Неопределенные местоимения. Традиционно указывается, что в речи неопределенные местоимения могут выражать три оттенка значения и в соответствии с этим делятся на три группы
Традиционно указывается, что в речи неопределенные местоимения могут выражать три оттенка значения и в соответствии с этим делятся на три группы, каждая из которых выполняет свою функцию*:
1) Местоимения, выражающие значение неизвестности: некто, нечто, кто-то, что-то, какой-то: "Пуля царапнула руку Ричарда Галинза в то время, когда он наряжал рождественскую елку. В следующий вечер кто-то пробил лобовое стекло грузовика, принадлежащего Майклу Клерку" (Комс. пр. 1989. 18 февр.); "В понедельник распоряжением вице-мэра бани все же закроют… Ходят слухи о передаче бань какому-то СП" (Моск. комс. 1991. 25 окт.).
2) Местоимения, выражающие значение несущественности: кто-либо, что-либо, кто-нибудь, какой-либо, сколько-нибудь и т.п.: «Неужели кто-либо из туристов отказался бы приобрести значок с броской надписью: "Я научился кататься на горных лыжах в Бакуриани"?» (Комс. пр. 198о. 21 апр.); "На митинг я пришел первый раз в жизни, потому что считал и считаю, что сколько-нибудь серьезные вопросы таким путем не решаются" (Комс. пр. 1991. 21 марта).
3) Местоимения, выражающие значение приблизительности, неполноты охвата: кое-кто, кое-что, что-то, кто-то, кое-какой, некоторый, несколько, что-то и т.д. Например: "Когда я ехал с завязанными глазами назад в трясущейся темноте, кое-что стало для меня проясняться" (Моск. нов. 1991. № 10); "Наше историческое прошлое – материя уже не столь эфемерная: ее можно запереть в архиве, можно покрыть лаком. Что-то достаточно подтереть, что-то необходимо переписать" (Стол. 1991. № 3).
* См.: Янко-Триницкая Н.А. Русская морфология. М., 1982. С. 81.
Очевидно, что в первом случае употребление неопределенного слова вызвано тем, что автор не имеет полной информации о том, о чем он сообщает. Во втором же и в третьем случаях автор необходимой информацией располагает, но использует неопределенные местоимения, так как либо, по мнению пишущего, эта информация несущественна для читателя, либо, после приблизительного указания, в дальнейшем изложении эта информация дается в полном объеме.
Кроме того, в публицистических текстах неопределенные местоимения часто употребляются еще в одном случае. К ним прибегают тогда, когда автор намеренно не хочет прямо назвать тех лиц, те явления, о которых идет речь. Причем обычно это лица или явления, к которым пишущий/говорящий относится отрицательно. Например: "Накатывающаяся волна антисоветских кампаний показывает, что кое-кому понадобилось именно сейчас бросить тень на традиционно добрые отношения между Францией и СССР" (Изв. 1987. 11 апр.), или: "Но тогда почему все последние годы правительство приобретало и продолжает приобретать спиртное из-за рубежа? Не потому ли, что кому-то важнее "заливать" хмельные бунты и на все большее одурманивание общества наплевать?" (Моя Москва. 1991. № 1).
В этих сообщениях предполагается, что автор и читатель в равной степени осведомлены, о ком идет речь: в первом случае это лица, враждебно относящиеся к СССР; во втором – представители власти, использующие ее в своих корыстных интересах, безразличные к судьбе народа. Именно рассчитывая на осведомленность читателя, автор не называет точных имен. То есть здесь неопределенные местоимения выполняют еще одну, весьма характерную для публицистической речи функцию – эвфемистическую (т.е. намеренно непрямо, сглаженно называют явления отрицательного характера).
Важно подчеркнуть, что в речи неопределенные местоимения далеко не всегда употребляются правильно. Особенно часто это наблюдается в текстах публицистических и общественно-политических. Можно выделить несколько случаев неудачного использования неопределенных местоимений.
1. В тексте употреблено местоимение со значением приблизительного указания, без дальнейшего разъяснения, а читатель ждет от журналиста полной и точной информации. Чаще всего это бывает связано с употреблением местоимения некоторый, а также слов определенный, известный, отдельный, которые при переносном их употреблении приобрели местоименное значение и выступают как синонимы к некоторый.
Показателен такой пример. Реформа цен, осуществляемая в наше время, давно уже стала предметом обсуждения в печати и, естественно, вызывала самый живой интерес у читателей. Ей было посвящено множество материалов; один из них – опубликованное в "Правде" интервью с заместителем председателя тогдашнего Госкомцен А.Н. Коминым, который на вопрос корреспондента ответил: "Следует также подчеркнуть, что изменение различных цен не будет осуществляться в ущерб материальным интересам населения. Изменение их не только не должно привести к ухудшению жизненного уровня трудящихся, но и, наоборот, должно способствовать повышению этого уровня для определенных категорий трудящихся, более полному осуществлению социальной справедливости" (Пр. 1987. 29 окт.). В дальнейшем слово определенный никак не расшифровывалось, не дополнялось никакой конкретной информацией. В результате читатель 1987 года оставался в недоумении: какие же все-таки категории трудящихся окажутся в выигрыше от предстоящего повышения цен? Текст оказался информативно неполным, а это один из серьезнейших недостатков публицистического текста. И не только в публицистике можно встретить подобные коммуникативно-неполноценные, неполновесные высказывания. Они стали бедой многих отчетов, докладов, справок, в которых говорится о том, что в той или иной области произошли "определенные сдвиги", наблюдаются "некоторые изменения", достигнуты "известные успехи" и где за всем этим ничего не стоит. Не подкрепленные в дальнейшем конкретной информацией, неопределенные слова стали средством бюрократической демагогии, прикрывающим пустоту или отсутствие мысли, либо, что еще хуже, нежеланием сообщить конкретную информацию.
2. Другая ошибка в использовании неопределенных местоимений (и синонимичных им слов) связана с употреблением их в эвфемистической функции. Во-первых, словосочетания "кое-кто в Бонне", "некоторые круги НАТО", "кто-то в Вашингтоне" и др. сами по себе стали своеобразным штампом международной публицистики времен застоя, и употреблять их следует очень умеренно и осторожно. Во-вторых, некая недоговоренность, возникающая при их использовании, не всегда уместна. Иллюстрацией этого может служить статья З. Тажуризиной «Так чем же "полезна" религия?», опубликованная в "Комсомольской правде" в 1987 году (10 апр.), т.е. тогда, когда доброжелательное отношение к религии еще официально не было "санкционировано". О том, как отвечает автор статьи на сформулированный в заглавии вопрос, ясно говорят несколько выдержек из этой статьи: "Уже давно в некоторых кругах интеллигенции примиренческое, а порой и апологетическое отношение к религии и идеалистической философии расценивается как "широта взглядов", "гражданская смелость"; "Говоря о так называемых "нравственных исканиях" некоторых интеллигентов, А. Ананьев очень точно подмечает: история пересматривалась"; "Отдельные литераторы с олимпийским безразличием прошли мимо массы интереснейших исследований и популярных работ в области научного атеизма"; "Уже с десяток лет распространяется в определенной среде интеллигенции идея о необходимости мировоззренческого, философского плюрализма в духовной жизни" и пр.
Выделенные слова выполняли эвфемистическую функцию – указывали на деятелей культуры, литераторов и публицистов, ко взглядам которых автор относится резко отрицательно. Однако, во-первых, вряд ли все читатели массовой молодежной газеты знали, о каких именно произведениях, каких именно авторов, каких именно кругах интеллигенции шла речь. Следовательно, текст оказался информативно недостаточным, читатель узнал преимущественно лишь об отношении автора статьи к религии и к тем, кто сочувственно к ней относится. Во-вторых, статья по своему характеру заостренно-полемична, но множество недоговоренностей, полунамеков, недомолвок сделало ее неконкретной и малоубедительной для массового читателя. В результате пропагандистский, по замыслу автора, материал своей цели не достиг. Все это следует учитывать при употреблении неопределенных местоимений-эвфемизмов.