После конца: этнические осколки
Как известно, случайности в истории встречаются часто, но большого значения не имеют, потому что их последствия - зигзаги - компенсируются в могучих течениях исторических и природных закономерностей. Но совпадения, или встречи двух-трех потоков закономерностей, влекут за собой либо смещения исторических судеб даже очень крупных народов, либо их аннигиляцию. Так произошло в Центральной Азии в так называемый "темный век" - 860-960 гг. [+389].
В это столетие совпали кризисы трех линий, или, точнее, трех исторических закономерностей, и именно совпадение их оказалось трагичным для культуры Центральной Азии, потому что создался разрыв традиции, и возникло забвение прошлого.
Первое. С разгромом Уйгурии закончилась инерция пассионарного толчка III в. до н.э. Все этносы, возникшие тогда в Великой степи, либо перестали существовать, либо превратились в реликты, либо стали примыкать к соседним могучим суперэтническим целостностям: к Китаю, мусульманскому халифату, к Византии, и даже вступали в контакты с лесными племенами Сибири. Дольше всех продержались тюрки-шато, потомки "малосильных" хуннов, вернувшиеся на древнюю родину - северную границу Китая, карлуки - потомки ветви тюркютов и куманы - смесь среднеазиатских хуннов с алтайскими динлинами.
Поскольку этот грандиозный этногенез с хуннов начался и хуннами кончился, правомерно называть его, пусть условно, хуннским. Но коль скоро так, то он просуществовал 1200 лет и в Х-ХII вв. затухал. Собственные силы его стали малы и не обеспечивали возможности роста. И не случайно, что в том же Х в. (995 г.) прекратилась династия Афригидов, носивших титул "хорезмшах". Этнос хоразмиев был сверстником хуннов.
Короче говоря, инерция пассионарного толчка, всколыхнувшего предков хуннов, сяньбийцев и сарматов, иссякла, и пред степными народами Азии была безотрадная перспектива медленного увядания или быстрого истребления хищными и неутратившими пассионарности соседями. И действительно, окитаенные кидани -Ляо совершали планомерные набеги на Степь, убивали мужчин и стариков, а женщин и детей продавали в рабство на плантации Северного Китая. А на Ближнем Востоке шла планомерная работорговля куманами, гузами и даже туркменами, хотя последние были мусульманами, т.е. единоверцами работорговцев.
Да, видно, сине-зеленая идиллия гомеостаза - бескрайняя степь под куполом ясного неба - находилась рядом с багрово-черной бездной феодальных и работорговых цивилизаций, для носителей коих слова: "жалость", "сострадание" и "милосердие" - были неизвестны. А ведь среди кочевников Х-ХII вв. было много людей смелых, сильных и ловких.
К.Э. Босворт отмечает, и вполне убедительно, что тюрки XI в., попадая в мусульманские земли, сохраняли качества "благородных дикарей": смелость, преданность, выносливость, отсутствие лицемерия, нелюбовь к интригам, невосприимчивость к лести, страсть к грабежу и насилию. Арабы и персы-сунниты определенно предпочитали тюрок дейлемитам и исмаилитам, ценили их "львиноподобные качества": гордость, свободу от противоестественных пороков, отказ выполнять ручную домашнюю работу, "стремление к командным постам" [+390], что толкало их на усердие в боях и походах.
Но это были отдельные люди, имеющие свои личные цели и вкусы, а не идеалы, т.е. далекие прогнозы для потомков и соплеменников.
Тюркские рабы поступали частью из Средней Азии и Сибири:тюргеши, кимаки, карлуки, токуз-огузы, огузы (туркмены), кыргызы и кыпчаки, - а частью с берегов нижней Волги и Дона:"ал-Хазари". Но конечно, среди последних были не только хазары. Этих людей продавали их купеческие цари, при молчании бессильных ханов.
Такой массовый отлив населения из Великой степи в страны Ближнего Востока был возможен только при отсутствии в Степи сильной власти, способной уберечь своих подданных от продажи на чужбину. А власть опирается на пассионарные консорции, которые до IX в. существовали и поддерживали степные каганаты. Но когда тюркютские богатыри погибли, а вольнолюбивые уйгуры поверили соблазнам манихейских учителей и отдали свою жизнь жестоким кыргызам [+391], гомеостаз пришел в Степь как неизбежность, как необратимость эволюции. Угасание пассионарности породило бессилие.
Второе. Ни в Китае, ни в халифате кочевники не обрели покоя. Их не любили, а использовали. В этих обеих империях шла фаза этнического надлома. И там, и тут вероломство и жестокость стали знаменем эпохи, хотя и с различной окраской. В Китае прокатилась волна шовинизма, безотчетной ненависти ко всем чужому и уж больше всего - кочевникам. В халифате тюрок ненавидели шииты и карматы, хотя последние так же ненавидели мусульман. А в Византии в это время в тюрках не нуждались и пренебрегали ими.
Более того, покинув родину, тюрки - так называли всех степняков на Ближнем Востоке - неизбежно попали в зоны активного взаимодействия трех ведущих суперэтносов, византийского, арабомусульманского и молодого западноевропейского, или "христианского мира", и будучи сами представителями четвертого мира - Степного - они не могли не подчиниться объективным закономерностям этнических контактов.
Проблема контактов на уровне этносов относительно проста. Либо этносы сосуществуют рядом, помогая друг другу в ведении натурального или простого товарного хозяйства, - симбиоз; либо небольшая группа чужого этноса внедряется в среду аборигенов и бытует в относительной изоляции - ксения; либо пришлый этнос узурпирует ведущие позиции в местном этносе или захватывает целые профессии - химера. А иногда слабо пассионарный этнос растворяется в соседе путем смешанных браков - ассимиляция. Но это бывает очень редко, и процесс всегда мучителен для обоих компонентов, да и столь слабая пассионарность ассимилируемого этноса знаменует его полную беспомощность, что возможно лишь на субпассионарных уровнях - ниже гомеостаза.
Однако на уровнях суперэтнических все выглядит несравненно сложнее и неожиданнее. Сосуществование становится трудным, особенно при высоких уровнях пассионарности. И тогда возникают контроверзы, что буквально значит "препирательства", которые в Древности и Средневековье разрешались путем войны. Таким образом, в стихийных процессах этногенезов при наличии разных фаз и разных традиций (стереотипов) столкновения и борьба неизбежны даже при симпатиях друг к другу. А тюрки были чужими для всех, греков, арабов, латинян - и потому их ждала участь дальневосточных сверстников - киданей, ставших жертвой китайско-сяньбийской химеры.
Так может, лучше было бы кочевникам не соваться на чужбину, а жить дома? Но тут вмешалось третье. В степной зоне наступил очередной период вековой засухи. Волей-неволей приходилось уходить на окраины степи [+392].
С одной стороны, засуха Х в. была полезна, ибо кыргызы покинули степь, превратившуюся в пустыню, и ушли домой, в Минусинскую котловину. Война их с уйгурами, не кончившись, загасла. Кровь перестала литься на пересохшую землю. Но с другой стороны, кочевники, покидавшие родину и терявшие связь с ландшафтом, невольно упрощали этносистемы и теряли традиции, как это было с гузами и кыпчаками.
Именно поэтому они воспринимались в окрестных странах как "дикари", тем более что в Х-ХII вв. никто из соседей не знал истории хуннов, тюрок и уйгуров. Обывательскому мышлению свойственно считать, что увиденное им теперь было таким всегда, а беду соседа рассматривать как его неполноценность. Так и создалось устойчивое мнение, что кочевники Азии - это дикари, трутни человечества, неспособные воспринимать культуру. Нужно ли говорить, что это неверно и антинаучно?
Поэтому направимся за осколками степных каганатов на Запад, где сложили буйные головы последние тюркские богатыри. Однако здесь нам придется изменить точку отсчета и способ изложения. До сих пор в центре нашего внимания находились сами степняки, и мы проследили закономерность их этногенеза. Но это удалось нам лишь потому, что был строго выдержан уровень приближения -суперэтнический. Но тюрки на чужбине, оторванные от родной степи, уже не представляли собой самостоятельных этнических систем, а образовывали либо отдельные рассеянные консорции (как гулямы), в которых соблюдался общий для всех этнических уровней принцип объединения "своих", либо небольшие популяции (субэтносы), инкорпорированные этносами Ближнего Востока. Поэтому судьба последних тюрок уже не была связана с внутренней закономерностью их собственного этногенеза этногенетическое время тюрок остановилось, - а определялась возрастом вмещавших их суперэтносов и контактами последних между собой. Вот почему мы вынуждены теперь обратиться к Миру ислама и его соседям - Византии и Западной Европе, в препирательствах которых угасали лучи великой тюркской славы.
67. "Мир ислама"
Названия обманчивы. Слово "ислам" обозначает одно из исповеданий монотеизма, но оно же выступает как наименование огромной суперэтнической целостности, особой культуры, системы государственных образований и мировоззрений. Но и это очень важно. В этой системной целостности (суперэтнической) далеко не все были мусульманами, хотя и числились таковыми. И речь идет не об иноверцах: христианах, гебрах-огнепоклонниках, иудеях, язычниках, а о членах мусульманской общины, претендовавших на правоверие. Это обстоятельство имело столь большое значение для этногенеза арабо-мусульманского суперэтноса, что стоит уделить внимание тому, как это могло произойти, т.е. история феномена.
По библейской легенде, арабы произошли от наложницы Авраама - Агари и их сына Исмаила. Авраам, родив от жены своей Сарры Исаака, выгнал Агарь и Исмаила в пустыню. Исмаил нашел источник воды, чем спас свою мать и себя, но неприязнь между его потомками и потомками Исаака сохранилась. И ведь не исключено, что сама легенда сохранена для объяснения той вражды, которая разделяет эти этносы с XVIII в. до н.э., хотя, казалось бы, им ссориться было не из-за чего.
До VI в. арабы вели себя тихо. Одни пасли верблюдов - бедуины, другие в оазисах разводили финиковые пальмы и работали проводниками купеческих караванов через Каменистую Аравию - Хиджас, третьи блаженствовали в Йемене, подвергаясь время от времени вторжениям аббисинцев или персов. Но все они находились в гомеостазе (равновесии с ландшафтом) и были далеки от участия в исторических событиях, хотя постоянная война Рима с Ираном протекала на границах их страны.
Этногенетический взрыв, подобный взрывам, создавшим как хуннов, сарматов и парфян в III в. до н.э., так и Византию и Великое переселение народов в Европу во II в. н.э., в Аравии наступил в VI в. и протекал одновременно в Синде, Тибете, Северном Китае, Корее и Японии, о чем мы уже частично сказали.
Аравия в V-VI вв. была раздробленна и бессильна. Именно это открыло в нее двери для самых разнообразных культурных влияний. В город Ятриб - будущую Медину убежали от римлян уцелевшие евреи, туда же скрывались христианские еретики: там же учили арабов зороастризму персидские маги, а вокруг бродили по пустыне бедуины, поклонявшиеся звездам и особенно Зухре - планете Венера. В торговой Мекке святыней был камень, упавший с неба, - метеорит. Но мекканцы были люди практичные. Они принимали в свой город паломников, дозволяли им поклоняться черному камню, а воду и финики продавали по повышенным ценам. Так, в благодатной тишине, жила Аравия, пока не начала раскаляться внезапно возникшим внутренним жаром.
Поэзия, хотя бы примитивная, была нужна арабам, путешествующим по пустыне, чтобы соразмерить колебания своего тела с аллюром верблюда. Этому помогал ритм стиха, подчиняющий себе человека целиком. Так как у верблюдов аллюров много, то и трясут они всадника разнообразно. Поэтому в арабской поэзии есть 27 размеров, тогда как в русском только 5. Поэзия была для арабов также насущно необходима, как для греков музыка, для негров-банту - танец, для славян - песня и т.д. А раз так, то первыми пассионариями в Аравии стали поэты, и в VI в. на месте ритмической болтовни бедуинов оказались стихи Имруль Кайса, шедевры мировой поэзии.
В VII в. поэтов вытеснили и убили религиозные фанатики, сплотившиеся около пророка Мухаммеда. Они победили мекканских купцов, бедуинов пустыни и евреев Ятриба, переименованного в "Город пророка" (Медина-тун Наби), потому что не жалели жизни ни своей, ни чужой. Порыв их был столь силен, что они сокрушили великий Иран и отторгли от Византии Сирию и Египет.
Никто не ожидал от них такой прыти.
Но приняв ислам на словах, мекканские купцы и бедуины в душе оставались равнодушны к теологии. Победившие их сектанты, руководимые халифами (наместниками пророка) Абу-Бекром и Омаром, были большинству арабов несимпатичны, хотя завоевания этих халифов приносили громадные доходы от грабежа покоренных стран и работорговли. Так в халифате создались две этнопсихологические доминанты. К одной из них принадлежали фанатики - истинные мусульмане, а к другой - потомки врагов Мухаммеда, принявших ислам под угрозой гибели еще при жизни пророка.
Эти силы не могли не столкнуться в смертельной схватке. Они произошли в 660 г., и победили лицемеры. Вождь их, Муавия ибн Абу-Сафьян, основал династию Омейядов и перенес столицу из Медины в Дамаск, а его противники образовали партию погибшего халифа Али, "шият-Али", и стали называться шиитами, буквально - "партийными". Фанатиков сменили политики.
Победа Омейядов легко объяснима. Пассионарные люди были на обеих сторонах. Разделяли их только психологические доминанты, а сделать выбор мог каждый по своей воле. Большинство предпочло успех и богатство мученической смерти за религию, навязанную им силой. И вот потому Омейяы сидели на троне халифов и обращали избыточную энергию своих соплеменников на завоевания Средней Азии, Закавказья, Северной Африки, Испании и Аквитании. 90 лет они шли от победы к победе, и это их погубило.
Халифы Дамаска покорили столько народов, что в халифате сами арабы превратились в господствующее меньшинство. Сверх того, так как всем покоренным рекомендовалось принимать ислам, чтобы не платить тяжелый налог харадж, количество лицемерных мусульман выросло, а этнос, объединенный Мухаммедом, превратился в суперэтнос. В то же время пассионарность самих арабов-мусульман расплескалась в завоеваниях, гражданских войнах (656-666 гг. и 673-677 гг.) и восстаниях сектантов-хариджитов (684-697). И уже в VIII в. Омейяды пожинали плоды своей политики: господствующие лицемеры в ряде внутренних войн истребили большую часть искренних мусульман и дали возможность размножиться другим лжемусульманам неарабского происхождения, однако не представив им никаких прав. Те нашли вождя, Абу-Муслима, перса, который поднял народ на борьбу за потомков дяди пророка, Аббаса, против узурпаторов. Его поддержали буквально все, и в 750 г. последний омейядский халиф Мерван II погиб в Африке, а его родственники были убиты. Обыватели победили потомков воинов, задавив их массой.
Новый халифат - Багдадский - стал уже не арабским, хотя и оставался таковым по языку, а арабо-персидским, почти копией царства Сасанидов, если бы те не сменили религию. Персы, перемешавшись с арабскими завоевателями, получили от них пассионарную инъекцию, но сохранили свой культурный идеал, привив Аббасидам элементы своего мировоззрения.
Аббасиды уже не завоевывали земли, а теряли их. Уцелевший Омейяд - Абдурахман отделил Испанию и стал там самостоятельным халифом в 756 г. Затем отпали Марокко в 789 г., Алжир в 777 г., Ифрикия (Тунис) в 800 г., Хорасан в 821 г., Сеистан в 867 г. и Средняя Азия в 900 г. Аналогичный развал шел и в Сирии, Месопотамии, Аравии, Иране. Мятежники доходили до ворот Багдада.
К 900 г. обыватели проявили полную неспособность защищать свою страну, свои дома и семьи, и уже тем более свою веру, от внешних и внутренних врагов.
Ослабление, а потом и унижение такой мировой державы, как Багдадский халифат, трактовалось неоднократно и разнообразно. В аспекте этнологии проблема ясна: полигамия и привоз разных рабов из Азии, Африки и даже Европы создали в арабских странах этническую пестроту, для удержания которой в рамках системы требовалась огромная затрата энергии, т.е. высокий уровень пассионарного напряжения. Но и это не спасло, потому что дети грузинок, половчанок, гречанок и африканок наследовали пассионарность своего арабского отца и вкусы своих матерей, вследствие чего часто становились врагами друг друга.
А ведь все начинается с мелочей, казалось бы не заслуживающих внимания. Пророк Мухаммед не мог пить вино, но любил своих жен. И он запретил выпивку, разрешив устраивать гаремы. Поэтому мусульмане выпивали тайком, а детей производили вполне официально от самых разных жен. Для сохранения этноса было бы лучше наоборот. Но начавшиеся процессы были необратимы.
Арабы быстро начали терять ведущие позиции в халифате и были бессильны остановить этническую дивергенцию. Попытки халифов Мамуна (813-833 гг.), Мутаваккиля (убит в 861 г.) и Мутамида (погиб в 892 г.) навести порядок в полиэтничной стране кончались трагическими неудачами. Уже халиф Мутаси (833-842 гг.) вынужден был создать гвардию гулямов, т.е. воинов-невольников из тюрок, славян, берберов и негров. Эти гвардейцы в 865 г. взяли власть в свои руки и за десять лет низвергли и убили четырех халифов. Однако они были необходимы, так как только они смогли подавить восстание зинджей - черных невольников из Африки, работавших на расчистке солончаков Нижнего Ирака (869-883 гг.).
Общим между гулямами и арабами было лишь исповедание ислама, но этого оказалось достаточно, чтобы система халифата уцелела. Гулямы были ксенией - колонией гостей в арабском городе Багдаде, и по существу хозяевами страны.
Получилось более чем странно: халиф, глава всех мусульман, не мог и часу удержать власть без тюркских гулямов, а те не могли господствовать в чужой им стране без соизволения халифа. Условия, которые для них создали Аббасиды, были роскошны. Они получали содержание, на котором могли жить безбедно, выполняли привычную работу - воевали, подавляли восстания для халифов, а власть защищала их от народа... Ведь они оставались чужими и людям, и климату, и растениям, и горам, и равнинам. Оторванные от родины и традиции, тюркские гулямы убивали халифов, грабили купцов, издевались над крестьянами, потому что для них это были чужие, неприятные люди, к тому же беззащитные, ибо сабли были только у тюрок.
Превратностью исторической судьбы они были задвинуты в чуждые им условия - в столицу полумира Багдад, и суперэтнические различия неизбежно должны были сказаться. И это произошло, но пока судьба улыбалась тюркам не только в Ираке.
Египет и тюрки
Благодаря тому же халифу Мутасиму, один из гулямов, тюрк Ахмад ибн-Тулун, получил назначение помощником наместника Египта, в 863 г. взял власть в свои руки и присоединил к Египту Сирию и Палестину.
Но прежде чем идти дальше, необходимо расправиться с одной аберрацией, очень старой и слишком привычной. Нам всем с детства казалось, что Египет - обширная страна, культурная и могущественная. Это мнение, на первый взгляд, подтверждала географическая карта, где территория Египта показана от Красного моря до нагорий Тибести и от дельты Нила до Хартума. Это действительно, - огромное пространство. "Но видит лишь коршун бессонный, что страна - это только река, окруженная рамкой зеленой, и второй - золотой, из песка".
Пригодная для людей земля - это узкая зеленая полоса по обоим берегам Нила. Величина ее, примерно, равна территории нынешней Бельгии. Более того, и в IX в., и позже при египетских халифах - Фатимидах, ни члены правящей династии, ни их придворные, ни их воины, купцы, муллы, эмиры, шейхи, ни даже жены и одалиски их не были египтянами и египтянками, хотя именно потомки строителей пирамид и храмов, создателей древней письменности и учителей Пифагора, Птоломея (астронома) и отшельников Фиваиды составляли большинство населения прекрасной долины Нила.
Энергия египтян Древнего царства иссякла уже в XVIII в. до н.э. Этнический толчок, изменивший лицо Египта, создал Новое царство, отличавшееся от Древнего так, как, например, Италия отличается от античного Рима, или Франция - от кельтского племенного союза на этой же территории, руководимого друидами.
Но и этот толчок этногенеза, сообщивший энергию Новому царству, со временем потерял инерцию. Страна прошла свой цикл развития, хотя египтяне сохраняли навыки земледелия, знание астрономии, медицины и способности к философии.
Угасающий этнос, переходящий в своей этнической истории "к старости" - научно выражаясь, в стадию гомеостаза, неустойчивого равновесия с окружающим ландшафтом, - теряет одно важное качество, невосполнимое никакой культурной традицией: это -способность к самообороне. Египтом, страной культурной и трудолюбивой, по очереди овладевали нубийцы, ассирийцы, ливийцы, персы, македоняне Александра Македонского, римляне и, наконец, арабы. Сами египтяне не сопротивлялись ни одному из завоевателей, давая им драться друг с другом.
Последние судороги ускользающей активности стали заметны в первые века нашей эры, когда египтяне, сменив свои прежние культы, приняли христианство - не совсем равнодушно. Но после V-VI вв. египетские землевладельцы возделывали поля и платили налоги Византии, полагая, что большего от них не нужно и все остальное их не касается. Этническая система египтян упростилась до того, что их стали называть не по этносу, а по роду занятий - феллахи, что значит "землепашцы".
Но пока Нил тек, откладывая на поля плодородный ил, Египет был самой богатой страной Сердиземноморья. Правители его не мешали аборигенам жить привычным бытом, ограничиваясь сбором налогов. Политическая и интеллектуальная жизнь кипела в городах Дельты, в Александрии, Мансуре, Дамиетте и других. Бедуины пасли своих верблюдов в пустынях по обе стороны долины реки Нил. Купцы всех стран везли для эмиров, военачальников, горожан товары со всех концов известного тогда мира. И немаловажным товаром были рабы и рабыни.
Казалось бы, зачем они были нужны, если никто не собирался посылать их на тяжелые работы? Рабы стоили дорого, а для строительства, ирригации и сельского хозяйства было сколько угодно покорных феллахов. Нет! Девушки-рабыни пополняли гаремы, а мужчины - личные войска наместника, ибо в IX в. в халифате было очень неспокойно. Восстания поднимались всюду. Шииты, группировка мусульман, боровшихся за власть в халифате, "отложились" в Марокко, создав тем в 789 г. независимый султанат. Хариджиты, группировка, отрицавшая власть халифа над правоверными, создали собственное государство в Алжире. Правоверные Аглобиды в Тунисе отложились в свою очередь, и завоевали в 878 году Сицилию для себя, а не для халифа.
И хотя Ахмад ибн-Тулун не собирался отторгать Египет от халифата, он заложил для этого необходимые предпосылки. Опорой его стали гулямы, которых он покупал в Европе и в Судане. Среди первых было много его соплеменников. И с тех пор тюрки начали попадать в Египет. Из Судана же покупались черные гулямы, благодаря чему в Египте сложились две гвардии гулямов-рабов: белая и черная. Одно время этой богатой и беззащитной страной управлял черный гулям, нубиец Кафур, прославившийся как щедрый покровитель литературы и искусства. Но эти наместники еще считались с халифом. Беда пришла в конце IX в., и не только для Египта, но и для всего халифата.
Химера на Ниле
В отличие от танского Китая, где третий взлет пассионарности имел шовинистическую доминанту и привел к отторжению всего некитайского, в халифате - новый всплеск арабской пассионарности породил националистическое, но совершенно антимусульманское движение. В 890-906 гг. вспыхнуло восстание карматов - арабов Бахрейна и бедуинов. Карматы и близкие к ним исмаилиты принесли халифату гораздо больше вреда, чем все остальные иноверцы вместе взятые. Они разъедали тело халифата, как бактерии - туловище больного зверя. Их принципами действия были: ложь, обман и предательство. Это была типичная антисистема, но ведь пассионарность - это эффект энергии, безразличный к добру и злу.
Карматы были разбиты в Ираке и в Сирии тюркскими гулямами, но они удержались в Бахрейне и даже на время захватили священный город арабов Мекку, увезли оттуда черный камень Каабы, который был возвращен позже за большой выкуп.
Другая группировка исмаилитов, возглавленная Убейдуллой, выдававшим себя за потомка халифа Али и дочери пророка Фатьмы, опираясь на оседлое берберское племя кетами, жившее на склонах Атласа, сокрушила аббасидского наместника Магриба (запада халифата). По сути дела, предприимчивые вожди исмаилитов использовали вражду покоренных берберов к завоевателям арабам.
Однако берберы отнюдь не были наивными фанатиками, которых можно было просто использовать, не давая ничего взамен. Вымышленная генеалогия Убейдуллы, бывшего на самом деле евреем [+393], интересовала их лишь постольку, поскольку этот авантюрист помог им сокрушит суннитов Ифрикии (Тунис), хариджитов Тахарты (Алжир) и шиитов Феса (Марокко). В совместно завоеванном в 969 г. Египте они были не прочь проделать то же самое с потомками Убейдуллы - Фатимидами, для которых успели завоевать еще Палестину и часть Сирии.
Эти успехи оказались фатальными. Берберы встретили своих единоверцев - карматов из Бахрейна и... схватились с ними насмерть, потому что карматы были ненавистные им арабы. Обе стороны сражались под белыми знаменами исмаилизма, но конфессиональные символы не корректируют законов биосферы. Если в Испании берберы в Х в. поддерживали своих арабских единоверцев против иного суперэтноса - католиков Кастилии и Арагона, то внутри собственного суперэтноса, т.е. на порядок ниже, этнические различия оказались решающими, и Фатимидам пришлось сделать выбор между религиозным и этническим принципами.
Умный и циничный политик Убейдулла уже в начале своего правления учел ненадежность своей берберской опоры. С 918 г. он начал усиленно покупать славянских, венгерских и тюркских рабов, захваченных на побережье Далмацин многочисленными пиратами [+394]. Из них он создал гвардию, с помощью которой его преемник Азиз подавил восстание берберов в 984 г. [+395]. Конечно, после этого он потерял Магриб (страны запада), но сохранил власть в Египте и авторитет среди азиатских исмаилитов.
Египетское войско при Фатимидах, по словам поэта и путешественника Насир-и-Хосрова, состояло из 60 тысяч гулямов: суданских негров, тюрков и славян, а также из 135 тысяч ополчения, в состав которого входили берберы Магриба и арабы Хиджаса. Когда же берберы и арабы отпали от Фатимидов, значение гвардии возросло. Быть рабом-воином стало не позорно, а почетно и выгодно.
Иностранный легион - изобретение древнее. Обычно наемники -свободные люди, поступающие на службу добровольно, но в Египте их роль выполняли мамлюки, буквально, "принадлежащие", т.е. рабы. Поэтому они не могли уволиться и вернуться домой: ведь они были невольниками.
Казалось бы, мамлюкам легче всего было принять ислам, что давало свободу, и раствориться в конгломерате народов мусульманского мира. Но они избегали свободы как огня, и не зря. Одинокий человек на чужбине, без денег и друзей - обречен на самую жалкую жизнь. А находясь в войске, он был сыт, одет, вооружён и имел прекрасную перспективу повышения, потому что султан или эмир нуждался именно в его преданности и доблести.
Согласно традиционным представлениям эволюционной этнографии, мамлюки, находясь в чужой стране с непривычным климатом, изолированные от местного населения, должны были слиться в единую целостность, на основе социальной близости, а потом исчезнуть, вследствие нарушения связи этноса с ландшафтом. Не произошло ни того, ни другого. Кыпчаки из южнорусских степей объединили вокруг себя славян, мордву, торков, монголов и курдов, но не горцев, черкесов и чеченцев. Степняки базировались на острове ар-Руада на Ниле (аль-Бахр) и назывались - бахриты, а горцы - в цитадели Каира (аль-Бурдж) -бурджиты. Иными словами, на уровне этноса объединение шло легко, а на уровне суперэтноса - не происходило, несмотря на социальную близость.
Механизм такого разделения понятен.
Представьте такую картину. На невольничий базар, где стоят нагие юноши, выходит сотник в чалме, в роскошных шароварах, с саблей на боку и кричит: "А ну, крещеные, кто из Чернигова, кто из Мурома, отзовись!" Кое-кто отзывается, и сотник уводит их к себе в казарму, чтобы включить в свой отряд.
Затем выходит другой сотник и кричит: "Эй, уланлар, ким Джаик-тан? Кельмунда!" Его сменяет третий, говорящий по-черкесски, четвертый - по-алански, пятый - по-грузински, и так -пока не разберут своих земляков. Принцип этнической близости в неволе выдерживается более строго, чем в любых иных коллизиях.
И это закономерно! Верность своему начальнику обеспечена, ибо воину податься некуда. Чужие его не примут, и даже если не выгонят, то продвинуться не дадут. Разумеется, местных мусульман, уроженцев страны, в эту гвардию не допускали. Ведь они были связаны с населением, они могли найти защиту у мулл и улемов, имели возможность принадлежать к разным скрытым шиитским толкам... Нет, не надо! Разве только рядовыми без права на выслугу.
Однако вряд ли сытые, одетые, вооруженные и никем не обижаемые мамлюки были счастливы. Приобретя некоторый комфорт, они потеряли родину и родных. Пусть даже военный лагерь на острове, где были расквартированы степняки, или в замке, где жили черкесы и грузины, был роскошнее их кочевий и селений, горных аулов и землянок в долине Риони, но ведь там оставались друзья и подруги, мудрые старики и ласковые бабушки.
А память подсовывала им совсем не нужные картины. Врагов - которые вяжут руки и гонят плетьми их, привязанных к хвостам коней. Купцов - покупающих их на базарах в Суроже, Херсоне или Трапезунде. Надсмотрщиков с ременными бичами... Тяжелая штука, эта память. И ведь не выкинешь ее, как обгрызенную кость.
Таким образом, Фатимидим удалось создать государство не на основе того или иного этноса, пусть даже завоевателя, а на основе консорции, пополняемой новообращенными из всех этносов Ближнего Востока и Европы. Исмаилитская община умело использовала феллахов как трудящихся, христиан-коптов как чиновников, евреев как купцов -посредников, причем тем удалось наладить торговые связи с Индией и Западной Европой [+396], тюрок и суданских негров как гвардию, берберов и хиджасских арабов как ополчение, а сами члены исмаилитского ордена правили захваченными землями и проникали в мусульманские страны, подготовляя их к присоединению к Египту.
Эта типичная химера, возглавляемая антисистемой, могла держаться довольно долго благодаря веротерпимости халифов, Но как только "сумасбродный деспот" халиф Хаким (996-1021 гг) начал религиозные преследования, сначала христиан и иудеев, а потом суннитов, - он исчез, да-да, исчез, а его преемник немедленно отменил все его указы.
Но еще до его исчезновения в 1021 г. обнаружился первый признак грядущего распада, негры - личная гвардия Хакима - схватились с тюркскими гулямами, которых поддержали берберы [+397]. Это была первая, но не последняя резня.
Этнические феномены продолжали разрывать социальную общность мамлюков. В 1058-1062 гг. тюрки снова схватились с суданскими неграми и изрубили их.
Во время беспорядков были разграблены дворец халифа, государственная казна и даже библиотека. Только энергия халифа Мустансира, призвавшего из Сирии армянина Бадра, тоже бывшего раба, ставшего военачальником, спасла положение. Армянские и сирийские войска заняли Каир в 1073 г. Бадр заманил тюркских повстанцев в западню и перебил всех до единого в одну ночь. Порядок был восстановлен, но за время смуты отпали Алжир и Тунис, а Сицилию в 1071 г. завоевали норманны, точнее, французы из Нормандии. Надо было заново комплектовать армию и научиться обходиться без выходцев из Судана - негров, и, следовательно, снова покупать рабов, т.е. поддерживать химеру со всеми вытекающими из нее последствиями. Но иного выхода у Фатимидов не было. Арабы не только в Египте, но и во всем халифате уступали позиции тюркам и превращались из воинов и правителей в поэтов, ученых и купцов. Все эти занятия не требовали риска, что показывает на снижение арабской пассионарности, характерное для фазы надлома. Ни и тюрки, и каких бы привилегированных условиях они не находились в Египте, потеряв связь с родным ландшафтом, не могли регенерировать как этническая система, воспроизводящая себя из поколения в поколение. Их ожидало неизбежное вырождение.
Вырождение у мамлюков выражалось своеобразно: семьи у них были большие, но дети теряли вкус к военной карьере и становились просто горожанами. Это значит, что они утрачивали пассионарность, а вместе с ней стимул к этнической обособленности - противопоставление своих - чужим. Поэтому для поддержания политической системы требовались постоянные пополнения, причем статус невольника был обязательным. Свободных в войско принимали, но только на низшие посты. Очевидно, пребывание в неволе рассматривалось как искус, в котором выяснялись личные качества будущего мамлюка.
В 1094 г. два сына халифа Мустансира возглавили две партии: крайних и умеренных. Последние победили и вытеснили своих соперников в Иран. Затем в 1130 г. возникло междуцарствие, а вслед за ним в 1134 г. новая резня белых и черных мамлюков обескровила войско халифа Хафиза. Белые мамлюки - кыпчаки - победили черных - суданских негров, тем самым сократив число воинов вдвое. После этой вспышки власть фатимидскх халифов стала фиктивной и фактическими хозяевами в стране оказались гулямы - мамлюки. Нет необходимости видеть в резне белых и черных мамлюков борьбу рас. Устойчивое размежевание самих белых мамлюков на степняков-бахритов и горцев-бурджитов тому доказательство. Принцип деления был не расовый, а этнический. На этом следовало бы поставить точку, но мамлюки столь оригинальный феномен этнической истории, что следует довести повествование о них до конца. К тому же химера, созданная Фитимидами на берегах Нила, продолжала свое существование и после них.
Ненавидя своих продавцов, мамлюки отнюдь не обожали своих покупателей. Поэтому они спокойно позволили заменить исмаилитского халифа суннитским султаном в 1171 г. Когда же им показалось, что султан Тураншах руководит ими плохо, они взяли дворец и убили султана, что случилось 2 мая 1250 г. Инициатором переворота был половец Бейбарс, которого поддерживали его земляки.
Бейбарс посадил на престол ребенка Камиля, за которого правили его мать, султанша Шеджерет ад-дурр, и мамлюк туркмен Айбек, ставший ее мужем. В 1257 г. ревнивая султанша отравила своего супруга за измену. Тогда мамлюки посадили ее в тюрьму и в 1259 г. выбрали султаном другого половца Кутуза, друга Бейбарса. Так совершилась в Египте "революция рабов" или, что то же, завоевание страны мамлюками. Это произошло в те самые годы, когда у себя на родине половцы были разбиты и разметаны так, что больше не составляли единого этноса. Жуткая ирония судьбы!
Осколки южнорусских степняков вошли в состав Золотой орды, где в 1312 г. хан Узбек произвел переворот и навязал всем кочевым подданным веру ислама.
Согласно шариату, мусульманин не может быть продан в рабство: поэтому в Египте покупали только язычников и христиан. Следовательно, обращение половцев в ислам в 1312 г. прекратило поступление их в войско бахритов, а число кавказцев - бурджитов росло, и в конце XIV в. преобладание перешло к ним, что выразилось в смене династии и личного состава эмиров. В 1517 г. искусственная социальная система мамлюков была сокрушена новорожденным этносом османов, находившихся тогда в фазе этнического подъема. Османы сохранили мамлюкское войско, и оно, как реликт, еще защищало Египет от Наполеона. Упразднено оно было лишь в 1811 г. Химеры часто бывают устойчивы, но способности к саморазвитию лишены всегда.
70. Надлом в "Мире ислама"
Прямое воздействие пассионарного толчка VI в., породившего общину Мухаммеда, которая превратилась в "мусульманский суперэтнос", вобрав персов и берберов, прослеживается до середины Х в., но уже в конце IX в. в Багдадском халифате, как мы уже сказали, появились грозные симптомы надвигающегося религиозного раскола.
История культуры, точнее, история мысли тесно связана с этнической историей. Идеологическая система, как религиозная, так и атеистическая, будучи создана людьми на ранней фазе этногенеза, превращается в символ, в котором члены этноса мыслят и ощущают себя как части реальной целостности. Символ становится индикатором этноса; исповедание его - частью стереотипа поведения.
Все природные детерминанты принуждают; символы привлекают с силой прямо пропорциональной искренности объекта (персоны или коллектива), на который они воздействуют. А так как потребность в непротиворечивом мировоззрении и в положительной комплиментарности входит в число потребностей человека, то символы, как явления культуры, несут определенную нагрузку в этнической истории. Они представляют людям ценности, которые нужно отстаивать или распространять, и наоборот, отрицание символа - означает выход из этноса или раскол этнического поля, после чего на месте одного этноса возникают два-три, пусть объединенных единой государственной властью, но чуждых друг другу. Раскол поля не миновал и мир ислама. Уже при жизни Мухаммеда и первых халифов были определены основные стороны культуры ислама, строгий монотеизм в теологии, шариат в юстиции, преемственность власти халифа в государственном праве, неограниченное распространение своей веры, т.е. расширение мусульманской общины до пределом ойкумены, обязанность вести джихад - священную войну и не вступать в союзы с иноверцами против мусульман.
Этот неполный список "граней символа" создал новое мироощущение, непохожее на древние эзотерические культы, бытовавшие в Ближнем Востоке до торжества христианства, а также после запрещения язычества Феодосием I. Мусульмане (арабы) сделали для истребления язычества больше, чем христиане (византийцы), но и ими не была одержана окончательная победа. Тени древних богов бродили и между церквами, и между мечетями. Они ждали минуты, когда им удастся снова внедриться в жизнь людей, и дождались... и отплатили за все обиды, нанесенные их капищам несколько веков назад.
Началось антиисламское карматское движение, по идеологии - эклектический вариант древнего гностицизма. Отряд карматов участвовал уже в восстании зинджей, а в 90-х гг. IX в. вооруженные карматы свирепствовали в Ираке и Сирии. После поражений, нанесенных им суннитами, они укрепились на побережье Персидского залива в стране, называемой Бахрейн.
Бахрейн - страна, расположенная на востоке Аравии и отделенная от Хиджаса и Йемена пустыней, была родиной многих этносов, сумевших прославить свое имя в истории. В древности отсюда вышло племя халдеев, отвоевавших у ассирийцев Вавилон, а затем совместно с мидянами разрушивших в 612 г. до н.э. Ниневию. Долгое время Бахрейн был под властью иранских династий Ахеменидов, Аршакидов, Сасанидов, вследствие чего там поселилось много персов [+398]. Торговля с Индией увеличила пестроту населения, которое и так пополнялось выходцами из различных племен Аравии, только после Мухаммеда слившихся в единый этнос - арабов. И хотя немедленно после смерти пророка Бахрейн изгнал из своих пределов проповедников ислама и сборщиков налогов (632 г.), при приходе войск халифа Абу-Бекра сдался без боя, чем спас свои города и сады [+399]. Персия, которой подчинялся Бахрейн, ничем не помогла своим подданным, а вскоре и сама стала жертвой мусульман.
Потрясшие халифат гражданские войны опустошили Западную Аравию и прошли мимо берега Персидского залива. Поэтому Бахрейн стал прекрасным убежищем для карматов, потерпевших тяжелые поражения в Сирии и Ираке. Отсюда карматы совершали губительные набеги на караваны богомольцев, шедших в Мекку, на села Ирака и Юго-Западного Ирана, где они убивали мужчин, насиловали женщин, грабили дома, а пленных обращали в рабство [+400]. Более того, взяв в 930 г. Мекку, карматы выломали и увезли черный камень - святыню мусульман.
Глава карматов, Абу Тахир, приказал распились этот камень пополам и пользоваться двумя кусками, как подставками для ног в уборной [+401]. Лишь по настоянию главы всех исмаилитов, египетского халифа Мансура, "черный камень" был возвращен в Мекку за большой выкуп.
Было бы ошибкой отождествлять организацию карматов с населением Бахрейна: свободными крестьянами и ремесленниками, а также соседними бедуинами. Они были лояльны карматской общине, захватившей в 899 г. город Лахсу и удержавшей его после разгрома восстаний в Сирии и Ираке. Карматы платили за предоставленное им убежище тем, что не взимали с жителей налогов, бесплатно мололи их зерно на государственной мельнице, давали им пособия без процентов, не ограничивая тех в сроке возврата долга. Сами же карматы жили за счет военной добычи, прежде всего рабов, негров и абиссинцев, которые принадлежали не отдельным людям, а государству, причем предоставляли их жителям для отдельных работ в поле или в саду и для ремонта зданий [+402].
Жителей Бахрейна такой порядок устраивал, тем более что карматы не только не вовлекали их в свою организацию, но и в нее не допускали, хотя в частых походах теряли много людей. Карматская община пополнялась пассионариями, которых вербовали по всему мусульманскому миру эмиссары - да'и. Люди слабовольные и инертные были карматам не нужны. Но как только число пассионариев в арабских странах уменьшилось, а следовательно, сократилось количество возможных неофитов, карматское государство стало умаляться, слабеть и, наконец, утратило всякое влияние за пределами Лахсы. Последний раз их имя упоминается в сочинении Насир-и-Хосрова в 1051 г. Ужас, висевший над Аравией, Сирией и Ираком, растаял сам по себе [+403].
И это не должно нас удивлять. Карматы не имели связи с ландшафтом, т.е. у них не было родины, и они отреклись от арабских традиций, как исламских, так и бедуинских; значит, они потеряли отечество. Идеологическая система их была эклектична. Она состояла из весьма искаженных концепций Плотина, Платона и гностиков, дошедших до их вождей в очень неточных иудейских переводах, смешанных с чужими элементами [+404]. Короче говоря, у карматов не было ничего своего, а куча награбленного. Это особенность антисистемы, которая может существовать только за счет соседей, но ничего не производит и не хранит.
Впрочем, то, что все течения исмаилизма предлагали своим сторонникам, было крайне эфемерно. "Справедливость" - народам и племенам и "тайна" - только посвященным. Но так как земледельцы и скотоводы совсем не интересовались тайными учениями, а "справедливость воспринимали каждый по-своему, то даже последняя ниточка, связывавшая общину с массой, оборвалась. В 988 г. бедуины нанесли карматам жестокое поражение, и с тех пор приняли на себя охрану паломников в Мекку, разумеется, за приличную плату. Антисистема всегда не жизнеспособна.
Середина любого этногенеза характеризуется спадом пассионарности ведущего этноса и сменой поведенческого императива, когда принцип "будь самим собой" сменяется усталостью и появлением субпассионариев, заботящихся только о себе. Идеалы патриотизма, ревности к вере, влюбленности в культурную традицию утрачиваются, что делает этносоциальную систему беззащитной. Это фаза пассионарного надлома.
Фаза надлома - это как бы возрастная болезнь этноса, которую необходимо преодолеть, чтобы обрести иммунитет. Этнические контакты в предшествующей - акматической и последующей -инерционной фазах не влекут тяжелых последствий, ибо образуются не химеры, а симбиозы, при которых этносоциальная система усложняется. Но фазу надлома надо уметь пережить, что удается не всегда.
В Багдадском халифате она наступила в Х-ХI вв. и проявилась в расколе мира ислама на суннитов и карматов. Появление карматов и исмаилитской антисистемы резко изменило политическую обстановку в халифате, и в Багдаде - прежде всего: из арабского города он превратился в зону активных этнических контактов и средоточение химер. Снижение пассионарности у самих арабов только накаляло страсти, так как устраняло препятствия к проявлению национализма покоренных народов. И события потекли.
Исмаил Самани в 900 г. разбил разбойничьи отряды сеистанского правителя, захватившего в конце IX в. весь Иран, Амра ибн-Ляйса Саффарида. Его эмират стал опорой суннитского правоверия и традиций Персии и включал помимо Восточного Ирана современные Афганистан и Среднюю Азию.
Саманиды были последними древними иранцами, но арабская пассионарность преобразила их в новый этнос - таджиков.
Вслед за Саманидами воспользовались политическим развалом в халифате горцы Дейлема (Бунды). Дейлемиты были народом очень древним и находились в гомеостазе. Они жили в естественной крепости - на склонах Эльбруса и не давали себя подчинить ни македонянам, ни парфянам, ни персам, ни арабам. Когда же арабы раскололись на суннитов и карматов, дейлемиты приняли шиизм зейдитского толка, и почти без сопротивления покорили Западный Иран и Восточное Закавказье. В 945 г. их вождь вошел в Багдад и, оставив халифа на месте, принял титул эмир-аль-умара (главнокомандующий). Шиизм Бундов был проявлением антиарабского иранского национализма, вследствие чего они воевали против карматов как арабов, и против Саманидов (900-999) как суннитов. Для себя же они сочинили генеалогию, восходящую к Сасанидам, и возродили титул "шаханшах". А в это время, как мы уже сказали, исмаилит - Убейдулла, опираясь на берберов племени кетама, уничтожил арабские государства Аглабидов (сунниты), Рустамидов (хариджиты) и подчинил Идрисидов (шиит), после чего его потомки Фатимиды завоевали Египет, часть Сирии и Хиджас. По сути дела, это был раскол поля суперэтноса.
Казалось бы, вслед за политическим распадом должен был последовать распад этнический, но символ - "ислам" продолжал цементировать эти различные этносы, ненавидевшие друг друга. Без признания себя мусульманским ни одно из правительств не могло тогда удержаться, хотя искренность правителей была крайне сомнительна, а осведомленность их подданных в теологии равна нулю, или даже бывала отрицательной величиной, как у карматов и исмаилитов.
Химера на Джейхуне
Мы рассмотрели ход этногенеза в Арабском халифате. Теперь сосредоточим внимание на его восточной окраине - оазисах Средней Азии. Пассионарный толчок - явление природы и, следовательно, ареал его несвязан с родом занятий и культурой населения. Оседлые этносы Согдианы и Хорезма были ровесниками хуннов и сарматов. Поэтому в Х в. они находились бы в том же возрасте, что и их кочевые соседи, но, став в VIII в. добычей молодых и хищных арабов, они были вынуждены усвоить их культуру и мировоззрение, а также получить пассионарный генофонд, вследствие чего не могли уже не разделить судьбу багдадского халифата, т.е. должны были вступить в фазу надлома.
В конце Х в. тюркские племена чигиль и ягма, только что принявшие ислам, двинулись на Самарканд и Бухару. Казалось бы, соотношение сил было в пользу Саманидов. У них было больше людей, городов, полей и пастбищ. У них была роскошная культура, базировавшаяся на древней иранской традиции, обновленной влиянием арабской культуры. Бухарским таджикам Х в. были ведомы греческая философия и достижения индийской мысли. Одного у них не хватало, воли к свершениям, жажды славы и жертвенности ради далекого прогноза - идеала. Да и сам идеал стал слишком расплывчат и аморфен. С таким этнопсихологическим настроем легко жить и работать, но невозможно успешно воевать. Поэтому Саманиды стали вербовать в армию тюрок, доверили чужим людям защищать себя и свою страну. Что делать? Старики и больные поступают так всегда, не только люди, но и этносы.
Их подданные, их опора - дехканы, так же как и военное сословие в Багдаде, теряли свою пассионарность. И когда в 999 г. тюрки "с широкими лицами, маленькими глазами, плоскими носами, малым количеством волос (на бороде), с железными мечами, в черной одежде" [+405] подходили к Бухаре, то саманидское правительство обратилось к народу. Однако факихи (теологи) разъяснили народу, что "если бы Ханиды (тюрки) препирались (с Саманидами) из-за религии, то сражаться с ними было бы обязательным. Но когда борьба идет из-за благ сего мира, то не позволено мусульманам губить себя и предоставлять себя для убиения" [+406]. Бухара сдалась, Саманиды были убиты. Оседлые, цивилизованные люди подпали под власть кочевников... но как будто они этим не очень тяготились. Странно, неправда ли?
Причин, объясняющих эту странную коллизию, несколько, но мы отметим из них три, что будет "необходимо и достаточно". Спад пассионарного напряжения всей суперэтнической системы "мира ислама" безусловно имел место, но в фазе надлома исчезают не все пассионарии, и не сразу, так что это одно не решает проблемы. Потеря популярности Саманидами тоже была налицо. Ведь им, как и багдадским халифам, приходилось окружать себя тюркскими гулямами, т.е. самим организовывать химеру. Так если тюрки все равно правят, то зачем тогда эмиры? Вероятно, так или вроде того рассуждали обыватели Бухары Нишапура, Рея и Хорезма.
И наконец, мучительной болезнью "мира ислама" были злые сектанты, о которых было рассказано выше. Как упоминалось, на протяжении Х в. они произвели ряд восстаний, где пролились реки крови, и создали два государства: Фатимидский халифат в Египте и Карматскую республику в Бахрейне (Восточная Аравия), но не в этом была их сила. Карматы и исмаилиты широко использовали ложь. Они притворялись мусульманами. Они убивали мусульман безнаказанно, ибо убийц спасала тайная община. И ладно бы, если бы они убивали только феодалов; нет, каждый простой человек мог стать жертвой убийцы, которым руководил пир (старец). А халифы и эмиры так боялись отравленных кинжалов исмаилитов, что не принимали против них решительных мер. Да и не могли они это сделать, так как не знали, кто из их визирей и эмиров - тайный исмаилит. Исмаилиты всегда лгали, ибо таков был их закон, весьма для них выгодный, ибо с желавших не быть убитыми они брали большие деньги [+407]. Как это напоминает гангстеров XX века!
Так, в середине Х в. оказалось, что в Саманидском эмирате исмаилиты занимают важные должности: военачальник саманидских войск в Хорасане, раис Бухары, сахиб хараджа (нач. фин. отдела), пославший фатимидскому халифу Кайму (934-946 гт) дотацию в 119 тысяч динаров. Исмаилитов особенно поддерживал эмир Наср II. Его сын Нух I (943-954 гг.) отрешил отца от власти, перебил захваченных исмаилитских вельмож с помощью тюркской гвардии, но при этом выяснилось, что верить можно только тюркам, которые по простодушию и необразованности были чужды гностической исмаилитской философии и мистике. Но они-то и погубили последних Саманидов.
В решающие дни битв за Бухару между таджиками-саманидами и тюрками, династию которых условно принято называть "Караханиды", саманидский полководец, наместник крепости Газны Себук-тегин предал эмира Нуха II (976-997 гг.) и его преемников Мансура II (997-999 гг.) и Исмаила (999-1005 гг.), которые героически сражались против тюрок, но погибли, и не от сабель противников, не в боях, где смерть так естественна, а от рук своих подчиненных. Поистине, нельзя спасти народ, который не желает, чтобы его спасали. Себук-тегин был простым гулямом. Он овладел властью, опираясь не на членов своего этноса, а на своих боевых товарищей, т.е. на консорцию. Это был тип химеры, где ведущая часть была полностью оторвана от почвы, или, точнее, деэтнизирована. По сути дела, Субук-тегин и его сын Махмуд Газневи (998-1030 гг.) создали и постоянную армию, т.е. уподобились римским солдатским императорам, с той лишь разницей, что не армия служила стране и народу, а народ - армии.
Так возник Газневидский султанат, где все подданные султана делились на два сорта: воины и налогоплательщики. Одни платили налог кровью, другие - деньгами. Воины были тюрки, прочие - аборигены, которым запрещалось даже выражение патриотизма. Однажды жители Балха вздумали защищать свой город от Караханидов и получили выговор за сгоревший во время боя базар. Султан Махмуд сказал, что воевать - не их дело, а на реставрацию базара с горожан надо бы потребовать деньги, но он их, по доброте, прощает.
Сила такой системы была огромной. Пятнадцать походов в Индию доставили Махмуду много денег: в 1000 г. Махмуд подчинил Хорасан, в 1010-1011 гг. - Гур, в 1017 г. - Хорезм, в 1-29 г. - Рей и Хамадан, разгромив при этом Буидов. Но этот колосс на глиняных ногах упал в 1040 г., когда сельджуки перебили газневидских гулямов при Денданакане. Но о них позже.
Халифат и химеры
Сделаем краткое резюме. Прогрессивное экономическое развитие стран Ближнего Востока в Х-ХI вв. отсутствовало. Рост производительных сил ограничивался постоянными войнами. Если и были то там, то здесь "тихие" десятилетия, вслед за ними шли годы кровопролития, смешавшие часть накопленных материальных и культурных благ. В лучшем случае сохранился уровень, достигнутый при Аббасидах, да и то за счет талантов и трудолюбия таджиков, персов, арабов и хорезмийцев.
Социальные системы упрощались. Победоносные тюрки либо сохраняли свой быт, либо составляли войска султанов, живших очень неплохо за счет аборигенов и умиравших в сражениях, которые бывали часто, даже слишком часто.
Талантливых поэтов и ученых было много, но жизнь их была незавидна. Судьба их зависела от произвола султанов и доносов факихов. И все-таки они работали. Слава им! [+408]
Но на фоне социально-экономической стабильности процессы этногенеза шли убыстренно, что и определяло напряженность политической истории, т.е. калейдоскопичность событий, смену удач и трагедий, определяющую характер жизни этносов и отдельных людей. А ведь именно это интересует современников и участников событий и тех историков-этнологов, которые хотят этом разобраться.
Теперь пора перейти к первому, предварительному обобщению. В начале XI в. всей оседлой, земледельческой, цивилизованной частью мусульманского суперэтноса овладели химеры. В Ираке и Западном Иране дейлемито-арабо-персидская - халифат; в Восточном Иране - тюрко-иранская - Газневидский султанат; в Мавераннахре и Кашгарии - тюрко-таджикская - государство Илекханов (Караханидов); в низовьях Амударьи - тюрко-хорезмийская. Моноэтнический принцип социальной организации был утрачен всюду, кроме Сибири, Месопотамии, где вожди бедуинских племен захватывали города и держали себя независимо, и самой Аравии, где в Бахрейне весь XI в. процветала Карматская республика. Как ни странно, именно эта антисистема сохранила этнический арабский облик, который был утрачен в столице - мировом городе Багдаде. Но распространение ее было ограничено. Хотя карматские эмиссары (да'и) проповедовали по всему Ирану, новообращенные неизменно терпели поражения от дейлемитов и тюркских гулямов. Следовательно, можно сказать, что карматская угроза стимулировала размножение этнических химер, а это влекло важные сдвиги в этногенезе.
Химера - система неустойчивая. Возникает она только тогда, когда пассионарное напряжение спадает и приближается к нормальному уровню - гомеостазу. Тогда исходные этносы не сливаются в новый этнос, а аннигилируются, т.е. попросту говоря, - исчезают. Это равно относится к побежденным и победителям. И вот нет более грозных дейлемитов; исчезли храбрые чигили и ягма; без следа пропали древние хоразмии; куда девались халаджи, карлуки и могучий этнос гурцев? Хотя потомками их В.В. Бортольд считал современных джемшидов и тайменей [+409].
Однако потомки есть у всех, и они живут, но в составе других этносов, ибо этносы - система, а не человеческое поголовье с условным названием, которое можно менять по произволу. Но когда этнос живет как целостность и сталкивается с химерой или антисистемой, дело кончается тем, что остается кто-то один. В XI в. эта ответственная роль выпала на долю сельджуков.
Этнос и химеры
Бывает, что старые этносы вдруг оживают.
Вспомним, что чаще всего пассионарный генофонд передается по материнской линии, хотя растрачивается он драчливыми мужчинами. Когда огузы, оттесненные засухой Х в. на юг, поселились на склонах Копет-дага, с которого стекали прозрачные ручьи", орошавшие заросли фисташковых деревьев и прилегающие луга, они продолжали делать набеги на соседей, ибо привыкли к мелким войнам на своей родине. В числе добычи были женщины из Хорасана и Гургана, носительницы пассионарности арабов и таджиков. Действительно, уже второе поколение этих метисов, воспитанное в традициях степной доблести и верности, одержало победу при Денданакане над газнийскими гулямами, а их детей и внуков донесли степные кони до лазурных вод Мраморного моря.
Когда циклоны снова понесли атлантическую влагу в степи Приаралья, те зазеленели, овцы и кони нагуляли жир, а люди получили возможность истратить свою энергию, ранее уходившую на поддержание жизни, на улучшение ее. В XI в. этого можно было достичь только путем побед. Тогда огузы-мусульмане покинули родные степи и устремились на юг.
В 1030-1040 гг. потомки славного Сельджука из племени кынык захватили Хорасан, без боев подчинили Иран в 1040-1054 гг. и вышли на границы Византии.
Сельджуки быстро шли на запад, безжалостно истребляя беззащитное население, даже женщин и детей [+410]. В 1055 г. великий султан Тогрул-бек вступил в Багдад. Разложившиеся и потому не сопротивлявшиеся Буиды еще 7 лет держались в Фарсе, а потом все кончилось, и для династии, и для этноса. Еще одной химерой стало меньше. В 1071-1078 гг. сельджуки захватили Малую Азию и Сирию.
Затем пришел черед Караханидов. Великий султан Мелик-шах в 1089 г. взял Бухару и Самарканд и пленил караханидского хана. Через некоторое время султан освободил хана, но того убили заговорщики. Постоянные беспорядки в Самарканде были прекращены лишь в 1130 г. великим султаном Санджаром, Караханидов.
Три первых великих султана: Тогрул-бек, Алп-Арслан и Мелик-шах - правили счастливо, потому что их подданные, переселившиеся в Иран и Малую Азию, продолжали пасти свой скот, приносить подарки своим женам и обучать доблести и верности своих сыновей. Они оставались воинами. Духовные дела были препоручены халифу и арабам, а гражданские образованным персам. Значит, в обширной Сельджукской империи возникла этническая ксения, а не химера. С химерами этносы умеют справляться, но когда сельджуки натолкнулись на организованную антисистему, им пришлось туго.
Честолюбивый Хасан Саббах, чиновник канцелярии султана Мелик-шаха, выгнанный за интриги, стал исмаилитским имамом. В 1094 г. ему удалось овладеть горной крепостью Аламут в Дейлеме и еще многими замками в разных местах Ирана и Сирии, а в 1126 г. сирийские исмаилиты приобрели крепость Баниас и десять других в горах Ливана и Антиливана.
Однако не крепости были главной опорой этих фанатиков. Большая часть подданных "старца горы" жила в городах и селах, выдавая себя за мусульман или христиан. Но по ночам они, послушные приказам своих да и, совершали тайные убийства или собирались в отряды, нападавшие даже на укрепленные замки. Мусульмане не считали их за единоверцев, и поэт XII в. рассказывает, что во время приступа его замка мать увела свою дочь на балкон над пропастью, чтобы столкнуть девушку в бездну, лишь бы она не попала в плен к исмаилитам [+411]. Попытки уничтожить этот орден были всегда неудачны, ибо каждого везира или эмира, неудобного для исмаилитов, подстерегал неотразимый кинжал явного убийцы, жертвовавшего жизнью по велению своего старца.
Хасан Саббах не ощущал недостатка в искренних приверженцах. Жестокость сельджуков при походе на Багдад не была забыта за сорок лет. И поэтому персы, пошедшие на службу к сельджукам, рассматривались как предатели. Так погиб в 1092 г. везир Низам-аль-Мульк от кинжала фидаина. Так в Исфахане ложнослепой нищий, прося проводить его до дому, заманивал мусульман в засаду, где доверчивого добряка убивали [+412]. Но это были мелочи. Хасан, не будучи в силах справиться с сельджукскими воинами, лучшими в мире, нашел способ сломать не социальную, а этническую систему. Он направил своих убийц на самых талантливых и энергичных эмиров, место которых, естественно, занимали менее способные, а то и вовсе бездарные тупицы и себялюбцы. А эти последние, занимая низшие должности, способствовали действиям исмаилитов, ибо знали, что кинжал фидаина откроет им путь на вершину власти. Такой целенаправленный геноцид за 50 лет превратил Сельджукскую империю в бессистемное скопление небольших, но хищных княжеств, пожиравших друг друга, как пауки в банке.
Однако исмаилитам не удалось победить! Даже расколовшись на княжества и потеряв этническую структуру, сельджуки своей здоровой посредственностью усложнили разваливающуюся суперэтническую систему, придав ей необходимую сопротивляемость. Сельджуки в халифате играли ту же роль, что славяне в Византии при Македонской династии, а туареги и берберы в Испании при последних Омейядах. Не претендуя на самостоятельное творчество, точнее на оригинальность, они мужественно выполняли свой долг. Именно сельджуки отбросили греков за Босфор, победив лучшего полководца Византии Мануила Комнина, они же сдерживали натиск крестоносцев и остановили первую колониальную агрессию французов и итальянцев в Палестине, чем продлили существование халифата до середины XIII в., т.е. до вторжения монголов.
О неудаче крестоносного движения в целом следует сказать особо, ибо тюрки имели к этому непосредственное отношение. Поэтому прервем на время повествование о судьбе химер на Ближнем Востоке и отправимся на Запад.
Примечания
[+389] Подробнее см.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства, стр. 55 и сл.
[+390] Босворт К.Э. Нашествие варваров // Мусульманский мир. 950-1150. М., 1980, стр. 24-25.
[+391] См.: Гумилев Л.Н. Древние тюрки.
[+392] См : Гумилев Л.Н. Истоки ритма кочевой культуры // Народы Африки и Азии. 1966, N 4; Он же. Открытие Хазарии: М., 1966, стр. 92.
[+393] См.: Босворт К.Э. Мусульманские династии. М., 1971, стр. 78.
[+394] См.: Мюллер А. История Ислама. Т. 2, Спб., 1895, стр. 316-317.
[+395] Там же, стр. 333.
[+396] См.: Босворт К.Э. Указ. соч., стр. 81; История стран зарубежного Востока в средние века. М., 1970, стр. 367.
[+397] См.: Мюллер А. Указ. соч., стр. 341; Негры в Египте становились исмалитами, а тюрки - суннитами, хотя они служили исмалитскому халифу. Суперэтнические различия облекались в идеологические мантии, несмотря на социальную однородность: те и другие были невольниками халифа (Мюллер А. Там же).
[+398] См.: Мюллер А. Указ. соч., стр.203
[+399] Там же, стр. 251.
[+400] См.: Беляев Е.А. Мусульманское сектантство. М., 1957, стр. 60; Петрушевский И.П. Ислам в Иране. Л., 1966, стр. 291.
[+401] См.: Петрушевский И.П. Указ. соч., стр. 284.
[+402] Там же, стр. 284-285.
[+403] Там же, стр. 284; Мюллер А. Указ. соч., стр. 334.
[+404] Петрушевский И.П. Указ. соч., стр. 287.
[+405] Свидетельство автора XI в. Утби. Цит. по: Делец Г.Ф. Палеантропология СССР. Стр. 284-285.
[+406] Цит. по: История народов Узбекистана. Т.1, стр. 277.
[+407] См.: Книга Марка Поло/ Пер. И.П.Минаева. М., 1956, стр. 70-72. 241
[+408] Рекомендую книгу Салаадзе Л. Созвездие Ориона. М., 1980. Редкий пример убедительной и наглядной подачи истории на высоком уровне эрудиции и литературного дарования.
[+409] См.: Бартольд В.В. Историко-географический обзор Ирана. Спб., 1903. Стр. 55; Ромодин В.А. История Афганистана. Т. 1, М., 1964, стр 270.
[+410] См.: Мюллер А. История ислама. Т. III. Спб., 1896, стр. 85.
[+411] См.: Усама ибн-Мункыз. Книга назидания. М., 1958, стр. 201.
[+412] См.: Мюллер А. Указ. соч., Т. III, стр. 114.
ГЛАВА IX
БОГАТЫРИ, РЫЦАРИ И УБИЙЦЫ
74. "Христианский мир" (Сhrеtiante)