Ранние взгляды Лютера на доктрину оправдания
Лютер получил образование в Эрфуртском университете (1501-1505), в котором тогда преобладала система взглядов "Via moderna". Из его поздних сочинений явствует, что за время пребывания там он впитал в себя и высоко оценил многие идеи этого движения. Хотя первоначально после окончания университета он собирался изучать право, это намерение было оставлено после несчастного случая, случившегося с ним во время грозы, который имеет любопытные параллели с опытом Моисея у неопалимой купины. Приведенный в ужас молнией, которая ударила в землю неподалеку от него, Лютер поклялся стать монахом. Несмотря на усилия друзей отговорить его от этого шага, он поступил в эрфуртский августинский монастырь, где предпринял изучение богословия под влиянием учителей, являвшихся сторонниками "Via moderna".
В 1508 г. он был приглашен в течение преподавать нравственную философию во вновь основанный Виттенбергский университет, который проявлял тенденцию набирать преподавателей из Августинского ордена. После периода, в течение которого он выполнял различные поручения для своего ордена, в 1511 г. Лютер был назначен на кафедру библейских исследований в Виттенберге. В соответствии со своими обязанностями он читал лекции по различным Книгам Библии: Псалтири (1513-1515), Посланиям к Римлянам (1515-1516). Галатам (1516-1517), Евреям (1517-1518), затем он вернулся к лекциям по Псалтири (1519 - 1521). Мы обладаем текстами лекций Лютера (сохранившихся в различных вариантах), что позволяет нам проследить развитие его идеи в течение всего периода, предшествовавшего Девяносто пяти тезисам (1517 г.) и знаменитого Лейпцигского диспута (1519 г.).
Наш интерес особенно привлекает первый курс лекций по Псалтири, известный как "Dictata super Psalterion". В течение двух лет по два-три часа в неделю Лютер объяснял собственное понимание значения каждого псалма аудитории, которая, судя по сохранившимся свидетельствам, была в восторге от стиля его лекций. В ходе этих лекций Лютер часто обсуждал вопрос о доктрине оправдания, что позволяет нам установить, какими были его ранние взгляды по этому вопросу. Оказывается, что вначале Лютер был невероятно верным последователем "Via moderna" (см. стр. 77-81) [4]. Бог заключил завет (pactum) с человечеством, по условиям которого Он обязуется оправдать всякого, кто будет отвечать определенным минимальным предварительным условиям ("quod in se est"). Лютер учил, что Бог оказывает милость смиренным, так что все, кто смиряются перед Богом, могут в итоге ожидать оправдания. Для пояснения этого принципа приведем две цитаты из "Dictata super Psalterium":
"Вот по какой причине мы спасаемся: Бог заключил с нами завет, согласно которому каждый, кто верит и крещен, будет спасен. В этом завете Бог правдив и верен, и связан Своим обещанием."
"Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает..." (Мф. 7. 7-8) Поэтому правильно говорят доктора богословия, что Бог неизменно оказывает милость всем, кто исполняет то, что внутри него ("Quod in se est")".
То, что грешник признает свою нужду в благодати и молит Бога о ниспослании ее, накладывает на Бога, по условиям завета, обязательство сделать это, оправдывая, таким образом, грешника. Другими словами, грешник своей мольбой берет на себя инициативу: он в состоянии кое-что сделать для обеспечения Божественного ответа в виде оправдания. Как мы видели в предыдущей главе (стр. 75-78), завет между Богом и человечеством установил структуру, в рамках которой относительно небольшое человеческое усилие приводит к непропорционально большой Божественной награде. Тем не менее, для наложения на Бога обязательств по награждению грешника благодатью требуется определенное человеческое усилие.
Открытие Лютером "праведности Божией"
Разрабатывая идею об "iustitia Dei" ("праведности Божией"), Лютер столкнулся с непреодолимыми трудностями. Идея о праведности Божией занимает видное место в Псалтири и Послании к Римлянам, по которым Лютер читал лекции в период с 1513 по 1516 гг. Временами мы видим его подробно рассматривающим эту идею в его лекциях. На этой стадии своего развития он понял, что "праведность Божия" является беспристрастным Божественным свойством. Бог судит отдельных людей с полной беспристрастностью. Если отдельный человек удовлетворяет основному предварительному условию для оправдания, то он или она оправдываются; если нет, то он или она осуждаются. Бог не проявляет ни снисходительности, ни предрасположенности: Он судит исключительно на основании человеческих заслуг. Беспристрастность и справедливость Божия заключаются в том, что Он дает каждому конкретному человеку то, что он или она заслужили - ни больше и ни меньше. [5]
В конце 1514 или начале 1515 гг. сложность этой теории, похоже, становилась Лютеру все более и более понятной. Что происходит, если грешник не в состоянии удовлетворить этому основному требованию? Что происходит, если грешника так парализовал и засосал грех, что он не может исполнить выдвигаемое ему требование? Пелагий и Гавриил Биль, которые работали над идеей "праведности Божией", [6] предполагали, что люди могут без труда удовлетворить этим условиям. Однако по этому вопросу Лютер, похоже, стал принимать взгляды Августина, утверждая, что человечество настолько связано своей греховностью, что не в состоянии само освободиться без особого Божественного вмешательства.
Собственные замечания Лютера по поводу его дилеммы показательны. Он говорит о том, что пытался изо всех сих делать все, что необходимо для достижения спасения, однако все более и более убеждался в том, что не мог быть спасен.
"Я был хорошим монахом и соблюдал свой обет так строго, что мог бы сказать, что если какому-либо монаху и дано было с помощью монашеской дисциплины достичь небес, то этим монахом был я. Все мои собратья по монастырю могли подтвердить это... И все же моя совесть не могла дать мне уверенности, и я всегда сомневался и говорил: "Ты это делаешь неправильно. Ты недостаточно раскаялся. Ты это упустил из своей исповеди". Чем больше я старался исправить неуверенную, слабую и обеспокоенную совесть человеческими традициями, тем я становился более неуверенным, слабым и обеспокоенным".
Лютеру казалось, что он просто не мог удовлетворить условиям спасения. У него не было необходимых для этого средств. Бог никоим образом не мог справедливо наградить его спасением - Он мог лишь осудить его.
Мысль о "праведности Божией" превратилась для Лютера в угрозу. Она означала лишь осуждение и наказание. Обещание оправдания было реальностью, но условия, которые с ним связывались, делали его невыполнимым. Это было похоже на то, как если бы Бог обещал слепому миллион долларов при условии, что он прозреет. Идея "праведности Божией" не была для грешников Евангелием, Благой Вестью, ибо она несла в себе лишь осуждение. Растущий пессимизм Лютера относительно способностей греховного человечества привел его к сомнению в его собственном спасении, которое все больше и больше казалось невозможным. "Как могу я обрести милостивого Бога? (Wie kriege ich einen gnaedigen Gott?)"спрашивал он. К концу 1514 г. Лютеру, похоже, не удалось найти ответ на этот вопрос.
Но это была не Только богословская проблема, имеющая чисто академический интерес. Растущая озабоченность Лютера этой проблемой имеет сильное экзистенциальное измерение. Она касалась его лично. Для Лютера, как и для многих других, коренной вопрос человеческого существования касался того, возможно ли достичь спасения. Некоторым современным читателям может показаться сложным понять эту озабоченность. Однако для того, чтобы войти в положение Лютера и по достоинству оценить важность его "богословского открытия", необходимо понять, насколько остро стоял перед ним этот вопрос, который был самым насущным для него.
Затем что-то произошло. Мы, видимо, никогда точно не узнаем, что это было и когда оно произошло. Мы не знаем, где это произошло: многие ученые называют это открытие "Turmerlebnis" ("Опыт, пережитый в Башне"), основываясь на позднейшем и несколько путанном воспоминании самого Лютера. Однако, чем бы это ни было и когда бы оно не произошло, оно полностью изменило взгляды Лютера на жизнь и, в конечном итоге, выдвинуло его в первые ряды деятелей Реформации.
В 1545 г., за год до смерти, Лютер написал предисловие к первому тому полного издания своих произведений на латинском языке, в котором он описал, как пришел к разрыву с современной ему Церковью. Совершенно ясно, что предисловие было адресовано тем читателям, которые могли не знать, как он пришел к тем радикальным реформационным взглядам, которые связаны с его именем. В этом "автобиографическом фрагменте" (как он обычно называется) Лютер дает своим читателям информацию о становлении своей "реформационной" карьеры. После рассмотрения некоторых исторических вопросов, которые подводят читателя к 1519 году, описывает свои собственные трудности, связанные с проблемой "праведности Божией":
"Я твердо хотел понять Павла в его Послании к Римлянам. Но мешали мне в этом не столько холодные ноги, сколько одна фраза в первой главе: "В нем открывается правда Божия..." (Рим. 1. 17). Я ненавидел эти слова - "правда Божия", которые я был научен понимать как правду, согласно которой Бог праведен и карает неправедных.
Хотя я жил невинной жизнью монаха, я чувствовал себя грешником с совестью, нечистотой перед Богом. Я не мог также поверить, что угодил Ему своими трудами. Я был далек от любви к этому праведному Богу, Который карает грешников, на самом деле я ненавидел Его... Я отчаянно хотел знать, что имел в виду Павел в своем Послании.
И, наконец, размышляя денно и нощно над смыслом слов "В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: "праведный верою жив будет", я стал понимать, что "правда Божия", которой живет праведный человек, есть дар Божий (вера) и, что эти слова - "открывается правда Божия" относятся к пассивной праведности, по которой милостивый Бог оправдывает нас по вере, как сказано "праведный верою жив будет". Я тут же почувствовал себя заново родившимся, как будто я вошел в открытые врата рая. С этого момента я стал видеть все Писание в новом свете... Теперь я стал любить когда-то ненавидимые мной слова "правда Божия" и превозносить ее как сладчайшую из фраз, так что это место из Послания Павла стало для меня самими вратами рая" [7].
О чем говорит Лютер в этом знаменитом отрывке, который передает взволнованность ученого? Вполне очевидно, что его понимание слов "праведность Божия" радикально изменилось. Но какова же природа этой перемены и когда она произошла?
Основное отличие носит фундаментальный характер. Первоначально Лютер считал, что условием оправдания являются человеческие труды, что-то, что грешник должен был совершить, исполнить перед тем, как он будет оправдан. Все более убеждаясь благодаря чтению творений Августина в неисполнимости этого, Лютер мог толковать "праведность Божию" как карающую праведность. Однако в этом отрывке он рассказывает о том, как он обнаружил "новое" значение этой фразы - праведность, которую Бог дает грешнику. Иными словами, Бог Сам выполняет условие. Бог милостиво дарует грешнику то, что от него требуется для оправдания. Аналогия (не использованная Лютером) может помочь в выявлении различия между этими двумя подходами.
Предположим, что вы находитесь в тюрьме и вам предложена свобода ценой большого штрафа. Обещание реально и как только вы выполните условие, оно будет исполнено. Пелагий и Гавриил Биль работали над предположением, первоначально разделяемым Лютером, о том, что у вас есть необходимые средства, спрятанные где-то. Поскольку ваша свобода стоит гораздо больше, вам предлагается выгодная сделка. Однако Лютер стал все больше разделять взгляд Августина - грешное человечество просто не имеет необходимых средств, чтобы выполнить это условие. Возвращаясь к нашей аналогии, можно сказать, что Августин и Лютер работали над предположением, что у вас нет денег, и обещание свободы имеет мало значения в вашем положении. Поэтому как для Августина, так и для Лютера благая весть Евангелия заключается в том, что вам даются необходимые деньги, чтобы выкупить вашу свободу. Другими словами, условие выполнено за вас кем-то другим. То, чего вы не имеете, обеспечивается кем - то другим.
Взгляд Лютера, изложенный в приведенном отрывке, заключается в том, что Бог милостиво помогает грешнику достичь оправдания. Бог Евангелия не является суровым Судьей, награждающим людей по их заслугам, а милостивым и милосердным Богом, Который дает грешникам то, чего они никогда бы не смогли достичь своими собственными усилиями. Ранее (стр. 96-99) мы указывали на различия между "августинианскими" и "пелагианскими" взглядами на оправдание. Можно сказать, что на ранней стадии Лютер занял позицию, близкую к пелагианству, которая со временем уступила место более августинианским взглядам. По этой причине исследователи Лютера склонны слова "новый" и "открытие" брать в кавычки: идеи Лютера, может, и были новыми для него, но их вряд ли можно назвать открытием для христианства! "Открытие" Лютера является, на самом деле, "вторым открытием" взглядов Августина. Это не означает, что Лютер просто воспроизвел учение Августина - он ввел в него элементы, которые привели бы Августина в ужас (например, его утверждение о том, что Божественная праведность противоречит человеческой идее о праведности: для Августина обе были взаимодополняющими). Здесь важно противопоставление с Карлстадтом, который лишь повторяет взгляды Августина в том виде, как они изложены в антипелагианских произведениях, тогда как Лютер "творчески перерабатывает" их по каждому конкретному случаю. Тем не менее, основные границы, в которых работал Лютер, являются, несомненно, августинианскими. Он рассматривал истинное покаяние как результат, а не условие благодати.
Когда же произошла эта перемена? На основании свидетельств "Dictata super Psalterion" (1513-1515) и лекций по "Посланию к Римлянам" (1515-1516) представляется, что коренная перемена, описанная позднее Лютером, произошла в его сознании где-то в 1515 г. [8] По ряду причин здесь неизбежно, возникают некоторые сомнения и неопределенности. В частности, можно отметить следующее. Во-первых, вполне возможно, что в 1545 г. воспоминания Лютера о событиях, произошедших в 1510-х гг., могли быть не совсем адекватны тому, что происходило более 30 лет назад. В конце концов, когда Лютер писал эти строки, он был уже старым человеком, а воспоминания старых людей не вполне надежны. В частности, вполне вероятно, что Лютер мог "телескопировать" свои взгляды, ограничивая узкими временными рамками события, которые происходили в течение более длительного отрезка времени. Вовторых, не вполне понятно, подразумевает ли документ, что богословское открытие Лютера состоялось в 1519 г. или оно только оформилось к 1519 г. Использованная здесь Лютером латинская фраза наводит на мысль, что Лютер использовал своего рода технику "обратного кадра". Иными словами, в своем повествовании об исторических событиях Лютер возвращает читателей в 1519 г., а затем вспоминает о событиях прошлого, таких, как его открытие праведности Божией. Среди исследователей Лютера существует единое мнение о том, что его богословие оправдания подверглось коренному переосмыслению где-то в 1515 г. Тот Лютер, который в октябре 1517 г. обнародовал свои Девяносто пять тезисов, уже обладал взглядами, которые он позднее положил в основу своей программы реформ.
Центральное место в этих взглядах занимает доктрина "оправдания одной верой", и поэтому важно понять, что подразумевается под этим термином. Идея "оправдания" нам уже знакома (см. стр. 115). Но что значит фраза "одной верой"? Какова природа оправдывающей веры?