Проект «Иные» как пример социально-терапевтической поддержки душевнобольных
В.В. Гаврилов
Спонтанная творческая активность психически больных людей, нередко ассоциируемая с такими понятиями, как брутальное искусство, искусство аутсайдеров, определенным образом связана с терапевтическим, исцеляющим искусством. Па сегодняшний день хорошо известна история развития интереса к подобному искусству на Западе. В России же ему уделялось относительно мало внимания, и имена его исследователей плохо известны. В то же время и в нашей стране творчество душевнобольных изучалось и ценилось. Сегодня же оно выступает основой развития новых форм помощи людям с проблемами психического здоровья и их социальной поддержки.
В данной статье нам бы хотелось поделиться опытом применения некоторых форм поддержки творческой активности психически больных людей, в частности, проведения выставок их продукции и осуществления психологического сопровождения тех пациентов, которые занимаются изобразительным творчеством по своей инициативе. Такие формы работы с душевнобольными существенно отличаются от арт-терапии как таковой, нередко рассматриваемой как организуемые специалистом и осуществляемые в его присутствии занятия больных изодеятелыюстью (ВААТ, 1994; Копытин, 2001, 2002). В отличие от большинства профессиональных арт-терапевтов, мы, как правило, не присутствуем рядом с пациентами в процессе их творческих занятий. В то же время мы стремимся установить и поддерживать с ними тесный контакт: интересуемся их творчеством и обсуждаем их произ-
Проект «Иные»
ведения, а также содействуем их популяризации и продвижению на арт-рынок, рассматривая последнее как важное условие их успешной психосоциальной интеграции. Используемые нами формы помощи душевнобольным чем-то напоминают арт-психотерапию, реализуемую австрийским психиатром Лео Навратилом. Он является основателем и в течение многих лет — директором всемирно известного «Дома художников». Как пишет Лео Навратил, «индивидуальная арт-психотерапия содействует раскрытию творческого потенциала психиатрических пациентов и достижению хронически душевнобольными людьми более высокого социального статуса и их признанию в качестве художников» (Navratil, 2004, р. 32).
Творческая продукция психически больных людей имеет определенные особенности, зачастую делающие ее привлекательной для зрителей и ценителей искусства. Поэтому, прежде чем перейти к описанию социотерапевтического проекта «Иные», попытаемся определить типологические особенности творческой продукции душевнобольных.
Типологические особенности психопатологической экспрессии
Особенности творческой продукции психически больных людей могут рассматриваться как с клинико-психиатрических позиций, так и в аспекте их художественно-эстетических качеств. В связи с этим в разное время для обозначения искусства душевнобольных использовались различные определения: психопатологическая экспрессия, ар брют, искусство аутсайдеров, маргинальное искусство, визионерское искусство и др. Хотя все эти понятия имеют несколько разные смысловые оттенки, все они, так или иначе, охватывают общий круг психических и культурных феноменов. Постараемся кратко рассмотреть содержание этих понятий.
Словосочетанием «психопатологическая экспрессия» обозначают творческую продукцию душевнобольных, к сожалению, нередко смешивая то, что связано с проявлением в искусстве нарушенной психической деятельности и то, что отражает адаптивно-приспособительные
В.В. Гаврилов
реакции личности на болезнь. Данным термином обычно пользуются врачи-психиатры и клинические психологи. При отнесении той или иной творческой продукции к категории «психопатологической» они ориентируются на определенный набор ее стилевых (формальных) и содержательных особенностей. Несомненно, однако, что такие признаки часто оказываются недостаточными, ибо весьма похожие в стилевом и содержательном плане работы иногда бывают созданы как психически больными, так и здоровыми людьми. Лишь общение с автором и его собственная «интерпретация» своей работы помогают найти тонкую грань между здоровьем и болезнью. Впрочем, понимание того, что является здоровьем, а что — болезнью (психическим недугом, в частности), как известно, тесно связано с культурными нормами и представлениями людей той или иной эпохи.
Врачи интересовались, прежде всего, стилистическими особенностями творческой продукции душевнобольных. В типологии М. Режа (Reja, 1907/1994) и К. Ясперса (Ясперс, 1913/1997) рисунки рассматриваются как изо-стенограммы болезни, в которых прослеживается распад традиционных навыков рисования, «узаконенных» со времен Возрождения. Ими была сконструирована шкала: от рисунков оригинальных, символических, созданных с использованием общепринятых правил графики, до рисунков прикладного характера (выполненных с ипользованием однообразных, неумелых, узорчатых, геометрических, декоративных приемов) — и далее до «дефектных» рисунков слабоумных (бесформенных, бессвязных, хаотичных). Аналогично рассматривались варианты «изобразительного языка» больных шизофренией: «естественная изобразительная форма», «условная форма» и «распад», которые увязывались с клиническим прогнозом (Бабаян и др., 1982-1984). П.И. Карпов (1926) рассматривал рисунки с «неясно очерченными формами», «не связанные по идее», «бессмысленные» как иллюстрацию ассоциативных расстройств. Лишь Г. Принсхорн (Prinzhorn, 1972) с феноменологических позиций интерпретировал эти произведения не как аномалии, а как эстетически значимую экспрессию, отличающуюся первозданной силой.
Американский психиатр И. Джакаб сопоставляет творчество больных шизофренией с общепризнанными стилями: символически-архаическим (детским), геометрически-абстрактным, символически-византийским и академическим. Поскольку творческий акт представляет собой выражение «здоровых» позитивных тенденций (Кемпинский,
Проект «Иные»
1998), Р.Б. Хайкин (Хайкин, 1992) допускает возможность считать подобные творческие продукты полноценными художественными произведениями и применять к ним искусствоведческие критерии.
В начале XX в. «маргинальные искусства» (Maizels, 2001) — архаическое, этническое, ярмарочное, наивное, любительское, знахарское, медиумическое, творчество заключенных, душевнобольных и детей — находились в периферийном положении по отношению к искусству академическому. Они длительно считались «второсортицей» (как полевые или сорные травы) и оставались незамеченными «в тени» высокого искусства.
В 1945 г. французский художник Жан Дебюффе, заинтересованный творчеством душевнобольных, начинает его коллекционировать, посещая швейцарские больницы. Параллельно и сам художник начинает имитировать данное творчество и вводит термин «ар-брют», обозначающий «грубое» искусство. Дебюффе противопоставляет его искусству «окультуренному». Ар брют — наиболее яркая, независимая, оригинальная, изысканная продукция, появляющаяся в результате психопатологического самовыражения, несмотря на кощунственность вывода о том, что она создана благодаря «психиатрическому опыту», нередко способствующему творческой самореализации. Хотя психическое расстройство истощает наработанное мастерство профессионалов, художники-самоучки с их «самоизобретенной» техникой и стилем, напротив, нередко оказываются востребованы ценителями искусства.
Ар брют — спонтанная, экспромтом подготовленная «отсебятина», креативное «ноу-хау», неразрывно связанное с безумием. Творя интуитивно, автор материализует наиболее значимое для него «эндогенное», психотическое мироощущение. Художники-брюты, обладая иммунитетом к реалиям действительности, чужды заимствованию и верны лишь внутреннему миру паралогики, обманов восприятия, воображения. Аутизм обеспечивает переживаниям творца режим «варки в собственном соку». Душевно-иной не заинтересован в вербальном диалоге со зрителем: тайны творчества и интимных переживаний спрятаны от постороннего взгляда, и окружающими его творчество воспринимается как монолог, хотя «внутри себя» художник, возможно, дискутирует с болезнью. Обыватель нередко усматривает в любой картине заболевания (в том числе, изобразительной) признаки самобытности, оригинальности, отличающие ее от «серой жизни» (Менделевич, 2005), косвенно подтверждая «талант» больного.
В.В. Гаврилов
Ныне ар брют представлен антикультурными раритетами прошлого: со второй половины XX в. он начал исчезать под натиском культурно-информационной среды и фармакотерапии. Ныне эти работы превратились в своеобразную арт-классику.
Понятие «искусство аутсайдеров» было введено Р. Кардиналом в 1972 г., первоначально в качестве синонима французского термина ар брют. Данное словосочетание позволяет определить художественное творчество, которое практикуют те, кто по социальным или психологическим причинам отказываются он нормальной коммуникации и дают свободу своим экспрессивным импульсам в ущерб всякому общественному признанию. Как правило, аутсайдеры не склонны позиционировать себя в качестве художников; они творят «по зову сердца», спонтанно выражая свой опыт. Иногда аутсайдерами также называют тех, кто отделяет себя от художественного мейнстрима или не укладывается в общепринятые рамки искусства.
Визионерское искусство нередко считают выражением мистического опыта. Мистик якобы способен воспринимать невидимое для обычного глаза, постигать «трансцендентную реальность» духовного. Исторически визионерское искусство связано с шаманизмом, целительством, различными духовными практиками, переживанием творческого экстаза. Нередко оно также рассматривается как проявление психических расстройств либо измененных, особых состояний сознания (трансперсональных, психоделических переживаний).
Эксперименты в области психоделического искусства открыли «чарующую странность» мира безумия (Тевоз, 1995). Антипсихиатрические настроения также способствовали легализации девиаций и расширению границ «нормы». Словосочетанием «безумство храбрых» характеризуется отвага новаторов, освобожденных от контроля не столько сознания, сколько социума, а термин «безумие» трансформируется в обобщенную метафору. Она привораживает возможностями «сводящего с ума» «блаженства-праздности» (Сосланд, 2005). Экстравагантные художники (С. Дали, в частности) охотно стигматизируют себя «параноидальностыо». В силу этого теряет актуальность проблема «гениальности и безумия»: исследователей больше начинает интересовать не профессиональный художник, а наоборот, дилетант, художник-простак, невежда, простодушный и неразумный.
Творчество наивных художников с определенной долей условности можно соотнести с искусством аутсайдеров (Богемская, 2001).
Проект «Иные»
Наивное искусство — забава чудаков, «самоделкиных», традиционно представляемых «простодушно-наивными» и живописующими рай людьми, хотя и подчеркивается их нелегкая, а подчас и беспросветно тяжелая судьба. В Польше представителей наивного, примитивного искусства некогда назвали «Иными» (Jackowski, 1965). В «инаковости» судьбы и творчества этих художников усматривается «немало психопатологических черт» (Кемпинский, 1998). Они маются, им неуютно в реальной жизни и вольней, когда обыденное компенсаторно приукрашивается и заменяется иллюзорным, умиротворяющим мифом.
Таким образом, уже спустя полстолетия после возникновения интереса к искусству душевнобольных людей оно перемещается «внутрь» культурного художественного мейнстрима и приобретает равные права с другими художественными направлениями. Факт конкретного душевного заболевания художника, важный для специалистов-психиатров, не влияет на оценку его творчества. У больных и здоровых механизмы творческого процесса схожи. Особенности работ художника или его творчества в определенный период могут быть истолкованы как ар брют, аутсайдер-арт или поименованы иным термином, что подтверждает условность предлагаемых дефиниций.
В связи с расширением рамок свободы в научном и в общественном сознании происходит постепенный отказ от мыслительных клише и стереотипов, нарушаются всевозможные гласные и негласные табу. Утверждается мысль, что культура может развиваться, лишь преодолевая привычные законы разума, прислушиваясь к «логике» иррационализма и бессмыслицы, совмещая ранее несоизмеримые альтернативы научного и вненаучного знания. Все это создает предпосылки для реализации разных социотерапевтических проектов, направленных на интеграцию психически больных людей и их искусства в общество.
Историяарт-проекта«Иные»
На кафедре психиатрии Ярославского медицинского института (ныне — Ярославской государственной медицинской академии) уже к 1987 г. была собрана коллекция творчества душевнобольных.
В.В. Гаврилов
Первоначально коллекция использовалась главным образом как дидактический материал, позволяющий студентам-медикам и психиатрам-интернам лучше понять особенности психопатологических переживаний и «картину мира» психически больных людей. В то же время мы неизменно обращали внимание на особенности художественного стиля и эстетические достоинства этих работ.
Благодаря этому в 1997 г. в выставочном зале г. Ярославля стартовал арт-проект «Иные». Были проведены выставка, знакомящая зрителя с творчеством самодеятельных художников-аутсайдеров, а также конференция и ряд сопутствующих социальных акций. При этом усилия организаторов были направлены на интеграцию искусства аутсайдеров в художественную культуру как явления, равноценного признанным формам творчества. В рамках проекта в это время были заложены основы так называемой «экспо-терапии»: студенты-волонтеры в рамках серии выставок провели более ста «терапевтических» экскурсий. Они акцентировали внимание посетителей не на «безумии» авторов, а на феноменологическом своеобразии их внутреннего бытия.
В дальнейшем, совместно с Международным обществом психопатологии экспрессии и арт-терапии (МОПЭА) (SIPE), было проведено несколько междисциплинарных форумов: «Стена: защита или сокрытие?» (1999), «Послания и Посланники» (2001), «Экспрессия незавершенности» (2003) и «Странные художники — странное творчество» (2004).
С 2000 г. в арт-проекте «Иные» выделились два самостоятельных направления: художественное (сбор и экспонирование произведений художников-аутсайдеров) и психосоциальное (содействие социальной и психологической интеграции людей с проблемами психического здоровья).
На сегодняшний день коллекция «Иные» является крупнейшим отечественным собранием аутсайдер-арта. Она собрана при участии искусствоведов и насчитывает около 2500 художественных произведений (графика, живопись, фотография) 150 художников-непрофессионалов, представляющих различные направления брутального, маргинального и наивного искусства. Естественно, не психопатология, а оригинальность и художественная привлекательность произведений определяет возможность их вхождения в собрание. Своеобразной «визитной карточкой» коллекции является творчество Александра Лобанова (1924-2003), ставшего легендой еще при жизни и, по мне-
Проект «Иные»
нию зарубежных арт-экспертов, являющегося одним из наиболее ярких российских художников-аутсайдеров. Его удивительный талант и редкостное стечение обстоятельств — глухонемота художника, его более чем 50-летнее проживание в больнице «Афонино», а также тот факт, что при при его лечении не применялись психотропныех средства —позволяют сопоставить А. Лобанова с классиками ар брют.
В коллекции представлены и другие мастера: М. Калякин (1918-1983), Р. Жарких (1930), Е. Скворцова (1948), Ф. Смирнов (1905-1966), М. Неджар (1947), А. Робийяр (1932), М. Рожель (1958), М. Грюненвальдт (1910), Р. Кожи (1939), «Пене» Д. Винь (1920), М. Пелози(1957), П. Леонов (1920), В. Романенков(1953)и авторы из клуба «Изотерра»... Работы из коллекции «Иные» находятся в фондах музеев Ярославля, Москвы, Иванова, Лозанны, Вильнев д'Аск, Бегль и других собраниях ар брют.
Параллельно с коллекцией действует арт-клуб «Изотерра». Его деятельность напоминает инициативы ателье «Ла Тинайя» (Италия), «Дома художника» (Австрия) и других европейских арт-центров. Дважды в неделю в клубе создаются условия для студийной арт-терапии, а также изучается продукция, созданная в ходе как самостоятельных, так и организованных при студии творческих занятий. Можно условно выделить три взаимосвязанные функции экспрессивного (связанного с занятиями изотворчеством) и импрессивного (связанного с восприятием изобразительной продукции) вариантов такой здоровьесберстающей практики: диагностическую, коммуникативную и терапевтическую. На «стыке» этих функций осуществляются психопрофилактические, психотерапевтические и социореабилитационные инициативы в сфере психического здоровья. Привлекателен, прежде всего, диалоговый потенциал творчества: арт-экспрессия служит связующей нитью между художником и миром.
С больными также проводится семейная терапия, консалтинго-во-тренинговые и психообразовательные программы, внедиспансер-ные занятия (посещение музеев, концертов). При этом часть больных перешла на режим самоиоддержки посредством занятий изотворчеством. Сочетание творческой деятельности (студийной арт-терапии) с другими лечебно-реабилитационными мероприятиями формирует у них чувство защищенности, оптимизирует самостоятельное поведение (упорядоченность навыков общения и самопредъявления), помогает обрести новый взгляд на жизненную перспективу.
В.В. Гаврилов
Дополнительным стимулом к творчеству является для больных возможность последующего экспонирования их произведений на выставках, в том числе зарубежных: коллекция «Иные» участвовала в более чем 40 выставочных проектах. Как правило, выставочная динамика выстраивается от «призрения к признанию»: от медицинских до художественных экспо-проектов. Идеология терапевтических (социо-реабилитационных) выставок пациентов и экспозиционных проектов аутсайдер-арта (художников с «психиатрическим опытом») несомненно, различается, прежде всего, по своим целям: психообразовательным, дестигмационным, социокультурным, художественно-эстетическим. Различаются также подходы организаторов к проведению выставок и отбору визуального материала, к проведению PR-кампании, определению зрительской аудитории, на которую они ориентированы, что подчеркивается сопроводительными материалами. Однако социореабилитационный эффект, хотя бы и косвенный, возможен при реализации любого варианта.
Мы пытаемся разрешить и проблему амбивалентного отношения общества к терапевтической экспрессии, и внести ясность в правовой статус медицинских и художественных документов. Естественно, рисунки — это собственность художника, а медперсонал — их временный ответственный хранитель. В ряде случаев коллекция «Иные» выступает своеобразным фондом, призванным сохранять, изучать и популяризировать малоизвестную часть культурного наследия, созданного в психиатрической среде. Разработаны договорные положения о возможностях использования работ и о публичном обнародовании информации о художниках. Исходя из однобоко понятых принципов деонтологии и требований законодательства, врачи предпочитают умалчивать имена творцов. Однако вопрос о возможности сообщения имени художника обществу не имеет однозначного ответа. Например, малограмотный, глухонемой А. Лобанов крупно подписывал свои рисунки. Его самопрезентация как художника, выбравшего путь самоутверждения посредством творчества, помогла ему сформировать навыки уверенного поведения. Имя творца, растиражированное каналами СМИ, дало ему возможность найти родственников, получить паспорт, оформить пенсию. Таким образом, решая проблему обнародования имени художника, целесообразно исходить из соображений благополучия клиента. Общественное признание порой содействует психисоциальной реабилитации.
Проект «Иные»
Ярославское отделение общероссийской общественной организации инвалидов вследствие психических расстройств и их родственников «Новые Возможности» и клуб «Изотерра» стремятся улучшить их положение в социуме, защитить их права и интересы, сформировать более позитивный имидж таких людей в общественном сознании. Активное взаимодействие организаторов проекта со СМИ создает условия для лучшего понимания проблематики «иных». Так, в последние годы изменился тон высказываний о них в прессе, на телевидении, постепенно пересматриваются сложившиеся стереотипы восприятия, стирается «психиатрический контекст» в восприятии «иного». Арт-проект «Иные» и клуб «Изотерра» обрели статус надежного посредника между клиентами и обществом.
Итак, проект «Иные» из общественной инициативы поддержки психического здоровья превратился во внебольничную практику современной психиатрической помощи, органично дополняющую традиционную медицинскую модель психиатрии новыми социально ориентированными методами. Опора на ресурсы творчества позволяет поддерживать самореализацию и качество жизни наших клиентов на более высоких уровнях.
В качестве примера художника-аутсайдера, чье искусство стало объектом повышенного интереса общества благодаря соци-отерапевтическому проекту «Иные», можно привести Александра Лобанова.
Александр Лобанов и его творчество
Александра Павловича Лобанова (1924-2003) можно без преувеличения назвать одним из наиболее значительных и масштабных русских художников-аутсайдеров. Он родился в г. Молога Ярославской области. Уже в детстве он пережил много жизненных драм: глухонемоту, психическую болезнь, потерю дома (его родной город был затоплен Рыбинским водохранилищем) и изоляцию. Так и не найдя общего языка с семьей и миром, он с 1947 г. безвыписно находился в загородной психиатрической больнице «Афонино». Вначале
В.В. Гаврилов
Александр с трудом подчинялся ее укладу: в его рисунках сцен охоты или «несчастных случаев» ружья обязательно стреляли, а наивные сюжеты ассоциировались с собственной трагедией.
Рис. 1. Сцена на охоте
Постепенно у начавшего активно рисовать «повзрослевшего» Александра Лобанова «протестный период» уступает место теме становления «Я-идеала». Подобно мальчишке, который с восторгом играет пистолетиками, воображая себя героем, выдумщик Лобанов проводит жизнь в «ином» мире, в котором не осталось места страхам, сомнению. Его ружья перестают стрелять, мироощущение преследуемого сменяется образом защитника, приобретающим автопортретные черты. Оружие предстает сверхценным атрибутом «отпугивания», символизирующим достоинство изгнанника. Завершается поиск художником своей «миссии»: он модифицирует «трехлинейку» С. Мо-сина, а «сдвоенный затвор» винтовки становится для него предметом трепетной любви, украшением, надежным и безотказным символом чудо-техники, компенсирующим его ограниченные возможности.
С течением времени Александр Лобанов, помимо рисования, с упоением начал фотографироваться. В постановочных фото он выступал оформителем, режиссером и актером «парадных» автопортретов. Он просил фотографировать себя в окружении изготовленных из картона разрисованных рамок — декораций и муляжного оружия. При этом развиваю-
Проект «Иные»
щаяся личность А. Лобанова становится самодостаточной. Нет сомнений, что он «зауважал себя», нашел свою роль в жизни, пусть и ограниченную стенами больницы. Рисунки и фото убедительно демонстрирует не столько «болезненность», сколько детскость его души.
Рис. 2. Один из постановочных фотопортретов Л. Лобанова
С первой выставки «Иные», прошедшей в 1997 г., творчество А. Лобанова зачаровывает зрителей. Он познал общественное внимание. В 1999 г. в художественном музее он присутствовал на своей первой персональной выставке «Аутсайдер», приуроченной к его 75-летию, и впервые получил паспорт. Далее началась «европейская» биография художника. Его работы ныне представлены в художественных музеях Ярославля, Москвы и Иванова, в Музеях современного и аутсайдерского искусства Франции, Германии, Португалии.
При этом организаторы арт-проекта «Иные» не оставляли надежды представить творчество художника именно в Лозанне, среди леген-
В.В. Гаврилов
дарной коллекции Ж. Дебюффе. Оказалось, что о подобной «встрече» мечтала и швейцарская сторона. Директор Музея мадам Люсьенн Пейри заранее приехала в Ярославль, чтобы договориться о совместном проекте. Катализировала проект французская художница, представительница арт-проекта «Иные» Доминик де Миско, которая к выставке подготовила богато иллюстрированную монографию «Александр Павлович Лобанов — русский автор ар брют» (www.aleksander-lobanov.com). В книге девять отечественных и десять европейских авторов попытались рассмотреть удивительный феномен глухонемого художника.
Ретроспективная выставка «Александр Лобанов», проходившая в Музее ар брют в Лозанне с 16.02.07 по 20.05.07 оказалась очень успешной, хотя немного нарушила традиции этого учреждения. Учитывая неподдельный и высокий интерес к автору и желание в максимально полном объеме продемонстрировать его необычное творчество, было отобрано 120 (!) произведений (рисунки, фотографии, фотомонтажи и коллажи), а посему выставка проходила не в традиционных выставочных залах, а в холле специально освобожденного по такому поводу первого этажа. Во время работы экспозиции постоянно прокручивали два короткометражных французских фильма об авторе, сделанных на основе видео-архивов коллекции «Иные». На вернисаже выступил и г-н Мишель Тевоз, автор книги «Ар-брют» (1995), который в приватной беседе высоко отозвался о необычном творчестве художника, восхищаясь декоративным богатством рисунков, украшенных символами советской эпохи. Интерес зрителей и прессы к выставке был настолько велик, что были организованы экскурсии, в том числе и на русском языке, и решено было продлить ее на неделю. Репортажи о выставке демонстрировались по каналу «Euronew», а журнал «Raw vision», безусловный лидер по проблематике ар брют и искусству аутсайдеров, посвятил ей передовицу.
Литература
Бабаян Э.Л., Морозов Г.В., Морковкин В.М., Смулевич А.Б. Изобразительный язык больных шизофренией. В 3 т. Базель: Sandoz LTD, 1982-1984.
Богемская К.Г. Понять примитив. Самодеятельное, наивное и аутсайдерское искусство в XX веке. СПб.: Алетейя, 2001.
Проект «Иные»
Карпов П.И. Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства и техники. М.-Ленинград: Главнаука, 1926.
Кемпинский А. Психология шизофрении. СПб.: Ювента, 1998.
Копытин А.И. Системная арт-терапия. СПб.: Питер, 2001.
Копытин А.И. Теория и практика арт-терапии. СПб.: Питер, 2002.
Менделевич В.Д. Психопатологическая картина заболевания как результат креативности пациента// Международный конгресс по креативности и психологии искусства. Пермь: ПГИИК, 2005. С. 163-165.
Сосланд А. Безумная любовь к безумию // Популярная психология. М., 2005. № 7. С. 78-84.
Тевоз М. Ар брют. Женева: Skira Bookking, 1995.
Хайкин Р.Б. Художественное творчество глазами врача. СПб.: Наука, 1992.
Ясперс К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.
British Association of Art Therapists. Code of ethics and principles of professional practice for art therapists. London: BAAT, 1994.
Cardinal R. Outsider Art. L.: Studio Vista, 1972.
Jackowski A. Inni Og Nikifora do Ytowackiej. Warszawa: Oprac, 1965.
Maizels J. State of art // Raw vision. UK.: 2001. № 37. P. 24-29.
Navratil L. Individual art psychotherapy // Art against stigma / Ed. Н-O. Thom-ashoff, N. Sartorius. Stuttgart-New York: Schattauer, 2004. P. 32-37.
Prinzhom H. Artistry of the Mentally 111. N.Y., 1972.
Reja M. L'Art Chez Les Fous. Nice: Z'editions, 1994.
www. rawvision.com
Сведения об авторах
Андреева Татьяна Анатольевна— психолог, в 2002-2004 гг. прошла двухгодичную программу переподготовки со специализацией по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдииломного педагогического образования. Применяет методы арт-терапии, работая психологом в социальных учреждениях Санкт-Петербурга.
Богачев Олег Владимирович— педагог, работал директором реабилитационного центра «Возвращение»; прошел базовый курс подготовки по арт-терапии и руководил арт-терапевтическими группами в разных учреждениях Санкт-Петербурга, занимающихся лечением и реабилитацией наркозависимых. В настоящее время — руководитель реабилитационного отделения Центра СПИДа в Санкт-Петербурге, обучается на двухгодичной программе постдипломной переподготовки по арт-терапии при Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования.
Борщевская Инга Витальевна— психиатр, сертифицированный психотерапевт, клинический ординатор кафедры психотерапии Санкт-Петербургской государственной медицинской академии им. И.И. Мечникова; прошла базовый курс подготовки по арт-терапии на базе НОУ ИПП «Иматон»; проводит диссертационное исследование на базе отделения неврозов и психотерапии НИПНИ им. В.М. Бехтерева с применением групповой арт-терапии.
Гаврилов Владимир Вячеславович— психиатр, ассистент кафедры психиатрии Ярославской государственной медицинской академии, руководитель арт-проекта «Иные», вице-президент Международного общества психопатологии экспрессии и арт-терапии.
Копытин Александр Иванович— психиатр, психотерапевт, кандидат медицинских наук, доцент кафедры психологии Санкт-Петербургской Академии постдииломного педагогического образования и кафедры психотерапии Санкт-Петербургской Медицинской академии им. И.И. Мечникова, председатель Арт-терапевтической ассоциации (Санкт-Петербург).
Лебедев Алексей Анатольевич— врач-психиатр, психотерапевт, в 2004-2006 гг. прошел профессиональную переподготовку со специализацией по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования. Работает психотерапевтом в Госпитале ветеранов войн в г. Волгограде, проводя арт-терапию.
Моцкувене Аудроне— художественный педагог, в 2004-2006 гг. прошла двухгодичную программу переподготовки по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования. Участвует в различных арт-терапевтических проектах, проводимых в образовательных и социальных учреждениях в г. Клайпеде, Литва.
Назарова Наталья Рафаэловна— по первому образованию педагог, в дальнейшем получила психологическое образование, прошла курс базовой подготовки по арт-терапии; с 2004 г. проводит регулярные арт-тера-певтические занятия на базе лечебно-реабилитационных учреждений Санкт-Петербурга.
Постальчук Ольга Игоревна— художница, в 2002-2004 гг. прошла двухгодичную подготовку по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии иостдипломного педагогического образования; работает в центре реабилитации для детей с нарушениями развития в г. Обнинске.
Радькова Светлана Владимировна— преподаватель кафедры педагогической психологии минского городского государственного Института повышения квалификации и переподготовки кадров образования; прошла базовый курс подготовки по арт-терапии; имеет опыт применения методов арт-терапии в образовательных учреждениях.
Свенцицкая Влада Анатольевна— кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии Санкт-Петербургского государственного университета, закончила двухгодичную программу постдипломной переподготовки по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии пост дипломного педагогического Образования, с 2002 г. совмещает преподавательскую деятельность с ведением арт-терапевти-ческих групп в психиатрической больнице специального типа.
Свистовская Елена Евгеньевна— детский психиатр, сертифицированный психотерапевт, в 2002-2004 гг. прошла обучение по арт-терапии на базе Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования; работает детским психиатром и психотерапевтом в детской поликлинике; имеет опыт применения методов арт-терапии в образовательных и медицинских учреждениях.
Сучкова Наталья Олеговна— окончила Санкт-Петербургский государственный университете культуры и искусств по специальности «Народное художественное творчество», специализация «Специальная художественная педагогика, арт-терапия». Работает в доме ребенка № 13 Адмиралтейского района г. Санкт-Петербурга.
Толчинская Елена Аароновна— закончила Санкт-Петербургскую государственную консерваторию (музыковед), в последующем получила психологическое образование. Работает психологом в детской поликлинике и музыкальным педагогом в Республиканском училище искусств г. Сыктывкара.
Шереметова Светлана Владимировна— психиатр, сертифицированный психотерапевт; прошла базовый курс подготовки по арт-терапии на базе НОУ ИПП «Иматон»; проводит диссертационное исследование на базе отделения неврозов и психотерапии ПИПНИ им. В.М. Бехтерева с применением групповой арт-терапии.
Научное издание
ПРАКТИЧЕСКАЯ АРТ-ТЕРАПИЯ Лечение, реабилитация, тренинг
Под редакцией А.И. Копытина
Редактор — И.В. Клочкова
Обложка — П.П. Ефремов
Компьютерная верстка — А. Пожарский
Корректор — Е.Е. Мокеева
ИД № 05006 от 07.06.01
Сдано в набор 03.07.07. Подписано в печать 24.10.07.
Формат 60x90/16. Бумага офсетная № 1.
Гарнитура PeterburgC. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 18,0. Уч.-изд. л. 12,8.
Тираж 2000. Заказ № 2076
Издательство «Когито-Центр»
129366, Москва, ул. Ярославская, 13
Тел./факс: (495) 682-6102
E-mail: visu@psychol.ras.ru http://www.cogito.msk.ru
Отпечатано с готовых диапозитивов в ППП Типография «Наука» 121099, Москва, Шубинский пер., 6
|