Мир познается самостоятельно
С остальным - безопасным - миром малыш знакомится сам, мы не торопимся бежатьна помощь, если он может до чего-то додуматься сам, не прерываем его занятий,если он чем-то увлечен. Нас нередко удивляла способность малышей, даже такихкрошечных, к длительной сосредоточенной деятельности. Вот запись мамы в дневнике: "Сегодня Оле исполнилось одиннадцать месяцев, иона удивила меня своими исследовательскими способностями. Я стирала нанизенькой скамеечке, а она больше часа стояла рядом и производила разныеоперации с пузырьками и огрызком карандаша: то пускала карандаш плавать, товыуживала им пузырьки и наблюдала, как они лопались, то делала речки из лужицна полу... Время от времени мне только нужно было посмотреть и удивиться: "Нуи чудеса! Вот так Оля!" - и она снова продолжала играть, делая какие-то своиочень важные открытия и делясь со мною своею радостью. Я успела все, чтонадо, перестирать, а для дочки это время тоже не пропало даром". Позже мы поняли, что детям как раз и нужно не внимание-опека, авнимание-интерес. И чем дальше, тем нужнее. Американские психологи обратили внимание на то, что разница в уровнеразвития, еще незаметная в десятимесячном возрасте, быстро растет и к школестановится огромной: одни дети развиты, понятливы, сообразительны, легкоучатся, а другие никак не поймут, что от них требует учитель. Что же делают с детьми родители, и в первую очередь матери, если к школе детистановятся столь разными? Психологи составили программу наблюдений и послалиисследователей в семьи с десятимесячными малышами. Оказалось, что одни матери(и таких большинство) добросовестно и усиленно опекают и охраняют своихмладенцев и держат их в кроватках или в манежах, окружая пестрыми ибезопасными игрушками. В этих условиях мама спокойно занималась своимиделами, не опасаясь, что ребенок ушибется, что-то возьмет или испортит. Заторебенок находился в положении узника - то же скудное общение с людьми, та жеузость деятельности. А вот несколько матерей отважились пустить детишек самостоятельно ползать повсей квартире. При этом они не оставляли домашних дел, не развлекали своихмалышей, но никогда не отказывали им в "консультации" и помощи в случаенеобходимости. Малыш получал огромное "поле для исследования" и массупредметов с самыми разными свойствами. А вместе с тем он имел неизмеримобольше возможностей общаться с матерью, которая могла позвать его к себе,дать совет, могла похвалить за какие-нибудь успехи, поддержать в трудномслучае, поговорить с ним или просто улыбнуться для поддержания настроения.Таким образом, ребенок здесь был свободным исследователем и имел постоянномудрого и доброжелательного консультанта. Ученые были поражены, насколькобыстро развивались такие дети по сравнению со своими сверстниками, сидящими вманеже. Они и в дальнейшем намного обгоняли бывших "узников" в развитии. Мы не знали об этих экспериментах американских ученых и в своих действияхруководствовались не столько педагогическими соображениями, сколько простойнеобходимостью. Нашему первому сыну было всего пять месяцев, когда мыпостроили себе дом и перешли в него жить. Надо было утеплять и оборудоватьдом, каждый день готовить дрова, уголь и топить печь, носить из колонки воду.Правда, я тогда работал учителем труда в школе и был занят утром, а мамазаведовала библиотекой и работала в основном вечерами, так что кто-то извзрослых был обычно дома. Но работы в доме было столько, что специальносынишкой заниматься было совсем некогда. Зато в каждой работе нам неизменно"помогал" Алеша. Пока мама мыла посуду, он мог перебрать в своей коляске чутьли не всю кухонную утварь. Когда ему это надоедало, мама умудрялась, держаего на левой руке, все делать в кухне одной правой. Но мне-то для работынужны были обе руки, потому что ни молотком, ни рубанком, ни пилой однойрукой много не наработаешь. И вот я ставил коляску с малышом поближе кмастерской, и мы оба принимались за дело: я забивал молотком гвозди - сынстучал кубиком по кубику. Я орудовал отверткой или плоскогубцами - сынперебирал моточки разноцветных проводов. К нашей радости, Алеша с шестимесяцев уже с удовольствием ползал, а в восемь с половиной начал ходить. Стех пор я использовал его "мобильность" полностью - пускал сына сразу на пол.Его ожидали там разные игрушки и строительные материалы, коробки, из которыхможно было что-то доставать или укладывать много-много кубиков иликирпичиков; ведерко, полное самых маленьких мячиков, которые можно схватитьодной рукой и доставать их оттуда один за другим или, наоборот, бросать тудаи заглядывать внутрь, где же этот мячик там лежит. Этих занятий хватало наполчаса, а потом Алеша приползал ко мне и тянул руки к моему молотку.Приходилось молоток уступать сынишке, а это не всегда было возможно, да имолоток был ему великоват, поэтому скоро я приобрел целый набор игрушечныхстолярных инструментов, и Алеша с удовольствием об стукивал маленькиммолоточком все, что кругом можно было обстучать. Когда я что-нибудь прибивал,он любил вынимать из банки или коробки по гвоздику и подавать их мне. А ещеочень нравилось ему собирать рассыпанные на газете гвозди и укладывать их вкоробку или баночку - это увлекало его надолго. Я был, конечно, доволен "помощником", похваливал его и... высыпал гвозди нагазету даже чаще, чем этого требовала необходимость. А когда Алеша стал подниматься на ножки и, опираясь о стенки, путешествовать"на двух", я установил в комнате маленький турничок, а потом повесил кольца(на высоте всего 80 сантиметров от пола). Постепенно появились и канат, ишест, и лесенка. Поднимаясь с четверенек и хватаясь за турник, Алеша улыбалсядовольный. Дополнительная опора, когда на ноги надежда еще плохая,оказывается как нельзя кстати такому малышу. Теперь Алеша "изучал" не только стулья, табуретки, диваны и мои столярныеинструменты, но мог уже устраивать себе "физкультминутки". Сначала он простоподжимал ноги и повисал на кольцах, довольно улыбаясь и смотря в нашу сторонув ожидании похвалы, а потом стал даже покачиваться на них. Я старался его поддержать и в свободную минуту тоже подходил к турнику иликольцам - поразмяться. Сколько же удовольствия это доставляло нам обоим! Так наше простое житейское стремление как-то выкроить время для своей работыи в то же время не оставлять детей одних оказалось педагогически оченьцелесообразным: у детей был широкий простор для разнообразной деятельности, иросли они самостоятельными (подолгу могли играть сами, без руководства иучастия взрослых), инициативными (охотно придумывали новые занятия,упражнения, игры), общительными (легко вступали в контакт со сверстниками ивзрослыми) и любознательными (интерес ко всему с каждым годом у них толькорастет). Однажды к нам приехала мама с двухлетним сыном и жаловалась на то, что она сним совсем измучилась: - Кажется, все делала как положено, а он какой-то вялый, ко всемуравнодушный. И я ему тоже не нужна. Даже обидно. Может быть, он отстает вразвитии?.. - А где вы работаете? - спросил я. - Много ли бываете с мальчиком дома? - С утра до вечера. Из-за него я ушла с работы, решила до школы с него глазне спускать, получше подготовить к школе. Когда мы понаблюдали за нею и сыном, то довольно скоро убедились, что мама,ежесекундно "воспитывая" сына (то прогулка, то еда, то обучение по картинками т.д.), ни минуты не оставляет ему для самостоятельного познания мира - всепреподносит ему готовым, да притом "перекармливает" его всем: и едой, изаботой, и режимом, и впечатлениями. Мы с грустью наблюдали, как идет это"сверхизбыточное" воспитание, и пришли к единодушному заключению: малышу нехватает занятой мамы, а от свободной его уже тошнит. Потом мы узнали, что у нее родился второй ребенок, она стала работать и всепришло в норму: ее внимание поневоле рассредоточилось и перестало бытьгипертрофированным и вредным. Вот говорят: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Нам кажется, чтоэто неверно. Очень важно, чем, как, когда занимается малыш. И как относятся кэтому взрослые.Игры и игрушки
Давно известно, что первые игрушки младенца - погремушки. Накопилось и унашего первенца их довольно много - дарили родные и знакомые. Но почему-тоони очень недолго занимали сынишку: постучит он ими по кроватке и бросаетчерез минуту. А вот Маша-неваляша, издающая мелодичные и нежные звуки,надолго стала его любимицей. Может быть, секрет здесь был именно в разницезвуков: однообразно шуршащие "погремушечьи разговоры" ребенку надоедали, ачистый, тонкий перезвон Маши-неваляши привлекал и радовал его как голосзнакомого человека. Потом мы заметили, что детишки к звукам прислушиваютсяочень рано, а затем пробуют извлекать их сами с помощью разных предметов:стуча ложкой по кружке, крышкой о кастрюлю и т.д. Наверное, в это время былибы хороши музыкальные игрушки типа ксилофона - только с хорошими, чистымитонами. К сожалению, в продаже их нет, а мы сами подумали об этом поздновато- ребятишки уже подросли. А вот другое мы обнаружили довольно рано и широкопользовались этим "открытием" в играх со всеми своими малышами. Мы заметили,что ярким и привлекательным игрушкам сын явно предпочитал всякие неигрушечныевещи: разную посуду, дуршлаг, сбивалку-венчик, ершик, крышки, корзинки,нитки, кусочки разной материи, катушки, молотки, колеса, палочки, а изигрушек его больше всего привлекали крупные пластмассовые деталиконструктора, кубики... Постепенно мы поняли, в чем дело. Ну, конечно, малыши предпочитают тепредметы, которыми можно что-то делать или манипулировать (надевать-снимать,открывать-закрывать, вкладывать-вынимать, выдвигать-задвигать, возить,кружить, качать, катать и т.п.), причем множество раз и разными способами.Видимо, игрушки быстрее исчерпывают себя в этом отношении. К тому же малышиочень рано пытаются подражать старшим, потому тянутся к тем вещам, которымипользуются окружающие, и пытаются копировать их движения, их действия. Заметив все это, мы старались удовлетворить эту потребность ребенка: я пишуили читаю - и у сына, который сидит за столом на высоком стульчике, тоже листбумаги и карандаш или детская книжка; мама посуду моет, а дочка кладет ложкив мыльную воду. Иногда попадают туда и чистые - ничего, главное, что-тополоскать в воде "как мама". Мы терпели некоторые убытки во времени: надобыло вытирать лишние лужи, больше убирать после совместного "труда", но мышли на это, потому что было интересно наблюдать, как такой кроха чему-тоучится. Л.А.: А еще мы играли, обязательно выкраивая для этого время. И любимойигрой, как и у всех детишек, уже до года становились прятки. Вот прыгнула ложка в мыльную воду: - Люба, где ложка? Нету! Дочка и в третий, и в пятый, и в десятый раз не устает удивляться: куда жеделась ложка? Потом шарит ручкой в воде, и вот она! В глазах изумление ивосторг. Иногда я хитрила: незаметно вынимала ложку и прятала ее за мисочку.Снова маленькая ручка ловит что-то в воде, но ничего не находит. Недоумение,почти обида. - Любаша, а посмотри-ка сюда. - Показываю ей кончик ложечки из-за миски. -Ага, нашлась! Очень любят малыши и сами прятаться. Для этого достаточно отгородить ребенкапеленочкой или набросить на него пеленку сверху и сказать: - Ку-ку! Где Любочка? Вы не видели Любашу? - Малышка замирает на несколькосекунд. Для нее это так удивительно: мир мгновенно исчез из глаз. Затосколько радости приносит каждый раз новое открытие этого удивительного мира.Когда малыш все свободнее ползает, а потом ходит, он уже пытается спрятатьсясам за стул, за кресло, под стол. При этом он не заботится, чтобы не бытьвидным (иногда прячет одну голову), главное для него - самому не видеть. Тутуж надо игру не испортить: - Любочка, где Любочка? Куда она убежала?.. - И искать совсем не в том месте,где сидит дочка, а потом, после долгих стараний, наконец найти ее, замирающуюот волнения и счастья. Эта игра неизменно вызывает бурю переживаний. Можетбыть, это шаги к первым самостоятельным решениям, к проявлениям терпения ивыдержки. А может быть, это подготовка к будущим расставаниям и встречам? Когда играешь с детьми, начинаешь лучше их чувствовать и понимать. Именноблагодаря игре мы обнаружили, например, что детишки инстинктивно ищут длясебя какое-то небольшое пространство: любят забираться под столы, кровати,стулья, в какие-нибудь укромные уголки - им там как-то уютнее, соизмеримее,что ли, с их размерами. Когда ребята постарше сооружали из большихпоролоновых подушек с кресел лабиринты и "квартиры" со множеством маленьких"комнаток", как же нравилось там прятаться и "жить" ползункам. И мы незапрещали детям сооружать "дома", "подводные лодки" и "космические корабли"под столами, за креслами и даже в "гнездышке" из старой раскладушки подпотолком. Поняли мы и еще одну очень важную вещь, которая нам впоследствии помоглаиграть и с более старшими детьми: игра не терпит принуждения и фальши.Взрослый только тогда "принимается" детьми в игру, когда играет всерьез, тоесть так же переживает, чувствует, радуется, живет игрой, а не снисходит кдетям и их "пустяковым занятиям" с какой-то там дидактически-воспитательнойцелью. Этому научиться нелегко, но надо, потому что, общаясь с детьми, надознать их язык - язык фантазии и игры. Учатся же они понимать нас, почему же инам у них не поучиться? Так скорее выработается общий язык, который так нужендля дальнейшего взаимопонимания с собственным ребенком. Мы этому тоже учились. Часто не получалось: то говоришь каким-тоназидательным тоном ("Что ты позабыл сделать?", "Что надо сказать, когдавыходишь из-за стола?"), то начинаешь повторять, как попугай ("Ты слышишь илинет?", "Сколько тебе повторять?", "Долго мне ждать?"), то вдруг впадаешь всюсюканье ("Кто у нас такой холесенький да пригозенький?", "Ты уже кушанькизахотел?"). Понемногу мы освобождались от этих фальшивых нот и приобрели языкпростой и искренний. В то же время выпустили на волю и свою собственнуюфантазию из клетки взрослых представлений и ограничений. Мы попробовалифантазировать вместе с детьми. Как-то у Юли пропал из готовальни циркуль: - Я им чертила, а потом он куда-то исчез. - С твоей помощью исчез? - спрашиваю я. - Ну, мама! - возмущается и смущается Юля одновременно. Проходит день, два...На третий день в кухню, где собралась вся детвора, входит папа и говорит созабоченным видом: - Иду я сейчас по комнате, вдруг слышу: кто-кто плачет, да так горько-горько.Смотрю - вот он, маленький, жалуется на какую-то девочку и про готовальнючто-то пищит... Все ребята, даже старшие, широко раскрыли в ожидании глаза: что же дальше? - Я идти хочу, а он за ноги цепляется - я чуть не споткнулся! - и говорит:"Возьми меня с собой, пожа-а-луйста, я домой хочу, к маме-готовальне, ей безменя плохо." Все весело хохочут, Юля краснеет, но смеется вместе со всеми и, взяв у папыциркуль, сразу кладет его на место, в готовальню. Мы вспоминаем сейчас, как мы были (да и бываем еще!) беспомощны в подобныхслучаях, когда начинаем упрекать: - Опять на место не положила! - Сколько же можно?! - Ну и растеряха ты у нас! И т.д. и т.п. А результат? Обида, слезы и упрямое: "Ну и пусть!", "Ну и не надо! Да, ятакая! Такая! Такая!" "Ну и пусть!" Б.П.: Вы спросите: при чем здесь годовалый малыш? А при том, что чем раньшеначинать, тем лучше.Зачем так рано?
Такой вопрос нам задают даже после нашегосамого подробного рассказа. Особенномамы. - Подумать только, - говорят они, - с рождения учить стоять, ходить, плавать,петь, говорить, чуть ли не читать - ведь жалко крошку! А потом: вырастают желюди и без этого. Конечно, вырастают, но... Многие ли встречали человека, свободно говорящего на трех-четырех языках?Такое не каждому дано, нужны особые лингвистические способности, скажутмногие и... ошибутся. В интернациональной школе при ООН в Нью-Йорке, где смалых лет, а иногда с рождения живут, учатся и постоянно общаются дети многихнациональностей, знание трех-четырех языков - обычное явление. Все полиглоты! Теперь представьте себе, что ребенок, психически совершенно нормальный,обладающий слухом и зрением, в течение многих лет не в состоянии овладетьдаже одним родным языком и остается фактически немым. Невероятно, правда?Однако науке известны трагические случаи, когда дети в младенческом возрастепопадали в логово диких зверей. Если их возвращали к людям позжешести-семилетнего возраста, они не могли научиться говорить, как ни старалисьэтому научить их терпеливые и добрые воспитатели! Не могли! Еще пример. Может ли абсолютный музыкальный слух быть достоянием каждогочеловека? Нам представить себе это трудно. Но вот жители Вьетнама - все! -обладают поразительным музыкальным слухом. Чудо? Нет, просто вьетнамский языкчетырехтональный, и, чтобы понимать друг друга, вьетнамцы должны смладенчества точно отличать высоту звуков. С младенчества? Но ведь именно тогда - с первых дней жизни - и окунаетсямаленький вьетнамец в стихию родной речи. С первых дней - вот в чем дело! Подозреваем ли мы, что, говоря своему несмышленышу ласковые слова, напеваяему простые песенки, мы уже учим его говорить и понимать язык? Нет, простотак принято, все так делают. Да и нам, взрослым, с ним так интереснее,веселее, занятнее. И никто не думает о перегрузке, о том, что это рано, чторебенку тяжело, вредно, опасно. Наступает момент, и первое слово, еще догода, произносит сам малыш. Как просто! Но как непросто все становится, еслимы будем мало говорить с ребенком. Как задерживается сразу его развитие. Вдоме ребенка, где дети воспитываются со дня рождения и на каждого взрослогоприходится 20-25 малышей, дети могут не заговорить и в два и в три года, сбольшим трудом осваивают речь и нередко долгие годы отстают потом в развитии. Итак, трудно осваивают язык (или не осваивают вовсе) те, кто начал изучатьего слишком поздно (дети Маугли), и те, языковое общение которых было оченьбедно. Время начала и условия для развития - вот что определяет успешностьовладения родной речью. Но почему не предположить, что точно так же делообстоит и с остальными способностями? Чрезвычайно распространено мнение, что способности наследуются, даются отприроды. Но вот что утверждают последние работы генетиков: "...в наши дни,после окончательной победы в генетике принципа ненаследуемостиблагоприобретенных признаков, стало очевидным, что духовное развитие незаписывается в генах. Оно фиксируется в социальной программе, котораяпередается путем воспитания, усложняется и развивается с каждым новымпоколением". Эти слова находим у академика Н.П.Дубинина (*) (подчеркнутонами. - Б.П. и Л.А. Н.), Но в первый год жизни ребенка эта социальнаяпрограмма целиком в руках родителей. И от того, как сумеют родителираспорядиться этим временем Начала Всех Начал, будет во многом зависетьбудущее развитие их ребенка. (*) Дубинин Н.П., Шевченко Ю.Г. Некоторые вопросы биосоциальной проблемыприроды человека. М.: Наука, 1976, с. 17. Л.А.: Подробнее мы расскажем об этом во второй части книги, где речь пойдет одетях постарше. Но начало нормальных (или ненормальных) отношений с ребенкомвкладывается очень рано - пожалуй, даже до его рождения. Известно, что здесьмногое зависит от общего нравственного климата семьи. Но от чего зависит самсемейный климат? Конечно, на него воздействует многое, зависящее и независящее от членов семьи: от жилищных условий до личных настроений. И всеэто накладывает отпечаток на будущий характер растущих в семье детей. Можноли все предусмотреть? Нельзя. Можно ли за все отвечать? По-моему, нужно!Часто слышу, с какой легкостью жалуются матери друг другу: "Мой такойнеласковый", или "Такая уж она у меня плаксивая", или "А мой упрямый растет,и в кого он такой?" и т.д. и т.п. И никакого намека на то, чтобы поискатьпричину в собственных своих родительских действиях! Такой, дескать,уродился... Я же не вспомню ни одного примера, чтобы какой-нибудь недостаток наших детейне находил своих истоков в непродуманных, безответственных, неправильныхдействиях окружающих, прежде всего родных, близких людей, и особенно,конечно, нас, родителей. Спохватываешься, мучаешься, думаешь, анализируешь -и начинаешь все сначала, все по-другому. Не выходит. Снова и снова ищешьвыхода. И находишь! Это уже завоевание, открытие, маленькая победа. Из многихтаких достижений складывается опыт - опыт общения и... опыт ответственности.Хорошо, когда начинаешь накапливать этот опыт как можно раньше.Без мамы плохо