Карл Густав Якоби (1804-1851) — крупный немецкий математик


Этим я хочу подчеркнуть, что я пытался в первую очередь обозначить факты, доступные эмпирическому постиже­нию, и не предавался сомнительным экскурсам в область метафизики. Пребывая на почве метафизики, я непремен­но «вторгся» бы в сферу всевозможных религиозных убеж­дений. На Западе мне пришлось бы вместо «Самость» го­ворить «Христос», на Ближнем Востоке — «Хадир», на Дальнем Востоке — «Атман», «Дао» или «Будда», на Даль­нем Западе — «заяц» или «Мондамин» (бог маиса), нако­нец, в мире Каббалы — «Тиферет».

Наш мир сжимается подобно шагреневой коже. Посте­пенно рождается и развивается понимание того, что суще­ствует единое человечество с единой душой. Смирение — не последняя из добродетелей, и оно должно побудить хотя бы христиан, из любви к милосердию (то есть к наиболь­шей из добродетелей), подать хороший пример и признать, что существует только одна истина, выраженная на многих языках; лишь наша недостаточная способность к понима­нию мешает нам проникнуться этой убежденностью. В ми­ре нет никого, кто по праву богоподобного существа мог бы считать себя единственным носителем Истинного слова. Мы всматриваемся в тусклое зеркало, в котором, смут­но указывая на невидимую истину, обретает форму некий темный миф. Духовное око различает в этом зеркале не­кий образ, который мы называем Самостью. Я полно­стью сознаю, что речь идет об антропоморфном образе; называя его данным термином, я тем не менее не объяс­няю его сути. Конечно, термин «Самость» призван обоз­начить психическую целостность; но мы не знаем, како­вы те реальности, которые лежат в основе этого поня­тия — ведь психическое содержимое невозможно наблю­дать, пока оно пребывает в сфере бессознательного, и душа не может познать самое себя. Бессознательное по­знаваемо лишь в той мере, в какой оно становится частью сознания. Что касается модификаций, происходящих с со­держимым бессознательного в процессе его интеграции в сознательную сферу, то о них мы имеем лишь смутные предчувствия, но не достоверные знания. К тому же поня­тие психической целостности, по необходимости, включает в себя элемент трансцендентности, обусловленный нали­чием в этом понятии бессознательных составляющих.


Используя слово «трансцендентность», я должен напом­нить, что я не вкладываю в него метафизического смысла, а наделяю его статусом всего лишь «пограничного», или «демаркационного» понятия (пользуясь языком Канта)1.

Можно лишь очень приблизительно догадываться о том, что лежит за порогом, обозначенным теорией познания; но архетипы, а еще более явно — числа указывают, что за этим порогом, в темных глубинах человеческого существа, что-то есть. По эту сторону порога числа — это счет; по ту сторону они представляют собой автономные психиче­ские сущности, выражающие не только количественный, но и качественный аспект вещей и находящие свое прояв­ление в форме соотношений, которые предшествуют лю­бым суждениям. Эти соотношения включают не только психические феномены, поддающиеся объяснению в тер­минах причинности — символы, с которыми мы встреча­емся в сновидениях и т. п., — но и особые формы реляти­визации времени и пространства, не обусловленные ника­кими причинными связями. Речь здесь идет о тех парапсихологических проявлениях, которые я объединил в понятие «синхронность» и которые Райн подверг статисти­ческому исследованию. Положительные результаты опы­тов Райна заставляют нас отныне рассматривать парапси­хические феномены как неопровержимые факты.

Таким образом, мы слегка приблизились к пониманию столь загадочного параллелизма между психическим и фи­зическим: ведь мы теперь знаем о существовании некоего фактора, благодаря которому преодолевается кажущаяся несоизмеримость телесной и психической субстанций, ма­терии сообщается определенная «психическая» способ­ность, а психической субстанции — определенная «мате­риальность», что позволяет им воздействовать друг на дру­га. Говорить о влиянии тела на душу — это значит быть тривиальным; ведь всем известно, что любой физический

В кантовской терминологии понятие «граница» указывает на возмож­ности употребления чистого разума; находящееся по ту сторону «гра­ницы» не является умопостигаемым и принадлежит сфере метафизи­ки. Вспоминая данный кантовский термин, Юнг, по-видимому, имеет в виду, что трансцендентная составляющая проблемы бессознательного в рамках психологической науки может быть угадана и описана, но не познана и не разрешена.


недуг или болезнь находят отзвук в психике. Но гипотеза о таком влиянии чего-то стоит лишь в том случае, если психической субстанции приписывается существование в себе и для себя, а это противоречит обычной материали­стической концепции; впрочем, последняя, так или иначе, совершенно не в состоянии объяснить, каким образом хи­мические реакции могут породить психическую субстан­цию.

Обе противоположные концепции — материалистиче­ская и спиритуалистская — не более, чем метафизические предрассудки. Опытным данным лучше соответствует ги­потеза, согласно которой любая живая материя обладает психическим, а психическая субстанция — физическим ас­пектом. Если же мы обратим должное внимание на пара-психологические данные, то окажемся вынуждены распро­странить гипотезу о психическом аспекте за пределы био­химических процессов в живой природе и охватить ею всю, в том числе и неживую, материю. С точки зрения этой ги­потезы бытие основывается на некоем до сих пор не раз­гаданном субстрате, обладающем как материальными, так и психическими качествами. Имея в виду образ мыслей со­временных физиков, мы можем утверждать, что такое предположение сегодня будет воспринято с большей готов­ностью, нежели в прошлые времена. В результате сомни­тельная гипотеза психофизического параллелизма уступит место возможности построения новой модели, приближаю­щейся к идее единого мира — Unus Mundus. «Внепричин­ные» (акаузальные) соответствия взаимно независимых психических и физических процессов, то есть синхронные феномены и, в особенности, психокинез, займут свое место в сфере доступного пониманию, поскольку любое событие материального мира по самой своей природе будет вклю­чать психический компонент и наоборот. Подобные рас­суждения ни в коем случае не следует оценивать как пус­тые спекуляции; они неизбежно приходят на ум в резуль­тате углубленного изучения феномена НЛО, что явственно вытекает из содержимого следующей главы.


6


Феномен НЛО

С непсихологической

Точки зрения


Как уже было сказано в начале настоящей работы, наша задача состояла прежде всего в трактовке явления НЛО с точки зрения психологической феноменологии. Для подо­бного подхода у нас было достаточно оснований; стоит хотя бы вспомнить распространяемые молвой противоречивые и «невозможные» утверждения вокруг данной проблемы. Эти утверждения, естественно, вполне заслуживают критики, скептицизма и даже явного неприятия. Мы с пониманием и даже симпатией относимся к тем, кто отказывается ви­деть в слухах о НЛО что-либо, кроме всеобщего помутне­ния рассудка и полагает, что единственная польза от этих слухов может заключаться в той реакции противодействия со стороны разума, которую они неизбежно породят. Конечно, читатель вправе удовлетвориться предложенным нами психологическим способом объяснения и принять как должное, что сознательное или бессознательное воображе­ние, при поддержке прямых выдумок и лжи, играет реша­ющую роль в формировании соответствующих слухов. Казалось бы, после этого проблему вполне можно считать закрытой.

Тем не менее нам представляется, что, поступая таким образом, мы рискуем недооценить ситуацию, складываю­щуюся в наши дни. К сожалению, в силу множества при­чин мы не имеем права позволить себе отделаться от про­блемы столь простым способом. Неопровержимая, основан­ная на многочисленных наблюдениях информация свиде­тельствует, что НЛО можно не только видеть, но и регистрировать на экране радара, и даже (хотя и изредка) фотографировать. Я основываюсь на сводных сообщениях Раппелта и Кэйхоу, которыми вовсе не следует пренебре­гать, а также на том факте, что профессор астрофизики Мендель, несмотря на все свои усилия, не смог дать раци­онального объяснения ни одному из должным образом за­свидетельствованных сообщений. Таким образом, речь здесь может идти лишь о разрешении следующей дилеммы: вызвано ли эхо радара проекциями, зародившимися в че­ловеческой психике, или наоборот, появление реальных тел порождает проекции мифологического порядка.

Заметим, что даже если НЛО физически реальны, соответ­ствующие психические проекции не создаются ими в пря­мом смысле этого слова, а лишь возбуждаются и провоци­руются: ведь утверждения мифического порядка, часто свя­зываемые с НЛО, были известны во все эпохи. Единственное различие состоит в том, что до эпохи наблюдений за НЛО никому не приходило в голову сближать мифический аспект явления с аспектом, касающимся каких-то загадочных не­бесных тел.

Все, что связано с мифотворчеством, с проявлениями ми­фологического, основывается прежде всего на уникальных в своем роде структурах глубинного слоя человеческой психи­ки, то есть на коллективном бессознательном; последнее всегда, во все времена порождало проекции. Проекции бы­вают разные; далеко не все они выглядят как округлые не­бесные тела. Но проекции округлостей, сопровождаемые об­щепсихологическим контекстом в виде занимающих нас здесь слухов, являются одним из наиболее специфичных, ха­рактерных проявлений нашей эпохи. В свое время представ­ление о медиаторе (посреднике), о Боге, ставшем человеком, приобрело доминирующее значение и вытеснило на задний план общепринятое прежде многобожие; но ныне и это пред­ставление постепенно улетучивается из сознания людей. Многие миллионы так называемых христиан утратили веру в реального, живого медиатора, а истинно верующие христи­ане пытаются придать своей вере правдоподобие и привлека­тельность в глазах первобытных народов — тогда как обра­щение усилий на пользу белому человеку было бы несрав­ненно более плодотворным, важным и необходимым. Но ведь говорить и действовать «сверху вниз» — это такое необременительное и в то же время трогательное занятие; говорить и действовать в противоположном направлении куда слож­нее. Слово Святого Павла было обращено к народам Афин и Рима. Что же делает Альберт Швейцер в Ламбарене1? Такие люди, как он, значительно нужнее в Европе.

Христианин не станет подвергать сомнению важность веры в медиатора-Спасителя. Христианин также не станет отри­цать серьезность последствий, связанных с потерей этой ве­ры. Могущественное представление о божественном медиа­торе соответствует глубокой потребности человеческой души, и эта потребность отнюдь не исчезает после того, как ее вы­ражение утратило былую силу. Куда девается энергия, до сих пор питавшая это представление, поддерживавшая в нем жизнь, обеспечившая ему возможность укреплять души? Со­знание нашей эпохи расколото в результате политического, социального, философского и религиозного антагонизма, ко­торый ныне достиг небывалых масштабов. Перед лицом та­кого беспрецедентного противостояния непременно должна появиться потребность в спасителе. Но безнадежные призы­вы к медиатору не пользуются популярностью, ибо они ир­рациональны и противоречат научному мышлению. В эпоху статистики мало кто верит в подобные вещи. Вот почему про­истекающая из глубочайшей тревоги потребность в медиато­ре может быть выражена в лучшем случае лишь вполголоса. Кроме того, в отличие от первых христиан, ныне едва ли кто-либо добровольно признается в собственном пессимизме, ибо героический идеал современного американизированного ми-hа заключается в энергичности, оптимизме и неизменной улыбке (keep smiling). Даже небольшой дозы пессимизма за­частую оказывается достаточно, чтобы заподозрить ее носи­теля в разрушительных, пагубных намерениях; тем не менее, как нам представляется, лишь определенная мера разумного пессимизма способна заставить человека задуматься о собст­венном существе. Даже при самом поверхностном, торопли­вом, жизнерадостном и шумном образе жизни в глубине че­ловеческой души неизбежно развивается и укрепляется по­требность в медиаторе.

А. Швейцер (1875-1965) — знаменитый немецкий философ, теолог, врач и музыкант; Ламбарене — местечко в Габоне (Западная Африка), где А. Швейцер с 1913 года занимался врачебной и миссионерской деятельностью.


Многочисленные наблюдения показывают, что в человече­ской душе, так же, как и в природе, в результате напряжен­ности, возникающей между контрастными полюсами, обра­зуется скрытый потенциал, который в любой момент может проявить себя в виде освобожденной энергии. Падение камня или водопада соединяет верхнюю и нижнюю плоскости; меж­ду теплом и холодом возникает бурный, вихревой обмен. Аналогичным образом и между противопоставленными друг другу полюсами психики вызревает и формируется «объеди­няющий символ», вначале — бессознательный. Именно этот процесс идет в настоящее время в сфере бессознательного со­временного человека. Между контрастными полюсами спон­танно складывается символ единства и целостности, вне за­висимости от того, осознается он человеком или нет. Как только в окружающем мире появляется что-либо экстраор­динарное, особо впечатляющее — будь то человек, вещь или идея, — реакция со стороны содержимого сферы бессозна­тельного может выразиться в виде соответствующей проек­ции. Объект проекции, наделенный отныне мифической си­лой, источником которой служит субъект проекции, приоб­ретает для последнего нуминозный смысл. Вследствие этого он оказывает огромное суггестивное воздействие и вырастает в миф о спасителе, в основных своих чертах повторяющейся постоянно, начиная с незапамятных времен.

НЛО явились поводом, благодаря которому смогло про­явиться скрытое содержимое сферы бессознательного.

О НЛО мы можем с уверенностью сказать лишь то, что они обладают поверхностью, которую можно видеть и ко­торая отражает волны радара. Все остальное выглядит пока слишком неопределенно; поэтому до получения достовер­ных экспериментальных данных лучше воздержаться от любых не поддающихся проверке предположений и домыс­лов. Неизвестно, идет ли речь о машинах с экипажами, или о своеобразных живых существах, прибывших неведо­мо откуда и проникших в нашу атмосферу. Предположе­ние о неизвестных науке метеорах не кажется вероятным, ибо поведение этих объектов никоим образом не напоми­нает поведения неодушевленных физических тел. Их дви­жения свидетельствуют о волевом, психическом вмеша­тельстве; в них можно усмотреть стремление скрыться, из­бежать встречи, а иногда даже агрессивную или защитную реакцию. Перемещения объектов в пространстве осущест­вляются по непрямым линиям, с изменчивой скоростью (что также не свойственно метеорам); их причудливые пе­ремещения напоминают полет насекомых, а скорость варь­ирует от нуля до нескольких тысяч километров в час. Ни одно живое существо, известное на Земле, не смогло бы выдержать огромного ускорения и резких изменений на­правления движения, присущих НЛО; столь же неперено­симо для земных форм жизни и тепло, которое неизбежно должно выделяться в больших количествах вследствие пре­одоления сопротивления воздуха.

Совпадающие результаты визуальных наблюдений и на­блюдений с помощью радаров сами по себе могли бы слу­жить доказательством реальности НЛО. К сожалению, од­нако, известны случаи, когда экран радара не реагирует на то, что видит глаз, и наоборот, объекты, со всей несомнен­ностью зарегистрированные радаром, не обнаруживаются визуально. Я не решаюсь говорить здесь о некоторых дру­гих, еще более поразительных свидетельствах, ибо они подвергают нашу доверчивость и рассудительность слиш­ком сильным испытаниям.

Если занимающие нас здесь объекты хоть сколько-ни­будь реальны1 — а сомневаться в этом уже не приходится, — нам остается выбирать между двумя гипотезами: либо они не подчиняются закону тяготения, либо они являются порождением психики. Окончательного решения этой ди­леммы у меня нет. В порядке опыта мне показалось полез­ным рассмотреть психологический аспект феномена НЛО и тем самым попытаться внести некоторую ясность в про­блему. Я ограничился несколькими максимально нагляд­ными примерами. К сожалению, несмотря на десять лет целенаправленных усилий, мне не удалось собрать доста­точного количества свидетельств, чтобы на их основании можно было делать окончательные выводы. Мне пришлось скромно ограничиться указанием на отдельные направле-

Не следует упускать из виду, что Юнг, как первооткрыватель эмпи­рического бессознательного, наделяет статусом реальных объектов лю­бые порождения последнего; поэтому с точки зрения признания ре­альности существования НЛО для него не столь уж важно: являются ли они физически осязаемыми «вещами», или они целиком обязаны своим происхождением психической субстанции человека.


ния, по которым могут пойти дальнейшие исследования. Что же касается объяснения феномена с физической точки зрения, здесь дело практически не сдвинулось с мертвой точки.

Значимость психического аспекта такова, что пренебре­гать им не следует. Его обсуждение, насколько мне удалось показать, подводит нас к психологическим проблемам, за которыми открываются такие же фантастические возмож­ности (и невозможности), как и за соображениями, каса­ющимися физической природы феномена. Если даже обо­ронные ведомства специально занимаются сверкой и ана­лизом соответствующих наблюдений, психология тем бо­лее не просто должна, но и обязана внести свой вклад в разъяснение этих таинственных сообщений.

Вопрос антигравитации, возникающий в связи с НЛО, я вынужден оставить на долю физиков: лишь они смогут оценить шансы подобной гипотезы на успех. Мнение, буд­то в данном случае речь идет об объектах психической при­роды, наделенных какими-то физическими качествами, кажется еще более далеким от действительности: совер­шенно непонятно, откуда такие объекты могли бы взяться. Можно сказать, что идея о материализовавшемся психиче­ском факторе выглядит еще более беспочвенной, чем ги­потеза об отсутствии силы тяжести. Правда, парапсихоло­гии известны факты материализации, но все они связаны с непосредственным присутствием одного или нескольких медиумов, которые в подобной ситуации должны как бы «снять» и «связать» весомую субстанцию. Известно, что психическая субстанция способна передвигать материаль­ные тела — но только будучи заключена внутри живой структуры. Нашему пониманию недоступна сама возмож­ность существования феномена, психического по своей природе, обладающего материальными свойствами, наде­ленного огромным энергетическим зарядом и доступного наблюдению с очень больших расстояний, да еще в отсут­ствие людей-медиумов. Наши познания бессильны помочь нам в данном вопросе, и поэтому нет смысла предаваться бесплодным спекуляциям.

Мне представляется, что с некоторой долей осмотритель­ности следует признать существование еще одной, третьей по счету возможности: НЛО — это материальные объекты неизвестной природы, ведущие свое происхождение, ско­рее всего, из космических пространств, и уже давно види­мые для жителей Земли, но не имеющие никаких иных распознаваемых связей с Землей и ее обитателями. В по­следнее время, когда люди направляют свои взгляды к небу — отчасти в связи с открывшейся возможностью реализо­вать давние мечты о межпланетных полетах, отчасти же в связи с величайшей угрозой самому их земному существо­ванию, — содержимое сферы бессознательного проециру­ется на необъяснимые небесные явления, придавая им зна­чение, которого они, вообще говоря, не заслуживают. По­скольку после Второй мировой войны НЛО стали появлять­ся чаще, чем когда-либо, мы, возможно, имеем здесь дело с феноменом синхронии, или «осмысленных совпадений». Психологическая ситуация современного человечества и феномен НЛО как физическая реальность не обнаружива­ют между собой никаких причинных связей, но их сосуще­ствование во времени имеет глубочайший смысл. Осмыс­ленная взаимосвязь, с одной стороны, обусловлена проек­цией; с другой же стороны она ведет свое происхождение от округлых и цилиндрических форм, которые соответст­вуют проецируемому смыслу и, как это было всегда в ис­тории рода человеческого, символизируют соединение про­тивоположностей.

Еще одно, столь же «случайное» на вид совпадение по­добного рода можно усмотреть в выборе эмблемы для са­молетов в СССР и в США: советские самолеты украшены красной пятиконечной звездой, тогда как американские — такой же звездой, но белого цвета: ведь в течение тысяче­летий красный выступал в качестве «мужского», а белый — в качестве «женского» цвета. Алхимики говорили о «красном рабе» (servus rubeus) и «белой женщине» (femina Candida), совокупление которых имело целью достичь выс­шего соединения противоположных полюсов. Говоря о Рос­сии, сейчас же вспоминаешь «батюшку» царя или другого «батюшку» — Сталина; говоря же об Америке, редко об­ходятся без выпадов в адрес свойственного этой стране «матриархата», вспоминая, в частности, что большая часть американского капитала находится в руках женщин (не следует забывать и шутку Кайзерлинга о «тетушках нации»1). Конечно, вряд ли можно сомневаться в том, что подобные сопоставления не имеют ничего общего с выбо­ром символов — по крайней мере в плане осознанной при­чинной связи. Но продолжая в том же духе, можно прийти и к другим комическим констатациям; например, то обсто­ятельство, что красный и белый являются брачными цве­тами, позволяет представить Россию в забавной роли не­достаточно страстного или, напротив, нежеланного любов­ника «белой женщины» в Белом доме — даже если не го­ворит ни о чем более глубоком.


Эпилог


 


Граф Герман фон Кайзерлинг (1880-1946) — немецкий философ и писатель, основатель «Школы Мудрости» в Дармштадте, автор книги «Психоанализ Америки» (1931); проповедовал идею достижения единства человечества путем синтеза материализма западной и духов­ности восточной цивилизаций. Юнг имеет в виду то место из книги Кайзерлинга «Америка: становление нового мира» (1930), где он срав­нивает типичную американку — члена женского клуба — с тетушкой, которая изо всех сил старается отучить своего гадкого маленького пле­мянника от спиртного, поскольку оно вредит его здоровью. Напомним, что 1930 год — время действия «сухого закона» в США.


Уже после того, как настоящая работа была готова в руко­писи, мне удалось ознакомиться с книгой, о которой здесь следовало бы специально упомянуть. Речь идет о книге Ор­фео М. Анджелуччи «Секрет тарелок»1. Автор — самоучка, сам себя характеризующий как «физически слабого» и «не­врастеника». Сменив множество разнообразных занятий, он в 1952 г. поступил рабочим на предприятие авиастрои­тельной фирмы Локхид (Бербанк, Калифорния). По всей видимости, он лишен гуманитарной культуры, но в обла­сти естественных наук его познания выходят за пределы уровня, которого в данном случае можно было бы ожидать. Анджелуччи — американизированный итальянец, человек необразованный, но — если внешность нас не обманывает, — серьезный и обладающий определенными идеалами. В настоящее время он добывает средства на жизнь, пропо­ведуя собственное «евангелие», внушенное ему летающи­ми тарелками; вот почему я обращаю внимание на его книжку.

Его карьера пророка началась после 4 августа 1946 г.: в этот день ему довелось наблюдать НЛО. По его собствен­ным словам, данная проблема прежде его никогда не зани­мала. В свободное от работы время он трудился над книгой «О природе бесконечных сущностей»2, которую впоследст-