С того момента Бави не видел её два долгих года
Год – настоящее
На следующий день они были в пригороде, территория которого уже второй год принадлежала «Омеле». В выходной день на рынке жизнь кипела. Народ толпился, толкался, с руками отрывая любую ерунду, выложенную на прилавках. Время было дефицитным на товар всякого рода, да и кто знал, когда в следующий раз представится возможность приобрести, например, кипятильник или керосиновую лампу. По большей части здесь торговали мародёры, обчищающие покойников и брошенные дома. В предложенном ассортименте так же можно было встретить драгоценности, различный раритет, фото рамки с чужими снимками, даже игрушки и кое-какие продукты. У Бави имелась пара единиц в кармане, потому они решили заглянуть на рынок. В отличие от Кацэ, который путешествовал налегке, паренёк был отягощён кое-каким багажом – чёрной сумкой на перекинутом через плечё ремне и кожаным чехлом, судя по форме - для саксофона.
Бави, на руках которого уютно пристроилась кошка, застыл с самокруткой в зубах, ошарашено таращась на своего юного спутника, который ругался с торгашом:
Сколько – сколько вы за это хотите? Двадцать единиц за банку тушёнки?! – Кацэ опёрся ладонями о прилавок, что бы максимально приблизиться к мужчине преклонных лет.
Она даже не просроченная!
Да мне наплевать! За эти деньги можно купить три банки, только что выпущенных с конвейера!
Плати семнадцать, или проваливай!
Пятнадцать!
Парень, имей совесть! Я кормлю двоих детей!
А я сам ребёнок! Кто меня накормит, а?!
Продавец рассерженно махнул на мальчика рукой и сунул ему злосчастную жестянку. Бави был удивлён – вот это характер:
Чего ты лыбишься всё время? – строго спросил Кацэ, повернувшись к рыжему и спрятав в недрах его вместительной сумки консервы.
Над тобой умиляюсь.
Мальчик критично глянул на спутника, после чего уверенным шагом двинулся вперёд. Бави и правда улыбался, даже сам того не замечая. Судя по всему, в их паре старшим был младший, так что рыжему ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Проходя мимо прилавка с приправами, многочисленными сортами чая, сигаретами и алкоголем, паренёк на минуту притормозил. Оставаясь не замеченным для продавца, который трепался с покупателем, Бави осторожным движением подвинул к себе флягу, лежащую у самого края. Судя по весу, она была чем-то заполнена и врятли чаем. Уже на ходу, паренёк спрятал её во внутренний карман пальто, чего невнимательный торгаш так и не просёк. В отличие от Кацэ, Бави считал, что не за всё в жизни обязательно нужно платить, да и цены на горячительные напитки нынче были уж очень высокими. Всё Фюрер виноват со своим сухим законом. Ему, видите ли, показалось, что нация спивается.
Ближе к вечеру они устроили привал на ступеньках бывшей библиотеки. Двери и окна были заколочены во избежание грабежей, но истинных мародёров это едва ли могло остановить. Всегда найдётся лазейка, вот только книги сейчас мало кого интересовали. Кацэ ковырялся в тушёнке вилкой из перочинного набора, который любезно одолжил ему Бави, угощая сидящую на коленях кошку, а паренёк играл. Бодрый вдохновляющий мотив… ну если такое музыкальное направление, как джаз вообще можно было соотнести с бодростью. Не важно. Кацэ считал, что у него здорово получается. Вот он никогда бы так не сумел. Такое количество клапанов и клавиш – сколько же, интересно, лет потребовалось, что бы обучиться владению этим инструментом? Мальчик невольно заслушался. Неторопливо пережёвывая скудные кусочки мяса, Кацэ заворожено наблюдал за своим компаньоном. Редкие прохожие кидали в пластиковый стаканчик перед бродячим музыкантом монетки, а одна пожилая леди, остановившись минут на пятнадцать, оставила им аж две купюру стоимостью в десять единиц каждая. Она ничего не говорила, с тоской глядя на Бави, и так же молча потом скрылась в толпе.