ПРОГРАММА СОЦИОЛОГИЧЕСКОГОисследования 2 страница

По мнению Т. Парсонса, именно Вебер приблизил гуманитарное знание к канонам эмпирической соци­альной науки в гораздо большей степени, чем кто бы то ни было до него[97]. Столь высокая оценка заслуг базиру­ется на том, что Парсонс учитывал не только теоретико- методологический вклад Вебера в мировую социоло­гию, но и его большой практический опыт в проведении эмпирических исследований.


Глава 6

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ПРЕДМЕТА ИССЛЕДОВАНИЯ

Теоретическая модель предмета исследования — основной путеводитель социолога в безбрежном море эмпирической информации. Она напоминает план горо­да, без которой турист бессмысленно блуждает в лаби­ринте улиц. Теоретическая модель связывает в единое целое: а) одни понятия с другими; б) одни факты с други­ми фактами, наконец; в) факты и понятия между собой. Прежде всего она включает абстрактные понятия, кото­рые логически увязаны друг с другом. Затем они перево­дятся в совокупность конкретных, наблюдаемых при­знаков.

И Теоретическая модель предмета исследования

сколько оправдались наши теоретические предполо­жения и насколько правильно логические связки мы обозначили. Теория поверяется практикой.

Вообще говоря, эмпирический этап подсказывает нам, насколько правильно мы научились мыслить и изображать реальность. Ведь социолог изображает ре­альность, широко прибегая к своим обыденным знани­ям. Они помогают построить ему ТМПИ. Поэтому в эм­пирическом исследовании он по существу проверяет свои обыденные знания. Правда, в отличие от всех про­чих людей, получивших определенную научную обра­ботку.

Итак, то, что мы построили в самом начале, назы­вают теоретическим графом. Он лежит в основе ТМПИ. Последняя представляет собой логическую схему всех мыслимых или теоретически прогнозируе­мых связей, существующих между выделенными нами абстрактными объектами. Чаще всего ТМПИ не мо­жет охватить все реально существующее множество абстрактных объектов, которые описывают данную проблему или проблемную ситуацию. Ни одному че­ловеку не под силу такое совершить. Как правило, ТМПИ включает их часть, или некую выборку сингу­лярных теоретических образований, которые попали в данный момент в поле зрения социолога, были при­знаны им в качестве научно значимых для решения конкретной задачи. Для решения другой задачи созда­ются другие ТМПИ. Создавать всякий раз новые мо­дели — тяжкое бремя не только социологов, но ученых вообще. Создаваемые модели частично пересекаются между собой (как пересекаются исследовательские инструментарии, в результате одни и те же вопросы кочуют из одной анкеты в другую). Это экономит уси­лия и одновременно увеличивает степень преемствен­ности научного знания. Кроме того, частичное видо­изменение ТМПИ, некогда удачно построенной кем-то из социологов, повышает надежность получаемых данных, гарантирует от опасности изобрести заново велосипед, но только худшего качества.

В отличие от эмпирической схемы объекта иссле­дования теоретическая модель предмета исследова­ния представляет собой совокупность логически взаимосвязанных абстрактных понятий, описываю­щих предметную область исследования.

Технология построения ТМПИ включает логиче­ские способы выведения частного знания из общего, приемы концептуализации и процедуры операциона- лизации знания, выведения гипотез, логические связи между абстрактными конструктами и т. д.

И Примеры теоретической модели___________________

Пример теоретической модели 1. Предположим, что мы решили создать ТМПИ забастовки. Опреде­лим забастовку как временное коллективное воздер­жание от работы. Отсюда вытекает, что мы должны иметь дело со всем персоналом предприятия, а не с какой-то его частью, которой вздумалось сегодня не выйти на работу. Приостановка работы может проис­ходить только и только в формальных организациях. В неформальных организациях, например, в семье или дружеской компании, бастовать нельзя. Похожие на забастовку действия здесь имеют совершенно иное значение (вам предлагается самостоятельно подумать над их названием). А поскольку речь идет о формаль­ной организации, постольку бастующие сталкиваются с официальным законом. И среди них есть федераль­ный закон о забастовке. Он определяет, кто может, а кто не может бастовать, в каких случаях забастовка считается законной, что нужно предпринять, чтобы забастовка была таковой. Прежде всего о ней надо за­ранее предупредить власти.

Раз забастовщики сталкиваются с законом и под­чиняются ему, они негласно принимают правила игры, определяемые для тех людей, кого по закону можно считать или называть забастовщиками. Принять пра­вила игры правительства, значит отступиться от части своих прав, например, права объявлять забастовку в самый неподходящий для властей момент, когда от них можно добиться наибольших выгод. (Как вы ду­маете, почему все забастовки шахтеров проходят ле­том, когда окончился или еще не начался отопитель­ный сезон?) Значит, кроме того, принять навязанную вам чужую волю. В качестве компенсации невыгодно­сти своего положения, которое неизбежно проистека­ет от того, что вы — «законный», точнее сказать, под­законный забастовщик, забастовщики создают

всевозможные механизмы защиты. В частности, это касса взаимопомощи, забастовочный комитет, регу­лирующий ход забастовки и тем самым делающий ее еще более грозной, организация голодовок и демон­страций, в ходе которых они активно воздействуют на общественное мнение, склоняя его на свою сторону и привлекая в свои ряды новых участников или по край­ней мере новых сочувствующих. Если бы правитель­ство захотело, то оно могло бы запретить и их. Так по­ступало советское правительство, которое решило в корне и навсегда задушить само явление забастовки трудящихся.

Как только появились первые признаки организо­ванности, механизм забастовки набирает обороты и постепенно раскручивает весь потенциал. Но как это происходит? Изучить подобные вопросы и призван социолог. Он классифицирует все затронутые заба­стовкой категории населения на активных забастов­щиков, пассивных забастовщиков, сочувствующих забастовке, пассивно не принимающих забастовку, активно возражающих против забастовки, активно противостоящих и борющихся с забастовкой (высту­пления в прессе с контрагитацией, организация кон­трдемонстраций, кампания по оклеветанию забастов­щиков) и «третья сила» — некое абстрактное общественное мнение, носителями которой выступа­ет все население страны. Носителем общественного мнения в локальном масштабе, т. е. в пределах регио­на, охваченного забастовкой, может выступать публи­ка, которая не знает, как относиться к факту забастов­ки: то ли сочувствовать, то ли нет.

Позиция публики двойственная, и это надо отра­зить в теоретической модели: с одной стороны, это соседи, знакомые или просто жители одного с заба­стовщиками города, т. е. сочувствующие им акторы, с другой — это потребители той продукции, которую они вследствие забастовки не получили, например тепло в свои квартиры, и потому это противодейству­ющие им акторы. Социолог не должен упускать из виду эту «третью силу», куда может входить население не только района, города, региона, но и страны. Целе­сообразно выяснить величину негативного эффекта забастовки. По характеру он может быть (и чаще всего 271

бывает) непредумышленным: забастовщики явно не желают настраивать против себя широкие слои насе­ления. Это не входит в их цели. Но подобное проис­ходит в силу сцепления объективных обстоятельств, а именно хозяйственных, социальных и бытовых свя­зей, существующих в обществе (какие именно, выяс­няется в исследовании).

При анализе социолог должен выяснить завися­щие и независимые от забастовщиков группы населе­ния. От шахтеров, проводящих всероссийскую акцию солидарности и дающих сырье всем тепловым элек­тростанциям страны, а их большинство, зависят все категории населения. От работников атомных элек­тростанций, вырабатывающих не более 5 — 10 % энер­гии, зависит гораздо меньше людей. Следовательно, величина негативного (или поражающего) эффекта забастовки будет меньше. Меньше у атомщиков будет и потенциальных противников. Но зато и меньше ве­роятность того, что они смогут привлечь к себе широ­кое внимание. Все это надо учитывать социологу при построении ТМПИ.

Эффект или последствия забастовки можно рас­сматривать в ином ключе. Если'шахтеры добиваются успеха, то другие категории занятых тут же делают для себя вывод: забастовка — очень надежное сред­ство добиться своих целей. Поучающий эффект заба­стовки колоссален. Вслед за шахтерскими забастовка­ми страну периодически сотрясают забастовки учителей, медицинских работников, ученых, авиади­спетчеров и летного состава и т. п. Если правитель­ство, нарушая закон, не выплачивает рабочим и слу­жащим причитающуюся им по закону зарплату, то они считают себя вправе прибегать к самым радикаль­ным, на гране закона, методам борьбы.

Как только мы разобрались во всех деталях за­бастовки, в ее сущности, причинах и последствиях, то получили всю совокупность понятий, которые мо­гут понадобиться нам при создании ТМПИ.

Между этими понятиями устанавливается тео­ретическая связь, которая в развернутом виде со­ставляет содержание теоретической модели. Благода­ря ей конкретную забастовку удается включить в 272 более широкий контекст движений и форм коллек­тивного протеста, сравнить ход и причины забастовки в одной и в другой стране, вывести некоторые тенден­ции и закономерности. От ее правильности зависит конечная ценность отчета и интерпретация результа­тов. Собственно говоря, он приступает к этапу по­строения ТМПИ.

Как происходит построение теоретической моде­ли предмета исследования? На листе бумаги выписы­ваются выделенные понятия, обозначаются для удоб­ства квадратиками, между которыми проводят прямые линии. Эти линии обозначают пока что гипотетиче­ские связи между сингулярными теоретическими об­разованиями, т. е. абстрактными объектами.

►-сильная связь слабая связь Рис. 1. Теоретический граф забастовки

 

Теоретические связи, выстраивающиеся между абстрактными объектами, имеют разный характер и разную силу. Совершенно ясно, что сила, или сила связи между «забастовочным комитетом» и «требова­ниями забастовщиков» будет максимальной, т. к. ко­митет, собственно говоря, инициирует и формулирует перечень требований. Он — мозговой центр, штаб за­бастовки. Разумно именно там искать самых активных участников. Можно даже предположить (а на практи­ке проверить наше предположение), что «численность

забастовочного комитета» и «количество активных забастовщиков» в некоторых (либо в большинстве) типах забастовок совпадает.

Сильной может оказаться теоретическая связь между абстрактными объектами «недовольство насе­ления» и «неотгрузка угля», «задержка зарплаты» и «требования забастовщиков», «угрозы в прессе» и «забастовочный комитет». Но вряд ли мы обнаружим сильную связь между такими абстрактными объекта­ми, как «задержка зарплаты» и «угрозы в прессе» или между «численностью забастовочного комитета» и «размерами публики». Логически они мало связаны между собой.

При построении ТМПИ нас интересуют прежде всего логические связи, которые можно выразить при помощи теоретического графа, в данном случае опи­сывающего феномен забастовки. Построив мыслен­ные связи между абстрактными объектами, социолог на следующем этапе формулирует некоторые содер­жательные гипотезы. Попробуем сформулировать несколько подобных гипотез:

1. Степень активности «ядра» забастовщиков за­висит от размеров публики.

2. На численность пассивно сочувствующих заба­стовщиков влияет политика, проводимая средствами массовой информации. - .

3. На количество выдвигаемых забастовщиками требований влияет степень их радикальности.

При формулировании гипотез социолог проявля­ет не только знакомство с ситуацией, прекрасное зна­ние материала и литературы, но и возможности своей интуиции, фантазии. Нередко группа социологов устраивает нечто наподобие мозговой атаки, в ходе которой каждый выдвигает самые невероятные пред­положения, которые подвергаются коллективной рефлексии и критике.

Переходя от понятий к терминам, мы совершаем вместе с тем переход к социологическим переменным, а вслед за этим, — к формулировке анкетных вопро­сов. А это уже вопрос об эмпирических референтах и реальных поведенческих признаках. Допустим, мы операционализируем понятие «активный участник 274 забастовки». Это действительно понятие, т. к. оно до­статочно абстрактное. Что значит активный? В чем проявляется эта активность? Те, кто бегает с плаката­ми и агитирует примкнуть к забастовщикам, относят­ся к активным ее участникам или нет? Тогда как быть с теми, кто «пассивно» голодает, требуя выплатить всему коллективу зарплату? Разве они не активные ее участники? А те, кто не бегает с плакатами и не голо­дает, а ходит по кабинетам местных органов власти и защищает права забастовщиков, к кому относятся? Можно привести массу примеров «поведенческих признаков», одни из которых характеризуют, а другие не характеризуют активных забастовщиков.

Однако большинство эмпирических признаков двусмысленны, их можно отнести и к пассивным, и к активным признакам. Только социолог вправе дать окончательный ответ. Но книги ему здесь вряд ли по­могут. Социологи не участвуют в забастовках и зна­ют о них понаслышке. На помощь должны прийти эксперты, опросив их, социолог поставит по суще­ству методический эксперимент или, точнее говоря, проведет предварительное методическое исследова­ние. Экспертов-знатоков он спросит о том, по каким признакам отличить активного от пассивного, какие забастовки считать легитимными, а какие запрещен­ными, какая последовательность в оповещении о предстоящей забастовке считается правильной ит. д.

Переходя от абстрактных понятий к конкретным терминам, находя им эмпирические признаки (свой­ства) и эмпирические референты (объекты), мы про­водим операционализацию понятий. В программе надо операционализировать или хотя бы четко опре­делить все ключевые понятия и категории. В нашем случае их может быть больше десяти. А еще надо учесть теоретические связи между понятиями, кото­рые мы перевели на язык гипотез. В качестве одной из них может выступать такое предположение, которое первоначально можно сформулировать в форме во­проса: правда ли, что с ростом числа активных забастов­щиков растет жесткость и категоричность требований забастовщиков? Переведя вопрос в повествовательное предложение, мы получим гипотезу, по мере роста чис­ла активных забастовщиков растет категоричность 275

выдвигаемых требований. Или то же самое в другой форме: чем больше число активных забастовщиков, тем выше категоричность выдвигаемых требований. А может быть она, наоборот, уменьшается. И эту воз­можность надо выразить гипотетически.

И в первом, и во втором случае нам придется опе- рационализировать понятие «категоричность выдви­гаемых требований». У него нет точной и однозначной формулировки. А то, что не обладает такими признака­ми, к терминам не относится. В чем выражается катего­ричность? В литературе нет готового ответа. Операци- онализация понятия «категоричность выдвигаемых требований» может занять у вас несколько месяцев и стать предметом дополнительного исследования. Мы должны операционализировать и все другие понятия, т. е. решить, кто входит в забастовочный комитет, кого относить к активным и пассивным участникам, что та­кое наносимый забастовкой вред, что считать требова­ниями забастовщиков (например включать в список разгневанные выкрики на площади или только пись­менно зафиксированные положения) и т. п. Предполо­жим, мы решили, что пять вопросов в анкете должны уйти на описание активных забастовщиков, три — на описание забастовочного комитета, четыре вопроса ха­рактеризуют интенсивность забастовки и т. д. Когда просуммировали все вопросы, получили окончатель­ный объем анкеты. В ней не должно быть ничего лиш­него, ничего про запас. Чем больше вопросов в анкете, тем больше таблиц в отчете, тем выше вероятность того, что в сжатые сроки при написании отчета вы не спра­витесь с нахлынувшей информацией.

Излишняя информация появляется в том случае, когда социолог строит двухмерные распределения, связывая каждый вопрос с каждым. Для того чтобы не заниматься бессмысленной работой — строить все на все связи, — надо заранее создать четкую схему логи­ческого анализа данных. Начинается она с того, что напротив номеров вопросов вы проставляете понятие, которое они раскрывают. Допустим, вы пишите: во­просы 3,7,14 раскрывают термин «активные участни­ки забастовки»; вопросы 1,17,23,24 — понятие «интен­сивность забастовки» и т. п. После чего следует второй этап. Для того чтобы проверить гипотезу №1, говоря­щую о том, что интенсивность забастовки прямо зави­сит от числа активных забастовщиков, нужно рассчи­тать связь между вопросами 7 и 23, а также 3, 17 и 1. Для того чтобы проверить гипотезу № 2, необходимо проверить связь между вопросами 8 и 19 и т. п. Третий шаг состоит в ответе на вопрос: что означает наличие связи такой-то величины между вопросами 8 и 19, 7 и 23 и т. д. Какой тип связи двух переменных (позитив­ная или негативная, сильная или слабая, какова ее ве­личина, скажем, 0,21 или 0,9), обнаруженная при ана­лизе данных, означает подтверждение (опровержение) выдвинутой гипотезы. В общем это означает, что со­циолог дает теоретическую интерпретацию количе­ственным связям. Он должен знать, о чем говорят по­лученные им цифры.

Раньше было так: после того как социолог соста­вил программу исследования, создал инструментарий, провел опрос и собрал анкеты, он составляет кодифи­катор закрытия открытых вопросов, подготавливает массив анкет к обработке на ЭВМ и дает оператору ЭВМ задание, в котором обозначены схемы связи во­просов, например, 23:6, 17:8; 4:5:16, 8:34:27 и т. п. Се­годня, в эпоху персональных компьютеров, все проце­дуры проводит один человек. Но и он должен действовать по соответствующей логике и техноло­гии. Упрощенно она состоит вот в чем. Садясь за ком­пьютер, держите справа от себя схему связей (рабочее задание на машину), а слева — схему логического ана­лиза данных. Иными словами, рядом у вас находятся эмпирическая схема объекта исследования и теоре­тическая модель предмета исследования (логика тео­ретического анализа). Вторая служит подсказкой для интерпретации и расшифровки первой. Благодаря их соединению легко понять теоретический смысл эмпи­рических данных. Программа SPSS поможет вам без особых интеллектуальных усилий и при минимуме времени решить те задачи, на которые у научной груп­пы в 5 — 7 человек в 1970-е гг. уходил целый месяц.

Теперь вы готовы к написанию научного отчета, где формулируются подтверждения или опровержения исходных гипотез, и делаются выводы, которые пред­ставляют всего лишь более общую схему или картину подтверждения гипотез. Скажем, подтвердилась гипо­теза о числе пикетирующих, увеличивается одновре­менно с увеличением числа выдвигаемых требований забастовщиков, а вы делаете вывод о возрастании сте­пени интенсивности забастовки в зависимости от уве­личения числа активных забастовщиков на угольных шахтах Кузбасса. И такой вывод вполне правомерен, т. к. пикетчики — разновидность активных забастов­щиков, а увеличение числа требований — показатель повышения степени интенсивности забастовки. Об этом у вас было заранее сказано в ТМПИ. Но не просто сказано, а теоретически обоснована правильность по­добного суждения. Теперь же, на эмпирическом уров­не, она подтвердилась благодаря проведенному иссле­дованию.

К ошибкам ведет интуитивная теоретическая модель. Ее часто строят неопытные социологи. Пыта­ясь сэкономить усилия и время на начальном этапе, они в «уме» прикидывают, что они хотели бы получить в конце: посмотреть, зависит ли интенсивность заба­стовки от демографических данных забастовщиков, как связаны между собой продолжительность заба­стовки и действия забастовочного комитета и т. п. Даже если вы записали свои мысли, но не довели их до операционализации, а затем не перевели их на язык логической схемы анализа данных, — т. е. не указали, какие конкретно вопросы и как между собой связаны, какой должна быть величина и тип связи, считайте, что вы напрасно взялись за исследование. Где-то на листочке записали свои размышления, его выкинули или не написали вовсе, а стараетесь все держать в го­лове, полагая, что если сейчас, когда я строю теорети­ческую модель, я хорошо вижу все связи и интерпре­тации, то и затем, после исследования, я не забуду о них. Но проходит месяц, полгода, год. Уставший вы вернулись с «поля», вас одолевают новые идеи и за­мыслы, вы полны новых впечатлений. А где же старые идеи? Они напрочь забыты, а те, что запомнились, уже не кажутся интересными. И вот вы оказались перед разбитым корытом: вокруг горы табуляграмм, горы непонятных «цифирь», а вы в совершенной панике — что со всем этим делать? Действительно, что же де­лать? Единственный выход — начать все с начала, по- 278 пробовать заново разобраться в сути исследования,

т. е. построить полноценную теоретическую модель предмета исследования.

Но помните: создавая второй раз теоретическую модель, вы создаете уже не ту же самую, а совсем иную схему! Теоретическую модель надо создавать один раз и по горячим следам, пока вы еще погружены в теоретический контекст проблемы, пока не забыта прочитанная литература, результаты других исследо­ваний, пока свежи теоретические задумки. Конечно, подправлять, корректировать, что изменять в исход­ной модели можно и потом, делая это по ходу всего ис­следования. Но изменять детали не означает строить дом с фундамента.

Пример теоретической модели 2. В основе второ­го способа построения ТМПИ лежит схема социаль­ного действия. Если мы определяем социологию как науку о поведении больших социальных групп людей, то вполне уместно строить ТМПИ именно таким об­разом, т. е. выделив пять ключевых элементов соци­ального действия:

Субъект — объект — средства — мотивы — ре­зультат.

Рассмотрим логику построения ТМПИ на примере инвестиционной деятельности. Нас интересует, кто именно (какие категории населения), куда конкретно, сколько, почему и с каким результатом будут инвести­ровать свои деньги. При построении теоретической модели предмета исследования социолог должен вы­делить не только субъект социального (или экономиче­ского) действия, но также мотивы, средства и объект.

Субъект действия включает несколько категорий населения, в частности, бедные, средние и зажиточ­ные слои, а если есть такая надобность, то и пенсионе­ров как самостоятельную группу. Для каждой катего­рии выстраивается собственный список мотивов, который обнаруживается в предварительном исследо­вании. Средством действия выступают деньги, кото­рые население кладет в сберегательные и коммерче­ские банки. Сбербанки выполняют функцию объекта действия. Если ставится широкая цель, то необходимо учитывать все категории банков, к которым обраща­ется население, и во всех типах населенных пунктов, прежде всего, конечно, в средних и крупных городах.

Итак, в теоретической модели социального дей­ствия есть субъект (какие категории населения инве­стируют деньги, средства (что вкладывается), мотивы (сознательно выбранные цели) или причины поведе­ния (почему вкладывают), объект действия (сберега­тельные и коммерческие банки), наконец, результат действия (получили свою прибыль разные группы на­селения или они проиграли, какую пользу получила национальная промышленность и т. д.).

Рис. 2. Теоретическая модель предмета исследования. В ее основе лежит схема социального действия

 

В теоретической модели связи между понятиями, описывающими конкретные явления, имеют гипоте­тический характер. Иными они и быть не могут. В на­чале научного поиска ученый может только предпола­гать, какой может быть реальность, с которой ему вскоре предстоит столкнуться. Таким образом, науч­ные гипотезы указывают на характер связи между по­нятиями. Чем больше гипотез и чем больший круг по­нятий они между собой увязывают, тем плотнее ткань нашей теории. Мы, к примеру, можем предположить, что богатые вкладывают более крупные суммы, и не только в отечественные банки. В этой гипотезе увяза­ны три понятия: субъект, средство и объект действия. Похожие гипотезы мы выдвигаем относительно дру­гих категорий населения. Затем мы увязываем моти­вы и субъекты, предполагая к примеру, что пенсионе­ры руководствуются мотивом сбережения средств на черный день. Гипотеза, связывающая объект и резуль­тат действия может звучать так: государственные бан­ки предлагают меньший процент, но вклады в них для населения имеют большие гарантии возврата. Или: го­сударственные сбербанки в условиях гиперинфляции предлагают такие низкие проценты по вкладам, что они не покрывают потери от обесценивания денег.

280 Возможны, разумеется, и другие гипотезы. Часть из

них социолог смело заимствует из чужих исследова­ний, указывая, кто и когда их проверил, на какой вы­борке и в какой исторический период они действи­тельны. Чем больше заимствованных гипотез, тем меньше приходится изобретать свои. Чрезмерно боль­шое число гипотез также недопустимо, как и чрезмер­но маленькое. На подтверждение одной сложной ги­потезы может работать половина вашей теории, в то время как небольшие гипотезы можно проверить одним-двумя анкетными вопросами.

В процессе исследования социолог обнаружил, что различные категории населения инвестируют деньги с разными целями. Иными словами, к конкрет­ному экономическому действию их подталкивают разные мотивы. Пенсионеры несут деньги в банк, на­деясь скопить их на черный день, богатые — получить приличную прибыль и завести собственное дело, сред­ний класс обращается к сберегательным институтам для того, чтобы свободные в данный момент времени деньги через год-два, в ситуации жесткой инфляции, если не принесли небольшой процент, то хотя бы не обесценились.

Если, опираясь на здравый разум, вы предполагае­те, что бедные не станут инвестировать экономику, то вы тем самым закладываете в теоретическую модель ложную посылку, которая противоречит фактам ре­ального поведения людей. Известно, что финансовые пирамиды первой половины 90-х гг. в России сколачи­вали свое несметное состояние благодаря среднему и низшему классу, а не богачам. Богачи-то знали сомни­тельность этих финансовых институтов. Стало быть, с деньгами в банки шли простые люди. На что они на­деялись? Они, как им и обещали, предполагали полу­чить от 300 до 400 % прибыли благодаря удачному раз­мещению банком своих денег в национальную экономику. Так или иначе народ инвестировал эконо­мику. Другое дело, что его ожидания обманулись. А параллельно простым гражданам ловкие бизнесме­ны за гроши приватизировали крупные предприятия. К концу 90-х гг. значительная часть промышленности, прежде всего прибыльные предприятия, была расхва­тана (другого слова здесь не подобрать) между кучкой 281


российских олигархов. Кто они? Очень богатые люди. Что они делали? Инвестировали свои капиталы в про­мышленность, покупая собственность. Стало быть, в российскую экономику инвестировали свои деньги все слои населения, а не исключительно богатые. Правда, делали они это по-разному и в разной форме. Вот что предстоит на самом деле выяснить социологу в эмпирическом исследовании.

Пример теоретической модели 3. Представим себе, что вы, начинающий социолог, поставили перед собой задачу выяснить, кто больше ворует — предста­вители богатого, среднего или бедного класса? Как и где вы будете проводить исследование? Предполо­жим, вы решили это сделать в своем классе. Как вы по­ступите?

Двигаться к цели можно двумя путями — эмпири­ческим и теоретическим. Покажем, что только второй является правильным.

Вы составили анкету и поместили так называемую «паспортичку», где указывается пол, профессия, воз­раст, доход, социальное происхождение респондентов. Получив и обработав ответы на вопрос: «К какому клас­су Вы себя относите?», мы тем самым вроде бы решили главную задачу, а именно выяснили, представители ка­кого класса больше всего воруют. На самом деле мы не имеем полной и всесторонней картины, мы получили данные лишь об одной переменной. Информация полу­чена на основе самооценки, а она вполне может быть ошибочной. Можно повысить степень достоверности информации. Самооценка проверяется по пересече­нию трех вопросов в «паспортичке»: доход, профессия (занятие), социальное происхождение. Сопряжение двух вопросов с целью их самопроверки называется взаимоконтролем переменных (вопросов).

Проведя исследование, вы, к примеру, получили такую статистику: 5 человек — богатые, 70 принадле­жат к среднему классу, 25 — к бедным. Статистику можно выразить в двух видах — в абсолютных и от­носительных значениях. Во втором случае речь идет о процентном распределении ответов. Им чаще всего пользуются социологи. У вас получилось: 5 %, 70 %, 282 25 %. Пока что вы вычислили количественные параме­тры только одной переменной — классового распре­деления респондентов.

Что делать дальше? Дальше надо получить числен­ную величину второй переменной — воровство — и связать ее затем с первой. Может быть так и спросить респондентов: вы воруете? Один ответит «нет», под­разумевая, что 50 копеек, которые он утром отобрал у младшеклассника, не есть воровство. Другой залез к одноклассникам в портфель и выгреб кучу денег, но не желает сознаваться. В том и другом случае социо­лог получит «нет», хотя на самом деле должно стоять «да». Вы вконец запутались, поскольку не знаете, как именно интерпретировать эмпирические данные.

На самом деле к проблеме надо подходить с другого конца— идти от теории. Прежде всего следует точно определить, что такое воровство, для чего надо осуще­ствить специальную процедуру — операционализа- цию исходного понятия «воровство». О ней речь пой­дет особо, а сейчас посмотрим, как она работает в деле. Если мы разобьем исходное понятие на ряд конкрет­ных признаков, то снимем двусмысленность в его трак­товке и, возможно, повысим уровень доверительности ответов, поскольку спрашивать придется не о мораль­ной категории, а о каких-то технических действиях.