Подчиненное, чисто «согласуемое» положение формальных признаков числа в 3-м лице глагола

Значение категории числа несколько иное в формах 3-го лица всех времен и наклонений (не в безличном и не в неопределенно-личном их употреблении). В безличных формах отсутствует самое понятие числа, так как число в глаго­лах немыслимо без лица. При неопределенно-личном употреблении формы 3-го лица {говорили) окончание множественного числа (-и) выражает идею не­определенно-множественного лица. Но в определенно-личном употреблении форма 3-го лица глагола согласуется в числе с названием предмета, т. е. с именем существительным или с заменяющим его местоимением 3-го лица. В этом случае категория числа является «формой» согласования, хотя и не до такой степени лексически пустой, чисто синтаксической, как у имен прилага­тельных. Категория предмета в русском языке глубоко связана с категорией числа, которая не только зародилась в недрах предметности, но и до сих пор сохраняет следы связей с ней. Поэтому числовые различия в глагольных фор­мах 3-го лица находятся в прямой зависимости от числовых различий назва­ний действующего предмета, производителя действия. Меньшая зависимость категории числа в формах глагола от личных местоимений 1-го и 2-го лица лишний раз характеризует обособленность личных местоимений от имен су­ществительных. Но, как известно, формы личного местоимения 3-го лица за­висят от значений тех имен существительных, которые замещает это местои­мение и на которые оно указывает. Следовательно, местоимение 3-го лица


в современном русском языке менее слито с глагольной формой, чем местои­мения 1-го и 2-го лица. Русские грамматисты не раз подчеркивали относи­тельную самостоятельность числа в 3-м лице глагола, указывая на факты так называемого «согласования по смыслу», т. е. на употребление глагольной формы множественного числа в тех случаях, когда действие приписывается собирательному лицу, реже — предмету, облеченному в форму имени суще­ствительного единственного числа (например, при словах большинство, мень­шинство, часть, масса с род. п. мн. ч. и др.; ср. большинство сотрудников ре­шили и т. п.). В этих случаях форма множественного числа глагола, как бы независимо от формы «подлежащего», непосредственно обозначает количе­ство деятелей. Она прямо относится к реальному действию и его производи­телям. Она согласована с лексическим значением «подлежащего». Согласова­ния же с формой существительного, выражающего субъект действия, не происходит.

Однако правильнее, вслед за Шахматовым, видеть в таких словосочета­ниях, как большинство зрителей, часть колхозников и т. п., фразеологические обороты, однородные с числовыми идиоматизмами типа: пять человек, шесть крестьян и т. п. Множественное число глагола при них поддерживается влиянием числовых конструкций вроде: Десять учеников не выдержали экзамена.

Таким образом, в категории числа глагола обнаруживается структурная спаянность форм числа с категорией лица. В способе выражения числовых различий намечается противопоставление между формами 1-го и 2-го лица и предметно-личными формами 3-го лица. Господство категории лица выра­жается в окончании множественного числа -и у форм на -л (слышали). Окон­чание -и восходит к флексии древнерусского именительного падежа множе­ственного числа мужского рода. Это окончание могло сохраниться лишь у форм, обозначающих активные лица или относящихся к лицам активным. В этом заключается отличие форм типа мы читали, вы писали от кратких форм прилагательных и страдательных причастий, в которых окончание -ы (мамины, красивы,, сыты, влюблены и т. п., ср. добрые и т. п.) восходит к флек­сии винительного (пассивного) падежа, падежа прямого объекта действия.

§ 22. Категория рода и ее выражение в глагольных формах на-л, -ла, -ло

В глагольных формах на -л единственного числа (т. е. в формах прошед­шего времени и условного наклонения) выражена категория рода. Родовые различия этих форм исторически объясняются происхождением их из прича­стия, т. е. из глагольно-именной формы (ср.: служил и служилый, бывал и бы­валый). С точки зрения современных грамматических отношений родовые раз­личия этих форм спаяны с категорией лица. Категория рода в них отражает различия родовых значений личных местоимений. В личных местоимениях 1-го и 2-го лица категория рода совпадает с реальными различиями пола.

Поэтому-то и употребление глагольных форм 1-го и 2-го лица в среднем роде чрезвычайно редко. Форма среднего рода 1-го и 2-го лица появляется лишь в тех исключительных случаях, когда в роли говорящего лица или собе­седника представляется предмет, выраженный существительным среднего рода.

В формах 3-го лица род ставится в зависимость не только от пола лица, которому приписывается действие, но и от родовой формы, родового класса того имени существительного (подлежащего) и заменяющего его местоимения (он, она, оно), с которым согласуется глагольная форма прошедшего времени. Таким образом, в родовых различиях форм 3-го лица также обнаруживается


противопоставление л и ц а и не-лица. В применении к предмету как про­изводителю действия род глагольной формы всецело определяется родом со­ответствующего имени существительного. Например:

Привычка усладила горе, Неотразимое ничем; Открытие большое вскоре Ее утешило совсем.

(Пушкин, «Евгений Онегин»)

Напротив, в применении к лицу глагольная форма 3-го лица часто «со­гласуется» не столько с родовой формой имени существительного, сколько с полом обозначаемого им действующего лица. Например, в современном разговорном языке: товарищ ушла в соседнюю комнату; управдел сказала; наш парторг объявила; директор заявила на собрании; агроном уехала в колхоз ит. п.

Однако все своеобразия выражения категории лица и рода у имен суще­ствительных отражаются и в глагольной форме 3-го лица на -л. В тех случаях, когда имя существительное, обозначающее субъект действия, подводится под категорию женского рода, глагол обязательно согласуется с формой имени существительного, хотя бы действие относилось к мужчине (например: вас хвалила одна особа; эта бездарность осмелилась заявить и т. п.). Женский род существительного, как сильный, акцентированный род, подчиняет себе родо­вую форму глагола, обязывает ее к безусловному согласованию. По отноше­нию к словам общего рода принцип соответствия глагольной формы реально­му полу лица снова проявляется во всей силе (например, у Квитки-Основья-ненка: «Заботливая глава семейства сильно хлопотал...» («Ярмарка»); ср. у Салтыкова-Щедрина: «Прочитал борода наше веление, да так и обомлел» («Губернские очерки», «Первый рассказ подьячего»)*. Тут ярко проявляется отличие категории рода в глаголе от рода имени прилагательного. У прилага­тельного инерция согласования допускает возможность сохранения формы женского рода даже в сочетаниях с существительными общего рода, обозна­чающими мужчин, например: он такая растяпа, большая пройдоха, он извест­ная лакомка и т. п. Для глагольной формы такое реальное несоответствие невозможно**.