Справедливость и благоразумие
Ранее мы уже упоминали об этой главе. Дабы объяснить, зачем, рассматривая вопросы, связанные с идеальным государством и его устройством, мы затрагиваем проблему справедливости и благоразумия, мы скажем, что без этого обойтись нельзя. Всякое государство оценивается с позиций справедливо ли оно или нет, всякое действие правителя - с той точки благоразумно оно или нет и т.д. "Понятие справедливости связано с представлением о государстве". Платон же вообще положил в основу своей работы вопрос о справедливости в государстве и о справедливости государства, как его основной добродетели. Для Платона и в "Государстве", и в "Законах" характерны отступления от главной темы, во время которых он рассуждает о человеческих качествах и, конечно, о справедливости. Он дает целый ряд определений этому непростому понятию. "Делать это (устанавливать государство - К.Д.) надо непременно во имя целого. Так вот это целое и есть справедливость"; "заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие - это и есть справедливость". Из первого определения мы вычленим то, что основным достоинством государства, по Платону, является его единство, целостность. Против этого впоследствии выступал Аристотель, но этот момент мы рассмотрим чуть позже. Пока перейдем ко второму определению. В нем мы видим уже то, о чем говорили в главе "Граждане государства". Платон еще раз подчеркивает, что каждый должен заниматься своим делом, к которому предназначен по природе. Если же человек будет искать какого-либо иного применения своих возможностей, то это значит, что он уже не сможет принести государству и обществу максимум пользы и совершит несправедливость.
Для Платона справедливость и благоразумие одно и тоже, что, как мы увидим у Цицерона, не одно и тоже. Данный взгляд Платона на эти два различных по своей сути понятия проистекает опять-таки из-за его идеализма. Он считает, что справедливый поступок будет всегда благоразумным, а благоразумный - справедливым.
Мы скажем, что и у Аристотеля не заметили сколь-нибудь серьезной дифференциации этих понятий.
Таким образом мы сразу позволим себе сразу перейти к Цицерону, чей охват данной проблемы, по нашему мнению, самый широкий. Римский философ различает справедливость и благоразумие. Он пишет: "Между благоразумием и справедливостью есть разница. <..> Благоразумие велит нам всячески умножать свое достояние, увеличивать свои богатства, расширять границы. <..> Напротив, справедливость учит щадить всех, заботиться о людях, каждому воздавать должное, ни к какой вещи, посвященной богам, ни к какой государственной или чужой собственности не прикасаться" . Подтвержденное рядом цицероновских примеров, данное суждение кажется нам неоспоримым. Разговор не только о справедливости и благоразумии, но и о самом государстве выходит на новый виток. Начнем же с конкретного примера. Аристотель писал: "И военное искусство можно рассматривать до известной степени как естественное средство для приобретения собственности; охотиться должно как на диких животных, так и на тех людей, которые, будучи от природы предназначенными к подчинению, не желают подчиняться; такая война по природе своей справедлива". Но справедливо ли сравнивать людей с дикими животными? К тому же нам кажется несправедливым решать ЗА самих людей, предназначены ли они к подчинению или нет. Несправедливо вообще закрепощать людей, а если и делать это, то следует только с их добровольного согласия. Если же происходит война, то значит, что вопрос о справедливости решается уже с помощью грубой силы и количества копий в фаланге, что недопустимо. Более того, то, что человек взял в руки оружие и отправился на бой, где его, возможно, убьют, разве это не говорит о том, что этот человек сразу не предназначен по природе своей к подчинению? Исходя из этого, мы заявляем, что данная мысль Аристотеля ошибочна. Справедливой войны не бывает, но есть война благоразумная, такая, скажем, как освободительная.
Теперь в самый раз задаться вопросом, как же тогда развиваться государству, если воевать нельзя, наращивать мощь нельзя, разсширять свои владения нельзя? Подобное существование приведет страну к стагнации и упадку. Вот здесть и появляется благоразумие. Если справедливость запрещает действовать против людей, то благоразумие разрешает это, если подобные действия выгодны нам. Заявление Аристотеля, о том, что "в наилучшем государстве добродетель мужа и добродетель гражданина должны быть тождественны" - по-своему верна, однако такого государства в природе существовать не может. С житейской точки зрения правильнее другое изречение философа: "Добродетель хорошего человека и дельного гражданина вообще не одна и та же". Основное для человека - справедливость, а для гражданина - благоразумие. Отсюда мы делаем вывод, что и государство, и те, кто им управляют, живут не по законам справедливости, но по законам благоразумия. Как такового абсолютно справедливого государства существовать не может, однако тот режим, при котором правители более благоразумны и действуют, пусть даже вопреки справедливости, но во благо большого количества граждан, покажется нам справедливым, а тот строй, при котором правители будут заботиться лишь о себе - несправедливым.
Свою мысль о том, что государство в корне своем несправедливо, но, возможно, благоразумно, мы можем подтвердить также цитатой из работы Цицерона: "Не найдется государства, столь неразумного, чтобы оно не предпочло несправедливо повелевать, а не быть в рабстве по справедливости".