Кейти; Это налагает ответственность за вашу свободу на вас, а не на ваших родителей
Мэрилин: Да.
Кейти: Благодарю вас. Я надеюсь на нашу дружбу,
Мэрилин: В этом великое освобождение.
Кейти: Да, дорогая. Да, так и есть.
Выполнение Работы с детьми
Когда я спорю с реальностью, я проигрываю в ста процентах случаев.
Меня часто спрашивают, могут ли выполнять Работу дети и подростки. Мой ответ: «Конечно, могут». В процессе этого исследования мы имеем дело с мыслями, а у людей всех возрастов — от восьми до восьмидесяти лет— одни и те же порождающие стресс мысли и идеи. «Я хочу, чтобы моя мать любила меня». «Я нуждаюсь в том, чтобы мой друг слушал меня». «Люди не должны быть нечестными». Молодые и старые, мы верим представлениям, которые благодаря исследованию оказываются не чем иным, как предубеждениями.
Даже маленькие дети могут понять, что Работа изменяет жизнь. Во время детского семинара-тренинга одна шестилетняя девочка пришла в такой восторг, что сказала: «Эта Работа замечательна! Почему никто раньше не говорил мне об этом?»
Другой ребенок, семилетний мальчик, сказал своей матери: «Работа — это самая лучшая вещь в мире!» Она спросила его с удивлением: «Что тебе так нравится в Работе, Дэниел?» «Когда я чего-то боюсь и мы делаем Работу, — ответил он. — потом я уже больше не боюсь».
Когда я выполняю Работу с маленькими детьми, единственное различие, которое я осознаю, заключается в том, что я пользуюсь более простым словарем. Если я использую слово, которое, как мне кажется, может быть трудным для детей, я спрашиваю, понятно ли оно им. Если я чувствую, что они действительно не понимают, тогда я формулирую свои мысли как-то иначе. Но я никогда не использую детскую речь. Дети чувствуют, когда с ними говорят свысока.
Следующий отрывок взят из диалога, который я вела с пятилетней девочкой.
Беки (испуганно и отводя от меня глаза): Под моей кроватью сидит чудовище.
Кейти: «Под твоей кроватью сидит чудовище» — это правда, милая?
Беки: Да.
Кейти: Милая, посмотри на меня. Ты абсолютно уверена, что это правда?
Беки: Да.
Кейти: Докажи мне. Ты когда-нибудь видела чудовище?
Беки (начинает улыбаться): Да.
Кейти: Это правда?
Беки: Да.
Ребенок начинает смеяться и проявлять интерес к вопросам, начинает доверять тому, что я не собираюсь насильно заставлять ее верить или не верить, и мы вместе можем пошутить над чудовищем. В конечном счете чудовище оказывается личностью, и перед завершением сессии я прошу ребенка закрыть глаза и поговорить с чудовищем лицом к лицу, дать чудовищу возможность сказать, что оно делает под ее кроватью и что же оно все-таки от нее хочет. Я прошу ее просто позволить чудовищу высказаться и потом рассказать мне, что оно говорило. Я проделала это с дюжиной детей, которые боялись чудовищ или привидений. Они всегда говорят что-нибудь доброе, например: «Ему так одиноко», или «Оно просто хочет поиграть», или «Оно хочет побыть со мной». И в этот момент я могу спросить: «Малыш, то, что у тебя под кроватью чудовище, — это правда?» И они обычно смотрят на меня с изумлением от того, что я могу поверить в такую странную вещь. И мы много смеемся.
Очень просто в любой момент перейти к следующему вопросу. Например: «Как ты реагируешь, находясь ночью один в своей комнате, когда думаешь, что у тебя под кроватью сидит чудовище? Что ты чувствуешь, когда ты об этом думаешь?» — «Мне страшно. Я боюсь».
Затем дети часто начинают корчиться и ерзать.
«Милый, а что бы ты чувствовал, лежа в своей кровати, если бы мог не думать: "У меня под кроватью чудовище"?» «Мне было бы хорошо», — отвечают они обычно.
Я люблю в этот момент говорить детям: «Я узнала от тебя, что ты боишься не чудовища, а мыслей об этом чудовище. Это очень хорошая новость, знать, что, когда я боюсь, я боюсь всего лишь мыслей».
Родители часто сообщают мне, что после одного занятия ночные кошмары у детей прекращаются. Я также слышу, что родители не заставляют детей снова приходить ко мне. Мы считаем это результатом исследования.
Как-то раз я работала с четырехлетним мальчиком Дэвидом по просьбе его родителей. Они водили его к психиатру, потому что у него проявлялось сильное стремление обидеть младшую сестренку. Родителям
Все время приходилось за ним следить. Как только у него появлялась возможность, он нападал на нее даже в присутствии родителей. Он пытался стукнуть ее, толкнуть, сбросить откуда-нибудь, хотя был достаточно большим, чтобы понимать, что она упадет. Они видели у него признаки серьезного расстройства. Он становился все более и более злым. Родители были уже на пределе.
На занятии я задала Дэвиду несколько вопросов из вопросника Осуди-Своего-Ближнего, а их психотерапевт записал его ответы. Его родители выполняли Работу в соседней комнате. Когда они вернулись, я попросила их прочитать свои записи друг о друге в присутствии ребенка, чтобы он понял, что не будет никакого наказания за то, что он честно выразит свои мысли.
Мать: Я сержусь на свою маленькую дочку из-за того, что мне приходится цепый день менять ей пеленки, и поэтому я не могу проводить больше времени с Дэвидом. Я сержусь на мужа, потому что он целый день работает и не может помочь мне менять пеленки у малышки.
Отец и мать продолжали осуждать друг друга и свою дочку в присутствии маленького мальчика. Затем настала очередь Дэвида услышать свои утверждения, зачитанные вслух, «Я сержусь на маму за то, что она все время проводит с Кэти. Я сержусь на папу, потому что он мало бывает дома». В конце концов, мы услышали его утверждения относительно его маленькой сестренки,
Дэвид: Я сержусь на Кэти, потому что она не хочет играть со мной. Я хочу, чтобы она играла со мной в мячик. Она должна играть со мной. Она не должна все время там лежать. Она должна встать и играть со мной. Я нуждаюсь в том, чтобы она со мной играла.
Кейти: «Она должна играть с тобой» — это правда, миленький?
Дэвид: Да.
Кейти: Дэвид, солнышко, что ты чувствуешь, когда об этом думаешь?
Дэвид: Я злюсь. Я хочу, чтобы она играла со мной.
Кейти: Откуда ты узнал, что малышка должна играть с тобой в мяч?
Дэвид: От мамы с папой.
Когда его родители услышали этот ответ, они поняли, что произошло. В течение всего срока беременности они говорили этому маленькому мальчику, что скоро у него будет братик или сестренка, которая будет с ним играть, и станет его товарищем по играм. Они забыли ему сказать, что младенец должен сначала вырасти, прежде чем он сможет бегать или держать мяч. Когда они объяснили это Дэвиду, и извинились перед ним, он, конечно, все понял. После этого он оставил малышку в покое. Потом родители мне сообщили, что проблемы с его поведением исчезли, что они работали над достижением ясности в общении и что он снова начал им доверять.