От жизни плода зависит здоровье всей жизни
Внастоящее время жизнь плода — это достаточно актуальная тема. Особенность нашего времени, современности, заключается в том, что мы имеем компьютеры, и в компьютер вы можете загнать массу информации, тысячи единиц информации. И после этого компьютер выдаст вам корреляцию, взаимосвязь. И иногда корреляция такая, что вы и представить себе не могли. Новый феномен, сюрприз, неожиданность — это невероятное число исследований, показывающих нам корреляцию между тем, что происходит на уровне жизни плода и тем, что происходит после рождения. Похоже, что жизнь зародыша, жизнь плода в громадной степени определяет, что будет с нашим здоровьем в течение всей нашей жизни. Этот феномен еще не очень хорошо поняли, потому что медицина очень специализирована. Но фактически в любой отрасли медицины вы найдете сходные исследования. Я просто приведу вам несколько примеров.
...Например, женщина беременна, но не хочет быть беременной. И были проведены два исследования, одно из них в Чехословакии, чтобы выяснить, что происходит с теми, чья мать хотела аборта, но не смогла его сделать, ребенок родился. Они отследили жизнь этих детей, и они установили, что среди этих детей очень высок процент шизофреников, больше, чем во всех остальных группах населения. Вы помните, что мы говорим о статистике, о процентах, а не о судьбах отдельных личностей. То есть, мы говорим в терминах факторов риска.
Мы можем продолжать, перескакивая с одной медицинской дисциплины на другую, и мы везде найдем такие подтверждающие исследования. Это — один из самых важных феноменов девяностых годов, до сего времени мы недооценивали важность жизни в утробе до такой степени, что многие из так называемых взрослых болезней теперь воспринимаются не как болезни, а как долговременные последствия отклонений раннего развития. Например, некоторые люди сейчас полагают, что причины инсулин-независимого диабета, который обычно начинается в 50-60 лет, находятся в жизни плода, в том критически важном периоде, когда формируется поджелудочная железа ребенка, и, кстати, формирование этого органа также очень сильно зависит от количества цинка.
Сейчас разрабатывается новая концепция: концепция критически важных периодов формирования определенных органов и функциональных систем организма. Если в это время что-то было не так, последствия скажутся потом, через много-много лет. Мы можем так продолжать долго. Например, ситуация, которая хорошо известна повитухам, акушеркам: церебральный паралич. Совсем недавно большинство исследователей полагало, что основной причиной церебрального паралича являлась родовая травма плода, это корреляция, которую на поверхности очень легко сделать. Теперь, когда развиты совершенно новые статистические техники и методики, когда мы можем вводить массу данных в компьютер, исследователи поняли, где эта история начинается. Она начинается в жизни плода, до родов. И наиболее общей причиной церебрального паралича является гипоксия, недостаток кислорода во время жизни в утробе. Разумеется, ребенок, переживший кислородное голодание, более хрупок и имеет больший риск получить родовую травму. История заключается в том, что он был подвержен гипоксии во внутриутробный период развития. В прошлом основная тема предотвращения родовой травмы заключалась в том, как ее выявить, как ее отследить, как вести мониторинг за ребенком во время родов. А теперь поднялся новый вопрос: почему некоторые дети получают родовую травму, а другие нет, хотя родовые условия абсолютно одинаковы.
К какой бы медицинской дисциплине вы ни обратились, внимание все больше и больше сосредотачивается на жизни плода. Что же это означает? Это означает, что в терминах здравоохранения нет ничего более важного, чем здоровье беременной женщины. Службы здравоохранения ломают головы, как тратить деньги, каковы приоритеты. Если вы задумаетесь о судьбе еще не рожденного поколения, тогда поймете — это здоровье беременной женщины. Также в терминах исследовательских работ нет ничего более важного, чем исследование факторов риска, которые могут влиять на развитие плода. На текущее время — это приоритет всех медицинских исследований.
Из четвертой лекции:
Супруг участвует в родах?
Женщины захотели, чтобы мужчины присутствовали при родах, люди начали очень быстро формировать разные новые доктрины: «Супруг участвует в родах? Это чудесно, это усилит связь между супругами, теперь у нас снизится уровень разводов!». Я еще в шестидесятые говорил: «О, муж участвует в родах, знакомый человек! Присутствие знакомого человека сделает роды проще, снизится уровень медицинского вмешательства, снизится количество кесаревых сечений!», — это были доктрины, которые сформировались в шестидесятые-семидесятые годы. Но теперь-то мы понимаем, что все обстоит не так просто. Сейчас, в 1997 году, проблема не в том, чтобы высказывать свое мнение, и уж тем более не в том, чтобы выдвигать новые доктрины. Нам нужно составить список вопросов, которые мы должны задать. Первый вопрос: делает ли присутствие супруга, отца ребенка, роды более или менее трудными? И простого ответа на этот вопрос мы наверняка не найдем, всегда нужно говорить о данном конкретном случае. Пары бывают очень разные. Например, может быть пара, которая вместе прожила уже пятнадцать лет, другие вместе две недели, — их сравнивать нельзя. Мужчины тоже бывают очень разные, некоторые из них умеют не высовываться, когда у женщины начинаются схватки, они сидят тихонечко в уголке. А у других тенденция вести себя наблюдателями, а еще лучше — руководителями: «Попробуй сделать это, а вот так, может, получше будет!». А некоторые заражают роженицу страхом. А некоторые и правда могут выполнять роль защитников.
Я расскажу вам историю об этом. Это было во время домашних родов, женщина была в ванной, у нее уже довольно активно шли схватки, и муж вел себя, в общем-то, не по книжке, не по правилам. Он был чем-то занят на кухне, и ему абсолютно было начхать, что там вообще происходит. И вдруг он услышал, как на улице заработали отбойные молотки. Он побежал на улицу и попросил рабочих: «Слушайте, вы пару часов не можете здесь не бурить? У меня жена рожает!», а потом преспокойно вернулся на кухню. То есть у него было совершенно несовременное поведение. Никаких книжек он не читал, но он выполнял роль защитника.
Это к тому, чтобы сказать: есть разные стереотипы поведения. Вот еще одна причина того, что очень трудно ответить на такой вопрос. Существует как бы два языка: есть вербальный язык, речевая коммуникация, но есть еще невербальный язык, язык тела. Иногда эти два языка вступают в противоречие. Например, в настоящее время в Западной Европе, если вы спрашиваете беременную женщину: «Вы бы хотели, чтобы при родах присутствовал ваш муж?» 95 процентов женщин скажут вам одно и то же: «Да я себе представить не могу, как же я буду рожать без мужа!» Но вот то, что вам скажут вам их тела во время схваток, может оказаться совсем другим. Это другой язык. Есть масса случаев, когда у женщин были медленные роды, и вдруг по какой-то причине мужчине нужно было выйти, — уже без двадцати шесть, в шесть часов магазин закрывается, ему нужно что-то купить, а когда он возвращается, ребенок уже родился. То есть, как только муж выходил из комнаты, женщина тут же начинала кричать, плакать, ходить в туалет, скорость тут же переключалась, как у машины. То есть надо понимать, что есть два разных языка. И это еще одна причина, по которой трудно ответить на ваш вопрос.
И есть еще одна трудность: есть разные фазы родов. Есть одна фаза, когда я очень и бчень осторожно отношусь к поведению супруга: это между появлением ребенка на свет и отделением плаценты. Это то время, когда мужчина, который все остальное время вел себя как надо и не высовывался, вдруг сходит с ума. Все было хорошо, пока не появился на свет ребенок. А как только ребенок появился, мужчины невероятно возбуждаются, начинают непрерывно говорить, суетиться, у них неодолимая потребность в активности, они тут же бегут звонить бабушке, и так далее. Тут надо очень хорошо контролировать поведение мужчины.
Итак... делает ли присутствие мужа роды более или менее легкими? И, как вы поняли, простого ответа не будет.
У нас сейчас нет простых однозначных ответов, и нужно быть очень осторожными с доктринами.
Если я приеду в Москву через двадцать-тридцать лет, надеюсь, уже будут четкие ответы на эти вопросы.