефонной книжке. Первый звонок был безрезультатный: девушки не оказалось дома. Потом, дозвонившись, он подумал, что она дура или, по крайней мере, очень наивна. Тем не менее, ему пришлось ввязаться в пошлый, глупый разговор с ней. Тогда он психанул и бросил трубку... Но тут уже эта девушка по каким-то своим дурацким соображениям взяла инициативу на себя и позвонила ему. Он подумал, «дура», но, поломавшись, все-таки назначил ей встречу. Они побывали в театре, посидели в кафе, и он стал форсировать события, пришел к ней домой, чтобы вступить с ней в интимные отношения. И тут вдруг обнаружилось, что она совсем