Дуализм средневековой морали
Важное место в классической модели культуры занимает мораль. По
отношению к средневековой культуре сложно говорить о субстанцированной, автономно функционирующей морали: она целиком ещё обретается в сфере породившего её христианства. Однако эта нерасчленённость не является непреодолимым препятствием для оценки моральных норм западноевропейского средневекового общества. В силу специфического положения морали дуализм средневекового мышления проявил себя с необычайной полнотой именно в системе моральных ценностей. Разведение понятий "добра" и "зла" - величайшее достижение новой гуманистической этики христианства в соответствии с диалектикой допускавшее в будущем и значительные потери. Исторически, с точки зрения культурной эволюции человечества, это поляризация мотивов и результатов человеческой деятельности абсолютно оправданы. Как красота является внешним выражением истины природного существования человека, так и добро соответствует природной истине, т.е. хорошо то, что не нарушает равновесия, гармонии в природе и в отношениях между людьми, что не угрожает гибелью и вырождением человечеству. В определённой степени природа сама направляет этот процесс, жестоко наказывая строптивых. Не случайно одно из первых величайших трагедий в истории человечества - это "Эдип" Софокла, трагедия инцеста, кровосмешения. Одна из завершающих осмысление человеческой жизни на подобном глобальном уровне – трагедия индивидуального чувства, личностно-ориентированнои любви в «Отелло» Шекспира. Что даёт это противопоставление для понимания средневековой этики?
Тысячелетняя эволюция нравственности, протекавшая под несомненным императивным воздействием природы, уберегла человечество от вырождения и деградации, запретив инцест. Это общеизвестная истина. Менее известен тот факт, что закрепление моногамной брачной модели посредством распространения церковных браков, освящение и канонизация именно такого типа отношений между мужчиной и женщиной имели следствием экономический к демографический рост X II-XIII в.в., качественное изменение всех форм жизни, социально-культурное обновление, формирование принципиально нового компонента в личностных отношениях — — духовно выраженной любви. Моральные императивы способствовали преодолению полуживотных инстинктов орды варваров, с одной стороны, и деградированных социальных и личностных связей позднего Рима - с другой стороны. Осуществлялось преодоление инстинкта стада и разнузданности полуцивилизованной плоти через ритуал и табу. Известно, что в позднем Риме было несколько видов браков, о чём свидетельствует многозначность самого этого понятия в позднеримском праве /стр29/.' архаичный, юридический, неюридический конкубинат и т.д. с переплетением моногамии, полигамии и пр. В значительной степени пестрота брачных моделей и форм связей между мужчинами и женщинами сохранялась в раннем средневековье и в романский период (суаньтаж, конкубинаты, сожительства и т.д.) И в светской, и в религиозной модели мира в указанный период очевидно приниженное положение женщины. Изначально, в соответствии с религиозными догматами, её социальный статус оценивался двойственно: она воплощала в себе святость Мадонны, но и сладострастие Евы; в христианской церковной иерархии Богоматерь, в отличие от языческих пантеонов находится не на одном уровне, не на равных с богом, а лишь подле него. Нестабильность брачной модели, приниженность социокультурного статуса женщины способствовали формированию парадоксальной (на наш взгляд) концепции детства в средние века. Раннехристианские догматы также способствовали формированию этой концепции, поскольку христианские ортодоксы утверждали, что "ребёнок грешен от рождения; даже первый крик ребёнка – это крик высвобожденной злобы", отзвук первородного греха. Считалось, что в ребенке как бы отмщались грехи родителей.
В соответствии с одной из древнейших догм Ветхого Завета признавалось, что сын отвечает за отца. Появление на свет больных или увечных детей воспринималось как возмездие за прегрешения предков. Этот подход свидетельствовал, что ребёнок не самоценность, а лишь средство "наградить" или "наказать" родителей. Все эти факты способствовали возникновению известной концепции Ф.Ариеса об отсутствии понятия детства в средневековом сознании, о восприятии ребёнка как "маленького" взрослого, отличающегося от "больших" взрослых лишь размерами.
Приведённые нами примеры свидетельствуют о неразвитости и дисгармонии межличностных связей в течение значительного периода средневековой истории. Эта неразвитость негативно воздействовала на демографическую, а, следовательно, и экономическую ситуацию в Европе. Каноны христианской морали, будучи выражением природного и социального императива, способствовал преодолению этого кризиса.
Становление христианского морального императива напрямую связано с формированием представлений о добре и зле как дуальной системе, в рамках которой преодолевалась релятивность античной морали. Проблема добра и зла в ее средневековом истолковании требует обращения к проблеме теодицеи, позволяющей ответить на вопрос о причинах и истоках Зла в мире.
Проблема теодицеи.
Апокалипсис – воздаяние за Зло. Где же источник Зла? Объяснение процесса проникновения Зла в мир – с помощью теодицеи. Теодицея (греч. Theos – бог и греч. Dike - справедливость) – оправдание Бога, бъяснение того, каким образом Зло проникло в совершеннейший мир, сотворенный Господом.
Два варианта богооправдания (метафизический и эстетический) принадлежат Августину Блаженному.
а) Метафизический аспект теодицеи: «бог создал мир из «ничего», поэтому на всём творении лежит печать небытия, конечности и злобности. Оно имеет свойства использования строительного материала. Всему сотворённому присуща тяга к небытию, разрушению и самоуничтожению. Любая вещь удерживается в бытии одним только божественным содействием. «Ничтойность» и есть своеобразное онтологическое основание зла».
Формула оправдания: Зло не от Бога, а от Небытия.
Формула сомнения: под сомнением всемогущество Бога.
б) Эстетический аспект теодицеи: «Зло есть своего рода видимость, которая имеет отрицательное значение только сама по себе или с ограничением человеческой точки зрения, а в целостной картине мира или с точки зрения вечности оказывается благом. Греховность и порок, дурные сами по себе, существуют для того, чтобы укреплять веру и добродетель. С этой целью бог и допускает их возникновение…Зло как контраст добра является злом только для человеческого восприятия, а в целом есть часть всеобщего порядка и служит укреплению вселенной».
(См. текст лекций.)
Формула оправдания: Зло – тень Добра.
Формула сомнения: под сомнением – божественная всеблагость.
Третий вариант теодицеи не имеет отношения к Августину Блаженному. Зерванистское богооправдание является зороастрийским вариантом теодицеи (зерванизм - еретическая форма зороастризма; Иран).
По зерванистскому варианту теодицеи, Зло, Мрак, Тьма разворачиваются в Абсолюте (Боге) в процессе его самореализации (одновременно с Добром, Светом). Разлом идет непосредственно внутри Абсолюта. Абсолют, содержащий в себе потенции Добра и Зла, в страдании рождает Мир, где присутствуют Добро и Зло.
Формула оправдания: Абсолют - Бог страдающий (Бог страдающий рождает страдающий Мир).
Формула сомнения: Бог ли это?
(См. в тексте лекций о «Страстях Христовых»; «Страсти по Матфею» - описание страданий Христа в Евангелии от Матфея).