Три Хазарии — три составных части иудео-нацизма 3 страница
— Здесь надо открыть целую сессию и посвятить её рассмотрению этого вопроса. Я не хотел бы сейчас концентрировать внимание на этом частном вопросе. Я вам изложил позицию Русской православной церкви в принципе.
Таким образом, РПЦ всё ещё не готова признать факт, неоднократно научно доказанный: что приписанный евреям документ (якобы украденный с Первого сионистского съезда) был написан для разжигания ненависти к евреям. Оказывается, ответ на этот вопрос всё ещё требует долгой дискуссии. И за век, прошедший с момента написания “Протоколов”, времени на неё не нашлось...»
Как видите, никакие увещевания митрополита Кирилла в максимальной лояльности РПЦ к «людям, разделяющим другие религиозные взгляды, включая иудейскую общину», не уберегли оттого, что озвученная им позиция Русской православной церкви опубликована в еврейской газете под рубрикой «Антисемитизм».
Никакие оправдания, типа «хорошие отношений между православной и иудейской общинами», «раввин вместе с архиепископом» и т.д., не убедили еврейскую прессу в чистоте помыслов представителей Православия в отношении «бедных евреев».
Для меня в этом нет ничего удивительного. Ведь, как учит один из «литературных столпов», формировавших в своё время еврейское самосознание и с которым вам ещё предстоит познакомиться: «Тот, кто оправдывается, — уже наполовину виноват!»
В то же время, в приведённом отрывке есть момент, который удивил даже меня. А именно — «неоднократная научная доказанность» (?!) фальшивости «приписанного евреям документа», известного, как «Протоколы сионских мудрецов».
Я что-то не совсем понимаю, о каких, собственно, «научных доказательствах», причём, «неоднократных», идёт речь. Судя по всему, представители РПЦ тоже не знакомы с подобного рода «доказательствами», если до сих пор не признали их, как «факт».
В таком случае, что нам мешает восполнить вековой пробел в проведении дискуссии, отсутствием времени на которую так возмущена озабоченная еврейская пресса и раз и навсегда расставить точки над «і» в отношении исторической подлинности упомянутых «Протоколов»?
Лично я не вижу никаких препятствий. Тем более, что рассмотрение этой темы ничуть не помешает нам изучать доказательства теории «трёх Хазарий». Скорее наоборот, внесёт полную ясность в её понимание.
Хотя, некоторая сложность всё-таки присутствует. Видите ли, чтобы что-то обсуждать, необходимо для начала изучить предмет обсуждения. И в этом-то вся загвоздка.
Дело в том, что сами по себе «Протоколы сионских мудрецов» отличаются редкой тяжеловесностью и, я бы сказал, занудностью изложения.
Более того, они настолько сложны для «переваривания», что невольно создаётся впечатление, будто авторы «Протоколов» сознательно избрали такую «мудрёную» форму, чтобы не каждому было под силу докопаться до их содержания.
Таким образом, у меня есть все основания опасаться, что редкий читатель «доползёт» до середины этого воплощения сионской мудрости. А посему, я принял следующее решение.
В этой книге вы найдёте два вида подачи «Протоколов сионских мудрецов».
Сначала вы сможете ознакомиться, так сказать, с их сокращённым вариантом, где каждый из «Протоколов» будет представлен в виде наиболее ярких фрагментов, максимально отражающих содержание протокола в целом.
Второй — полный вариант этого, «якобы украденного с Первого сионистского съезда», документа вы найдёте в конце книги в виде «Приложения». Мой вам совет: попытайтесь всё-таки «продраться» сквозь «дебри» сионской мудрости. Поверьте, они того заслуживают...
Сразу хочу предупредить: даже в «обрезанном» варианте чтение предстоит не из лёгких. Поэтому слабонервных прошу не беспокоиться.
Впрочем и остальных читателей не рискну подвергать явной опасности и постараюсь найти максимально облегчённую форму подачи «Протоколов», во избежание тяжёлых психических травм.
Помните популярную в советское время трилогию французского писателя-атеиста Лео Таксиля — «Забавная Библия», «Забавное Евангелие» и «Священный вертеп»?
Не вдаваясь в крамольное, с точки зрения верующего человека, содержание, которому, кстати, эти книги обязаны многотиражными изданиями в СССР, хочу отдать должное оригинальной литературной форме, в которую облёк свои опусы талантливый безбожник Таксиль.
Не претендуя на писательские лавры француза, я воспользуюсь его «забавной» формой изложения. Надеюсь, она немного сгладит гнетущее впечатление, которое оставляет чтение «Протоколов сионских мудрецов».
Как говорил незабвенный отец Фёдор из «12 стульев», «не корысти ради, а токмо» из желания сохранить душевное здоровье уважаемых читателей, рискнувших принять участие в исторической дискуссии на тему, навязанную нам еврейской прессой.
Для облегчения поставленной задачи я решил взять к себе в «соавторы» известного еврейского книжника Иосифа Раскина — тонкого ценителя и коллекционера фольклорных «забав», создателя уникальной «Энциклопедии Хулиганствующего Ортодокса» («ЭХО»), собравшей на своих страницах неимоверное количество шедевров устного народного творчества, созданных в течение последних 50 лет на 1/6 части земного шара.
Надеюсь, что лёгкость стиля «перлов» из «Энциклопедии...» Раскина в достаточной степени разбавит тяжеловесность слога сионских мудрецов и привнесёт в их «Протоколы» милый налёт забавности.
Безусловно, среди читателей найдутся такие, кому уже известно содержание «Протоколов сионских мудрецов». Но я знаю наверняка, что таковых — меньшинство.
Поскольку из 100-летней истории существования «Протоколов» вычеркнуто 74 «советских» года, в течение которых они находились под строжайшим коммунистическим табу.
Почему? На этот вопрос вы тоже сможете найти ответ, только воочию убедившись в «архиважности» обсуждаемого документа.
Итак, приступим к чтению «Протоколов», которые 100 лет назад потрясли мир.
Протоколы сионских мудрецов (забавные)
Протокол № 1.
...Отложив фразёрство, будем говорить о значении каждой мысли, сравнениями и выводами осветим обстоятельства. Итак, я формулирую нашу систему с нашей и гоевской точек зрения...[7]
Свобода — идея. Либерализм. Политическая свобода есть идея, а не факт. Эту идею надо уметь применять, когда является нужным идейной приманкой привлечь народные силы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся ...
Политика и мораль. Политика не имеет ничего общего с моралью. Правитель, руководящийся моралью, неполитичен, а потому не прочен на своём престоле. Кто хочет править, должен прибегать и к хитрости, и к лицемерию.
Великие народные качества — откровенность и честность суть пороки в политике, потому что они свергают с престолов лучше и вернее сильнейшего врага. Эти качества должны быть атрибутами гоевских царств, мы же отнюдь не должны руководствоваться ими.
* Забавное «ЭХО»
Приехал мужик в Москву в командировку. Познакомился на улице с молоденькой девицей и привёл её к себе в гостиницу. Она раздевается, а он решил поддержать разговор:
— Сколько же тебе лет?
— Тринадцать.
Он её пинком под зад: «А ну, давай отсюда...».
Она пулей вылетает в коридор, на ходу застегивая кофточку:
— Да ну его к чёрту: какой-то суеверный...
Необоримость масонско-еврейской власти. Наша власть при современном шатании всех властей будет необоримее всякой другой, потому что она будет незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что её уже никакая хитрость не подточит.
Партийные раздоры. Народ, предоставленный самому себе, то есть выскочкам из его среды, саморазрушается партийными раздорами, возбуждаемыми погоней за властью и почестями и происходящими от этого беспорядками...
Спирт. Классицизм. Разврат. Взгляните на наспиртованных животных, одурманенных вином, право на безмерное употребление которого дано вместе со свободой.
Не допускать же нам и нашим дойти до того же... Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодежь их одурела от классицизма и раннего разврата*, на который её подбивала наша агентура...
Принцип и правила масонско-еврейского правительства. Наш пароль — сила и лицемерие... Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие — правилом для правительств...
Поэтому мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством, когда они должны послужить к достижению нашей цели.
В политике надо уметь брать чужую собственность без колебаний, если ею мы добьёмся покорности и власти.
Террор. Наше государство, шествуя путём мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надо поддержать террор, располагающий к слепому послушанию...
Достаточно, чтобы знали, что мы неумолимы, чтобы прекратились ослушания.
Свобода, равенство, братство. Ещё в древние времена мы среди народа впервые крикнули слова: «свобода, равенство, братство», — слова, столь много раз повторенные с тех пор бессознательными попугаями, отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира, истинную свободу личности, прежде так ограждённую от давления толпы...
Уничтожение привилегий гоевской аристократии. Во всех концах мира слова «свобода, равенство, братство» становили в наши ряды через наших слепых агентов целые легионы, которые с восторгом несли наши знамёна.
Между тем, эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств.
Вы увидите впоследствии, что это послужило к нашему торжеству: это нам дало возможность, между прочим, добиться важнейшего козыря в наши руки — уничтожения привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии гоев, которая была единственной против нас защитой народов и стран.
Новая аристократия. На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции, во главе всего — денежной.
Ценз этой новой аристократии мы установили в богатстве, от нас зависимом, и в науке, движимой нашими мудрецами.
Психологический расчёт. Наше торжество облегчилось ещё тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума — на расчёт, на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека; а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности.
Сменяемость народных представителей. Сменяемость представителей народа отдавала их в наше распоряжение и как бы нашему назначению.
* * *
Итак, первый Протокол мы преодолели. Сразу хочу отметить, что он носит как бы вводный, подготовительный характер.
Дальнейшие откровения, изложенные в «Протоколах», отличаются большей конкретикой, а следовательно, начнут вызывать вполне реальные ассоциации, осмысление которых неизбежно будет сопряжено со всё возрастающим смятением читательских умов. Уж вы мне поверьте — сам через это прошёл.
А посему, я решил вводить вас в суть вопроса постепенно, подавая информацию дозировано, с передышками.
Кстати, такая форма подачи «Протоколов» была опробована ещё в 1906 году неким господином Демченко — одним из первых русских, не считая уже упомянутого здесь Сергея Нилуса, решившимся не только опубликовать сей документ, но и прокомментировать его.
Несколько слов хочу сказать об этом издании, а вернее о комментариях автора к «Протоколам сионских мудрецов».
Поскольку они появились почти 100 лет назад, явно прослеживаются усилия Я. Демченко спрогнозировать развитие ситуации через призму сионских планов. Тем более, что реализация части из них на тот момент была уже очевидна.
Наше время фактически избавило меня, как автора, от задачи давать какие-либо комментарии: минувший век продемонстрировал абсолютное соответствие практически всех исторических событий, произошедших с момента появления «Протоколов», с планами, изложенными в них. И по ходу чтения книги вы сами сможете в этом убедиться.
Поэтому «антракты» между «выступлениями» мудрецов, предназначенные для передышки читателей, я буду заполнять не столько собственными умозаключениями по поводу прочитанного, сколько различного рода дополнительной информацией как исторического, так и «злободневного» характера, которую я решил подавать в двух видах — «К истории вопроса» и «Информация к размышлению».
Признаюсь, на последнюю форму подачи материала я возлагаю особые надежды: авось, собственные размышления откроют вам глаза на реальность, и вы начнёте воспринимать происходящее с вами и вокруг вас без «дымовой завесы», созданной изощрённым и безжалостным умом сионских мудрецов.
И ещё одно. Углубляясь в чтение «Протоколов», вы вполне можете потерять ориентацию во времени — настолько разительное сходство обнаруживается между написанным 100 лет назад и происходящим сегодня.
Поэтому иногда я буду возвращать вас в реальность напоминанием о том, что «Протоколы» уже «отметили» свой 100-летний юбилей.
К истории вопроса
Вашему вниманию отрывок из той самой книги Сергея Нилуса, сегодняшнее появление которой так обеспокоило еврейскую прессу и задало тему новейшей дискуссии по поводу её содержания, — «Близ есть, при дверех».
«...В 1901 году мне удалось получить в своё распоряжение одну рукопись, и этой относительно небольшой по величине тетради суждено было произвести в моём миросозерцании такой глубокий переворот, какой в душе человеческой может быть произведён только лишь воздействием Божией силы, подобным чуду отверзения очей слепорожденному.
«Да явятся дела Божии на нем» (Ин. 9,3).
Рукопись эта была озаглавлена: «Протоколы собраний сионских мудрецов» и передана мне ныне покойным Чернским уездным предводителем дворянства, впоследствии Ставропольским вице-губернатором Алексием Николаевичем Сухотиным...
...когда я впервые ознакомился с содержанием рукописи, то убедился, что сама она в своей страшной и жестокой, откровенной правде настолько свидетельствует о достоверности своего происхождения от «мудрецов сионских», что не нуждается ни в каком ином свидетельстве о своём первоисточнике.
Но был я тогда ещё довольно молод, недостаточно знаком со словом Божиим, не находился ещё в общении с подвижниками православного духа и потому первым делом попытался обратиться к сильным мира сего с целью предварения их протоколами о грядущей опасности.
Одно высокопоставленное лицо, которого я думал заинтересовать своей рукописью и которое, казалось мне, могло бы влиять на ход событий в Русской земле, ответило мне, что «славянство ещё не сказало своего последнего слова, и потому, как бы ни были хитры и сильны мудрецы Сиона, усилиям их ещё не скоро дано будет осуществиться и, стало быть, нечего о них беспокоиться».
Другим ещё более высокопоставленным лицом, к которому я обратился с сионскими протоколами, был великий князь-мученик Сергей Александрович. По рассмотрении их, он повелел мне сказать через одно близкое ему лицо одно только слово:
— Поздно!
Были сделаны мной впоследствии и дальнейшие попытки довести мою рукопись до сведения кого следует, но и они не имели успеха...».
Протокол № 2.
Показная администрация и тайные советники. Администраторы, выбираемые нами из публики, в зависимости от их рабских способностей, не будут лицами, приготовленными для управления, и потому они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших учёных и гениальных советчиков, специалистов, воспитанных с раннего детства для управления делами всего мира.
Как вам известно, эти специалисты наши черпали для управления нужные сведения из наших политических планов, из опытов истории, из наблюдений над каждым текущим моментом.*
Гои не руководствуются практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной, без всякого критического отношения к её результатам.
Поэтому нам нечего с ними считаться — пусть они себе до времени веселятся или живут надеждами на новые увеселения, или воспоминаниями о пережитом...
Приспособляемость к политике. Нам необходимо считаться с современными мыслями, характерами, тенденциями народов, чтобы не делать промахов в политике и в управлении административными делами...
*Забавное «ЭХО»
Купил Хаим пятнадцать штук цыплят и пришёл к раввину:
— Ребе! Я вот купил цыплят. Посоветуй, что делать, чтобы они у меня не подохли.
— Я тебе дам хороший совет: нарисуй на земле квадрат и посади их в этот квадрат...
Через некоторое время Хаим вновь приходит к раввину:
— Ребе, у меня такое горе: пять цыплят подохли.
— Послушай, Хаим, мой совет: нарисуй на земле круг и посади цыплят в этот круг.
Проходит некоторое время.
— Ребе! У меня ещё пять цыплят подохли! Что делать, ребе?!
— Я тебе дам замечательный совет: нарисуй на земле ромб и посади в него оставшихся цыплят.
Через пару дней Хаим приходит весь в слезах.
— Ребе, у меня последние цыплята подохли...
— Как жаль! А у меня ещё столько было вариантов!
Роль прессы. В руках современных государств имеется великая сила, создающая движение мысли в народе — это пресса.
Роль прессы — указывать якобы необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия. В прессе воплощается торжество свободоговорения.
Но государства не умели воспользоваться этой силой и она очутилась в наших руках. Через неё мы добились влияния, сами оставаясь в тени; благодаря ей, мы собрали в свои руки золото, невзирая на то, что нам его приходилось брать из потоков крови и слёз...
Стоимость золота и ценность еврейской жертвы. Но мы откупились, жертвуя многими из нашего народа. Каждая жертва с нашей стороны стоит тысячи гоев перед Богом.
Информация к размышлению
Для того чтобы активизировать ваши размышления над прочитанным, хочу вновь обратиться к книге Сергея Нилуса. Но прежде — несколько слов о нём самом.
После явления на глаза широкой публики «Протоколов сионских мудрецов», некоторые стали приписывать их авторство именно Нилусу. Насколько оправдана эта версия — каждый из вас пусть решает сам.
Я же хочу предоставить вашему вниманию фрагмент предисловия самого Нилуса к книге «Близ есть, при дверех».
Думаю, прочитав его, вы вполне сможете определиться в отношении версии о причастности Сергея Нилуса к созданию «Протоколов» и ответить на вопрос: мог ли духовный писатель, возвышенный богослов, искатель истины, проведший долгие годы в обители русского Православия — Оптиной Пустыни, опуститься до фальшивки, написанной «специально для разжигания ненависти к евреям»?
Приведённый ниже небольшой отрывок с достаточной степенью ясности раскрывает сущность человека, написавшего эти строки, и мотивы, заставившие его взяться за перо.
«Настоящая книга является четвёртым изданием второй части моей книги «Великое в малом». Эта часть носила особое название «Близ грядущий антихрист и царство диавола на земле». Значительно переработанная, дополненная и иллюстрированная, она теперь представляет собой достаточно самостоятельное целое, чтобы быть выпущенной в свет отдельным изданием.
Отнюдь не претендуя на учёность и оригинальность, пользуясь изысканиями и трудом иных исследователей затронутого вопроса, в связи с впечатлениями и переживаниями лично моими, как рядового христианина, книга моя, тем не менее, есть крик моего сердца, обращаемый к сердцу всех тех, кто, удручаемый совершаемыми ныне на его глазах событиями, стремится найти им посильное разъяснение, уразуметь духовный смысл и значение разыгрывающейся мировой катастрофы.
Вот к сердцу и уму таких людей и обращаю я книгой этой моё слово.
В 1882 году, год спустя после безумно кровавого злодеяния, жертвой которого пал человеколюбивейший государь Александр II и за год до священного коронования Александра III, я был в Киеве. Стояли чудные сентябрьские дни, на которые так щедра бывает иногда наша южно-русская осень.
Уличная киевская жизнь кипела и била ключом: весь Киев, казалось, от мала до велика жил на улице; особенно Крещатик бурлил и шумел весёлой, оживлённой и впечатлительной толпой, той южной толпой, какой обычно не встретишь на городских улицах нашего севера.
Под жарким солнцем юга родятся, растут и созревают характеры совсем иного типа, чем те, которыми дарит нас наше тусклое, бледно-туманное, холодное небо.
В те дни я был христианином только по имени и только по метрическому свидетельству числился православным: довольно сказать, что, прожив тогда в колыбели Православия — Киеве два с половиною месяца, я за всё время своего пребывания в такой близости от благоухания лаврской святыни ни разу не был не только в Лавре, но и даже в церкви.
И, тем не менее, я именно в Киеве в те самые дни получил впечатление от одного события, которое особенное врезалось мне в память и которому вскоре суждено было стать предметом моего размышления, но уже не с обыденно-мирской точки зрения, а с христианско-эсхатологической.
Событие это было — комета; блестящая, яркая, огромная, прорезавшая своим хвостом около трети видимого юго-западного неба и как-то внезапно появившаяся на киевском горизонте.
Тёплыми и тёмными осенними ночами весь Киев собирался к памятнику святого Владимира наблюдать это таинственно грозное небесное явление. От этого памятника оно особенно хорошо было видно во всей своей ослепительно величавой устрашающей красоте.
Поистине величественное и жуткое было это зрелище!..
Но скоро у пылких южан прошло увлечение блестящей гостьей киевского неба, прошло так же скоро, как и возникло, — и садик, разбитый у ног святого Владимира, опустел настолько, что в разгар наибольшего расцвета этой небесной красоты почти все скамейки его были пусты: две-три тёмных фигуры мечтателей да я четвёртый — вот и все, кто из всего многолюдного Киева по тускло освещённому садику в заветный час наблюдений пробирался к подножию равноапостольного просветителя земли святорусской.
Сколько долгих лет прошло уже с тех дней, а грозное небесное явление ещё и доселе стоит перед моими глазами, нечто стихийное и страшное знаменуя, что-то великое и, как смерть, неотразимое предвозвещая.
И тогда, в те памятные для меня киевские дни, комета эта не казалась мне случайным, простым астрономическим явлением без влияния на жизнь не только планеты нашей, но и духа населяющего её человечества: история моей родины, как и мировая история, особенно же память великих и страшных дней нашествия Наполеона[8], напоминали мне, что не напрасно и не без основания человеческое сердце с незапамятных времён привыкло соединять с появлением на небе хвостатого знамения тяжкие предчувствия неведомых, но неизбежных, как перст судьбы угроз, сокрытых в таинственной тьме грядущего.
Конечно, человеку такого настроения, каким я был тогда, и в голову не могло ещё прийти при наблюдении над дивным небесным знамением, что оно может иметь то или другое прикровенное значение для грядущих судеб царств земных и Церкви Христовой, на земле воинствующей, но, тем не менее, сердце моё, помню, уже и тогда исполнилось тревожного ожидания чего-то страшного, что грозящим призраком неминучих скорбей и бед неясно для меня восставало в туманной дали будущего моей родины.
Наступившее вслед за тем исполненное величия, мира и безмятежия царствование великого миротворца и самодержца Александра III не оправдало, казалось, моих предчувствий: Россия достигла в его дни такой силы и славы, пред которой померкла вся слава остального мира.
Слово державного властителя православных миллионов заставляло подчиняться ему всё, что могло быть втайне враждебно России, а явно враждовавшего на Россию и на царя её не было: оно исчезло, скрылось в подполье глубин сатанинских и на свет Божий показываться не дерзало.
Люди, имеющие досуг, могут сколько угодно спорить и препираться между собой о значении для России этого великого царствования; для нас, православно верующих верноподданных нашего царя, плоды этого царствования были налицо: Россия и помазанник Божий, её царь-миротворец, были для мира частью того целого, что святым апостолом Павлом именовано словом «держай» — «удерживающий» (2 Фес. 2, 7), тем державным началом, которое есть дар Духа Святого, даруемый при помазании на царство, и которое в своей властной деснице содержало в повиновении и страхе все политические стихии мира, со времён французской революции обнаружившие явную склонность к анархии, то есть, к безначалию.
И Россия это чувствовала и инстинктивно понимала; неложный и неподкупный свидетель тому — собор святых апостолов Петра и Павла, скрывший под своими плитами останки великодержавного: из серебра всенародной слезы безутешной скорби слилось всё то бессчётное множество серебряных венков, которым народное горе оковало не только гробницу его, но и всю усыпальницу царей наших в твердыне Петропавловского собора.
Не было в России ни одного сколько-нибудь значительного местечка, общества или даже простого содружества, которое бы не прислало на гроб великому государю знака своей скорби об утрате того, в ком всё, что было истинным сердцем России, нелицемерным носителем и исповедником её триединого начала, привыкло видеть опору свою и надежду, в одном лице воплощённый весь богатырский эпос Святой Руси.
Скорбь об усопшем царе была истинно всенародной скорбью: Россия дрогнула и застонала как бы в предчувствии чего-то неотвратимо грозного, что могла бы остановить державная рука только того, который был и которого не стало.
Вострепетало тогда вновь и моё сердце и внове пережило всё то, что, как смутную и неотвратимую угрозу, переживало оно в памятные тёмные южные ночи у подножия Владимира святого при бледном и странном свете таинственной и жуткой гостьи земного неба...
29 августа 1916 года.
День Усекновения главы Крестителя и Предтечи Господня Иоанна».
Протокол № 3.
Символический Змий и его значение. Сегодня могу вам сообщить, что наша цель уже в нескольких шагах от нас.
Остаётся одно небольшое пространство и весь пройденный нами путь готов уже сомкнуть свой цикл символического Змия, каковым мы изображаем наш народ.
Когда этот круг сомкнётся, все европейские государства будут им замкнуты, как крепкими тисками.
Власть и честолюбие. Чтобы побудить властолюбцев к злоупотреблению властью, мы противопоставили друг другу все силы, развив их либеральные тенденции к независимости.
Мы в этом направлении возбудили всякую предприимчивость, мы вооружили все партии, мы поставили власть мишенью для всех амбиций.
Из государств мы сделали арены, на которых разыгрываются смуты... Ещё немного и беспорядки, банкротства появятся всюду...
Экономическое рабство. Права народа. Народы прикованы к тяжёлому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право: от них так или иначе могли освободиться, могли с ними считаться, а от нужды они не оторвутся.
Мы включили в конституции такие права, которые для масс являются фиктивными, а не действительными правами.
Все эти, так называемые, права народа могут существовать только в идее, никогда на практике неосуществимой.
Что для пролетария-труженика, согнутого в дугу под тяжёлым трудом, придавленного своей участью, получение говорунами права болтать, журналистами права писать всякую чепуху наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы им бросаем с нашего стола за подачу ими голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?..
Кулачество и аристократия. Народ под нашим руководством уничтожил аристократию, которая была его естественной защитой и кормилицей ради собственных выгод, неразрывно связанных с народным благосостоянием.
Теперь же, с уничтожением аристократии, он попал под гнёт кулачества разжившихся пройдох, насевших на рабочих безжалостным ярмом.
Армия масоно-еврейства. Мы явимся якобы спасителями рабочего от этого гнёта, когда предложим ему вступить в ряды нашего войска — социалистов, анархистов, коммунаров, которым мы всегда оказываем поддержку из якобы братского правила общечеловеческой солидарности нашего социального масонства.
Аристократия, пользовавшаяся по праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки.
*Забавное «ЭХО»
Приходит Абрам к директору цирка наниматься на работу:
— А что вы умеете делать? — спрашивает директор.
— У меня уникальный номер. Посредине арены ставят открытую бутылку с водой. Я забираюсь под купол и ныряю прямо в бутылку.
— Это невозможно!
— Я вам открою свой маленький секрет. Когда я лечу вниз, то, подлетая к бутылке, быстро достаю из кармана воронку и успеваю вставить её в горлышко.
Вырождение гоев. Мы же заинтересованы в обратном — в вырождении гоев.
Наша власть в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что всем этим он порабощается нашей воле, а в своих властях он не найдёт ни сил, ни энергии для противодействия ей...
Общий экономический кризис. ...Создав всеми доступными нам подпольными путями с помощью золота, которое всё в наших руках, общий экономический кризис, мы бросим на улицу целые толпы рабочих одновременно во всех странах Европы.
Эти толпы с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидуют с детства, а чьи имущества им можно будет тогда грабить?