Медицинских воззрений в постсоветском пространстве
Психиатрия со времен становления Советского государства полностью берет под
«опеку» его здоровье (прежде всего, конечно, нравственное, политическое и
идеологическое). Таковой она остается и до конца существования СССР. В то время,
когда во всем цивилизованном мире бурно расцветала новая отрасль медицины —
социальная, видный советский психиатр, сподвижник П.Б. Ганнушкина М.О. Гуревич,
действительный член АМН СССР, профессор 1-го Московского Ордена Ленина
медицинского института выпускает в свет учебник для медицинских институтов
«Психиатрия» (М., 1949). Введение начинается словами: «Психиатрия — наука о болезнях
мозга, проявляющихся в психических изменениях». На первый взгляд, странно узкое и
недостаточное определение для науки, реально берущей на себя функции социальной
медицины. Собственно ничего удивительного в этом нет. Ведь неслучайно на Западе
советская психиатрия прямо ассоциировалась с КГБ, а последний, как известно,
афишировать свою деятельность не любил.
Советскую психиатрию олицетворяли собой Институт Общей и Судебной
психиатрии им. В.П. Сербского и Андрей Владимирович Снежневский — советский
психиатр, основатель научной школы, академик АМН, Герой Социалистического Труда,
изменивший классификацию шизофрении.
Архивная служба России открыла для исследователей некоторые документы
бывшего ЦК КПСС, касающиеся психиатрии в СССР. Так, например, в выписке
протокола заседаний Политбюро ЦК КПСС от 15 ноября 1989 г. за № П171/21 с грифом
«совершенно секретно» находим, что вопрос «О совершенствовании законодательства об
условиях и порядке оказания психиатрической помощи», следует «... снять как вопрос
политический». И это накануне очередного Конгресса Всемирной психиатрической
ассоциации в Афинах, на котором (уже было решение на рабочем уровне) должны были
восстановить членство Всесоюзного общества психиатров СССР во Всемирной
психиатрической ассоциации (WPA). Как известно, нас исключили из нее именно за
карательные функции советской психиатрии. (Одним из примеров репрессивного
характера советской психиатрии было пресловутое дело генерала Григоренко, известного
диссидента, содержащегося в психиатрических больницах. О наличии у него
психического заболевания до сих пор спорят психиатры разных стран).
Если во времена П.Б. Ганнушкина чрезвычайно высок был процент психопатий, то
во времена А.В. Снежневского — шизофрении. Оппоненты обвиняют его в том, что
будучи на службе карательных органов, он «выдумал» так называемую вялотекущую
шизофрению. Это, по Снежневскому, самостоятельная форма шизофрении, протекающая
без явного бреда и галлюцинаций, долго не приводящая к слабоумию. Чаще всего она
проявляется (при психопатоподобном течении) асоциалъностъю или антисоциальностью
больного. Естественно, в эту группу попадали все инакомыслящие, уклоняющиеся от
службы в армии, пытающиеся уйти в монастыри, бродяги.
Яркие примеры — поэт Иосиф Бродский и математик Александр Сергеевич
Есенин-Вольпин. Именно за счет этой формы больных шизофренией на душу населения в
нашей стране в 80-е годы было в 3 раза больше, чем в США, в 2 раза больше, чем в
Западной Германии, Австрии и Японии. Вообще, ни в какой другой стране (из западных)
не было столько больных шизофренией. Диагноз «вялотекущей шизофрении» (а значит и
пожизненный учет в ПНД) мог быть выставлен и амбулаторно, и согласно письменным
заявлениям соседей, родственников или сослуживцев «больного». Человек, получивший
диагноз «вялотекущей шизофрении», выпадал из социальной жизни (по ограничениям) и34
тем самым как бы подтверждал правильность выставленного диагноза. Так, к примеру,
ему нельзя было управлять автомобилем, работать в «ящике», поступать во многие вузы.
Он становился «невыездным». Вступить в брак, имея на руках справку учета в ПНД или
«белый билет» по графе 4, тоже было не простым делом. Перед каждым праздником или
государственным мероприятием таких больных без их согласия госпитализировали (на
время мероприятия) в психиатрическую больницу. Если же они сопротивлялись или
ударялись в бега, то получали к истории болезни гриф «СО» (социально опасный). Этот
гриф больной, находящийся на учете в ПНД как «шизофреник», мог легко получить,
случись ему быть участником семейной или уличной драки.
Это самые страшные социальные последствия психиатрических научных взглядов
школы А.В. Снежневского, имеющие логическую и методологическую основу в
концепции репрессивной медицины, разработанной Н.А. Семашко и П.Б. Ганнушкиным.
Что касается объявления инакомыслящих «сумасшедшими» и содержания их в
психиатрических лечебницах (или в местах, изолированных от общества), Снежневский
здесь не при чем. Сколько существовало на Земле цивилизованных обществ, столько это и
практиковалось власть имущими. Вспомним хотя бы Сократа, «железную маску», Пьера
Огюстена Бомарше, Френсиса Бэкона, Оскара Уайльда, на Руси — княжну Елизавету
Тараканову, Г.Я. Чаадаева, «диссиденствующего» князя-беглеца В.П. Долгорукого (он
писал памфлеты на правящую аристократию)... Что же касается «страшного» Института
им. Сербского, то подобные заведения есть в каждой, даже самой демократичной, стране.
Например, парижская психиатрическая лечебница святой Женевьевы намного страшнее
нашего Института им. В.П. Сербского.
В 1972—1973 гг. по специальному соглашению Советского правительства с
Президентом США Р. Никсоном во время его визита в СССР в наши психиатрические
больницы были допущены американские эксперты. По предложению этих экспертов из
больниц были выписаны все «инакомыслящие». Это были единицы. В 1988— 1989 гг. с
психиатрического учета было снято около двух миллионов человек, тоже по требованию
западных психиатров, как одно из условий принятия советских психиатров во Всемирную
психиатрическую ассоциацию.
Сам Снежневский утверждал, что благодаря действиям советских психиатров
удалось спасти от тюрем, лагерей, неминуемой смерти множество людей, чего у немецких
коллег во времена Гитлера не получилось. «И инакомыслящие живы, и общество чище!»
— как бы оправдывался Снежневский.
Учитывая сказанное выше, не удивительно, что правозащитники в нашей стране
брали и берут на себя непосильный труд, занимаясь здоровьем нации, подменяя собой
таким образом как раз социальных медиков.
Итак, мы проследили глубокую связь между тоталитарным режимом в нашей
стране и концепцией репрессивной медицины с ее принудительным лечением и
необходимостью реабилитации для больных и инвалидов.
За период распада СССР многое, что произошло, не могло не отразиться на
состоянии здоровья народа. «Мы живем в больном обществе» — это действительно так.
Разрушена система здравоохранения. Недееспособны институты социальной защиты
населения. Резко изменились в негативную сторону демографические показатели.
Появились новые социальные контингенты сограждан бомжи, мигранты, вынужденные
переселенцы, беспризорные дети. Социальные катаклизмы, произошедшие в нашей стране
за указанный период, тотально физически и психически травмировали общество. Оно
расслоилось фактически на два класса: богатых («новых русских») и нищих. Работники
бюджетной сферы оказались нищими, а это — производители материальных и духовных
ценностей. Появилась огромная масса инвалидизированного населения (в десятки, сотни
раз превышающая число подобных после Гражданской и Великой Отечественной войн).
Ситуация усугубляется тем, что народ деидеологизирован (девальвировались
общественные и нравственные ценности, на которые были ориентированы граждане35
СССР с раннего детства до преклонных лет). Духовная дезориентированность,
фрустрированность огромных масс населения — страшная разрушительная сила для
любого общества и общественного сознания. Отсюда, появление в нашей стране
криминальных толп и психических эпидемий, повышение уровня преступности до
невероятных размеров, появление новых видов преступности, в корне не свойственных
русскому народу, таких, как серийные убийства и детская порнография, эксплуатация
детской сексуальности. Открытое и откровенное манипулирование общественным
сознанием стало нормой.
Дельцы «черных PR» являются государственными советниками, получая
невероятно высокую зарплату по сравнению с зарплатой ученых, врачей и педагогов. В их
распоряжение предоставлены все средства массовой информации. Устраиваются шоу на
всю страну, в которых они демонстрируют себя как новые магистры, «учителя», менторы,
«архитекторы», «дизайнеры» и хозяева социальных институтов в стране. И это тоже
должно укладываться в общественном сознании как неизбежность. Многое,
происходящее в обществе, преподносится, рекламируется и навязывается как
неизбежность при всей своей нелепости и алогичности. И это тоже должна проглатывать,
усваивать и переваривать общественная психика, лишенная самой возможности оценок и
рефлексии.
Налицо, таким образом, глубоко психотравмирующие общество факторы. Геббельс
заявлял, что, чем ниже нравственность у человека и в обществе, тем выше интерес к
политике. И это надо насаждать, чтобы управлять послушными, потерявшими
жизненные ориентиры, толпами. «Мелкий собственник, заливший шары пивом —
цемент гитлеровской партии» — писал Я. Гашек. За всю историю России не было выпито
столько пива, сколько за последние пять лет XX в.! Общенародным суррогатом алкоголя в
нашей стране был самогон. Сейчас же не перечесть «ершей» — суррогатов алкоголя,
продаваемых без возрастного ограничения на каждом углу от Москвы до самых до
окраин. Тема: «рекламируемая и продаваемая пища как суррогат» — актуальнейшая тема
современной эпидемиологии и гигиены.
Сократ сказал: «Здоровье — это все, но все без здоровья — ничто». В нашей стране
сейчас ничто не стоит так дорого и не ценится так дешево, как здоровье. Появление
знахарей, колдунов, лекарей от сглаза, альтернативных целителей и т.п., реклама через
средства массовой информации сомнительных «лекарств», способов самолечения с
привлечением безответственных «звезд» эстрады и кино, коммерческая медицина,
предлагающая услуги, выполнение которых неизбежно приводит к уродству и глубокому
нарушению физиологических и психических процессов в организме, и многие другие
явления нашей повседневной действительности — все указывает на актуальность для
России предупреждений древнего мудреца.
Отсюда вытекает, что построение нового здравоохранения в современной России
должно начаться с организации институтов социальной медицины. Только таким путем
можно исправить современное положение вещей, касающихся общественного здоровья в
России.
Напомним, что после Афганистана были: Чернобыль, Армянское землетрясение,
Карабах, события в Тбилиси, кораблекрушения в Черном и Балтийском морях, до сих пор
необъяснимая гибель «Курска» в Баренцевом море, постоянные взрывы с человеческими
жертвами на угольных шахтах, путч, октябрьские события у Белого дома, убийства (до
сих пор нераскрытые) известных общественных деятелей, финансовые аферы (типа МММ
и «Властелины»), войны с «перемирием» в Чечне, террористические акты, заложники,
взрывы в Москве и других городах России, публичные казни, транслировавшиеся по
телевидению. Публичное сознание в одном пространстве памяти держит картины казни
четы Чаушеску и жертв шариатского суда. Мефистофельские фигурки Березовского,
Гусинского, Абрамовича с их непонятными здравому смыслу астрономическими цифрами
капитала, появившегося неизвестно откуда и каким путем за комически короткий срок, 36
контаминируют с образами Чумака и Кашпировского, морочащих головы миллионам
советских людей по Центральному государственному телевидению. Пожар Останкинской
башни; заморозки в Приморье и «веерное» отключение электричества от военных
объектов, детсадов и больниц на «законных основаниях». Если все перечислять, не хватит
времени для других тем изучаемой дисциплины. Но какое еще историческое время нашей
страны так богато социально-криминальными событиями разного ранга, прямо или
исподволь калечащими общественное здоровье «здесь и сейчас» и вовеки веков? В этом же
ряду фарсы с перезахоронением царских останков и захоронением мумии Ленина...
Все это не может не иметь удручающих социальных последствий для генетической
памяти нашей нации. А тут еще хлынувшие в нашу страну, как следствие размывания
границ, тонны наркотиков в ситуации, когда наркологическая служба не успела пока
возникнуть. Безнадзорность средств массовой информации (рекламы) со стороны органов
здравоохранения, даст, как минимум, развитие в ближайшем будущем массовых
токсикомании (от употребления пищевых продуктов с химическими добавками в качестве
допингов). Непременно, как показывает зарубежный опыт, будут негативные последствия
и от эротизации массового сознания.
А теперь немного статистики. Вот некоторые данные из материалов прошедшего в
ноябре 1995 г. XII съезда психиатров России и из других официальных источников. За
последние пять лет первичная регистрация психических расстройств выросла на 21%, на
56% увеличилась инвалидность по психическим заболевания,. 86,5% работников
промышленных предприятий имеют те или иные психические аномалии, при этом у
половины из них речь идет о хронических душевных расстройствах, у 16% — о
личностных отклонениях, у остальных — о хроническом алкоголизме и полинаркомании.
Быстро растет количество детей и подростков с нервно-психической патологией — в
среднем на 8—12%. У 9,6% младенцев отмечаются явные психические нарушения. А
среди дошкольников лишь у 45% отсутствуют признаки болезненных отклонений в
психическом здоровье, но еще у 8% они отчетливо проявятся через 1—1,5 года при
отсутствии необходимой психопрофилактической помощи. Распространенность нервно-
психических расстройств среди детей школьного возраста достигает 70—80%. Так, в
Санкт-Петербурге лишь семь детей из 100 не нуждаются в психоневрологической
помощи. В то же время массовые обследования показывают, что за пределами
психиатрической помощи оказываются 80% нуждающихся в ней детей и подростков, 63%
психически больных детей-инвалидов не осматриваются психиатрами по году и больше. В
настоящее время не ведется никакой профилактической работы с группами риска.
Последующие пять лет демографическую ситуацию в стране катастрофически
усугубили.
Сейчас приходится констатировать факт, что в современных социально-
экономических условиях происходит массовая десоциализация детей. 1,5 млн детей и
подростков школьного возраста находятся за дверями школы. По различным данным,
употребление наркотиков детьми и подростками за последние 5 лет возросло в 3—7 раз и
охватывает до 20% детей и подростков страны. Преступность же детей и подростков за
этот же срок возросла в 1,5 раза, а число самоубийств — на 30—60%. Среди детей со
школьным адаптационным синдромом (стрессом) 93—95% имеют психические
нарушения; 50—81% детей и подростков с девиантным и делинквентным поведением
страдают теми или иными психическими расстройствами. Детское бродяжничество —
особая стигма нашего больного общества.
Растут сроки от начала заболевания ребенка до его первичного обследования. И то
лишь после того, как его поймают как наркомана, или как бродягу, или как проститутку,
или как вора, или он утром не сможет встать с постели по причине непонятной
выраженной слабости и резкого упадка сил. Деструкция семейных отношений — еще одна
злободневная тема для социальной медицины. 37
Не в лучшем положении находится и психиатрическая помощь престарелым и
инвалидам, а показатели их психического неблагополучия еще в худшем состоянии, чем у
детей и подростков. Здесь необходимо добавить, что специальности детских и
подростковых психиатров в настоящее время исключены из номенклатуры врачебных
специальностей решением Министерства здравоохранения РФ. Что же касается стариков,
то достаточно указать лишь на два факта: в России нет ни одного геронтологического
института. Геронтологические койки находятся в психиатрических стационарах общего
типа. Положение бюджетных интернатов для престарелых в настоящее время жалкое.
Проблем, подобных нашим, российским, конечно же, нет в развитых западных
странах. Там свои проблемы, часть которых уже «привились» и нам. Повторим: детская
проституция и порнография. И назовем еще одну, страшную реальность современной
России, «привитую» нашему народу — торговлю детьми. Этот общественный порок
имеет скрытые и хорошо завуалированные под «благотворительность» формы.
Безусловно, общими для России и западных развитых стран являются проблемы,
связанные с научно-техническими достижениями в областях, прямо имеющих отношение
к общественному здоровью. Это генная инженерия, клонирование, криогенизация,
трансплантация и имплантация органов, эвтаназия, селекция, эксперименты на людях,
«омолаживание», изменение половой принадлежности, искусственное оплодотворение и
др.