Глава 32 Пленники в Курганье
Плохо. Намного хуже, чем мы думали. У этих стражников поголовно паранойя. Я хочу сказать, они понятия не имели, кто мы такие, но это их ни в малейшей степени не беспокоило.
Внезапно примчалось полвзвода. Звон и грохот под дверью. Никаких разговоров. Мрачные лица. У нас неприятности.
– Вряд ли нас отпустят, – с тоской произнес Гоблин.
– На выход! – рявкнул сержант.
Мы вышли. Все, кроме Следопыта. Следопыт так и остался сидеть в камере.
– По дворняге своей скучает. – Я попытался схохмить. Никто не рассмеялся.
Один из стражников двинул Следопыта в плечо. Следопыт медленно повернулся к нему, глянул совершенно невыразительно.
– Вот этого делать не надо было, – заметил я.
– Заткнись, – бросил сержант. – Взять его.
Парень, ударивший Следопыта, попытался повторить свой подвиг.
С тем же успехом он мог изображать неясное похлопывание. Следопыт обернулся, потянулся к приближающемуся кулаку, поймал запястье и переломил. Стражник взвизгнул. Следопыт отшвырнул его. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Взгляд запоздало упал на отлетевшего стражника. Казалось, происходящее Следопыта очень удивляет.
Прочие стражники раззявили рты. Потом пара человек кинулась на Следопыта, обнажив мечи.
– Эй! Спокойно! – заорал я. – Следопыт…
Следопыт, не выходя из прострации, отобрал у них оружие, кинул в угол и чуть не вышиб из обоих дух. Сержант разрывался между гневом и восхищением.
Я попытался успокоить его:
– Он, знаете, не слишком умен. Нельзя на него так бросаться. Ему все нужно объяснять спокойно, по два-три раза.
– Я ему сейчас объясню! – Сержант собрался было послать в камеру остальных стражников.
– Если он разозлится, то кого-нибудь пришибет, – быстро предупредил я, изумляясь взаимоотношениям Следопыта с его псиной. Стоило дворняге отойти, как Следопыт превращался в дебила. С навыками профессионального убийцы.
Сержант позволил здравому смыслу возобладать над гневом.
– Вот ты его и успокой.
Я постарался. Я понимал, что в ближайшем будущем солдаты вряд ли будут относиться к нам мягко, но не слишком беспокоился на этот счет. Гоблин и Одноглазый смогут справиться с такими мелочами. А пока нам надо сохранить здравый смысл и головы.
Я собрался было помочь троим раненым, но не осмелился. Одного вида Гоблина и Одноглазого хватит, чтобы навести противника на мысль о том, кто же мы на самом деле. Нет смысла оставлять лишние улики. Я сосредоточился на Следопыте. Стоило мне привлечь его внимание, как остальное оказалось несложно – успокоить его, объяснить, что мы идем вместе с солдатами.
– Не надо им было так со мной делать, Костоправ, – сказал Следопыт тоном обиженного ребенка. Я сморщился, но стражники, кажется, не обратили внимания.
Нас тут же окружили, хватаясь за мечи, – исключение составили те, кто относил раненых товарищей к коновалу, служившему у стражников и лекарем. Некоторым явно хотелось сквитаться. Я старательно успокаивал Следопыта.
Место, куда нас приволокли, энтузиазма у меня не вызвало. То был сырой подвал штаба, пародирующий камеру пыток. Полагаю, что камере следовало внушать ужас. Я видывал настоящие пытки и настоящие пыточные приспособления, а потому понимал – половина железок тут бутафорские или совершенно антикварные. Имелись, правда, и пригодные к употреблению. Мы с колдунами переглянулись.
– Не нравится мне тут, – сообщил Следопыт. – Наружу хочу. К псу Жабодаву.
– Стой спокойно. Мы тут пробудем недолго.
Гоблин кривовато улыбнулся – своей знаменитой улыбкой. Да. Скоро мы выйдем. Возможно, ногами вперед, но выйдем.
Был там и полковник Сироп. Наша реакция его не обрадовала.
– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. – В прошлый раз вы были не слишком расположены к беседе. Возможно, здешняя обстановка вам нравится больше?
– Отнюдь. Зато навевает мысли. Это что, наказание дерзнувшим наступить на пятки господам торговцам из Весла? А я и не знал, что Стража охраняет их монополию.
– Игры. Не надо юлить, господин Фитиль. Отвечайте прямо. И сейчас. Или следующие несколько часов станут для вас исключительно неприятными.
– Задавайте вопросы. Но у меня появляется нехорошее предчувствие, что я не смогу дать те ответы, которые вы хотите услышать.
– Вам же хуже.
Я глянул на Гоблина. Тот впал в транс.
– Я не верю, что вы просто торговцы, – продолжал полковник. – Ваши вопросы выдают необычный интерес к человеку по прозванию Грай и к его дому. Следует заметить, что Грай подозревается либо в мятеже, либо в воскресительстве. Вот о нем и расскажите.
– Я о нем никогда не слышал до того, как приехал сюда, – сказал я правду – почти всю.
Думаю, полковник мне поверил. Но он медленно помотал головой.
– Видите? Вы не верите мне, даже когда знаете, что я не вру.
– Но говорите ли правду? В этом весь вопрос. Организация Белой Розы разделена на ячейки. Вы можете представления не иметь, кто такой Грай, и все же искать именно его. Он что, давно вестей не посылал?
Хитрый, гад.
Наверное, я слишком перестарался с безразличием. Полковник кивнул сам себе, оглядел нашу четверку, сосредоточился на Одноглазом.
– Негр. Немолод уже, а?
Меня удивило, что цвет кожи Одноглазого не привлек внимания раньше. Негры очень редко попадаются в краях севернее моря Мук. Полковник, скорее всего, первый раз сталкивался с чернокожим. А то, что одним из столпов Черного Отряда является очень старый негр, никак уж не тайна.
Я не ответил.
– С него и начнем. Он, пожалуй, послабее остальных.
– Убить его, Костоправ? – спросил Следопыт.
– Закрой рот и стой смирно, вот и все.
Черт. Но Сироп не обратил внимания на мое имя. Или я не так известен, как полагаю, и нуждаюсь в усекновении самолюбия.
А вот самоуверенность Следопыта полковника поразила.
– На дыбу его, – приказал он, ткнув пальцем в Одноглазого.
Одноглазый хохотнул и подставил подошедшим стражникам запястья. Гоблин хихикнул. Их веселье тревожило всех, не исключая и меня – я-то знаю, какое у них чувство юмора.
– Им это кажется забавным? – Сироп посмотрел мне в глаза: – Почему?
– Если вам не взбредет в голову вести себя цивилизованно, узнаете сами.
Полковник преодолел искушение отступить, решив, очевидно, что мы просто блефуем по-крупному.
Одноглазого повели на дыбу. Он, ухмыляясь, полез на нее сам.
– Тридцать лет ждал, чтобы ты на дыбе оказался, – пискнул Гоблин. – Что за незадача – дождался, а ворота не повернуть!
– Еще посмотрим, кто кому вкручивать будет, яблоко ты лошадиное, – огрызнулся Одноглазый.
Колдуны скандалили, мы со Следопытом стояли как столбы, а имперцы беспокоились все сильнее. Сироп явно раздумывал, а не снять ли ему с дыбы Одноглазого и не взяться ли за меня.
Одноглазого раздели. Гоблин кудахтал и танцевал джигу.
– Растяните его футов на десять, парни, – советовал он. – Мозги-то все равно комариные!
Кто-то попытался отвесить Гоблину оплеуху. Тот едва заметно отклонился. Стражник промахнулся совершенно, даже рука обороняющегося Гоблина едва задела его, но когда стражник поднес ладонь к лицу…
Десять тысяч кровавых точек. Складывавшихся в узор. Почти татуировку. Две сплетенные змеи, впившиеся друг другу в шеи. Если у змеи шея – это место сразу за головой.
Отвлечение. Я-то сразу понял. Через мгновение я перевел взгляд на Одноглазого. Тот ухмылялся.
Стражники, которым полагалось его растягивать, после грозного рыка полковника вернулись к своему занятию. Сироп чувствовал себя исключительно неуютно. У него уже зародилось подозрение, что дело тут нечисто, но пугаться он отказывался.
Палачи подступили к Одноглазому. Живот негра вспучился. И из пупка показался здоровенный премерзкий паук. Он подтянулся на двух лапках, потом вылез и расправил остальные. Брюшко его было с фалангу моего большого пальца. Паук отошел в сторонку, и на свет вылез еще один. Первый тем временем проковылял по ноге Одноглазого к мужику, державшему ворот, к которому прикреплялись ноги колдуна. Глаза стражника вылезли из орбит. Он повернулся к начальнику.
В подвале воцарилась абсолютная тишина. По-моему, имперцы забыли даже, как дышать.
Из раздувшегося брюха Одноглазого вылез еще один паук. И еще. С каждой новой тварью колдун чуть заметно уменьшался в размерах. Лицо его менялось, медленно превращаясь в морду паука, каким тот видится вблизи, – если у вас хватит духу посмотреть.
Гоблин хихикнул.
– Крути ворот! – взревел Сироп.
Стражник в ногах Одноглазого попытался. Паук вскарабкался по рычагу ему на руку. Стражник заорал и взмахом руки отшвырнул восьминогого в тень.
– Полковник, – проговорил я самым обыденным голосом, на какой был способен, – это уже зашло достаточно далеко. Давайте не доводить до травм.
Стражников была целая толпа, а нас – только четверо, и Сиропу очень хотелось на это положиться. Но несколько его людей уже двинулись к выходу. Большинство отступило от нас. И все смотрели на полковника.
Проклятый придурок Гоблин. Энтузиазм его занес.
– Притормози, Костоправ, – пискнул он. – Это же такой шанс. Пусть немного потянут Одноглазого.
Я заметил, как озарился взгляд Сиропа, как тот ни пытался это скрыть.
– Чтоб ты провалился, Гоблин. Ты же нас выдал! Ну, поговорим мы еще с тобой! Ну так что, полковник? Мы сильнее. Как вы теперь поняли.
Сироп избрал лучшую часть доблести.
– Освободить его, – приказал он палачу.
Одноглазый был весь покрыт пауками. Теперь они вылезали у него изо рта и ушей. От избытка энтузиазма он порождал самые яркие разновидности – охотников, прыгунов, плетельщиков паутины. Все большие и гнусные. Стражники к нему подходить отказывались.
– Постой в дверях, – приказал я Следопыту. – Никого не выпускай.
Это он понял без труда. Я отвязал колдуна. Пришлось напоминать себе, что пауки – всего лишь иллюзия.
Ничего себе миражик. Я ощущал этих тварюшек… С некоторым запозданием я сообразил, что легионы Одноглазого идут на Гоблина маршем.
– Черт побери, Одноглазый! Ты когда-нибудь повзрослеешь? – Мало этому сукину сыну империям головы дурить, он еще с Гоблином должен в игрушки играть. Я повернулся к Гоблину: – Если ты хоть что-нибудь сейчас сотворишь, хрен ты мне еще из Дыры вылезешь! Полковник Сироп. Не могу сказать, что ваше гостеприимство меня порадовало. Не соизволите ли отойти в сторону? И мы вас покинем.
Сироп неохотно махнул рукой. Половина его людей отказались идти мимо пауков.
– Одноглазый, шутки кончились. Сейчас ноги уносим. Ну?
Колдун сделал жест. Его восьминогие войска метнулись в тень под дыбой и сгинули в той безумной бездне, откуда подобные твари вылезают. Сам Одноглазый встал рядом со Следопытом. Вид у него был петушиный. Мы теперь неделями будем слушать, как он нас спас. Если выживем.
Я отправил к ним Гоблина, потом подошел сам.
– Я хочу покинуть эту комнату бесшумно, – сказал я колдунам. – И чтобы дверь была закупорена не хуже стены. А потом мне нужно найти пресловутого Грая.
– Ладно, – ответил Гоблин и с бесовским блеском в глазах добавил: – Пока, полковник. Очень было весело.
Сироп не стал сыпать угрозами. Очень разумно с его стороны.
Колдуны закупоривали комнату минут десять – на мой взгляд, подозрительно долго. У меня зародились подозрения, но тут же исчезли, когда колдуны заявили, что дело сделано, а нужный нам человек – в соседнем здании.
А следовало прислушаться к моим подозрениям.
Через пять минут мы стояли на пороге дома, где предположительно находился Грай. Добрались мы туда без всяких трудностей.
– Секундочку, Костоправ, – бросил Одноглазый. Он повернулся к дому, откуда мы вышли, и щелкнул пальцами.
Дом рухнул.
– Ты ублюдок, – прошептал я. – Какого беса ты это сделал?
– Теперь никто не знает, кто мы такие.
– А по чьей милости они это узнали?
– Мы отрубили змее голову. Кроме того, в такой суматохе мы могли бы украсть и драгоценности самой Госпожи.
– Да? – Обязательно найдется кто-то, видевший, как нас привели. И, повстречав нас на свободе, этот кто-то очень удивится. – Скажи мне, о гений, нашел ли ты нужные мне бумаги, прежде чем разносить эту халупу? Если они там, ты их у меня руками будешь откапывать.
Лицо Одноглазого вытянулось. Этого следовало ожидать. Такое уж мое невезение. А у Одноглазого – характер. Он всегда вначале делает, а потом – думает.
– Сперва разберемся с Граем, – сказал я. – Пошли.
Выломав дверь, мы обнаружили внутри выбежавшего на шум Кожуха.
Глава 33 Пропавший
– Эй, приятель, – сказал Одноглазый, тыкая пальцем в грудь Кожуху. Тот отступил. – Да-да, это твои старые друзья.
Следопыт за моей спиной пялился во двор. Штаб рухнул совершенно, под развалинами бился и трещал огонь. Из-за угла выхромал пес Жабодав.
– Ты только посмотри. – Я ткнул Гоблина в плечо. – Да он бежит. – Я повернулся к Кожуху: – Веди нас к своему приятелю, Граю.
Очень ему не хотелось подчиняться.
– Спорить не надо. Не в настроении мы. Шевелись, или мы пройдем по твоим костям.
Двор заполняли орущие солдаты. Нас никто не замечал. Приковылял пес Жабодав, обнюхал Следопытовы лодыжки, басисто рыкнул. Следопыт просиял.
Мы протолкались мимо Кожуха в дом.
– К Граю, – напомнил я ему.
Солдатик провел нас в комнату, где единственная масляная лампа освещала лицо лежащего на аккуратно застеленной кровати. Кожух подкрутил лампу.
– Ох, срань господня! – пробормотал я и плюхнулся на край кровати. – Это невозможно. Одноглазый? – Но Одноглазый впал в транс. Он так и стоял, раззявив рот. Как и Гоблин.
– Но он же мертв! – пискнул наконец Гоблин – Он умер шесть лет назад.
Грай оказался Вороном. Тем самым, что сыграл такую роль в прошлом Отряда. Тем Вороном, что направил Душечку нынешним путем.
Даже я был убежден, что Ворон мертв, а я изначально относился к нему с подозрением. Он уже выделывал подобные номера.
– Девять жизней, – заметил Одноглазый.
– Нам следовало заподозрить, как только мы услышали прозвание «Грай», – сказал я.
– Почему?
– Шуточка в его духе. Вороны что делают? Каркают, сиречь грают. Он нам под нос разгадку подсунул.
Увидев его, я раскрыл тайну, мучившую меня все эти годы. Теперь я знал, почему спасенные мной бумаги не складывались. Самые важные Ворон перед своей мнимой смертью изъял.
– В этот раз не знала даже Душечка, – пробормотал я.
Потрясение несколько схлынуло. Я припомнил, что, когда начали поступать письма, мне уже несколько раз приходило в голову, что Ворон жив.
Тут же начали появляться вопросы. Душечка не знала. Почему? На Ворона не похоже. И больше того – зачем оставлять ее на наше попечение, когда прежде он так долго старался охранить ее от нас?
Что-то тут нечисто. Не может быть, что Ворон просто сбежал, чтобы покопаться в тайнах Курганья. К сожалению, ни одного из своих свидетелей допросить я не мог.
– Давно он так? – осведомился Одноглазый у Кожуха.
Глаза у солдата были как блюдца. Он уже понял, кто мы.
Может, мое самолюбие и не нуждается в усекновении.
– Несколько месяцев.
– Было письмо. Бумаги, – произнес я. – Где они?
– У полковника.
– И что с ними сделал полковник? Сообщил Взятым? Или самой Госпоже?
Солдату захотелось поупрямиться.
– Малыш, у тебя большие неприятности. Мы не хотим причинять тебе вреда. Ты был добр к нашему другу. Говори.
– Полковник никому не сообщал, это точно. Он не мог их прочесть. Ждал, пока Грай очнется.
– Долго б ему пришлось ждать, – проговорил Одноглазый. – Подвинься, Костоправ. Первым делом надо найти Ворона.
– Есть в здании кто-нибудь в такой час? – спросил я Кожуха.
– Разве что пекари за мукой приехали. Но мука хранится в подвалах с другой стороны. Сюда не заглянут.
– Хорошо. – Интересно, насколько можно доверять его словам? – Следопыт – вы с псом Жабодавом стойте на страже.
– Одна проблема, – встрял Одноглазый. – Чтобы начать, нам нужна карта Боманца.
– О черт.
Я вышел в коридор, выглянул за дверь. Штаб горел, неохотно полыхая под дождем. Большая часть стражников сражалась с огнем. Я вздрогнул. Бумаги наши находились там. Если Госпоже повезет, там они и сгорят. Я вернулся в комнату.
– У тебя есть более срочное задание, Одноглазый. Мои бумаги. Отправляйся за ними. А я доставлю карту. Следопыт – смотри за дверью. Мальчишку не выпускай, никого не впускай. Ясно?
Следопыт кивнул. Когда пес Жабодав находился рядом, уговаривать его не требовалось.
Я выскользнул наружу, в суматоху. Никто не обратил внимания. Быть может, стоит, пользуясь случаем, вынести Ворона? Из казарм я вышел беспрепятственно, кинулся по слякоти в «Синелох». Хозяин, кажется, был очень удивлен моим появлением. Я не стал задерживаться, чтобы сообщить ему, что думаю о его гостеприимстве, а сразу взобрался наверх, пошарил в скрывающем заклятии, пока не нащупал полое копье. И обратно. Один убийственный взгляд хозяину, и снова в дождь.
Когда я вернулся, пожар уже угас. Солдаты начали разбирать завалы. Меня все еще никто не останавливал. Я проскользнул в дом, где лежал Ворон, передал Одноглазому копье.
– С бумагами сделал что-нибудь?
– Еще нет.
– Чтоб тебя…
– Они в коробке, в кабинете полковника. Какого еще беса тебе надо, Костоправ?
– Тьфу. Следопыт, выведи парня в коридор. Вы двое – мне нужно такое заклятие, чтобы он делал что прикажут, нравится ему это или нет.
– Что-что? – переспросил Одноглазый.
– Я хочу послать его за этими бумагами. Можете сделать так, чтобы он после этого еще и вернулся?
Кожух стоял в дверях и тупо слушал.
– Без проблем.
– Приступайте. Понял, сынок? Одноглазый наложит на тебя чары. Будешь расчищать там завалы, пока не наткнешься на коробку. Принеси ее сюда, и мы снимем чары.
Ему снова захотелось поупрямиться.
– У тебя, конечно, есть выбор. Ты еще можешь умереть крайне мучительной смертью.
– По-моему, он тебе не верит, Костоправ. Показать ему?
Выражение лица Кожуха подсказало мне, что он верит каждому слову. Чем больше он думал о том, кто мы, тем сильнее пугался.
Неужели мы заработали такую жуткую репутацию? Наверное, истории в пересказе обрастают подробностями.
– Мне кажется, он будет сотрудничать. Правильно, сынок?
Упрямство сдохло, и Кожух кивнул.
Хороший парень. Жаль, что он верен нашим противникам.
– Начинай, Одноглазый. Чем быстрее, тем лучше.
– Что будем делать, когда закончим с этим? – спросил Гоблин, пока Одноглазый трудился.
– Черт, не знаю. Будем играть на слух. О конях пока волноваться не станем, главное – фургон загрузить. Шаг за шагом.
– Готово, – объявил Одноглазый.
Я поманил юношу, отворил входную дверь.
– Иди и принеси эту штуку, малыш. – Я шлепнул его по ягодице. Кожух отбыл, бросив на меня смертоубийственный взор.
– Он тобой недоволен, Костоправ.
– К бесу его. Иди к Ворону и займись своим делом. Не трать время. После рассвета тут станет более оживленно.
Я следил за Кожухом. Следопыт караулил дверь в комнату. Никто нам не мешал. Кожух нашел наконец то, что от него требовалось, ускользнул от очередного задания.
– Молодец, малыш, – сказал я ему, принимая коробку. – А теперь марш к своему другу в комнату.
Мы появились за несколько секунд до того, как Одноглазый вышел из транса.
– Ну? – спросил я.
Колдун сориентировался не сразу.
– Будет сложнее, чем я ожидал. Но, думаю, вытащим. – Он показал на разложенную Гоблином на груди Ворона карту. – Он вот тут, застрял у самого внутреннего круга. – Колдун покачал головой. – Он никогда не говорил, что у него есть опыт?
– Нет. Но мне так иногда казалось. Вроде того случай в Розах, когда он выследил Загребущего в снежный буран.
– Он где-то чему-то научился. То, что он сделал, – не базарные трюки. Но сил не хватило. – На мгновение колдун задумался. – Странно там, Костоправ. Действительно жутко. Он ведь не один там. В деталях рассказывать не стану, пока сами там не побывали, но…
– Что? Стой! Что значит – пока сами не побывали?
– Я думал, ты сообразишь. Нам с Гоблином придется туда лезть. Чтобы его вытащить.
– Почему обоим?
– Чтобы один мог прикрыть второго, если тот попадет в передрягу.
Гоблин кивнул. Настроение у них было деловое – это значит, что перепугались они до смерти.
– И много времени это займет?
– Понятия не имею. Немало. Сначала надо отсюда выбраться. Уйти в лес.
Мне хотелось спорить, но я не стал. Вместо того я вышел и посмотрел во двор.
Из завалов начали вытаскивать тела. Я поглазел немного, потом у меня появилась мысль. Через пять минут мы с Кожухом вышли из дома с носилками. Одеяло скрывало нечто, похожее на изуродованное тело великана. С одной стороны высовывалась голова Гоблина, старательно изображавшего труп, с другой – ноги Одноглазого. Следопыт нес Ворона.
Бумаги лежали под одеялом вместе с колдунами.
Я и не ожидал, что мы сумеем проскользнуть. Но мрачная кутерьма вокруг развалин слишком занимала Стражу. Они как раз добрались до подвала.
Остановили нас только у ворот казармы, но Гоблин применил свое сонное заклятие. Сомневаюсь, что нас запомнили. Гражданские сновали взад и вперед, то помогая, то мешая спасателям.
Были и плохие новости. В подвале оставались живые.
– Гоблин, вы с Одноглазым заберите наши вещи. И парня возьмите. Мы со Следопытом подгоним фургон.
Все шло хорошо. Даже слишком, подумал я, будучи пессимистом от рождения. Мы погрузили Ворона в фургон и направились на юг.
– Ну вот мы и выбрались, – произнес Одноглазый, как только мы въехали в лес. – Так что с Вороном будем делать?
Понятия не имею.
– Ты и скажи. Далеко вы должны находиться от курганов?
– Очень близко. – Он понял – я думаю, как бы нам вначале выбраться из здешних краев. – Душечка?
Не стоило ему об этом напоминать.
Не скажу, что Ворон был центром ее мира. Она не говорит о нем иначе как вскользь. Но бывают ночи, когда она плачет во сне от каких-то воспоминаний. Если из-за гибели Ворона, то мы не можем привезти его домой в таком виде. Это разобьет ее сердце.
В любом случае он нам нужен немедленно. Он лучше нас разбирался в происходящем.
Я обратился за помощью к Следопыту – никаких предложений. Его вообще не устраивал наш план действий. Точно он опасался соперничества со стороны Ворона.
– У нас есть он. – Одноглазый указал на Кожуха, которого мы взяли с собой, чтобы не оставлять на смерть. – Его и используем.
Хорошая мысль.
За двадцать минут мы оттащили фургон с дороги на каменистую осыпь, чтобы он не утонул в грязи. Колдуны сплели вокруг скрывающее заклятие и закидали фургон ветками. Вещи мы рассовали по рюкзакам. Ворона уложили на носилки, которые тащили мы с Кожухом. Следопыт и пес Жабодав вели нас через лес.
Идти нам было не больше трех миль, но к концу пути у меня болело все, что может болеть. Слишком я стар. И вышел из формы. Да и погода высшей степени мерзопакостности. Я на всю жизнь напился дождя.
Следопыт провел нас к самой восточной окраине Курганья. Сто ярдов вниз по склону, и я оказался бы на его остатках. Сто ярдов в другую сторону, и я очутился бы в виду Великой Скорбной. От Курганья ее отделяла только узкая полоска земли.
Мы поставили палатки и накидали внутрь веток, чтобы не сидеть на сырой земле. В меньшей палатке корпели Гоблин с Одноглазым, мы все залезли во вторую. Поскольку дождь на меня не капал, я решил просмотреть спасенные документы. Первым, на что я наткнулся, был пакет в промасленной коже.
– Кожух, это письмо просил тебя доставить Ворон?
Парень мрачно кивнул. С нами он не разговаривал.
Бедняга. Он убежден, что совершает предательство. Надеюсь, что приступ героизма его минует.
Что ж, пока колдуны занимаются своим делом, я займусь своим. Начнем с самого простого.
Глава 34
История Боманца
(из послания)
Боманц глянул на Госпожу под иным углом, заметил призрак страха на ее несравненном лике.
– Ардат, – произнес он и увидел, как страх сменяется покорностью.
«Ардат была моей сестрой».
– У тебя была сестра-близнец. Ты убила ее и приняла ее имя. Твое истинное имя – Ардат.
«Ты пожалеешь об этом. Я найду твое имя…»
– Зачем ты угрожаешь мне? Я не желаю тебе зла. «Зло уже в том, что ты удерживаешь меня. Дай мне свободу».
– Ну-ну, не будем ребячиться. Зачем заставлять меня? Мы только зря потратим время и силы. Я хочу только восстановить знания, похороненные с тобой. Если ты обучишь меня – это ничего не будет тебе стоить и не повредит. Это может подготовить мир к твоему возвращению.
«Мир уже готовится, Боманц!» Он хихикнул.
– Это лишь маска, как и торговец древностями. Это не мое имя, Ардат. Будем сражаться?
«Мудрецы говорят, что неизбежность следует встречать с изяществом. Что ж, попробую быть изящной».
«И свиньи летают», – подумал Боманц.
Госпожа улыбнулась насмешливо. Послала что-то – Боманц не уловил что. Иные голоса наполнили его разум. На мгновение ему померещилось, что просыпается Властелин, но голоса звучали в физическом мире, у него дома.
– О черт!
Веселье колокольцев.
– Клит на месте. – Голос принадлежал Токару. Присутствие торговца на чердаке взбесило Боманца, и тот пустился бегом.
Раздался голос Шаблона:
– Помоги мне вытащить его из кресла, Слава.
– Ты его не разбудишь?
– Его дух в Курганье. Он ничего не узнает, если только мы не столкнемся там.
«Врешь, – подумал Боманц. – Врешь, ты, подлый, неблагодарный прыщ. Твой старик не так глуп. Он отзывается даже на то, на что закрывает глаза».
Дракон повернул голову ему вслед, окатив насмешкой. Ненависть павших рыцарей молотами била его, когда он пробегал мимо.
– Оттащи его в угол. Токар, амулет в горке мусора под очагом. Чума на голову этого Мен-фу! Он едва не завалил все. Придушить бы того придурка, что послал его сюда. Этот жадюга только о себе и думал.
– По крайней мере он забрал с собой Наблюдателя, – отозвалась Слава.
– Чистая случайность. Удача.
– Время, время, – напомнил Токар. – Люди Клита напали на бараки.
– Тогда выматывайся. Слава, ну не пялься ты на старика, сделай что-нибудь. Мне надо добраться дотуда прежде, чем Токар доберется до Курганья. Нужно сообщить Великим, что мы делаем.
Боманц подбежал к кургану Лунного Пса. Ощутил шевеление внутри. Промчался мимо.
Призрак танцевал рядом с ним, сутулый злобный призрак, проклинавший его на тысячу ладов. «Нет времени, Бесанд. Но ты был прав».
Боманц пробежал мимо старого рва, мимо своего раскопа. Чужаки усеивали равнину. Воскресители. Откуда они взялись? Прятались в Древнем лесу?
«Быстрее. Надо торопиться, – повторял он себе. – Этот дурак Шаб собирается пойти вслед за мной».
Он бежал как угорелый, и каждый шаг, казалось, длился вечность. Сверкала Комета, отбрасывая ясные тени.
– Перечитай указания, чтобы убедиться, – говорил Шаблон. – Время тут большой роли не играет. Только торопиться нельзя.
– Может, связать его? На всякий случай.
– Времени нет. Не беспокойся ты о нем. Он не очнется, пока не будет уже поздно.
– Он мне действует на нервы.
– Так накрой его ковриком и иди сюда. И говори потише. Маму разбудишь.
Боманц достиг городских огней… Тут ему пришло в голову, что в этом состоянии ему вовсе не обязательно быть коротконогим одышливым толстячком. Он изменил самовосприятие, и скорость увеличилась. Вскоре он наткнулся па Токара, трусящего к Курганью с Бесандовым амулетом. По его мнимой медлительности Боманц оценил собственную скорость. Он двигался очень быстро.
Штаб пылал. Вокруг бараков кипел бой. Нападавших вели грузчики Токара. Несколько стражников выскользнули из кольца. Бой распространялся на город.
Боманц достиг лавки.
– Начинаем, – сказал Славе Шаблон и, когда Боманц взлетел по лестнице, завел: – Дамни. Ум муджи дамни.
Боманц вломился в собственное тело. Принял управление всеми мышцами, рванулся с пола.
Взвизгнула Слава.
Боманц швырнул ее к стене. В падении она расколотила несколько бесценных древностей.
Боманц пискнул от боли – все хвори дряхлого тела достигли сознания. Черт! Опять язва грызет кишки!
Развернувшись, он схватил сына за глотку, прервав незавершенное заклинание.
Шаблон был сильнее и моложе. Он встал. Слава кинулась на Боманца. Колдун отпрыгнул назад.
– Всем стоять! – рявкнул он.
Шаблон потер глотку и что-то прохрипел.
– Не думал, что я на такое способен? Попробуй еще раз. Мне плевать, кто ты. Ты не выпустишь в мир эту тварь.
– Откуда ты узнал? – выдавил Шаблон.
– Ты странно себя вел. У тебя странные друзья. Я надеялся, что ошибаюсь, но я не полагаюсь на случай. Тебе следовало бы помнить.
Шаблон вытащил нож. Глаза его похолодели.
– Извини, пап. Есть вещи важнее, чем люди.
В висках у Боманца заныло.
– Сиди тихо. У меня нет на тебя времени. Я должен остановить Токара.
Слава тоже вытащила нож, сделала шаг вперед.
– Ты испытываешь мое терпение, сынок.
Девушка прыгнула. Боманц произнес слово силы. Слава врезалась в стол, соскользнула на пол с почти противоестественной гибкостью. В следующее мгновение она стала еще гибче. И мяукнула, как раненый котенок.
Шаблон упал на колени.
– Прости, Слава! Прости!
Боманц не обращал внимания даже на собственную душевную боль. Он собрал расплесканную по столу ртуть обратно в чашу, произнес слова, превращающие ртуть в зеркало далеких событий.
Токар прошел две трети пути до курганов.
– Ты убил ее, – прошептал Шаблон. – Ты убил ее.
– Я предупреждал – это серьезное дело. Ты сделал ставку и проиграл. Так что сиди тихо и не высовывайся.
– Ты убил ее.
Раскаяние ударило его еще до того, как Шаблон вынудил его действовать. Боманц пытался смягчить удар, на растворение костей – это все или ничего.
Шаблон упал на тело своей возлюбленной.
И его отец упал на колени рядом.
– Зачем вы заставили меня? Вы дураки. Проклятые дураки! Вы использовали меня. У вас не хватило здравого смысла убедиться в моей безопасности, а вы вздумали с Госпожой торговаться? Не знаю. Не знаю. Что я скажу Жасмин? Как объясню? – Он оглянулся, как загнанный зверь. – Убить себя. Вот все, что мне остается. Пусть она не узнает, что ее сын был… Не могу. Я должен остановить Токара.
На улице шел бой. Боманц не обращал внимания. Он глядел в ртуть.
Токар стоял на краю рва, глядел на Курганье. Боманц ощущал его страх и неуверенность.
Но Токар нашел в себе смелость. Вцепившись в амулет, он пересек черту.
Боманц начал выстраивать смертную насылку.
Он бросил взгляд на дверь, заметил в темноте перепуганную Проныру.
– Ох, детка. Иди отсюда, детка.
– Я боюсь. Они там снаружи убивают друг друга.
«Мы внутри – тоже, – подумал колдун. – Уходи, пожалуйста».
– Найди Жасмин.
Из лавки донесся жуткий треск. Проклятия. Звон стали о сталь. Голос одного из Токаревых грузчиков организовывал оборону дома.
Стража нанесла ответный удар.
Проныра всхлипнула.
– Держись отсюда подальше, малышка. Иди лучше к Жасмин.
– Я боюсь.
– Я тоже. И я ничего не смогу сделать, если ты будешь путаться под ногами. Иди вниз, пожалуйста.
Девочка скрипнула зубами и скатилась по ступенькам. Боманц вздохнул. Чуть не сорвалось. Если бы она заметила Шаблона и Славу…
Шум усилился. Люди кричали. Боманц услышал, как отдает приказы капрал Хрипок. Он обернулся к чаше. Токар исчез. Найти его колдун не мог. Он бегло осмотрел все пространство между городом и Курганьем. Несколько воскресителей торопились к месту схватки, явно на помощь своим. Остальные отступали с боем. Их преследовали остатки Стражи.
Протопотали по лестнице сапоги. Снова Боманц прервал насылку. В дверях стоял Хрипок. Боманц попытался было выставить капрала, но тот был не в настроении спорить – поднял огромный окровавленный меч…
Боманц метнул в него слово силы. И вновь человеческие кости обратились в желе. Потом снова и снова пытались отомстить за своего командира рядовые. Боманц снял четверых, прежде чем атака прекратилась. Он попытался вернуться к насыланию…
В этот раз его прервало не физическое явление, а вибрация, пришедшая по тропе, ведущей в гробницу Госпожи. Токар вошел в Великий курган и связался с обитающим там созданием.
– Слишком поздно, – пробормотал Боманц. – Слишком поздно, проклятие. – Он все равно послал смерть. Вдруг Токар скончается, прежде чем успеет выпустить чудовищ.
Выругалась Жасмин. Завизжала Проныра. Боманц прошел по мертвым стражникам, кинулся вниз по лестнице. Проныра вновь завизжала.
Бо вбежал в спальню. Один из людей Токара держал нож у горла Жасмин. Двое стражников пытались обойти его сбоку.
Терпение Боманца лопнуло. Он убил всех троих. Дом сотрясся. Зазвенели чашки в кухне. Несильная дрожь, но Боманц распознал в ней предвестницу… Его насылка опоздала.
– Выходите из дома, – приказал он, смирившись. – Будет землетрясение.
Жасмин косо глянула на него, сжимая в объятиях бьющуюся в истерике девочку.
– Потом объясню. Если выживем. А пока марш из дома.
Он развернулся и выбежал на улицу. И помчался к Курганью.
Теперь бесполезно было воображать себя высоким, стройным и быстроногим. Он был Боманцем во плоти, невысоким, старым, толстым и склонным к одышке. Дважды он падал, когда город сотрясала дрожь. С каждым разом – все сильнее.
Пожары еще полыхали, но бои прекратились. Выжившие с обеих сторон поняли, что решать спор мечами поздно. Они глядели на Курганье, ожидая развития событий.
Боманц присоединился к смотрящим.
Комета сияла так ярко, что Курганье было залито ее светом.
Жуткая судорога рванула землю. Боманца шатнуло. В Курганье раскололся холм, где покоилась Душелов. Изнутри струился болезненный свет. Из развалин поднялась фигура – силуэт на фоне сверкания.
Люди молились или ругались – кому что больше по душе.
Судороги продолжались. Открывался курган за курганом. Один за другим выходили в ночь Десять тех, кто был взят.
– Токар, – пробормотал Боманц, – чтоб ты сгнил в аду.
Оставался только один шанс. Один немыслимый шанс.
Мир покоился на согбенных временем плечах растерявшего свои силы маленького старичка.
Боманц вспомнил мощнейшие свои заклятия, величайшие свои чары, все колдовские трюки, разработанные им за тридцать семь лет одиноких ночей. И шагнул в сторону Курганья.
Протянулись руки – остановить его. Они не могли ухватиться.
– Нет, Бо! Пожалуйста! – крикнула старуха из толпы.
Он продолжал идти.
Курганье кипело. Выли среди руин духи. Потрясал горбом Великий курган. Земля взрывалась и плевала огнем. В ночь взмыл огромный крылатый змей, страшно вскричав, и потоки драконьего пламени окатили Курганье.
Мудрые зеленые глаза следили за Боманцем.
В этот ад шагнул невысокий толстяк, выплеснув весь арсенал своих чар. И пламя поглотило его.