Где ты ищешь меня, человек?
* * *
Если праведник ты, для чего ж говоришь ты о кастах?
Ищут Бога все люди – торговец, и воин, и жрец.
Благ цирюльник, почтенен кожевник... Ты Швапачу вспомни:
Подметальщик по касте, он славен, пророк и мудрец.
Мусульманство и вера индусов приходят к пределу,
За которым различия нет, – ты пойми наконец!
* * *
Для чего совершать омовенья?
Бесполезна святая вода.
Потому что я сам в ней купался,
понял я: то простая вода!
Я взывал к нему – Бог не ответил,
и я понял, что бог – истукан.
Я завесу невежества поднял
и пураны отверг и Коран.
Лишь добро есть основа познанья,
о Кабир, всё иное – обман!
* * *
Йогу душу не покрасить – так покрасил он одежду,
В храме кланяется камню – посмотрите на невежду,
Волосы скрутил он в узел, дыры в мочках проколол,
Бородой трясёт он длинной, – ну, ни дать ни взять – козёл!
Он убил в себе живое, мысль свою, свою надежду,
Стал он евнухом, бродягой, в глушь лесную он забрёл.
Бреет голову, бормочет он слова из древней “Гиты”,
В болтуна он превратился, – сколько чуши намолол!
Говорит Кабир: “О брат мой, к мраку смерти не иди ты,
Руки, ноги в тяжких путах, – ты не тем путём пошёл!”
* * *
– Какой он – Бог? Скажи, какой? –
Кричит на господина мулла.
– Ужель, мулла, твой бог – глухой?
Вот мошка, пусть она мала,
Но если были бы надеты
На лапках у неё браслеты,
Их звон дошёл бы до творца...
Считай же чётки без конца
Иль касты знак на лбу черти,
А то и косу отпусти,
Но к Богу ты взывать не смей:
Ведь правды нет в душе твоей.
* * *
О брат, живи разумно, сознавая:
Твоё освобожденье – жизнь живая.
Когда в цепях обрядов ты пребудешь,
Погибнешь, а свободы не добудешь.
Ложь, будто бы твой дух взовьётся к Богу, –
Ужели к смерти нам искать дорогу?
Омойся в правде, – так мы чище станем,
Сильны мы только света созиданьем.
* * *
Та любовь на земле мне милее всего,
Что влюбить меня в жизнь мою хочет.
Словно лотос она, что цветёт на воде,
А вода лепестков не замочит,
Как супруга она, что взойдёт на костёр,
Но любовь свою не опорочит.
Океан – не река, нет предела ему,
Он опасен, он бурей грохочет,
Только смелый дерзнёт океан переплыть, –
Так Кабир говорит и пророчит.
* * *
От радости жизни ликует на дереве птица,
Никто не поймёт, как могла её песня родиться.
Под сенью тенистой, ветвистой гнездо она прячет,
Чуть утро – она улетает. Но что это значит?
Никто мне не скажет о том, что во мне эта птица,
Под тенью любви, лишена очертаний, гнездится.
Нет цвета у ней, а не скажешь, что нет у ней цвета,
Придёт ли, уйдёт ли – оставит тебя без ответа.
Кабир говорит: “Что за птица на ветках ликует?
Пусть пандит попробует этот рассказ растолкует!”
* * *
Не спи, подруга, – дорого заплатишь!
День вспыхнул. Неужель его утратишь?
Проснувшимся – алмазы без числа...
Всё потеряла ты, пока спала!
Твой друг умён, ты ложа с ним не делишь,
Ему постель ты, глупая не стелешь.
Так друга не узнаешь никогда.
Опомнись, дурочка, ты молода!
Проснись, проснись и убедись воочью:
Любимый твой проснулся, видно, ночью,
Свою постель покинул на заре,
И пусто в доме, пусто на дворе...
Сказал Кабир: “Лишь тот от сна воспрянет,
Кого оружье слова в сердце ранит”.
* * *
Расскажи мне, о лебедь, прекрасную сказку былого.
Из какой ты страны прилетел? Где опустишься снова?
Где же ты отдохнёшь и на что ты надеешься, лебедь?
О, проснись и со мною ступай среди дня молодого!
Есть страна, где ни горестей нет, ни сомнений, ни смерти,
Где медовые рощи в цвету, – не чуждайся их зова:
Сердцу – мудрой пчеле – там не надобно счастья иного.
* * *
Что я скажу про беспредельность мира?
Поймёшь меня иль не поймёшь?
Скажу я: “Мир во мне”, – позор для мира.
“Мир вне меня”, – но это ложь.
Одушевлённый, неодушевлённый,
Не скрыт, не явен – он хорош,
Он познаваем и непознаваем...
О, как его ты назовёшь!
* * *
Мой друг, не ходи по садам: сам ты сад несравненный!
Средь множества лотосов сядь и любуйся вселенной!
* * *
Где ты ищешь меня, человек? Здесь я, здесь, недалёко!
Нет ни в храме индусском меня, ни в мечети пророка,
Нет в обрядах меня, нет в отказе от радостей жизни.
Если вправду ты ищешь меня, то отыщешь мгновенно.
Слушай, брат, что Кабир говорит: “всё живое священо”.
* * *
Тучи закрыли всё небо, тучи плывут издалёка.
Как однозвучно бормочет ливень, пришедший с востока!
Пахарь, ступай же на поле: пусть по каналам широко
Влага любви разольётся, – слышишь ты песню потока?
Тучи закрыли всё небе – много получишь ты хлеба,
Ты, земледелец, накормишь и мудреца и пророка!
* * *
Мы знаем, как трудно бойцу на войне,
Как страшно гореть овдовевшей жене,
Но битва за правду во имя добра
Труднее войны и страшнее костра.
Для стычки с врагом есть конец и предел,
И смертью кончается вдовий удел,
А битва за правду не знает конца, –
Ей, друг мой, не хватит всей жизни борца.
* * *
Ты слышал ли струн полновластных напев беспредельный?
Звучат они в сердце – вне сердца ты их не услышишь.
Какой в этом смысл, что упал ты на коврик модельный?
Коль ты не изведал любви – все молитвы бесцельны.
Ты роешься в книгах, мулла, и других поучаешь,
Но что в этом толку, коль сердце твоё не задето
И так ты далёк от любви – от источника света?
Пусть джайны бредут нагишом, йоги красят одежду, –
Не глупо ли красить одежду не знающим цвета
Любви? А Кабир говорит, и запомните это:
Мы дома иль в стане военном, в саду или в храме –
Везде есть дыханье любви, и всегда оно с нами.