Совмещение родового знания и всего прочего знания
Сейчас очевидно, что главная проблема как Бартлеттовской теории схемы, так и современных теорий с присущим им энтузиазмом по отношению новой формы умственной структуры, та, что ее теоретики (включая современных авторов) склонны подразумевать, что схематизм является формой умственного представительства для любых комплексных форм знания. Например, Румельхарт (1980) утверждал, что схема представляла собой "структуру данных для представления сохраняемых в памяти родовых концепций" (с. 34). Вслед за тем, он, однако сказал, что схематизм представляет "наше знание обо всех концепциях, подчеркивающих объекты, ситуации, события, последовательности событий, действия и последовательности действий" (с. 34). Во многом повторяя сказанное, Бревер и Накамура (1984) утверждали, "схемы представляют собой бессознательные умственные структуры и процессы, подчеркивающие молярные аспекты человеческого знания и навыка. Они содержат абстрактное родовое знание, организуемое в форму новых качественных структур" (с. 140-141).
Неродовое знание. Попытка заставить схематизм работать со всеми формами человеческого знания и любыми формами человеческого существования использует многообразные формы неродового по своей природе человеческого знания. Например, рассмотрим фантастическую литературу. Если родовое знание оставить единственной доступной формой структуры, тогда бы фантастическая литература ничем бы не отличалась от "Дик и Джейн" американской книжки для учеников начальной школы, распространенной в 1940-х и 1950-х годах, типическим "элементом" которой была история с матерью Джейн, дававшей ей 25 центов с целью купить батон хлеба. Затем Джейн направлялась в магазин, брала батон, расплачивалась за него и возвращалась к матери. Теория схемы легко позволяет представлять структуры подобного рода описаний.
Однако описания с такого рода структурой встречаются довольно редко. В современной американской начальной школе подобные сценарии уже не в ходу. Одним из немногочисленных жанров, сохраняющим близость подобного типа родовой структуре, остаются американские дневные мыльные оперы, использующие стандартные сюжетные ходы дорожных происшествий, амнезии, нарушений супружеской верности и т.д. С другой стороны, подавляющее большинство текстов литературной фантастики построено на неродовых структурах знания, в котором читатель не способен предсказывать развитие событий, но способен наблюдать, фиксируя факты, имеющие место довольно вероятные связи между событиями. Наконец, можно обратить внимание и на то, что структуры элементов стандартной развлекательной фантастики не соответствуют образцам постмодернистской фантастики, в которой автор часто преднамеренно удаляет большинство форм базисной структуры.
Другая сфера, в которой наблюдается отличие между родовым и неродовым знанием - это область человеческого действия. Структура родового знания превосходно служит для фиксации факта описания маленькими детьми их участия в праздновании дня рождения или описания меню Макдональдса. Однако родовое знание не способно обеспечить фиксацию намечающегося нового действия. Таким образом, если вас просят быстро найти экземпляр книги Эббинхауза Память, и накрыть ее взбитыми сливками, то вам не удастся составить подходящий план и его выполнить. Ясно, что последнее включает в себя неповторимую последовательность действий и не может включать в себя подключение предварительно сохраненного родового сценария. Все же, планы нового определенно обладают структурой, поскольку такой способ намного более эффективен, чем бесструктурный метод (например, способ произвольного движения, когда-то, вероятно, и ведущего к столкновению книги и взбитых сливок). Когнитивная психология и когнитивистика все еще не завершили поиск решения проблемы представления неродового знания; в этом смысле здесь следует сказать несколько слов о некоторых важных предложениях в данной области.
Умственные модели. Джонсон-Лейерд (1980, 1983) нашел довольно убедительную аргументацию для той формы умственного представительства, которое он связал с "умственными моделями". Как он утверждает, "модель не способна произвольно, подобно логическому представлению, показывать положение вещей, и, следовательно, его структуру, но играет прямую представительскую или аналогичную роль. Его структуры отражают соответственные аспекты соотносимых положений вещей мира" (с. 98). Если кто-либо, знающий географию США слышит текст, описывающий дорогу от штата Мэн к Бостону, Нью-Йорку и Флориде, то в таком случае пространственная информация, возможно, представлена в родовой форме (в виде "мысленной карты", например). Следовательно, воспоминание подобной информации может фиксироваться в понятиях схемы, плюс соответствующих теории схемы версиях образцов. Однако, как указывает Джонсон-Лейред, прослушивание нового текста о некоем незнакомом месте (окрестностях, например, никогда не посещавшегося города) способно формировать нелингвистическую умственную модель о выраженной текстом пространственной информации, в силу чего умственные модели представлены набором эффектов в понимании и памяти, подобно тем, что назывались выше и для схематизма. Например, прочтение текста "Фридрих справа отФила, а Фил справа от Дэвида" способно формировать умственную модель пространственных отношений между тремя названными людьми. Подобная модель позволяет делать основанные на ней выводы (например, Дэвид слева отФила), не присутствующие в содержании исходного текста. Экспериментальную демонстрацию подобных зависимостей провели Перриг и Кинтцш (1985). Они показали, что опрашиваемые, располагавшие текстом описания фиктивного города, способны были быстро отвечать на вопросы, касавшиеся пространственного положения различных объектов, явно не описанного текстом (например, правильно или нет, что "Крупнейший супермаркет находится к северу от церкви"). Более детальное представление отличий между схематизмом и умственными моделями представлено в Бревер (1987).
С позиций понимания отличий между схемой и умственными моделями можно вернуться к собранным Бартлеттом данным и посмотреть, что же представляет собой очевидные примеры умственных моделей в его экспериментальных материалах. Например, один из использованных Бартлеттом текстов представляет собой "собирательную" африканскую историю. В этой истории птица заглатывает орех, ее съедает кустарниковый кот, кота съедает собака, собаку проглатывает питон (Бартлетт, 1932, с. 129). Я думаю, что хотя и те, кого опрашивал Бартлетт, вряд когда-либо слышали эту историю, им не составило труда составить новое умственное представительство подобной информации, и, что интересно, Бартлетт отмечает, что данная совокупная структура оказалась среди лучших в его экспериментах образцов запоминаемой информации (с. 188).
Наивные теории. Другой важный класс умственных представительств составляют наивные теории. Существует обширная литература (см. Драйвер, Гузне и Тибержин, 1985), показывающая, что как дети, так и взрослые обладают широким разнообразием наивных представлений о естественной среде (например, инфекционная теория заболеваний, вера в то, что тепло представляет собой движущуюся материю). Недавно Гопник и Вельман (1992) представили сильную аргументацию в пользу того, что подобного рода информация требует представления в понятиях наивных теорий. В последующем обсуждении поставленных проблем (Бревер, в печати) я утверждал, что наивные теории "представляют собой умственные структуры, включающие теоретические объекты (обычно ненаблюдаемые), отношения среди теоретических объектов, и отношения теоретических объектов к феномену некоторой среды" (там же, с. 1).
В недавно проведенных исследованиях Мишра и Бревер (1998) показали, что если взрослые теоретически объясняют некий набор данных, то формирующаяся теория структуры знаний облегчает воспоминание, подобно тому, что мы видим и в литературе, посвященной предмету схемы. Например, в следующем опыте ряд опрашиваемых знакомился с фразами, передававшими касавшиеся Гавайев факты, такие как: "Кауи, самому западному острову, примерно 40 миллионов лет. Он подвергся довольно значительной эрозии. Западнее Кауи находится гряда подводных гор … Гавайи, самый восточный остров, располагает двумя действующими вулканами. Горы острова Гавайи не сильно пострадали от эрозии". Перед чтением этих фактов одна группа (теоретическая группа) познакомилась с теорией развития островных гряд на основе представления об океанских плато, двигающихся в горячих очагах земной мантии. Группа, познакомившаяся с очаговой теорией, лучше запоминала соответствующую ей информацию из представленных текстов, чем контрольная группа. Опрашиваемые, участвующие в этом эксперименте, изолировались от тех, кто уже знакомился с очаговой теорией, и потому структура знания, облегчавшая в данном эксперименте запоминание, должна была представлять собой у них уже неродовую теорию, производную от фрагмента текста, построенного с помощью родовой теории.
Другие формы представления знаний. Обсужденные выше примеры неродового знания предполагают, что информация, касающаяся разных сфер, требует разных форм умственного представительства. Отсюда следует, что массивы объектов требуют такого представительства знаний, которое охватывает новые пространственные отношения, где человеческие действия требуют представительства знаний, охватывающего новые интенциональные планы.
Одной еще не обсужденной областью остается логическая аргументация. Нам представляется очевидным, что мы нуждаемся в некоторой форме представительства, охватывающей информацию, содержащуюся в новой логической аргументации. Джонсон-Лейерд (1980, 1983) показывает, что множество форм логической аргументации могут фиксироваться посредством умственных моделей; однако, вероятно, что в данном случае потребуется несколько больше алгебраических логико-семантических умственных структур. С данной точки зрения и в отношении развития когнитивной психологии и когнитивистики неясно, сколько же форм умственного представительства нужно для полной фиксации того, как же представляется в сознании внешний мир. Здесь, кажется, предстоит еще много работы.
Заключение
Если смотреть с позиций завершившихся 65 лет, то важнейшим интеллектуальным достижением Бартлетта является потребность в форме особого умственного представительства для объяснения того, как же человеческое существование работает со сложным, структурно представленным знанием. Проведенный в этой главе анализ Бартлеттовской теории схемы охватывает некоторые аспекты родового знания, его характерных предложений, не лишенных некоторых критических недостатков. Однако элементы его теории по-прежнему продолжают оставаться компонентами современных теорий схемы.
Недавние работы в области теории представительства знаний показывают, что родовое знание это всего лишь одна из форм человеческого знания. Теперь уже очевидно, что и другие формы сознательного представительства, такие как умственные модели и наивные теории - это необъемлемый компонент полной модели человеческого сознания.
Ментальные репрезентации
Ментальная репрезентация – индивидуальный инструмент использования знаний при интеллектуальном взаимодействии с окружающим миром (Ришар, 1998).
Отсюда следует, что ментальная репрезентация это характер функционирования интеллекта. Ментальная репрезентация изучается через исследования (Додд и Вайт, 1980):
а) механизмов внимания;
б) времени изучения проблемы;
в) вербальной и визуальной репрезентации явления;
г) характер задаваемых вопросов.
Или в новых представлениях, ментальная репрезентация это:
1) взаимодействие КВП с сознанием (пункт а);
2) функционирование ДВП и ПИ (пункт б);
3) генерирование активаторов (пункт в);
4) работа сети моделей в ДВП (пункт г).
Функционирование интеллекта в качестве ментальной репрезентации очень образно описывается следующими характеристиками (Холодная М.А):
1) порожденная субъектом конструкция;
2) формируется на основе поступающей извне информации (точнее, импульсов от органов чувств, с моей точки зрения) и наличия у субъекта знания (точнее, познавательных моделей в ДВП и ПИ);
3) используются механизмы категоризации, дифференциации, трансформации, предвосхищения и т.д.