ГЕРМАНСКАЯ ПРЕССА В ЭПОХУ ИНОСТРАННОГО ГОСПОДСТВА
Развитие государственных отношений в Германии в XVIII в. отклонилось от пути, намеченного германскими патриотами. Бесчисленное множество мелких, почти совершенно самостоятельных, территорий, среди которых постоянно господствовали неурядицы, взаимное недоверие и интриги, с одной стороны препятствовали развитию торговли и культуры внутри страны, с другой – превращали и внешнюю мощь пестрого конгломерата государств, каким являлась Священная Римская Империя Германской Нации, в несуществующую абстракцию. Юстус Мерзер открыто заявил, что утратившему свои жизненные силы населению не может быть указан спасительный исход в пределах существующих отживших форм; по его мнению, неизбежно должен был наступить момент, когда на развалинах прошлого насильственным переворотом будет заложен прочный фундамент для нового развития нации. Этот переворот был совершен французской революцией и выступлением Наполеона. Могучий гений, мановением руки восстановивший порядок и спокойствие в разъедаемой внутреннею анархией стране, вызвал в Германии всеобщий восторг и преклонение. Победитель революции, во главе неприятельской армии появившийся в ее пределах, для большинства населения был не врагом отечества, а героем нового времени, дарующим народам порядок и благоденствие.
Молодой Гегель поэтически изображал Наполеона воплощением мирового духа, мчавшегося на коне. Все надежды на наступление нового периода освободительного движения связывались с его именем; но этим радужным надеждам суждено было быстро рассеяться: тяжелая рука императора подавляла в зародыше всякое проявление свободного человеческого духа; народы должны были всецело и исключительно служить его эгоистическим замыслам. И особенно сильным гонениям при господстве наполеоновской системы была подвергнута печать.
В самом начале нашествия французов, когда по условиям базельского (1795 г.) и кампоффмийского (1797 г.) договоров левый берег Рейна целиком перешел к Франции, вся местная жизнь заметно оживилась. Упразднение таможенных станций на Рейне вызвало оживленный обмен товаров между странами, к нему прилегающими; уничтожение стеснительных цеховых организаций сильно подняло предприимчивость в среде ремесленников; торговле открывался доступ к обширному рынку в северо-восточных французских владениях; французское правительство поощряло развитие торговых сношений устройством шоссейных дорог и почтовых линий. Это оживление не могло не отразиться на периодической печати, возбудившей к себе особый интерес вследствие напряженного общественного внимания к непрерывной цепи следовавших друг за другом событий всемирно-исторического значения. Не только в странах, расположенных по левому берегу Рейна, и в незанятых неприятелем частях Германии появляется целый ряд новых изданий; газеты, до сих пор влачившие лишь самое жалкое существование, преобразуются на новый лад и увеличиваются в объеме; прекратившиеся было издания воскресают к новой жизни. Но прирейнские газеты лишь весьма короткое время пользовались свободой печати, провозглашенной французской республикой; по условиям осадного положения они были отданы на произвол военных губернаторов провинций, а впоследствии (в сентябре 1798 г.), как и вся печать – подчинены бдительному надзору полиции. В появившемся в 1799 г. памфлете «Wörterbuch der französischen Revolutionssprache»[5][5] встречается следующее, характерное для тогдашнего положения печати, место: «Каждый волен писать обо всем, о чем желает, за исключением того, о чем он думает и что могло бы раскрыть народу глаза; при нарушении этих условий печатный станок конфискуется, а гражданин-писатель немедленно ссылается на один из отдаленных островов». В эпоху империи положение печати еще ухудшилось. Декретом 5 февраля 1810 г. были введены строгие цензурные правила, дополненные 29 мая 1811 г. следующим постановлением, касающимся политических сообщений: «Периодические издания, распространяющие политические известия, своевременно не опубликованные в «Moniteur'e», будут немедленно приостановлены. Редакторы, виновные в нарушении вышеизложенного правила, подлежат привлечению к уголовной ответственности». Эти меры отнимали у немецкой печати последний признак самостоятельности; но ими далеко еще не исчерпывались репрессивные мероприятия: спустя некоторое время последовали многочисленные аресты немецких изданий, без нарушения ими правил 1810 и 1811 гг. Императорским указом 3 августа 1810 г. было постановлено сократить число называемых в каждом департаменте Французской Империи газет до одной, причем союзным государствам единовременно было предложено принять аналогичные меры пресечения. Вслед за этим все франкфуртские газеты были воспрещены регентом Карлом фон Дальбергом, издавшим 10 октября 1810 г. распоряжение, в котором объявлялось, что «по приказу его величества императора французов в последних числах декабря будет прекращен выход всех политических газет во франкфуртском герцогстве, за исключением официального правительственного органа». В Бадене правительство долгое время энергично противилось требованиям французского посла, но под сильным давлением Талейрана в конце концов должно было уступить, и 18 октября 1810 г. появился декрет великого герцога, в котором он, ссылаясь на «современное положение дел», находит «целесообразным предоставить распространение политических сообщений одной газете, поставленной под особый контроль, а выход остальных воспретить». Уже 31 октября того же года в Бадене не оставалось ни одной из частных политических газет.
Судьба печати в странах Рейнского союза была такова же. В Пруссии обстоятельства слагались не менее сурово; и здесь воля Наполеона была всесильной, так что «Schlesische Zeitung» в Бреславле была принуждена заявить, что по «условиям времени» она не может давать никаких сообщений политического характера.
В Австрии, наряду с официальной «Wiener Zeitung», в 1810 г. возникла по инициативе Меттерниха вторая официальная газета – «Österreichischer Beobachter», орган министра иностранных дел.
Несмотря на все эти репрессии, одной из молодых газет удалось, благодаря энергичному издателю и благодаря своему универсальному характеру, миновать все опасности, удержаться на уровне политического органа и выдвинуться впоследствии на первое место. Это была «Neueste Weltkunde», или, как ее стали называть несколько месяцев спустя, «Allgemeine Zeitung» Котта. Правда, свое существование газета купила ценой постепенного отклонения от «объективной, повествовательной, международной внепартийности», поборником которой она себя объявила на первых порах; она беспрекословно подчинилась видам наполеоновского правительства. При основании газеты Иоганн Фридрих Котта предложил Шиллеру занять должность ее редактора; получив отказ, он заместил его сначала Э.Л. Поссельтом, потом Л.Ф. Губером и, наконец, К.И. Штегманом. Затруднения, с которыми газете приходилось бороться, были очень значительны, это явствует уже из частной перемены места ее издания. Из Тюбингена, где она выходила с 1 января 1798 г., она уже в сентябре была переведена в Штутгарт, а оттуда (после воспрещения ее в Вюртемберге) в Ульм, принадлежавший в то время Баварии, но когда по шенбрунненскому миру Ульм отошел к Вюртембергу, она с 1 сентября 1810 г. стала выходить в Аугсбурге; под названием «Augsburger Allgemeiner» она существует до сих пор и принадлежит к числу наиболее влиятельных газет.
Скудность содержания – общий признак политических газет этой эпохи – характеризует и журнальную литературу. И здесь цензура не допускала обсуждения событий, настроений и требований эпохи; именно те вопросы, которые волновали все сердца, нельзя было затрагивать в печати. Журналам оставался поэтому один исход: развлекать читателя поверхностным чтением, тщательно отмежевываясь от каких-либо более широких задач. Вереницу новых журналов открыл «Zeitung für die elegante Welt» Карла Шпацира, основанный в 1801 г. в Лейпциге; вскоре он сделался главным убежищем писателей романтической школы. В противовес ему в 1807 г. появился «Morgenblatt für gebildete Stande», основанный Коттой и усиленно проводивший антиромантические тенденции. Первое время он выходил в Тюбингене, потом с 1810 г. в Штуттгарте. Ярыми защитниками романтизма были журналы: «Zeitschrift für Einsiedler» Архима фон Арни в Гейдельберге в 1808 г. и «Phöbus» (Дрезден, 1868). «Heidelbergische Jahrbücher» (1808) занимался исключительно научными вопросами. Совершенно поверхностным характером отличалась «Wiener Allgemeine Theaterzeitung», основанная в 1806 г. Литературным дрязгам и пререканиям гостеприимно открывал свои столбцы «Der Freimütige», выходивший с 1803 г. в Берлине под редакцией Августа фон Коцебу и Габриеля Меркаля. «Erheiterungen» Генриха Цшокке специализировался на беллетристических рассказах и новеллах. Журналы «Der preussische Hausfreund» Гейнзиуса, «Das Vaterland» Губица, «Neue Feuerbrände» Кельнса, «Vaterländisches Museum» Пертеса, «Biene» и «Grille» Коцебу неоднократно пытались касаться общенациональных вопросов, но могли существовать лишь самое короткое время. Журналы противоположного лагеря, тяготевшие к французам, «Reinischer Bund» Винконна и «Jason» Бензеля Штернау, имели весьма слабый успех.