Половые особенности старения

Мужчины 55–65 лет более покладисты и терпеливы, чем мужчины 66–75 лет, у которых наблюдалась тенденция к властолюбию и желанию настоять на своем. Обратная зависимость определена при сравнении групп женщин. Женщины 55–65 лет были менее покладисты и терпеливы, чем в более старшем возрасте, и имели более низкое представление о своей социальной репутации.

И. М. Никольская, М. А. Краева, 2005. С. 274.

Женщины меньше поддаются воздействию старения. Пожилым женщинам, как правило, легче удается уйти с головой в хозяйство, чем мужчинам: «трудолюбивой пчелке некогда печалиться». Большинство пожилых женщин чаще способны окунуться в мелочи домашнего хозяйства, чем большинство пожилых мужчин. С уходом на пенсию количество дел у мужчин уменьшается, зато количество дел у его жены заметно увеличивается. Мужчина-пенсионер теряет свою роль добытчика средств существования, С уходом на пенсию мужа женщина сокращает денежные расходы на ведение домашнего хозяйства, ее здоровье ухудшается и снижается жизненная энергия.

Бремя забот, ложащееся на плечи пожилых женщин, усиливается по мере традиционной возрастной дифференциации между супругами. Кроме забот о своем здоровье многие пожилые женщины принимают на себя заботу и о здоровье своего мужа, и даже в еще большей степени по мере старения. Женщина «возвращается назад», к «роли матери», теперь уже по отношению к мужу. Теперь в ее обязанности входит следить за тем, чтобы он вовремя посещал врача, следить за его диетой, лечением и корректировать его деятельность. Поэтому брак более выгоден для старых мужчин, чем для женщин.

Поиски «эликсира бессмертия» (который часто отождествлялся средневековыми алхимиками с пресловутым философским камнем) или иного средства для значительного увеличения продолжительности жизни человека имели наиболее широкое распространение в Средние века и носили открыто мистический характер (сунамитизм — использование дыхания девственниц, вампиризм — высасывание крови молодых людей или детей, опотерапия — использование в пищу отдельных органов животных, обладающих якобы целительной жизненной силой).

Во второй период эволюции геронтологии (конец XIX — начало XX в.) бурное развитие естествознания позволило поставить подобные «эксперименты» на научную основу. В это время было создано несколько теорий старения, главенствующими среди которых была эндокринная теория, рассматривающая процесс возрастной инволюции организма как эпифеномен ослабления деятельности половых желез, и теория аутоинтоксикации И. И. Мечникова (Мечников, 1909). Естественно, что приверженцы каждой из упомянутых теорий, считая их универсальными, раскрывающими причину первопроцесса, предлагали соответствующие способы омоложения или профилактики старения <…> Открытие нескольких «радикальных» методов омолаживания потрясло всю мировую общественность (опотерапия посредством впрыскивания экстракта спермиев — Ш. Э. Броун-Секар, 1889; перетяжка семявыносящих канальцев — Е. Штейнбах, 1918–1920; пересадка семенников — С. Воронов, 1919). Подобные попытки предпринимались и позднее, например А. А. Богомолец в 1938 г. изготовил специальную антиретикулоэнтотелиальную цитоксическую сыворотку, которая, повышая устойчивость организма к различным заболеваниям, должна была, по его мнению, оказывать омолаживающее воздействие.

М. Д. Александрова, 1974. С. 6–7.

Одна из них — теория запрограммированного старения — говорит о том, что старение является базовым биологическим свойством организма, это процесс, который генетически предопределен. Старение определяют запрограммированные действия специфических генов. Любой организм полноценно функционирует в некоторых пределах времени, после чего его жизнедеятельность начинает снижаться. Запрограммированное старение часто связывают с ходом биологических часов. Иначе говоря, предполагается существование своего рода встроенного таймера, который устанавливается на определенное время, когда должна наступить смерть. Эти часы, возможно, содержатся в каждой клетке, а возможно, их роль играет единый клеточный пейсмейкер, находящийся, например, в головном мозге.

С точки зрения теории запрограммированного старения старение — нормальное явление, представляющее собой «самоликвидацию» организма с целью освободить дорогу новым поколениям. По этой теории старость рассматривается как отставленная болезнь старения, связанная с клеточными изменениями, регулируемыми различными ферментами. Например, ученые нашли белок, который активирует теломеразу — фермент, позволяющий клеткам не стареть. Соединение синтезируется в головном мозге и мешает работать гормону роста. Поэтому предполагается, что люди небольшого роста должны жить дольше.

Кроме того, старение рассматривается как следствие накопления с возрастом неблагоприятных для метаболизма оптических изомеров белков, а также как результат изменения генетического аппарата клеток или как аутоинтоксикацию — разрушение иммунных свойств и борьбы тканей в организме.

…

Сотрудники В. В. Фролькиса провели на животных опыты, давшие интересный результат. Вещества, блокировавшие определенную группу генов, которые, очевидно, отвечают за синтез «белков старения», приводили к довольно значительному увеличению продолжительности жизни. На основе этих исследований был сделан следующий вывод: если удастся выделить такой ген и контролировать его работу, то продолжительность жизни клетки резко возрастет. Исследователи предположили, что наряду с «белками старения» существуют «белки антистарения». Они стабилизируют мембрану клетки, защищают некоторые другие белки от разрушающего влияния, предупреждают клетку о гибели. Проявления процесса антистарения удалось обнаружить на разных уровнях жизнедеятельности организма, причем одни механизмы направлены на создание более надежных, менее разрушаемых систем, а другие — на компенсацию, ликвидацию последствий старения. Часть механизмов антистарения закреплена наследственно, например система «репарации» генетического аппарата (восстановление молекулы ДНК от повреждений) и система обезвреживания так называемых свободных радикалов, повреждающих белки, нуклеиновые кислоты, мембраны клеток.

Виктаут связан не только с противодействием старению, но и с появлением новых форм функциональной организации, способствующих увеличению адаптационных возможностей организма. В частности, активируется ряд ферментов и повышается чувствительность рецепторов к гормонам при ослаблении функции некоторых желез внутренней секреции (например, гормонов щитовидной железы, участвующих в эмоциональном реагировании). Благодаря этому повышается чувствительность организма ко многим физиологически активным веществам, лекарственным препаратам и др.

В соответствии с этими взглядами В. В. Фролькис разделил человеческую жизнь на три этапа, между которыми нет резких переходов:

1) онтогенез в его классическом понимании как период роста и становления репродуктивной способности;

2) мезогенез — относительно стабильный период баланса процессов старения и антистарения (виктаута); продление периода мезогенеза привело бы к оптимальному изменению не только продолжительности, но и качества жизни;

3) геронтогенез — период преобладания процессов старения над виктаутом, период неуклонного снижения жизнеспособности, приспособительных возможностей организма.

На этой основе В. В. Фролькис предложил следующую биологическую формулу индивидуального развития организма на протяжении жизни: этагенез (от греч. этас — возраст) = онтогенез + мезогенез + геронтогенез.

Взгляды В. В. Фролькиса поддерживаются геронтологами и психологами. Так, Т. В. Карсаевская (1989) определяет старость как противоречивый процесс, в котором наряду с инволюционными, деструктивными изменениями действуют «противостарческие» адаптационные механизмы. Именно с этими механизмами наука связывает стратегию продления жизни. Исследователь указывает на то, что обращение к интегральной концепции жизненного цикла человека позволит осмыслить эти механизмы.

Л. И. Анциферова также обращает внимание на то, что, анализируя жизнь человека в поздние годы, нужно четко различать его физическое и личностно-психологическое старение, так как, «теряя физические силы, индивид может сохранить способность прогрессивно развиваться как личность» (1999. С. 65). Далее: «Психическое и социальное развитие личности отнюдь не ограничено какими-то определенными отрезками времени, теми или иными периодами. Оно осуществляется на всех этапах жизненного пути человека. При этом каждый этап, наряду с общими закономерностями развития, характеризуется и особенными, специфичными лишь для него». Исследователь подчеркивает, что период зрелости личности не может рассматриваться как некоторое конечное состояние, к которому направлено развитие и которым оно заканчивается. Напротив, психологическая и социальная зрелость способствуют ее дальнейшему развитию, а каждый новый период открывает качественно новые и социально ценные возможности для дальнейшего становления личности. Автором выдвигается предположение о том, что «пройденные личностью стадии развития постепенно складываются в иерархическую организацию, в составе которой позднейшие психологические новообразования, стратегии и тактики не отменяют, но качественно видоизменяют — обогащают, ограничивают, регулируют, подчиняют себе образования более ранних стадий и уровней через включение их в новые системы психологических отношений личности к миру, в новые жизненные позиции» (1999. С. 334).

О. Н. Молчанова (2006) в связи с этим говорит о психологическом виктауте как системе защитных механизмов (копингов), позволяющих удерживать старому человеку самооценку на приемлемом для себя уровне. С возрастом увеличивается количество конструктивных копингов и уменьшается количество неконструктивных.

Таким образом, анализ существующих на сегодняшний день точек зрения относительно процессов развития в период поздней зрелости позволяет выделить два основных подхода. Согласно первому, развитие личности в период поздней зрелости рассматривается в целом как деструктивный процесс, как процесс старения, деградации и угасания, при котором происходят негативные изменения на физиологическом и социальном уровне и ведут за собой деструктивные изменения личностных структур. Второй подход: развитие личности рассматривается как продолжающееся становление, как качественное преобразование, видоизменение, обогащение систем, образованных на прежних этапах развития.

Вспоминается в связи с этим поразивший меня в детстве случай, который произошел среди наших знакомых. Назовем эту бабушку Ульяной. Она уже попрощалась с близкими и собиралась умирать, ей было под восемьдесят лет, когда пришло трагическое известие о гибели сына и невестки во время автомобильной аварии. Сиротами оставались пятеро внуков. Ульяна приостановила приход собственной смерти на десять лет, внуки к тому времени уже подросли, двое успели встать на ноги. Таких историй в жизни немало. Они все об одном — новый, вечный смысл жизни можно обрести и на ее пороге, приостановив свой последний шаг за него, пусть на время, но это так важно.

Г. С. Абрамова, 1999. С. 606.

Эти этапы личностных изменений людей пожилого возраста, считают И. В. Калинин с соавторами (1994), в неявном виде содержит мысль о последовательной смене этапов, в значительной мере совпадающих со схемой структуры личности, предложенной А. Маслоу. Однако в данном случае речь идет о движении в обратном направлении; это как бы зеркальное отражение пирамиды А. Маслоу.

Конечно, эта схема, как и любая другая, достаточно условна и требует эмпирического подтверждения. И. В. Калинин с соавторами (1994) полагают, что вряд ли ее можно считать абсолютной, хотя бы потому, что она была разработана на весьма специфической категории исследуемых в домах-интернатах для престарелых. В такие заведения попадает определенная категория людей из семей со специфическими межличностными отношениями. Необходимо также учесть и тот факт, что исследования, проведенные в конце 1970-х — начале 1980-х гг., происходили в период стабильности общества. Период же бурных изменений и дестабилизации всего жизненного уклада не может не оказывать своего специфического влияния на динамику личностного развития человека пенсионного возраста. В связи с этим рассмотрение этапов, выделенных в работе В. В. Болтенко, на фоне происходящих бурных социальных потрясений нашего общества, может, с одной стороны, оказаться весьма полезным, а с другой — привести к новой концептуальной схеме, в наибольшей степени отвечающей реалиям сегодняшнего дня.

По справедливому замечанию Б. В. Зейгарник, старость не является результатом зеркального отражения этапов развития человека до периода зрелости.

Понимание зеркальности отражения изменений личности престарелого возраста, по мнению И. В. Калинина с соавторами, в первую очередь обусловлено не вполне правильной теоретической предпосылкой, что все пять уровней потребностей пирамиды А. Маслоу проявляются именно в допенсионный период.

Как видно из ранних работ А. Маслоу, уровня самоактуализации достигают далеко не все. Поэтому предположение о том, что в допенсионный возраст человек не успевает реализоваться на всех пяти уровнях, имеет под собой определенное теоретическое основание. Следовательно, остается широкая возможность для развития человека на последующих возрастных этапах. Поэтому совсем не обязательно, что именно уход на пенсию является той точкой, после которой и начинаются изменения по зеркальному типу.

И. В. Калинин с соавторами считают, что возможны как минимум три типа ситуаций личностных изменений в пожилом возрасте.

Первый тип — когда человек пожилого возраста реализуется на одном из уровней, выделенных А. Маслоу, не переходя на низлежащие уровни. В данном случае человек, осуществляя такой выбор, должен в той или иной степени осознавать, что платой за это может явиться преждевременная смерть.

И. В. Калинин с соавторами описывают два варианта проявления этого типа:

1) имеется целая масса свидетельств, когда человек не переходил на путь личностных изменений в обратном порядке, а наоборот, приобретал все новые и новые духовные ценности. Жизненные пути А. Д. Сахарова и Д. С. Лихачева могут являться ярким свидетельством именно этого направления изменений личности пожилого человека;

2) не такими уж и редкими являются случаи, когда люди, достигнув пенсионного возраста и осознав, что их воспринимают как пожилых, пытаются доказать обратное именно потому, что все считают иначе. Такой человек продолжает так же, как и его молодые коллеги, работать, участвовать в различных мероприятиях и т. д. Особенно характерным это является для лиц, посвятивших большую часть своей жизни деятельности на руководящих постах.

Второй тип в какой-то мере повторяет основной спектр этапов, описанных

В. В. Болтенко, когда человек как бы постепенно следует за объективными показателями изменения своей личности.

И наконец, третий тип , смешанный и наиболее противоречивый. Осознавая неизбежность возрастного угасания, пожилой человек на определенных этапах демонстрирует поведение то первого, то второго типов. Каждый раз, спускаясь на низлежащий уровень, он, сопротивляясь, как бы удваивает свои усилия, «перескакивая» либо на предыдущий уровень, либо даже на тот, который ему предшествует.

Н. К. Корсакова (1996) тоже отмечает, что «так называемый возраст инволюции вовсе не характеризуется линейным нарастанием изменений психической активности <…> Наибольшая степень выраженности симптомов, связанных с нарушением нейродинамики, характерна для начального этапа (50 лет) старения и сопоставима по своим показателям только с самой старшей (после 80 лет) возрастной группой. В интервале от 65 до 75 лет наблюдается не только стабилизация состояния высших психических функций, но и по ряду параметров, в частности функции памяти, лица этого возраста приближаются к уровню достижений предшествующего периода». Таким образом, исследователь подчеркивает, что начало возраста старения представляет собой своеобразный кризис развития, «обусловленный рядом причин нервно-психического, эндокринно-обменного, психосоциального уровней и сопровождающийся комплексом аффективных реакций, с переживанием актуальной дефицитарности» (С. 36).

8.11. Умирание как финальная стадия человеческой жизни[36]

Э. Кюблер-Росс (Kubler-Ross, 1969) выделила в процессе приспособления к мысли о смерти пять стадий.

Отрицание — человек отказывается признать возможность своей смерти и занимается поиском других, более обнадеживающих мнений и диагнозов.

Гнев — как только человек осознает, что он действительно умирает, его охватывает обида, гнев и зависть к окружающим. В этом состоянии смертельно больные люди могут стремиться заразить своей болезнью других ни в чем не повинных людей, отомстить человечеству за несправедливость природы по отношению к нему (правда, это больше характерно для людей зрелого возраста).

Торг — человек ищет способы продлить свою жизнь, пытается договориться с Богом, медицинским персоналом, чтобы отдалить развязку или облегчить страдания.

Депрессия — когда выторговать ничего не удается, человека охватывает чувство безнадежности. Развивается депрессия, человек горюет о скорой разлуке с родными и близкими.

Принятие смерти — человек смиряется со своей судьбой и спокойно ожидает своей кончины.

Не все люди проходят через эти стадии умирания и в такой последовательности. Многое зависит от культуры, к которой человек принадлежит, его религиозных и философских воззрений, продолжительности и характера смертельного заболевания. Некоторые приветствуют смерть, чтобы освободиться от боли и одиночества, от беспомощности, обездвиженности и т. п.

…