Международное право и внутригосударственное право как взаимосогласованные и взаимодействующие правовые системы

Взаимодействие международного и внутригосударственного (национального) права обусловлено таким объективным — по отношении к правовым категориям — фактором, как взаимо­связь внешней и внутренней политики*.

 
 


* Применительно к трактовке соотношения международного и внутригосу­дарственного права в истор

ическом плане принято выделять два основных направления — монистическое, отдающее предпочтение одной из двух правовых систем, и дуалистическое, в рамках которого были сторонники как равной отдаленности правовых систем друг от друга, так и их взаимо­действия при сохранении самостоятельности.

 

Существенное значение для поддержания и совершенство­вания такого взаимодействия имеет то обстоятельство, что го­сударства выступают в нормотворческих процессах как созда­тели одновременно внутригосударственных (национально-пра­вовых) норм и международно-правовых норм, воплощающих в первом случае их собственные, во втором — взаимосогласован­ные интересы. Соответственно рождаются государственные за­коны (равно иные нормативные акты) и межгосударственные договоры (иные источники международного права). Терминоло­гическим выражением участия государства в создании различ­ных по принадлежности к определенной правовой системе ак­тов является их официальное обозначение; применительно к нашему государству — законы Российской Федерации (в про­шлом — законы СССР) и международные договоры Российской Федерации (международные договоры СССР).

Квалификация внутригосударственного права и междуна­родного права как самостоятельных правовых систем относит­ся и к методам нормотворчества, и к формам существования тех и других правовых норм, и к правоприменительной прак­тике.

Поскольку внутригосударственное и международное пра­во, будучи автономными по отношению друг к другу системами, активно взаимодействуют, вплоть до применения международ­но-правовых норм в сфере внутригосударственных отношений, возникла иллюзия перехода норм одной системы в другую. Та­кое иллюзорное представление породило концепцию "трансфор­мации" международно-правовых норм в национально-правовые нормы, международных договоров во внутригосударственное законодательство. Согласно этой концепции международные договоры в результате их ратификации, утверждения или про­сто официального опубликования "трансформируются", преоб­разуются во внутригосударственные законы; аналогична судь­ба соответствующих норм. Неприемлемость подобных умозак­лючений станет предельно ясной, если принять во внимание, во-первых, что трансформация означает прекращение сущест­вования "трансформируемого" предмета, явления, но между­народным договорам такая судьба неприсуща; во-вторых, что на стадии правоприменения взаимодействие двух правовых систем, если принять данные суждения, заменяется единолич­ным действием правовой системы государства, "поглотившей" международные нормы; в-третьих, что традиционно в ряде от­раслей национального права допускается применение норм ино­странного законодательства, однако не высказывается предпо­ложение о "трансформации" и этих норм в российское законо­дательство.

Принятые во многих государствах конституционные фор­мулировки воплощают не вполне однозначные подходы к проблеме. Так, согласно ст. 25 Основного закона федеративной Рес­публики Германии 1949 г. "Общие нормы международного пра­ва являются составной частью права Федерации"; согласно п. 1 ст. 28 Конституции Греции 1975 г. общепризнанные нормы ме­ждународного права, а также международные договоры после их ратификации и вступления в силу "являются составной ча­стью внутреннего


греческого права"; согласно ч. 4 ст. 5 Консти­туции Республики Болгария 1991 г. ратифицированные, опуб­ликованные и вступившие в силу международные договоры "являются частью внутреннего права страны". В Конституции Испании международные договоры квалифицируются как "часть ее внутреннего законодательства" (ч. 1 ст. 96), а в Конституции Украины действующие международные договоры, согласие на обязательность которых дано Верховной Радой Украины, объ­явлены "частью национального законодательства Украины" (ч. 1 ст. 9).

Формулировка действующей Конституции Российской Фе­дерации может показаться идентичной приведенным выше. Согласно ч. 4 ст. 15 этой Конституции "общепризнанные прин­ципы и нормы международного права и международные дого­воры Российской Федерации являются составной частью ее пра­вовой системы"

Толкование этой конституционной нормы затрагивалось в гл. 1 учебника применительно к характеристике правовой сис­темы. Ясно, что понятие "правовая система" отличается от по­нятия "право", будучи более насыщенной категорией, вмещаю­щей в себя наряду с правом как совокупностью юридических норм правоприменительный процесс и, очевидно, складываю­щийся на их основе правопорядок.

В этом смысле формулировка Конституции Российской Федерации представляется ощутимо иной, чем в названных зарубежных конституциях, и дает основания для такой "про­писки" общепризнанных принципов и норм и международных договоров Российской Федерации в российской правовой систе­ме, при которой эти принципы, нормы, договоры, не вторгаясь прямо во внутригосударственный нормативный комплекс, в рос­сийское законодательство, взаимодействуют с ним в правоот­ношениях, в правоприменительном процессе, в структуре пра­вопорядка.

Функциональное назначение конституционной нормы про­является в признании непосредственного действия междуна­родно-правовых норм в сфере внутригосударственной деятель­ности и внутригосударственной юрисдикции, в предписании непосредственного применения этих норм судами, другими ор­ганами государства, хозяйствующими субъектами, должност­ными лицами и гражданами (индивидами). Такой вывод обу­словлен пониманием текста ч. 4 ст. 15 Конституции в контексте других конституционных норм (ч. 3 ст. 46, ст. 62, 63, 67, 69) и многочисленных законодательных актов РФ, предусматривающих их совместное с международными договорами применение. Самостоятельное юридическое положение международных прин­ципов, норм договоров подчеркивается особым статусом при их приоритетном применении в случаях несоответствия им норм законов.

Очевидно, и тексты упомянутых статей зарубежных (кста­ти, далеко не всех) конституций допускают — с учетом других нормативных предписаний — аналогичное толкование их соот­ношения с международными договорами (нормами)*.

 
 


* Конституции Республики Казахстан (ч. 3 ст. 4) и Республики Словении (ст. 8) предусматривают непосредственное применение ратифицированных международных договоров.