Герменевтический методологический стандарт
История герменевтики, приведенная в предыдущем тексте, позволяет выявить специфические особенности герменевтики как методологии гуманитарных наук.
Специфика любой науки зависит от двух важных моментов: предмета и методов её исследования. В гуманитарных науках, как уже указывалось раньше, таким предметом является знаково-символические системы, которые условно определяются понятием текст.
Из знаковой природы текста вытекает такая специфическая их особенность, как способность быть носителем информации.Однако, информация требует расшифровки, раскрытия смыслов в том случае, если этот смысл «закрыт», и его необходимо понять, дешифровать, усвоить, интерпретировать. В таком аспекте категория «понимание» выступает как фундаментальная в герменевтике, а интерпретационные методы являются важнейшими методологическими приёмами.
Постижение и усвоение смысла текстов – процедура, качественно отличающаяся от объяснения природных явлений, хотя объяснение необходимо и в гуманитарном познании. Здесь возникает важнейшая проблема обоснования истинности гуманитарных теорий.
Специфической особенностью гуманитарного методологического стандарта является тот факт, что главным средством анализа гуманитарных явлений выступает язык.Слово здесь является и средоточием всех гуманитарных проблем, и системообразующим элементом культуры. Из этого следует, что принципы анализа слова должны быть распространены на анализ культуры.
К особенностям герменевтического методологического стандарта относится его диалоговыйхарактер. Методы исследования диалога изложены у Аристотеля в труде «Топика», диалоговый характер гуманитарного познания – критерий его отличия от естественных наук (монологической формы знания).
Ещё одна специфическая черта герменевтического стандарта – наличие психологического фактора.
Субъективные пристрастия и намерения автора, особенности его внутреннего мира, сформированного системой воспитания, образования и ценностей определенной культуры, его принадлежность к определенному социальному сословию, материальные условия его жизни и (одним словом – биография) – всё это фон, оказывающий существенное влияние на смысл текста. Это – внелингвистический контекст. Ему особое внимание уделялось в период ранних методологических концепций в герменевтике (когда понимание отождествлялось с эмпатией, сопереживанием, вживанием во внутренний мир автора). В современной герменевтике понимание всё с большей степени связано не с психологическим моментом, а трактуется как семантическая и общефилософская категория.
Важное место в герменевтическом стандарте принадлежит интерпретации, терпимости ко множественности интерпретаций (поскольку это творческий акт). Понимание и интерпретация обеспечиваются такими методологическими приёмами, как герменевтический круг, вопросно-ответные методики (анкетирование), психологические и семиотические приёмы.
Кроме герменевтического стандарта исследований в методологии гуманитарных наук сложились и такие стандарты, как исторический, психологический, логико-семантический, феноменологический, структуралистский. На последнем мы остановим внимание.
Структурализм.
Герменевтическая исследовательская методология порождает ряд важных проблем, не имеющих однозначных ответов. Главная из них – как в гуманитарных науках добиться объективной картины мира, которую дают естественные науки? Если вся культура – это текст, то что в нем искать? Ведь текст говорит что-то важное для конкретного, индивидуального человека. Каждый читает, прежде всего, для себя, а потом только для того, чтобы что-то понять в нем. Далее – как докопаться до источника текста? Искать его в биографии автора? Да, но так ли четко привязаны биография автора и содержание текста? Насколько верно текст описывает реалии прошлых эпох? Быть может, это искаженная реальность, квазиреальность? Далее – язык. Может ли он быть объективным показателем и трансформатором реалий прошлого? Гумбольдт, упоминаемый нами в предыдущем тексте, едва ли не главная фигура в языкознании, указывает тот факт, что изучая историю примитивных народов, можно прийти к выводу, что нет примитивного языка. Язык есть энергия. Если бы не было языка, мы не смогли бы даже есть, поскольку не смогли бы объяснить, что нам надо. Но, коммуникативная функция языка не является главной, поскольку если бы был только один индивид, у него был бы свой язык.
Эти и ряд других методологических проблем чрезвычайно сложны и требуют их разрешения.
В начале ХХ века выходит в свет работа швейцарского лингвиста Ф.де Соссюра «Курс общей лингвистики», положившая начало новой методологии исследования феноменов культуры (в частности, и языка), которая впоследствии была названа его критиками структурализмом. Эта работа для нашей темы имеет то значение, что в ней представлена философия языка. Основные идеи работы в этом направлении следующие:
1. Язык объявляется Соссюром как система, в которой следует различать элементы: собственно язык и речь. Язык – общее, речь – единичное, конкретное проявление языка, его вариации, система значений.
2. Как быть с вариациями? У любого знака есть две стороны: внешняя (то, как звучит слово), его акустический образ - означающее, и вторая сторона – означаемое, подразумеваемое, то, что имеет в виду говорящий, собственно коллективное психическое содержание. Задача лингвистики как науки – изучать означаемое. Как это делать?
3. Соссюр вводит тезис о синхронии и диахронии. Согласно синхронии, в языке мы имеем дело с фразами (фрагментами языка), а потому следует уделять внимание тому, что понятно из фразы. Задача лингвиста – установить связи понятий и означаемого, которые существуют в одно и то же время. Синхрония отражает логические и психические отношения, связывающие сосуществующие в единстве элементы языка и образующие его как систему. Диахрония – это отношения следующих друг за другом элементов языка, а не существующих в единстве, в которых нет системы, и которые не воспринимаются одним и тем же коллективным сознанием. Соссюр делает вывод, что источник способности языка обозначать и выражать нечто – во взаимосвязи каждого его элемента с другими, включенности его элементов в систему отношений.
Идеи Соссюра положили начало появлению различных школ структурной лингвистики (пражскому лингвистическому кружку, Копенгагенской глоссеоматике, американской дескриптивной лингвистике, и др.), а также оказали влияние на такое течение, как русский формализм, французский структурализм (Клод Леви-Строс).
Можно говорить о двух волнах структурализма:
1. 20-30 гг. ХХ века – русский структурализм.
2. 60-е годы ХХ века – собственно структурализм или французский структурализм в лице таких его представителей, как Леви-Стросс, Р.Барт, Лакан.
В начале 70-х годов наступает период критики структурализма, что привело к постструктурализму (Делёз, Фуко, Деррида и др.).
В 1928 году вышла работа русского исследователя В.Проппа «Морфология сказки», положившая начало структурному анализу текста. На богатом материале собранных Афанасьевым сказок Пропп обнаружил следующее: в них бросается в глаза кажущаяся пестрота их персонажей. Однако, если отвлечься от сюжетной канвы, то можно создать некий функциональный каркас – каждый герой выполняет строго определенные функции. Во всех сказках можно обнаружить главного героя (х), с которым происходят некие события, у него есть помощник (у) – (волк, Конек-Горбунок, Коровушка и т.д.). Есть злые персонажи – Кащей-бессмертный, Баба-Яга. Мачеха (Z), , советчик, который предостерегает, советует. Проанализировав более 100 сказок, Пропп обнаруживает, что всех персонажей не так уж много – 17. И далее, рассматривая их функциональные отношения, Пропп пришел к выводу: все сказки имеют одинаковую структуру. Главный герой нарушает общепринятые нормы поведения, устоявшийся порядок, запрет, после чего с ним происходят, как правило, 3 приключения. В итоге герой изменяется, он переходит в новое качество, резко меняется его жизнь. Пропп объясняет это тем, что у многих древних народов (у славян, в частности) существовал обычай – обряд инициации (посвящения), когда человека готовили к взрослой жизни и с этой целью устраивали для него различные испытания.
Однако, для нас важны следующие выводы, к которым пришел Пропп:
1. В текстах заложены объективные, не зависимые от человека автоматизмы или алгоритмы мышления, по которым он движется и освещает реальность.
2. Эти алгоритмы необходимо обнаружить, выявить, разбив на единицы мышления: анализ и синтез, поскольку они лежат не на поверхности.
3. В результате – вывод: существуют объективные структуры языка вне связи с субъектом (позже Леви-Стросс выразил это так: не люди думают мифами, а мифы думаются между собой).
Таким образом, если у Соссюра язык – единая структура действительности, то у Проппа – логическая структура – объективная реальность, существующая по своим законам и вне связи с субъектом.
В 50-е годы выходит работа Леви-Стросса «Структурная антропология», определившая новый этап в развитии структурализма – собственно структурализм (или, как его называют, французский структурализм). Леви-Стросс работает с мифами и в них обнаруживает несколько типов ситуаций. К примеру, в мифе об Эдипе описывается сложная ситуация, определяемая как парное родство (бинарная оппозиция); далее – как правило, при переводе имён мифических героев с греческого обнаруживается их некая физическая ущербность (хромоногость, уязвимость какой-то части тела,…), т.е. зерно мифа – парнородство и недостача природы. На основе изучения богатого этнографического материала и мифологии Леви-Стросс приходит к выводу о том, что мифы – алгоритм освоения мира. Все культурные проявления – разные вариации проявления одной и той же структуры. Однако, само понятие «структура» имеет различные языковые нюансы: структура – что-то жесткое, структура - много разных комбинаций, структура – это возможности, то, что может сложиться. Основная установка структурализма – есть некие объективные структуры, которые действуют и существуют вне связи с субъектом и которые проявляются в его структуральном воображении, в «ментальных структурах» («не люди думают мифами, а мифы думают между собой»).
В начале 70-х годов наступает период критики структурализма, что привело к появлениюпостструктурализма. Основными представителями этого течения являются Р.Барт, Ж.Деррида, Ж Делез, Ю.Кристева., В.Гваттари.
Основная установка постструктурализма – разрушить сложившееся в классическом структурализме представление о том, что структуры – необходимый и главный момент всякой упорядоченной действительности. Постструктуралисты указывают на тот факт, что внутри всякой структуры есть некий (некие) неструктуируемые элементы, более важные, нежели сама структура, поскольку если они выйдут из-под контроля структуры, то они могут её разрушить. Примером тому могут служить различные социальные потрясения: бунты, революции и прочее.
Таким образом, структуры меняются, что-то уходит, структуры могут проявлять себя бурно.
Второе – почему структура, как способ обработки мира, должна быть логичной? Как показывают события, структурные отношения можно отодвинуть, перешагнуть через них.
Третье – структурализм формулирует вариации, но они не сводимы одна к другой. Одна и та же внешне структуируемая форма может иметь разное содержание.
Критикуя классические установки, постструктуралисты строят иные концепции. Однако, установка на то, что есть некие объективные структуры, которые действуют в нашей голове, остается и в этих концепциях.
У истоков постмодернистского течения стоит фигура французского философа, лингвиста и литературного критика Юлии Кристевой (1941г.) Круг интересов этой женщины широк – она специалист в области семиотики, психоанализа, культурологи.
Кристева предлагает к исследованию феноменов культуры применять интердисциплинарный подход (на стыке философии структурализма, психоанализа, лингвистики и семиотики). Этот метод она называет «семанализом». Понятие «текст» является предметом такого семанализа. Кристева рассматривает текст как «транслингвистический аппарат», распределяющий порядок языка, текст не рассматривается в качестве языка общения, он не репрезентуетреальное, он трансформирует реальность. Не являясь средством коммуникации между адресантом и адресатом, текст выполняет, однако, важную функцию – порождения новых смыслов.
Под влиянием идей Бахтина, анализом творчества которого она занималась и который представлял текст как множество голосов, формирующих полифоническую структуру, Кристева вводит понятие «интертекстуальность», в котором отражено представление о тексте как о пересечении и взаимодействии множества различных текстов и кодов, поглощающих и трансформирующих другие тексты. Интертекстуальность охватывает всё поле современного и исторического языка.
Других два понятия – «генотекст» и «фенотекст» введенные Кристевой, соотносятся между собой применительно к анализу текста как поверхностьи глубина, как структура с присущим ей значением и как процедура означивания, как символика.
Генотекст – глубинная основа языка, уровень, находящийся за пределами лингвистических структур языка. Генотекст – принципиальная, а не структурная множественность смыслов, которой не присущи субъективность и коммуникативный вектор. Генотекст артикулирует нестабильные и не способные к означиванию структуры, которые порождают матрицы высказывания, предшествуют дискурсу (словесно или письменно артикулируемой формы объективации содержания сознания). Генотекст, таким образом, представляет собой основу, располагающуюся на доязыковом уровне. А далее он локализуется в фенотексте.
Фенотекст – это процедура означивания смыслов в соответствии с существующими, сложившимися в культуре нормативами, ограничениями, это –структура, подчиненная правилам коммуникации и предполагающая как субъекта высказывания (адресанта), так и его адресата. Фенотекст – это продукт языка, в котором естественным образом обосновались скрытые коды и сакральные формулы религиозного и идеологического содержания.
В целом постструктурализм, в отличие от структурализма, опираясь на семиотическое истолкование реальности, центрирует внимание на «внутриструктурных параметрах, «изнанке» структуры. Их объединяет то, что как структурализм, так и поструктурализм проявляют интерес к проблемам языка и опираются на концепцию знака как единства означающего и означаемого.
Для постструктурализма реальность – это языковая реальность или текстуализированный мир. Указывая на такую особенность классической метафизики, как логоцентризм, стремление во всем найти порядок и смысл, отыскать первопричину, они обвиняют её в навязывании этой доктрины миру, человеку, всему, на что направлена мысль человека и в неспособности понять алогичную сущность мира, в наложении запрета на любые свободные интерпретации, в навязывании тексту его формы говорящим субъектом.
Согласно постструктурализму, текст всегда задан собственным комментарием, текст всегда есть своя собственная интерпретация и не может быть объектом интерпретации.
Постструктуралисты ввели в философский оборот ряд понятий, с помощью которых им удаётся противопоставлять свою философскую парадигму классической.
Так, понятие «ризома», переводимое как клубневидная система, корневище они противопоставляют «корню» или «стержню», которые представляют метафизическое обозначение структурализма. Структура – это корень, стержень, в отличие отмочковатости, размытости ризомы. «Корень» или «стержень» одномерен в своём стремлении постичь глубину, в то время как «клубень», «луковица» содержат в себе скрытый стебель, который может развиваться куда угодно и каким угодно образом. Таким образом, ризома – семиотическое звено как клубень, в котором спрессованы разнообразные виды деятельности: лингвистической, жестикуляционной, познавательной. Логика корня (Делёз, Гваттари) – логика древовидных, жестко ориентированных структур, логика ризомы – логика неравновесной целостности, отличающейся неизбывной креативной подвижностью. Ризома не стабильна, она метастабильна.
И далее, согласно Делёзу, ризома – хаосмос – корешок (среда, обладающая безграничным, имманентным потенциалом смысловыражения) занял место мира корня, это среда, всегда готовая к космическому упорядочиванию.
В постструктуралистской концепции была высказана идея «смерти автора» - метафора, в которой раскрывается концепт о независимости существования текста от внешних взаимодействий.
Критикуя классическую философию за идею о том, что в ней результаты какой-либо деятельности всегда связаны с субъектом (индивидуальным или коллективным), с автором, постструктуралисты (Барт) делают вывод о том, что авторство следует понимать по-другому - не как предписание текста некой персоне с её биографией, а как способ бытия текста этого автора. Так, Фуко указывает на то, что Гермеса Трисмегита не существовало, в том смысле, как существовал, например, Бальзак, а то, что ряд текстов поставлены под одно и то же имя говорит о том, что между ними установились отношения преемственности, гомогенности, взаимного разъяснения. Здесь текст существует независимо от автора, он не продуцируется на деятельность субъекта, автора или читателя, а является имманентной процессуальностью языка. Деррида высказывается ещё жестче – в тексте реально имеет место не интерпретационная деятельность субъекта, а моменты истолкования мысли.
Фуко – структуры языка производят эффект мысли Кристева – структуры языка обладают безличной продуктивностью.
Барт – чтение и письмо – это не правда человека, а правда языка; уже не «Я», а сам язык действует, перфолирует. «…высказывание… превосходно совершается само собой, так что нет нужды наполнять его личностным содержанием говорящих; «язык учит нас понимать человека, а не наоборот»
Подведем итог.
Из краткого обзора концептов постструктурализма можно сделать следующие выводы:
1. Постструктурализм, в противовес структурализму, пытается осмыслить неструктурное в структуре, обозначить парадоксы, возникающие в процессе осмысления и объективного познания человека и общества с помощью языковых структур. В нем содержится попытка преодоления лингвистического редукционизма, построения новых практик прочтения текста.
2. Одной из главных задач постструктурализма является критика западноевропейской метафизики с её логоцентризмом, стремление обнаружить за самыми разнообразными явлениями и мыслительными схемами язык власти и власть языка. Здесь необходимо указать на важный момент, – постструктализм возникает как отклик на политические события мая 1868 года, когда на улицы Парижа вышли толпы людей, протестуя против власти и общественного порядка. Так был сформулирован вывод: структуры не выходят на улицы, но коль скоро это совершается (строятся баррикады, разрушаются здания, улицы и т.д.), следовательно, в структуре есть нечто, более главное, чем она сама – что-то, что выходит за её пределы. Если структура – это закон, то за его рамками находятся случай, событие, шанс, свобода; за рамками структуры находятся аффекты, жест, тело. Эти нарушения структурности и системности наводят на мысль: структуры либо вообще нет, либо она существует, но не действует, либо действует, но в столь измененном виде, что нормой становится её поломка, деструкция, а не правильное функционирование.
3. Внутри постструктурализма можно видеть два направления: одно – с ориентацией на текстовую реальность с девизом: «…вне текста нет ничего» (Деррида), другое – с ориентацией на политическую реальность – «все в конечном итоге – политика» (Делёз).
4.Постструктуралисты, стремясь обновить не только методы, но и язык философии, вводят обилие слов и понятий, придавая им новый смысл и ограничивающий прежний.
По оценке отечественного философа Автономовой Н.С.[81], в лице постструктурализма философия заявила о себе как конструктивная сила, непосредственно участвующая в формировании новых культурных объектов, новых отношений между духовной и практической деятельностью. Эта новая для неё роль остаётся до конца не осознанной. Нерешенными для её судьбы остаются вопросы: можем ли мы оспорить, проблематизировать разум в формах самого разума? Можем ли мы жертвовать развитой, концептуально проработанной мыслью ради зыбкой, лишь стремящейся родиться мысли – без образов и понятий. В любом случае перед нами простирается важная область умственных усилий: спектр шансов открытого разума.
Завершая краткий обзор поиска методов и методологий социально-гуманитарных наук, следует указать на многими признанный факт: несмотря на отдельные находки, на сегодняшний день систематизированной и специализированной методологии этой сферы познания не сложилось. Социальное познание стоит на пороге методологической революции, которая требует изменений в самом фундаменте мышления, замене старой парадигмы новой (формирования нелинейного мышления, внедрения синергетического подхода к моделированию социальных явлений, повороту от субъект-объектных отношений к субъективному фактору) и др.
В то же время, недопустима абсолютизация методов и методологии социально-гуманитарных наук, отрыв от других, сложившихся, имеющихся и используемых методов и методологии знания.
Литература:
1. Автономова Н.С. Постструктурализм // Современная западная философия: Словарь 1991.
2. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. – М., 1977.
3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. – М., 1988.
4. Ильин В.В. Теория познания. Эпистемология. – М., 1994.
5. Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. – М., 1991.
6. Леви-Стросс К. Структурная антропология. – М., 1973.
7. Пропп В.В. Исторические корни волшебной сказки. – М., 1928.
8. Пропп В.В. Морфология русской сказки. – М., 1926.
9. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – М., 1916.
10. Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра. – М., 1936.
11. Хайдеггер М. Введение в метафизику. – Спб., 1998.
12. Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы // Контекст (ежегодник) – М., 1989.
13. Якобсон Р. Семиотика. – М., 1983.
[1] Философия науки и техники. / В.С. Степин, В.Г. Горохов, М.А. Розов. – М., 1996. С. 9.
[2] Степин В.С. Наука. // Новейший философский словарь. – Минск, 2003. С. 66.
[3] Философия науки. / под ред. С.А. Лебедева: Учебное пособие для вузов. – М., 2004. С. 26.
[4] Степин В.С. Наука. // Новейший философский словарь. – Минск, 2003. С. 662.
[5] Рузавин Г.И. Философия науки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений. – М., 2005. С. 8.
[6] Философия науки. / под ред. С.А. Лебедева: Учебное пособие для вузов. – М., 2004. С.24-25.
[7] См.: Позитивизм / История философии: Энциклопедия. – Минск, 200. С. 799.
[8] Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М., 1998. С. 9.
[9] Там же. С. 198.
[10] Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. – М., 1983. С. 269.
[11] Подробно об интернализме и экстернализме см. в лекции «Динамика науки как процесс зарождения нового знания».
[12] К. Поппер. Открытое общество. -
[13] Природа философского знания // Что такое философия? (Материалы «круглого стола» МГУ им. М.В. Ломоносова. Май, 1994 г.) Вест. Моск. Ун-та. Сер. 7. Философия. 1995. № 2. С. 3-4.
[14] Ясперс К. Введение в философию. Мн., 2000. С. 9-10.
[15] Гете И.В. Избранные философские произведения. М., 1964. С. 369.
[16] Гегель Г. Эстетика. В 4 томах. М., 1968. Т. 1. С. 38.
[17] Толстой Л.Н. Литература, искусство. М., 1978. С. 113.
[18] Рузавин Г.И. Философия науки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений. – М., 2005. С. 59.
[19] Ван дер Варден. Пробуждающаяся наука. – М., 1956. С. 125.
[20] Рузавин Г.И. Философия науки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений. – М., 2005. С. 63.
[21] Философия науки. / под. ред. С.А. Лебедева: Учебное пособие для вузов. – М., 2004. С. 69.
[22] Жан Буридан (1300-1358) – франц. Философ и логик. Автор идеи об импульсе как синониме скорости и массы. Сформулировал гипотезу о сохранении небесными телами импульса, исходящего от Бога в креационном акте и, следовательно, о возможности описания их движения в формализированной механике (идея, предвосхитившая открытия Галилея и Ньютона).
[23] Роджер Бэкон (1214-1294) – философ и естествоиспытатель. Полагал, что существует три способа познания: авторитет, рассуждения, опыт. Опытную науку называл владычицей наук. Стремясь создать энциклопедию наук, соединил в рамках философии математику, физику (куда входили оптика, астрономия, алхимия, медицина) и этику.
[24] М. Томпсон. Философия науки. – М., 2003. С. 34.
[25] Там же. С. 35.
[26] Анализируя синхронность качаний маятника, он обнаружил, что разные по весу, но одинаковые по длине маятники совершают одинаковой продолжительности колебания. Если движение маятника можно уподобить падению тела по дуге круга (как оно и есть на самом деле), то, если отвлечься (мысленно!) от сопротивления среды, все тела при свободном падении должны иметь одинаковую скорость! (В.В. Ильин. Философия науки. – М., 2003.)
[27] Механицизм – абсолютизация механистической картины мира, признание законов механики как всеобщих и единственных законов мироздания, а механической формы движения материи – как единственной.
Редукционизм – крайняя форма механизма, методологический принцип, согласно которому высшие формы могут быть объяснены на основе закономерностей, присущих низшим формам (явления в биологии могут быть объяснены с помощью законов механики).
В.П. Кохановский и др. Основы философии науки. – Ростов н/Д., 2005. С. 127.
[28] А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М., 1992. С.332.
[29] В.Ф. Шаповалов. Философия науки и техники. – М., 2004. С. 171.
[30] Б.И. Иванов и В.В. Чешев Становление и развитие технических наук. – Л., 1977.
[31] Философия науки в вопросах и ответах: Учебное пособие для аспирантов. – В.П. Кохановский (и др.). – Ростов н/Д., 2006. С. 119.
[32] Введение в философию: Учебное пособие для вузов. – М., 2004.
[33] Здесь и далее приводится по кн.: Введение в философию: Учебное пособие для вузов. – М., 2004. С. 552 – 553.
[34] Планк М. Единство физической картины мира. – М., 1966. С. 44.
[35] Введение в философию: Учебное пособие для вузов / Авт. кол.: Фролов И.Т. и др. – М., 2004. С. 554.
[36] Томпсон М. Философия науки. – М., 2003. С. 7.
[37] Философский энциклопедический словарь. – М., 1983. С. 364.
[38] Новая философская энциклопедия: ВНТ. – М., 2001. Т. II. С. 552, 554.
[39] Философский энциклопедический словарь. – М., 1983. С. 23.
[40] Там же. С. 23.
[41] Философский энциклопедический словарь. – М., 1983. С. 207.
[42] Введение в философию: Учебное пособие для вузов / Авт. кол.: Фролов и др. – М., 2004. С.560.
[43] Эйнштейн А., Инфельд Я. Эволюция физики. – М., 1965. С. 11.
[44] «Введение в философию: Учебное пособие для вузов / Авт. кол.: Фролов и др. – М., 2004. С. 561
[45] Описание – познавательная операция, представляющая фиксацию результатов опыта.
[46] Сравнение – познавательная операция, выявляющая сходство или различие предметов.
[47] Измерение – совокупность действий, выполняемых при помощи определенных средств с целью нахождения числового эквивалента измеряемой величины.
[48] Философский энциклопедический словарь. – М., 1983. С. 116.
[49] Введение в философию: Учебное пособие для вузов. / Авт кол. Фролов И.Т. и др. – М., 2004. С. 564.
[50] Основные идеи этой работы можно свести к следующим положениям: «существуют вещи, о которых мы знаем, но не можем сказать». Их он относит к сфере неявного знания – личностного знания, вплетенного в искусство, экспериментирование и теоретические навыки ученых, их пристрастия и убеждения. С точки зрения Полани, существуют «два типа знания, которые всегда совместно входят в процесс познания всеобъемлющей целостности. Это: 1) познание объекта путем концентрации внимания на нем как целостности; 2) познание объекта из наших представлений о том, какой цели он служит в составе той целостности, частью которой он является…. Последнее может быть названо неявным». Неявное знание транслируется путем обучения мастерству («из рук в руки»), поиску личных контактов ученых (ему принадлежит термин «научное сообщество» - прим. автора).
[51] Новации – новые средства наблюдения, эксперимента, открытие новых методов познания, усовершенствование методики обработки результатов, приводящие к прогрессу в науке.
[52] Бернал Дж. Наука в истории общества. – М., 1956. С. 223.
[53] Работа «Об обращении небесных тел»
[54] Впервые термин «ноосфера» употребил французский ученый Ле Руж, после прослушивания лекций В.И Вернадского (в 1927 г). Позднее французский ученый палеонтолог Тейяр де Шарден в работе «Феномен человека» дал определение ноосферы как одной из стадий эволюции мира.
[55] В.И. Вернадский. Научная мысль как планетарное явление. Начало и вечность жизни – М., 1989.
[56]Там же. С. 131.
[57] Термин «экология» был введен Геккелем (1566), который определял экологию как науку об экономии природы, образе жизни и внешних жизненных отношений организмов друг с другом.
[58] «Коэволюция» - приставка «ко» - совместность, согласованность, «evolution» - развертывание.
[59] ЭСВ – экстрасенсорное восприятие
[60] Ли А.Г. Экстрасенсорные феномены в психиатрической клинике // Парапсихология в СССР. – М., 1992. №7 С.53.
[61] В.И. Дубров. Биопритяжение – биогравитация? // Парапсихология в СССР. – М., 1992. № 1. С. 7.
[62] Поппер К. Эволюционная эпистемология.// В кн.: Кембелл Д. Эволюционная эпистемология и логика отдельных наук. Карл Поппер и его критики. М.,2000. с. 57.
[63] Поппер К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002. с.250.
[64] Лакатос И. История науки и её рациональная реконструкция. // Структура развития науки. М., 1978. с.219-220.
[65] Ильин В.В. Теория познания. Эпистемология. – М., 1994. С. 22 – 30
[66] Бахтин М.М. Автор и герой: к философским основам гуманитарных наук. – Спб., 2000. С.304, 227 – 228.
[67] Новая философская энциклопедия. В 4-х т. Т.2. – М., 2001. С.486.
[68] Бергсон А. Творческая эволюция. М., Сиб., 1914. с.230.
[69] Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. Сиб., 1977. с. 260.
[70] Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. Сиб., 1997.с.270.
[71] Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // Культурология. ХХ век. Антология .М., 1995. с.80-81.
[72] Рузавин Г.И. Методология научного исследования. М., 1999. с.214-215.
[73] Герменевтика. Новейший философский словарь. М, 2003. с.239
[74] Гадамер Х.Г. Истина и метод. М.,1988. с.39.
[75] Гадамер Х.Г. Истина и метод. М.,1988, с.380-381
[76] Рикёр П. История и истина Сиб., 2002.с.19.
[77] Рикёр П. История и истина. Сиб., 2002 с.23
[78] Рикёр П. История и истина. Сиб., 2002. с.214
[79] Дильтей В. Введение наук о духе // Зарубежная эстетика и теория литературы ХIХ-хх вв. Трактаты, статьи, эссе. М.,1987.с.128.
[80] Первоначально греческое понятие «бытие» означало имущество крестьянина, его собственность. Философы Греции придали ему синтетический смысл как 1) стояние-в-себе как вос-стающее и 2) как таковое всё же «постоянное», остающееся, пребывающее. Этим словом греки пытались осмыслить границы бытия, которыми являются начало и конец, становление и завершение. Затем, уже в латинской традиции «конец» понимается как цель и далее, нагруженное дополнительными коннотациями,не содержащимися в греческом языке, оно полностью отпало от своего первоначального смысла, и то, как оно употребляется в современной философии и биологии, не имеет ничего общего с ним. (Напомним, бытие у греков имеет двойственный смысл: как всегда становящееся существование и как время пребывания в границах)
То же со словом «экзистенция». Для греков «экзистировать» означает «не быть», говорит Хайдеггер. Употребление его в значении «существовать, существование» демонстрирует отчуждение от изначального его толкования.
[81] Автономова Н.С. Постструктурализм.// Современная западная философия: Словарь, М.,1991.