Институты и их роль в функционировании экономических систем.
1. Аузан А.А.Институциональная экономика: новая институциональная экономическая теория: Учебник. – М.: ИНФРА-М, 2005. – 416 с. [с. 13-51]
2. Шаститко А.Е.Новая институциональная экономическая теория. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2002. – 591 с. [с. 53-158]
3. Институциональная экономика: Сем. практикум / Под ред. Р.С. Гайсина. – М.: Изд-во РГАУ-МСХА, 2015. – 156 с.[c. 22-27]
4. Агапова И.И.Институциональная экономика: учеб. пособие / И.И. Агапова. – М.: Магистр: Инфра-М, 2014. – 272 с. [с. 11-34]
5. Одинцова М.И.Институциональная экономика: учебник для академического бакалавриата. – М.: Издательство Юрайт, 2015. – 459 с. [с. 13-65]
В данной лекции мы рассмотрим одно из основных понятий новой институциональной экономической теории – понятие института. Первая часть лекции направлена на обсуждение роли информации в принятии решений. Вторая часть на детальный анализ института, а третья на общее описание институциональной структуры экономики.
В рамках экономической теории поведение экономических агентов – действия, нацеленные на рациональное использование ограниченных ресурсов, – рассматриваются как последовательность актов принятия решений. Экономический агент, исходя из своей целевой функции, – функции полезности для потребителя, функции прибыли для предпринимателя и т.п., – и имеющихся ресурсных ограничений, выбирает такое распределение ресурсов между возможными направлениями их использования, которое обеспечивает экстремальное значение его целевой функции.
Такая трактовка экономического поведения базируется на ряде явных и неявных предпосылок (которые подробно рассматривались на прошлой лекции), среди которых здесь важно выделить одну: упомянутый выбор варианта использования ресурсов имеет сознательный характер, т.е. предполагает знание агентом как цели своих действий, так и возможностей использования ресурсов.
Информация, необходимая для принятия решения, может как уже иметься в памяти экономического агента (индивида), так и специально собираться им для выбора варианта действий. В первом случае принятие решения может быть осуществлено незамедлительно, во втором – между возникновением необходимости в распределении ограниченных ресурсов и самим актом их распределения должно пройти определенное время, необходимое для получения (сбора, покупки и т.п.) необходимых данных. Кроме того, получение нужной информации (помимо той, что уже имеется в памяти индивида) неизбежно требует расходования ресурсов, т.е. несения агентом определенных издержек.
Это означает, что ограничения, возникающие в рамках задачи принятия решений, опосредующей экономическое действие, включают не только «стандартные» ограничения на доступные материально-вещественные, трудовые, природные и т.п. ресурсы. Они включают также и ограничения на доступную информацию, а также временное ограничение – на величину того отрезка времени, в течение которого необходимо оптимально (с точки зрения той или иной целевой функции) распределить ресурсы.
Если время сбора необходимой информации в условиях существования других ограничений (например, на денежные средства для ее приобретения) превышает максимально допустимое, индивид вынужден принимать решение при неполной информации, заведомо теряя в эффективности использования имеющихся у него ресурсов.
Предположим, что правительство объявило конкурс на исполнителя весьма выгодного контракта, установив ограниченные сроки подачи предложений, и объявив, что победитель устанавливается не только по критерию цены, но и по критерию качества проработки проекта по исполнению контракта. В таких условиях фирма, не способная в течение установленного срока разработать детальный план исполнения контракта, может оказаться в проигрыше, несмотря на адекватные возможности выполнения контракта по существу.
Очевидно, в данном примере временное ограничение определяет повышенные расходы других ресурсов на его выполнение. Если бы фирма, например, не стремилась разработать бизнес-план только собственными (ограниченными) силами, а наняла для его разработки сторонних специалистов (естественно, понеся большие издержки), она вышла бы на конкурс с более качественной документацией и смогла бы стать его победителем. Иначе говоря, данный пример демонстрирует некоторую «взаимозаменяемость» временного и ресурсных ограничений.
Разберем еще один пример. Пусть группа граждан, желающая совместно заняться предпринимательством на территории России, стремиться зарегистрироваться в качестве юридического лица. Она может подготовить некоторый набор документов, который, как ей кажется, вполне достаточен для этого, затратив на это свои усилия, время и средства, и прийти с ним в регистрационные органы. Если этот набор не соответствует требованиям закона, эти органы, естественно, не зарегистрируют такое юридическое лицо. Наша группа граждан может в течение неопределенного срока повторять свои безуспешные попытки, используя, в сущности, метод проб и ошибок, однако не добиться успеха. Ведь упомянутые выше ограниченные калькулятивные и предсказательные способности не позволят им угадать, какие именно документы и в какой форме необходимо представить в регистрирующие органы для получения желаемого статуса.
Приведенные примеры ясно показывают, что реальные экономические агенты, – принимают решения не только на основе неполной, ограниченной информации о ресурсах и способах их использования, но и ограничены в возможностях обработки и переработки этой информации для выбора наилучшего варианта действий. Тем самым, реальные экономические агенты, согласно терминологии, предложенной Гербертом Саймоном, являются ограниченно рациональными субъектами.
Ограниченная рациональность – это характеристика экономических агентов, решающих задачу выбора в условиях неполной информации и ограниченных возможностей по ее переработки.
Между тем, разумеется, никакой нормальный человек в очерченных выше ситуациях не ставит и не решает задач последовательной оптимизации каждого из своих действий, или предсказания набора требований к документам. Вместо этого люди используют образцы (шаблоны, модели) поведения.
Для примера с подготовкой документов для регистрации предприятия, вместо «экспериментального» выявления требований к этому набору люди используют нормативно-правовые документы, например, текст Гражданского кодекса РФ (ч. 1, гл. 4) и других нормативных актов.
Легко видеть, что такая запись в справочнике или положение нормативного акта (а также и привычка, если попытаться ее логически реконструировать) представляет собой готовую модель рационального (оптимального) действия: если текущая ситуация есть S, действуй способом A(S). (1.1)
При этом подразумевается, что способ A(S) таков, что получающийся результат является наилучшим из возможных с точки зрения типичных для ситуации S критериев принятия решений.
Независимо от того, имеется ли готовый шаблон поведения непосредственно в памяти индивида или обнаруживается во внешних источниках информации, его применение происходит по вполне стандартной схеме:
- идентификация ситуации;
- подбор шаблона вида (1.1), включающего идентифицированную ситуацию;
- действие способом, соответствующим шаблону.
Если сравнить приведенные этапы с этапами процесса принятия решений, налицо очевидная экономия усилий (а стало быть, экономия ресурсов и времени) при определении того, какое действие осуществлять. Прибавив к этому то обстоятельство, что перечисленные действия зачастую выполняются неосознанно, в «автоматическом режиме», легко прийти к выводу о том, что шаблоны и образцы поведения представляют собой средства экономии ресурсов в рамках задач определения наилучших способов действий.
Однако непосредственное наблюдение показывает, что в жизни есть и другие шаблоны и образцы поведения, следование которым мешает человеку максимизировать свою функцию полезности.
Рассмотрим еще один пример, имеющий на этот раз не условный, а вполне конкретный характер. В западных университетах при проведении письменных экзаменов зачастую в аудиториях нет преподавателей или других сотрудников факультета. Казалось бы (с точки зрения типичного отечественного студента), созданы идеальные условия для списывания, пользования шпаргалками и т.п. Однако никто из экзаменуемых не ведет себя так. Объяснение (точнее, его первый, поверхностный слой) очень просто: если кто-то из сдающих экзамен решится на такое, его коллеги немедленно сообщат от этом преподавателю («донесут» или «настучат», как принято говорить), и нечестный студент получит заслуженный нулевой балл (если вообще не будет изгнан).
Со стороны студентов, честно пишущих свои работы, такое поведение («доносительство») будет простым следованием привычке, которая, как многие другие привычки, имеет вполне рациональное основание. Ведь в зависимости от результатов экзаменов студенты получают соответствующий рейтинг, а в зависимости от рейтинга формируется спрос на выпускников со стороны работодателей. Следовательно, студент, пользующийся шпаргалкой или списывающий на экзамене, получает необоснованное конкурентное преимущество при приеме на работу и определении его оклада. Сообщив о его неправильном поведении, другие студенты устраняют, тем самым, недобросовестного конкурента, что является вполне рациональным действием.
В то же время для того из экзаменующихся, кто обладает недостаточными знаниями для успешной сдачи экзамена, упомянутая привычка других явно мешает совершить действие, способное принести ему пользу. Вместе с тем, будучи уверенным в том, что обман обязательно раскроется (что грозит значительной утратой полезности), такой студент, несмотря на искус, все же воздержится от попытки получить неадекватно высокий балл.
В этой ситуации можно сказать, что он также следует образцу или шаблону поведения, – однако вопреки своему желанию, рационально сопоставляя выгоды и издержки отклонения от этого, фактически навязанного ему другими образца.
Модели или образцы поведения, говорящие о том, как следует себя вести в той или иной ситуации, принято называть правилами или нормами.
Правила – это модели или образцы поведения, говорящие о том, как следует себя вести в той или иной ситуации.
Исследованием норм, прежде всего социальных, т.е. действующих в обществе и отдельных его группах, а не являющихся индивидуальными привычками, традиционно занимались (и занимаются) философы, социологи, социальные психологи. В неоклассической экономической теории, составляющей ядро всей современной экономической науки, эта категория отсутствует. Объяснение этому, в свете приведенного выше информационного объяснения возникновения правил, вполне прозрачно: если информация о ситуации принятия решений полна, бесплатна и мгновенна, никакой необходимости в возникновении правил и, тем более, во введении их в экономическую теорию, не возникает.
Поскольку в реальности правила, тем не менее, есть, и они ощутимо влияют на поведение экономических агентов, на их издержки и выгоды, этот феномен заслуживает достаточно детального и пристального изучения.
Наиболее общей категорией в рамках обсуждаемого круга понятий выступает понятие социальной нормы. «Социальные нормы – важнейшие средства социальной регуляции поведения. С их помощью общество в целом и различные социальные группы, вырабатывающие эти нормы, предъявляют своим членам требования, которым должно удовлетворять их поведение, направляют, регулируют, контролируют и оценивают это поведение. В самом общем смысле слова нормативная регуляция означает, что индивиду или группе в целом предписывается, «задается» определенный – должный – вид поведения, его форма, тот или иной способ достижения цели, реализации намерений».
Наличие в обществе норм как образцов поведения, отклонение от которых порождает наказание нарушителя со стороны других членов общества, ограничивает, как отмечалось, возможности выбора для индивида, препятствуя реализации его стремления к рациональности. В принципе понятие нормы и понятие правила могут быть разграничены, однако такое разграничение имеет чисто «вкусовой» характер, поэтому мы не будем здесь этого делать, принимая предпосылку о том, что соответствующие термины представляют собой синонимы.
Рациональное действие ориентировано на результат. Рациональность подсказывает: «Если вы хотите достичь цели Y, предпринимайте действие X». Напротив, социальные нормы, как я их понимаю, не ориентированы на результат. Простейшие социальные нормы имеют формулу «Предпринимайте действие X» или «Не предпринимайте действие X». Более сложные нормы гласят: «Если вы предпринимаете действие Y, тогда предпринимайте действие X», или: «Если другие предпринимают действие Y, тогда предпринимайте действие X». Еще более сложные нормы могут предписывать: «Предпринимайте действие X, потому что было бы хорошо, если бы вы так поступали». Рациональность по сути своей обусловлена и ориентирована на будущее. Социальные нормы или безусловны или, если обусловлены, то не ориентированы на будущее. Чтобы быть социальными, нормы должны разделяться другими людьми и в какой-то мере опираться на одобрение или неодобрение ими того или иного типа поведения».
В логических исследованиях рассматривается обычно более сложная характеристика норм. При их анализе выделяют: содержание, условия приложения, субъекта и характер нормы. «Содержанием нормы является действие, которое может, должно или не должно быть выполнено; условия приложения – это указанная в норме ситуация, с наступлением которой следует или допустимо реализовать предусмотренное данной нормой действие; субъект – это лицо или группа лиц, которым адресована норма. Характер нормы определяется тем, обязывает она, разрешает или запрещает выполнить некоторое действие».
Ограничивающий характер любой нормы очень важен для понимания многих наблюдаемых на практике форм экономического поведения. Если агент видит, что его действие А способно принести ему значительную выгоду, но запрещено некоторой нормой N, у него вполне может возникнуть стимул к нарушению этой нормы. Как в этом случае обычно принимается решение? Если ожидаемая выгода от нарушения, В, превышает ожидаемые издержки нарушения, С, то рациональным оказывается нарушить N. Ожидаемые издержки нарушение зависят от того, будет ли нарушитель выявлен и наказан, поэтому снижению вероятности наказания будут способствовать такие форм поведения нарушителя, как обман, дезинформация, хитрость и т.п.
Поведение, нацеленное на преследование собственного интереса и не ограниченное соображениями морали, т.е. связанное с использованием обмана, хитрости и коварства, в экономической теории принято называть оппортунистическим поведением.
С точки зрения классификации санкций можно выделить их следующие типы:
1) общественное осуждение, выражающееся в неодобрении поступка словом или жестом, утрате уважения или ухудшении репутации санкционируемого объект;
2) официальное порицание, в форме устного или письменного замечания, сделанного формальным гарантом правила; такое порицание, в частности, может содержать угрозу последующей более серьезной санкции, которая будет применена к нарушителю в случае повторного нарушения правила;
3) денежный штраф, налагаемый на нарушителя;
4) силовое прекращение начатого действия;
5) силовое принуждение (или его угроза) к повторению совершенного действия, но уже по правилам – в тех случаях, когда совершенное нарушение не является необратимым;
6) ограничение нарушителя в некоторых из его прав, например, запрет под угрозой более серьезного наказания на занятие определенным видом деятельности;
7) лишение свободы (заключение в тюрьму);
8) смертная казнь.
Таким образом, с учетом сказанного выше, в составе нормы выделяются: ситуация (условия приложения нормы), индивид (адресат нормы), предписываемое действие (содержание нормы), санкции за неисполнение предписания, а также субъект, применяющий эти санкции к нарушителю, или гарант нормы.
Приведенная выше формула нормы описывает широкое разнообразие различных правил, – от часто меняющихся под влиянием обстоятельств индивидуальных привычек до переживающих века традиций, от правил поведения в школе, подписанных ее директором, до конституций государств, принятых на референдумах большинством населения страны.
В рамках этого разнообразия правил важно разграничить, на данном этапе анализа, два больших класса, различающихся механизмами принуждения их к исполнению. В общем случае механизмом принуждения правила к исполнению мы будем называть совокупность, состоящую из его гаранта (или гарантов) и правил его действий, регулирующих применение санкций к выявленным нарушителям «базового» правила. По данному признаку множество всевозможных правил разделяется на:
1. Правила, в которых гарант нормы совпадает с ее адресатом; такие правила выше были охарактеризованы как привычки; их можно назвать также стереотипами поведения или ментальными моделями поведения; для привычек свойствен внутренний механизм принуждения их к исполнению, поскольку санкции за их нарушения налагает на себя сам адресат правила;
2. Правила, в которых гарант нормы не совпадает с ее адресатом; для таких правил характерен внешний механизм принуждения их к исполнению, поскольку санкции за нарушение таких правил налагаются на нарушителя извне, другими людьми.
Научные изыскания в рамках институциональной экономической теории ведутся на протяжении более ста лет. При этом экономистами не было сформулировано единого определения термина "институт". Такая ситуация неопределённости и размытость границ институционализма сопровождает науку с момента её возникновения.
Первоначальное представление институтов как «привычного образа жизни, распространённого способа мышления, модели поведения» в понимании Т.Б. Веблена, У.К. Митчелла, У.Х. Гамильтона (в 1932), К.А. Менгера привело к обозначению термина в виде неких обычаев или его отождествления в форме корпораций, профсоюзов, фирм, государства и т.д. Согласимся с российским исследователем А.И. Московским, который считает, что было бы ошибкой представлять традиционный институционализм только по работам его создателей. Определение института в традиционной школе трансформировалось в «устойчивый способ думать и действовать; регулятивные системы поведения».
Работы предшественников развивались и дополнялись в направлении эволюции представления институтов с поведенческих аспектов в сторону непосредственных действий. Такие действия рассматриваются в школе старого институционализма не на основе свободного и рационального выбора (как в неоклассической школе), а исходя из некоей технологии – степени развития техники, человеческого капитала. Ещё одним взаимодополняющим определением института стало его понимание как «некоторого коллективного действия в социальной среде» (в понимании Дж.Р. Коммонса, Дж. Сёрла).
Таким образом, теоретический императив традиционной школы институционализма заключается в понимании "института" как «способа думать и действовать», включенного в «коллективное действие в социальной среде». Несмотря на разность традиций школы в исследованиях просматривается общее ядро – технологии и институты в значительной степени определяют состояние экономики.
В середине 70-х гг. XX в. сложилось новое направление в науке, которое объединилось под общим названием «новый институционализм».
В рамках данной школы было дано несколько близких, но не равнозначных определений термина "институт". Большая часть из них сводится к понятию института как некоторого правила, убеждения, нормы или рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми (см. определения Д.С. Норта, А. Грейфа, Э. Остром, А.Н. Олейник, А.А. Пороховского). Развитие данного определения привело к расширению трактовки до "правила + инфорсмент" (в понимании А.А. Аузана, Г.Б. Клейнера, А.Е. Шастико, В.Л. Тамбовцева). Необходимо отметить, что такое понимание институтов (как "правил игры") разделяют и представители традиционной школы институционализма, но они считают такое определение частным случаем, не подходящим для всей экономики в целом (в представлении, например, Дж.М. Ходжсона). В рамках новой институциональной теории институты также рассматриваются как «механизмы управления контрактными отношениями» и предстают в виде фирм, рынков и отношенческой контрактации (см. определение О.И. Уильямсона).
Научные исследования различных экономических школ позволяют выделить несколько ключевых подходов к определению сущности и содержания термина "институт":
1. утвердившиеся модели поведения;
2. коллективные действия в социальной среде;
3. устойчивый способ думать и действовать;
4. правила, которые организуют взаимоотношения между людьми;
5. правила + инфорсмент;
6. представление в виде фирм, рынков, государства и т.д.
Соответственно, понятию института можно дать следующее определение. Под институтом понимают набор работающих институций, которые организуют, структурируют и ограничивают поведение экономических агентов в социальном пространстве, а также соответствующий внешний механизм контроля над отклонением от этих норм поведения, включая гарантии выполнения санкций.
Чтобы пояснить важность этой роли строгого определения понятия института, обратим внимание на следующие моменты. Поведение экономических агентов, следующих тому или иному правилу, демонстрирует определенную регулярность, т.е. является повторяющимся. Однако к повторяющемуся поведению индивидов приводят не только действующие институты, но и другие механизмы, имеющие естественное происхождение, т.е. вовсе не созданные людьми.
Существование института говорит о том, что действия людей зависят друг от друга и влияют друг на друга, что они вызывают последствия, учитываемые другими людьми и самим действующим экономическим агентом. Естественные механизмы в результате их объективного существования приводят к схожим результатам, однако повторяющиеся действия оказываются следствиями решений, принимаемых отдельными экономическими агентами независимо друг от друга и без учета возможных санкций, которые к ним может применить гарант той или иной нормы.
Рассмотрим несколько условных примеров. Люди, живущие на верхних этажах высоких домов, желая выйти на улицу, пользуются лифтами (в случае их поломки – спускаются по лестнице), демонстрируя, тем самым, безусловную повторяемость своего поведения. Никто из них (за исключением самоубийц) не выпрыгивает в окна: человек понимает, что такой его поступок будет «наказан» законом тяготения. Можно ли говорить об отмеченной регулярности как об институте? Нет, поскольку механизм «наказания» отклонения от общего порядка действий не имеет никакого отношения к созданию его людьми.
На конкурентном рынке цены на однородную продукцию, демонстрируя определенную дисперсию, тем не менее, имеют одинаковый уровень. Продавец, установивший на таком рынке вдвое большую цену, определенно будет «наказан» разорением. Можно ли здесь говорить о существовании института установления равновесной цены? Нет, поскольку покупатели, избегающие приобретать товар по завышенной цене, вовсе не ставят перед собой цели наказать соответствующего торговца, – они просто принимают (независимо друг от друга) рациональные решения, не планировавшимся результатом которых и оказывается «наказание» такого продавца.
Людям свойственно регулярно питаться: человек, отступающий от этой регулярности, рискует поступиться своим здоровьем. Является ли регулярное питание институтом? Читатель, ознакомившийся с приведенными выше примерами, уверенно ответит «нет», однако будет прав лишь частично: в жизни существуют ситуации, в которых регулярный прием пищи является институтом! Например, регулярность питания детей в семье поддерживается различными наказаниями уклоняющихся со стороны старших; регулярность питания солдат в армии поддерживается формальными нормами уставов; регулярность питания пациентов в больницах обеспечивается санкциями со стороны персонала. Таким образом, одно и то же наблюдаемое поведение может быть как следствием рационального выбора (скажем, творческий работник в процессе создания художественного произведения заставляет себя оторваться от работы для того, чтобы поесть) или привычки (основная масса регулярно питающихся людей), так и следствием действия социального института.
Из наблюдений за экономической жизнью легко убедиться, что принимаемые государственной властью законы, определяющие те или иные правила осуществления различных хозяйственных операций, – заключения договоров, ведения бухгалтерского учета, проведения рекламных кампаний и т.п., – самым непосредственным образом сказываются как на структуре и уровнях издержек, так и эффективности и результатах хозяйственной деятельности предприятий.
Так, налоговые льготы венчурному капиталу стимулируют рискованные инвестиции в инновационный процесс – важнейший ресурс экономического роста в современной экономике. Запрет на использование в странах Европейского Сообщества авиадвигателей с чрезмерным уровнем шума может обусловить ощутимые негативные последствия для отечественного самолетостроения и туризма. Различные варианты разрешения конфликтов между работодателями и наемными работниками, в частности, связанные с участием или не участием в них профсоюзов, могут значительно изменить ситуацию на рынке труда. Правила тарифного и нетарифного регулирования экспорта и импорта, наряду с соотношением цен на внутреннем и мировом рынках, непосредственно влияют на стимулы к осуществлению соответствующих операций.
Упомянутые (и другие схожие с ними) правила представляют собой, как легко видеть, формы осуществления государственного регулирования экономики, т.е. сознательных действий государства и его отдельных органов, нацеленных на изменение поведения экономических агентов. Очевидно, какого-либо специального доказательства влияния институтов, формируемых и обусловливаемых такими действиями, не требуется.
Однако те же прямые наблюдения за экономическими процессами не дают ясного ответа на другой вопрос: а воздействуют ли на экономику правила (как вводимые посредством законов, так и сформировавшиеся в прошлом какими-то другими путями), не являющиеся формами государственного регулирования, способами проведения экономической политики? Иными словами, все ли институты имеют значение для функционирования и развития экономики, или только те, которые непосредственно предписывают или ограничивают действия агентов по распределению и использованию ресурсов?
Вопрос о значении институтов, их воздействии на экономический рост и эффективность экономики, неоднократно затрагивается в классических работах исследователей, заложивших основы новой институциональной экономической теории.
Так, в упоминавшейся уже книге Д. Норта «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» приводится множество исторических примеров, наглядно демонстрирующих разнообразный характер и масштабы такого воздействия.
Один из наиболее ярких примеров такого рода – объяснение Д. Нортом резкого расхождения в экономическом могуществе Англии и Испании, произошедшего в Новое время, после длительного состояния примерного равенства их сил в XVI-XVII вв. По его мнению, причиной роста экономики Англии и стагнации экономики Испании были не ресурсы как таковые (Испания получила их из американских колоний больше, чем Англия), а характер взаимоотношений королевской власти и экономически активного дворянства. В Англии возможности короны в сфере изъятия доходов и другого имущества были существенно ограничены парламентом, представлявшим дворянство. Последнее, располагая тем самым надежной защитой своей собственности от властных посягательств, могло осуществлять долгосрочные и выгодные капиталовложения, результаты которых и выразились во впечатляющем экономическом росте. В Испании же власть короны была ограничена кортесами чисто формально, так что экспроприация имущества у потенциально экономически активных субъектов была вполне возможной. Соответственно, значимые и долгосрочные капиталовложения делать было весьма рискованно, и получаемые из колоний ресурсы использовались для потребления, а не для накопления10. Как долгосрочное следствие принятых в этих странах базовых политико-экономических (конституционных) правил, Великобритания стала мировой державой, а Испания трансформировалась во второразрядную европейскую
Институты, отнюдь не являвшиеся способами государственного регулирования экономики, в этом примере проявили себя в Испании как мощные ограничения на деловую активность, фактически подавлявшие экономическую инициативу. В новейшей российской истории период 1917-1991 гг. в этом плане можно охарактеризовать как десятилетия, в течение которых экономическая инициатива подавлялась не только косвенно, но и формально-юридически: в Уголовном кодексе СССР частнопредпринимательская деятельность трактовалась как уголовное преступление. Вместе с тем, политические институты Великобритании выступили мощными ускорителями экономического роста.
Приведенные примеры, демонстрирующие экономическое значение на первый взгляд не экономических институтов, обладают одной особенностью: все они фактически являются лишь возможными интерпретациями наблюдаемых общественных процессов.
Исходя из принятого определения термина "институт" можно выделить следующие основные его функции:
- организация поведения экономических агентов в социальном пространстве, в соответствии со сложившейся системой институций;
- формирование ограничительных рамок поведения в обществе;
- придание устойчивости системе экономических взаимоотношений;
- создание и функционирование механизма контроля над соблюдением норм поведения в обществе;
- устройство системы, при которой наблюдается регулярное санкционирование девиантного поведения.
Содержание института может иметь и внешнее представление – в виде текста на том или ином языке.
Например, этнолог, изучающий обычаи и нормы поведения вновь открытого племени индейцев в бассейне Амазонки может описать бытующие формы взаимодействия членов племени и опубликовать их в научном журнале. Аналогично, могут быть описаны и опубликованы правила, регулирующие поведение агентов в теневом секторе экономике. Книга Э. Де Сото «Иной путь», анализирующая функционирование теневого сектора перуанской экономики, являет классический пример подобного описания.
Наряду с такого рода описаниями обычаев, которым следуют различные группы людей, содержание институтов представлено и в виде других текстов – законов, кодексов, сводов правил, инструкций и т.п.
В чем заключается принципиальное различие упомянутых двух групп текстов? Публикации, содержащие описания обычаев, являются результатом инициативной работы исследователей, они никого ни к чему не обязывают. Публикации, содержащие тексты законов и инструкций, являются официальными публикациями, осуществляемыми от имени государства, или зарегистрированными, т.е. признанными, государством частными организациями (например, правила внутреннего распорядка университета или торговой компании), и они обязывают всех, к кому они относятся, исполнять содержащиеся в них правила поведения.
Однако знания обычаев членами племени или нелегальными предпринимателями вес-ма жестко обязывают и тех, и других вести себя в соответствии с нормами, бытующими в этих группах: отступников ожидают серьезные санкции, применяемые к ним другими членами этих групп, – теми, кто обнаружит значимое, с его точки зрения, отклонение от «правильного» поведения. Поскольку наблюдение за поведением членов названных групп осуществляют фактически все остальные их участники, понятно, что вероятность обнаружения нарушения велика, что и обусловливает жесткость исполнения подобного типа правил.
Напротив, знание официально принятых законов и инструкций отнюдь не означает, что граждане государства или работники организации неукоснительно будут их исполнять. Ведь контроль следования подобным нормам ведут обычно вовсе не все граждане или работники, а только их часть, специализирующаяся на выполнении функций гаранта соответствующего правила, – работники правоохранительных органов или руководящие работники организации. Таким образом, вероятность обнаружения нарушения может быть ниже, чем в предыдущем случае.
Под неформальными правилами понимают нормы, ограничивающие поведение экономических агентов, не зафиксированные в письменном виде и защищенные негосударственными механизмами исполнения. Точное их описание чрезвычайно сложная задача. Так М.И. Одинцова подразделяет их на:
- нормы потребления (правила этикета, манера одеваться);
- нормы взаимности (дарение подарков, обмен чем-либо);
- нормы воздаяния (месть);
- нормы сотрудничества (голосование или уплата налогов);
- нормы распределения (справедливость и равенство);
- нормы, регулирующие трудовые отношения.
Формальные правила – это нормы, записанные в официальном источнике, выступающие явным ограничителем поведения индивидов и за соблюдением которых следит правоохранительная система (судебная система, полиция, различные правоохранительные подразделения). Естественно предположить, что формальные правила – неотъемлемая черта государства, которое принуждает к их выполнению. Формальные правила состоят из политических и экономических правил и контрактов. Д.С. Норт так описал совокупность этих институций: «Иерархия этих правил – от конституций до статутов и обычного права, до законодательных постановлений и распоряжений и, наконец, до индивидуальных контрактов – составляет общие и конкретные ограничения».
Приведенные выше характеристики формальных и неформальных правил и способов принуждения индивидов к исполнению правил позволяют обсудить вопрос о вариантах соотношения формальных и неформальных правил.
Названное соотношение мы рассмотрим сначала в статике, а затем в динамике. В статике возможны два варианта: (I) формальные и неформальные нормы соответствуют друг другу; (II) формальные и неформальные нормы не соответствуют (противоречат) друг другу.
Случай (I) является идеальным, в том смысле, что поведение адресатов формальных и неформальных правил регулируется всеми возможными гарантами, действующими согласованно, так что вероятность неадекватного поведения в регулируемых ситуациях может быть оценена как минимальная. Можно сказать, что формальные и неформальные правила в этом случае взаимно поддерживают друг друга.
Случай (II) представляется более типичным, поскольку многие формальные нормы, вводимые либо государством, либо руководителями различных организаций, зачастую нацелены на реализацию их узких интересов, в то время как неформальные правила, разделяемые различными социальными группами, отвечают интересам их участников. Разумеется, противоречие между такими интересами вовсе не неизбежно, однако достаточно вероятно.
Соотношение формальных и неформальных правил в динамике имеет более сложный характер. Здесь выделяются следующие ситуации:
1. формальное правило вводится на базе позитивно проявившего себя неформального правила; иначе говоря, последнее формализуется, что позволяет дополнить действовавшие механизмы принуждения его к исполнению также и формальными механизмами; примером такого соотношения могут служить средневековые кодексы, в которых записывались и приобретали силу норм, защищаемых государством, нормы обычного права, которыми руководствовались горожане при разрешении конфликтных ситуаций;
2. формальное правило вводится для противодействия сложившимся неформальным нормам; если последние оцениваются государством негативно, создание механизма принуждения к поведению, отличающемуся от того, которое предполагают неформальные правила, является одним из вариантов действий государства в соответствующей сфере; типичный пример – введение запретов на дуэли, практиковавшиеся в дворянской среде вплоть до первой половины ХIХ века;
3. неформальные правила вытесняют формальные, если последние порождают неоправданные издержки у их субъектов, не принося ощутимых выгод ни государству, ни непосредственно гарантам таких правил; в этом случае формальное правило как бы «засыпает»: не будучи формально отмененным, оно перестает быть объектом мониторинга со стороны гарантов и, в силу своей вредности для адресатов, перестает ими исполняться; примерами могут служить многочисленные прецедентные судебные решения в штатах США, принимавшиеся по отдельным конфликтным случаям и впоследствии забытые, вроде запрета чистить овощи после 11 часов вечера;
4. возникающие неформальные правила способствуют реализации введенных формальных правил; такие ситуации возникают тогда, когда последние вводятся в форме, недостаточно ясно и полно характеризующей действия либо адресатов, либо гарантов правила; в этом случае практика реализации «духа» введенного формального правила вырабатывает и отбирает такие неформальные модели поведения, которые способствуют достижению цели исходного формального правила, – деформализация правил; примеров могут служить нормы взаимоотношений в организациях, фактически складывающиеся «вокруг» формальных инструкций, направленные на то, чтобы более эффективно достигать поставленные цели.
В целом, как видно из разобранных ситуаций, формальные и неформальные правила могут как противоречить друг другу, конкурировать между собой, так и взаимно дополнять и поддерживать друг друга.
Обсуждение понятия института, его соотношения с понятием нормы (правила), а также других общих вопросов, связанных с ролью институтов в детерминации экономического поведения, позволяет перейти к характеристике всей совокупности институтов в рамках экономической системы в целом. Для решения этой задачи представляется полезным взять за основу трехуровневую схему анализа, предложенную О. Уильямсоном, некоторым образом модифицировав ее трактовку. Эта схема в наглядной форме представляет взаимодействие индивидов (первый уровень) и институтов разных типов: тех, которые представляют собой институциональные соглашения (второй уровень), и тех, которые являются составляющими институциональной среды (третий уровень).
Рисунок Взаимодействия индивидов и институтов
В соответствии с терминологией, предложенной Д. Нортом и Л. Дэвисом,
Институциональные соглашения – это договоренности между хозяйственными единицами, определяющие способы кооперации и конкуренции.
Примерами институциональных соглашений выступают прежде всего контракты – добровольно установленные экономическими агентами правила обмена, правила функционирования рынков, правила взаимодействия внутри иерархических структур (организаций), а также различные гибридные формы институциональных соглашений, сочетающие в себе признаки рыночных и иерархических взаимодействий.
Институциональная среда – совокупность основополагающих социальных, политических и юридических правил, определяющих рамки для установления институциональных соглашений.
Составляющими институциональной среды выступают нормы и правила социальной жизни общества, функционирования его политической сферы, базовые правовые нормы – Конституция, конституционные и иные законы и т.п.
Рассмотрим основные связи между блоками схемы:
1. Воздействие индивидов на институциональные соглашения. Поскольку институциональные соглашения, по определению, представляют собой добровольные договоренности, предпочтения и интересы индивидов играют решающую роль в возникновении (создании) тех или иных институциональных соглашений (разумеется, в рамках, определяемых институциональной средой).
В зависимости от того, какие поведенческие предпосылки принимает исследователь, – т.е. в зависимости от того, как трактуется исследователем экономический агент, – различными будут и объяснения наблюдаемых институциональных соглашений. Например, если полагать, что индивиды обладают полнотой всей информации, необходимой для принятия решений, включая совершенное предвидение будущих событий, а также совершенной способностью осуществлять логический вывод и проводить оптимизационные расчеты, невозможным становится объяснить существование многих видов контрактов. Непонятным становится, зачем индивиды расходуют время и ресурсы на их подготовку, если упомянутое полное знание должно изначально дать им ответ, – стоит осуществлять некоторый длительный обмен или не стоит. Если же полагать, что знание не полно, а вычислительные возможности не совершенны, роль контрактов становится вполне понятной – подобные (временно устанавливаемые) правила вносят определенность в неизвестное будущее, упорядочивают будущие взаимодействия экономических агентов. Подробнее затронутые вопросы будут обсуждены в заключительной главе учебника.
2. Влияние институциональных соглашений друг на друга. Содержание данного типа взаимоотношений достаточно разнообразно: поведение отдельных организаций влияет на характер изменяющегося рынка (скажем, выстраивание барьеров входа может приблизить рынок к монополистическому), объемлющие договоренности предопределяют типы более частных контрактов, правила действий гарантов контрактов влияет на выбор экономическими агентами типов заключаемых договоров, а характер рынка (например, его сегментация) – на структуру фирмы, и т.д.
3. Влияние институциональной среды на институциональные соглашения. Содержание данной связи непосредственно вытекает из определений институциональной среды и институциональных соглашений: правила, входящие в состав институциональной среды, определяют несовпадающие издержки заключения различных институциональных соглашений. Если какой-то их тип запрещен общими правилами, то издержки индивидов, решивших, несмотря на запрет, все же заключить такое соглашение, возрастают (добавляются, например, затраты на сокрытие информации); сокращаются также ожидаемые выгоды от такого соглашения, поскольку уменьшается вероятность достижения успеха, и т.д.
4. Влияние институциональных соглашений на индивидуальное поведение. Хотя институциональные соглашения и заключаются экономическими агентами добровольно, непредвиденные обстоятельства могут так поменять ситуацию принятия решений, что следование, например, ранее заключенному контракту, может оказаться для индивида невыгодным. Однако разрыв контракта одной стороной может принести убытки другой стороне, причем в размерах, превышающих выгоды первого (например, если вторая сторона осуществила уже непереключаемые инвестиции). В этих условиях существование механизма принуждения контракта к исполнению (например, судебного) явно воздействует на решение первой стороны, предотвращая, тем самым, возникновение неоправданных социальных потерь.
5. Влияние институциональных соглашений на институциональную среду. Наиболее типичный способ такого воздействия тесно связан с распределительными эффектами институтов: институциональное соглашение, обеспечивающее ощутимые выгоды своим участникам, может сформировать так называемую группу специальных интересов - совокупность индивидов, заинтересованных в сохранении и увеличении получаемых выгод. Для этой цели при определенных обстоятельствах такая группа способна повлиять, например, на законодательный процесс с тем, чтобы добиться принятия закона, закрепляющего получаемые преимущества путем формализации предшествующего частного соглашения. В экономической теории такой способ действий относится к рентоориентированному поведению.
6. Влияние институциональной среды на индивидуальное поведение. Такое воздействие оказывается основополагающими правилами как непосредственно (например, Конституция Российской Федерации – закон прямого действия, т.е. гражданин может непосредственно обратиться в суд, если будет полагать, что кто-то нарушает его гарантированные Конституцией права), так и через институциональные соглашения, также формирующиеся, как отмечалось выше, под влиянием институциональной среды.
7. Влияние индивида на институциональную среду. Индивиды воздействуют на институциональную среду двумя основными способами: во-первых, через участие в выборах законодательных органов государства, принимающих законы, а во-вторых, – через заключение институциональных соглашений, содержание которых, как было отмечено выше, также способно воздействовать на институциональную среду.
Не все из рассмотренных взаимодействий изучены в настоящее время в эконо-мической теории в одинаковой степени. Вместе с тем, описанная схема пред-ставляет собой полезное средство для системного представления институтов и их взаимодействий через индивидуальное поведение. Фактически, мы будем сталкиваться с намеченными в ней соотношениями на протяжении всего изложения содержания основ новой институциональной экономической теории в этом учебнике.
Трехуровневая структура, представленная на рис. 1, в наглядной форме отражает иерархический характер взаимоотношений социально защищенных правил, действующих в обществе и экономике. Вместе с тем, деление всей совокупности институтов на институциональную среду и институциональные соглашения является лишь первым приближением к действительному соотношению упомянутых правил по соподчиненности, степени влияния друг на друга и жесткости детерминации поведения экономических агентов.
Представление о соподчиненности (субординации) правил дает соотношение любого закона и нормативных актов, принимаемых на его основе органами исполнительной власти, или подзаконных актов: закон определяет принципы, стратегии поведения, в то время как подзаконные акты конкретизируют эти принципы в алгоритмы действий. Например, законодательство о налогообложении определяет ставку налога на прибыль, а инструкция фиксирует правила расчета величины налогооблагаемой прибыли, увязанные с конкретными бухгалтерскими формами, счетами и т.п. Долгосрочный контракт, заключенный двумя фирмами относительно их взаимодействия в области научно-исследовательских разработок, фиксирует, что фирмы будут проводить совместно исследования, в которых они заинтересованы; в то же время для каждого конкретного исследовательского проекта заключается специальное соглашение, фиксирующее такие моменты, как предмет и цель проекта, формы участия сторон, объемы финансирования, распределение авторских прав и т.д.
Соподчиненность правил представляет собой, как следует из приведенных примеров, широко распространенное явление, имеющее место как внутри институциональной среды, так и в совокупности институциональных соглашений. Приведенные примеры демонстрируют также общий принцип содержательной упорядоченности правил: норма более низкого порядка уточняет и раскрывает содержание нормы более высокого порядка. Последние, более общие, очерчивают те рамки, детали внутри которых регулируют более частные нормы.
Разумеется, далеко не все правила связаны между собой подобными содержательно-логическими соотношениями. Значительная их часть в этом плане вообще никак не соотносится друг с другом, т.е. относительно их пар нельзя сказать, что одно правило имеет более или менее общий характер, чем другое. Скажем, правила дорожного движения и правила расчета подоходного налога не сопоставимы в рамках принципа содержательно-логической упорядоченности.
Однако любые правила становятся сравнимыми, если в качестве основы для сопоставления выбрать такую их характеристику, как издержки введения (или изменения) правил понимая под издержками не только денежные затраты, но и всю совокупность усилий экономических агентов, включающую и психологические издержки, а также необходимые для введения или изменения института затраты времени.
При таком подходе более общими, стоящими выше по иерархической лестнице, являются правила, издержки изменения или введения которых больше, чем у сравниваемых с ними правил.
«Экономическая» иерархия правил сильно коррелирует с их содержательной иерархией (разумеется, если последняя существует). Так, очевидно, что издержки разработки и принятия Конституции через референдум выше, чем соответствующие издержки для законов, которые, в свою очередь, выше, чем аналогичные издержки для подзаконных актов. Поэтому удобство экономической иерархии правил состоит прежде всего в том, что она позволяет сравнивать и упорядочивать такие правила, между содержанием которых нет смысловой связи.
Надконституционные правила. Все компоненты институциональной среды представляют собой правила, определяющие порядок и содержание «нижестоящих» правил. Подобные «мета-правила» могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Наиболее общие и трудно изменяемые неформальные правила, имеющие глубокие исторические корни в жизни различных народов, тесно связанные с преобладающими стереотипами поведения, религиозными представлениями и т.п., и зачастую не осознающиеся индивидами, т.е. перешедшие в разряд стереотипов поведения больших групп населения, называются надконституционными правилами. Они определяют иерархию ценностей, разделяемых широкими слоями общества, отношение людей к власти, массовые психологические установки на кооперацию или противостояние, и т.д.
Надконституционные правила относятся к числу наименее изученных, как в теоретическом, так и в эмпирическом отношении. Фактически, относительно них имеются только отдельные умозрительные конструкции и разрозненные фактические наблюдения исследователей (преимущественно философов и социологов), не позволяющие осуществить строгую логическую реконструкцию данного слоя институциональной среды.
Вероятно, первой (во всяком случае, наиболее известной) работой, посвященной по существу изучению надконституционных правил, была книга Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», в которой этот немецкий социолог убедительно показал влияние религиозных поведенческих установок и моральных ценностей, присущих протестантизму, на взаимоотношения и правила взаимодействия экономических агентов и их отношение к труду, т.е. правила трудового поведения.
Конституционные правила. В экономической теории конституционными принято называть правила общего характера, структурирующие взаимоотношения между индивидами и государством, а также индивидов между собой. Выполняя эти функции, конституционные правила, во-первых, устанавливают иерархическую структуру государства; во-вторых, определяют правила принятия решений по формированию государственных органов власти (министерств, ведомств, агентств и т.п.), например, правила голосования в демократических государствах, правила наследования – в монархиях, и т.п.; в-третьих, определяют формы и правила контроля действий государства со стороны общества.
Конституционные правила могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Скажем, правила наследования власти в монархиях могут иметь форму неписаного обычая или традиции, в то время как правила голосования при выборах законодательного органа государства – форму тщательного прописанного закона.
Конституционные правила как особый слой институциональной среды могут выделяться не только на уровне государства, но и на уровне других организаций, – фирм, корпораций, некоммерческих фондов и т.п. Их функцию в них выполняют, прежде всего, уставы, а также различные корпоративные кодексы, формулировки миссий и т.п. Отождествление таких локальных, внутриорганизационных правил с конституционными возможно на базе функционального понимания последних, поскольку с юридической точки зрения соответствующие документы не имеют, разумеется, ничего общего с Конституцией как основным законом государства.
Экономические правила и права собственности. Экономическими называются правила, непосредственно определяющие формы организации хозяйственной деятельности, в рамках которых экономические агенты формируют институциональные соглашения и принимают решения об использовании ресурсов.
Например, к экономическим правилам относятся квоты на импорт или экспорт той или иной продукции, запреты на использование некоторых видов контрактов, законодательно установленные предельные сроки действия патентов на изобретения.
Экономические правила являются условиями и предпосылками возникновения прав собственности: последние возникают там и тогда, где и когда в обществе формируются правила, регламентирующие выбор ими способов использования ограниченных благ (в том числе, ресурсов). В этой связи можно сказать, что, изучая права собственности, мы исследуем экономические правила, и наоборот.
Вероятно, одними из первых экономических правил, регламентировавших хозяйственную деятельность, были правила, определяющие границы территорий, на которых первобытные племена вели поиск и собирательство съедобных растений и животных. Это правило определяло права собственности племени на соответствующую территорию: внутри ее границ собирательство могло осуществлять беспрепятственно, в то время как ее пределами член одного племени мог столкнуться с представителями другого, следствием чего был бы конфликт по поводу того, кому принадлежит найденное растение или пойманное животное.
Подтверждением тому, что именно «правило территории» могло быть одним из первых экономических правил, служит тот факт, что многие животные, ведущие (относительно) оседлый образ жизни, располагают подобными территориями (этологи, – специалисты, изучающие поведение животных, – называют их ревирами). Некоторые из животных (например, собаки, волки) определенным образом помечают границы своих ревиров, при этом метки служат сигналами для других особей того же биологического вида, что территория «занята», «принадлежит» кому-то из других особей.
Права собственности определяют те действия по отношению к объекту, которые разрешены и защищены от препятствий их осуществления со стороны других людей. С этой точки зрения можно говорить о том, что ситуации выбора определяется правами собственности.
Права собственности представляют собой такие разрешенные и защищенные от препятствий к их осуществлению возможные способы использования ограниченных ресурсов, которые являются исключительной прерогативой отдельных индивидов или групп
Существенное значение для понимания прав собственности имеет, с одной стороны, их спецификация, а с другой – размывание.
Спецификации права собственности – это создание режима исключительности для отдельного индивида или группы посредством определения субъекта права, объекта права, набора правомочий, которыми располагает данный субъект, а также механизма, обеспечивающего их соблюдение.
Для понимания спецификации прав собственности важно, кто (какой именно гарант) ее обеспечивает и каким образом осуществляется передача права (если она вообще допускается).
Когда речь идет о формальных правах, то их, как правило, специфицирует государство. Вместе с тем, внутри предприятия, например, те или иные формальные права собственности могут специфицироваться его руководством. Наряду с формальной возможна безличная спецификация, в основании которой лежит повседневная практика взаимодействия экономических агентов, т.е. гарантом выступает любой член группы, заметивший совершенное нарушение. Она относится обычно к неформальным правам собственности, существующим как следствия существования неформальных правил.
Важнейшей функцией процесса спецификации прав собственности является придание последним свойства исключительности.
Правомочие собственности называется исключительным, если его субъект в состоянии эффективно исключить других экономических агентов из процесса принятия решения относительно использования данного правомочия
Исключительность того или иного права собственности не означает, что оно принадлежит индивиду, т.е. частному лицу. Исключительными правами может обладать группа людей, хозяйственная организация (юридическое лицо), наконец, государство. Исключительность права собственности экономически важна потому, что именно она создает стимулы к эффективному использованию ресурсов: если права собственности субъекта на результат использования его ресурсов не являются исключительными, у него нет стимулов максимизировать этот результат, поскольку весь он или его любая часть могут достаться другому.
Например, если земледельцы какого-то оседлого племени регулярно подвергается набегам кочевников, отбирающих большую часть урожая и оставляющих столько зерна, чтобы земледельцы лишь не умерли с голода, у последних нет стимулов к усилиям, нацеленным на максимизацию продуктивности земли. Они будут стремиться выращивать лишь необходимый минимум зерна, расходуя «высвободившиеся» ресурсы на иные цели, например, на спецификацию своих прав посредством найма вооруженной защиты, или просто проводя время в праздности.
В известном смысле обратным к процессу спецификации является размывание прав собственности. Этим термином обозначается практика нарушения исключительности прав, приводящая к снижению ценности объекта права для субъекта, так как поток ожидаемых доходов должен дисконтироваться по более высокой ставке процента (учитывающей риск экспроприации). Регулярные набеги кочевников, фигурировавшие в предыдущем примере, как раз представляют собой форму размывания прав собственности земледельцев на урожай. Таким образом, фактический уровень исключительности того или иного правомочия собственности – это функция от процессов спецификации/размывания права собственности.
В качестве возможной структуризации права собственности можно рассматривать следующие виды правомочий:
1. Право владения, суть которого – в защищенной возможности осуществления физического контроля над вещью. Данное правомочие лежит в основе исключительности права собственности. Если отсутствует право владения (вне зависимости от того, кому оно принадлежит), то бессмысленным становится и сам термин «собственность».
2. Право пользования относится к вещам, обладающим как непосредственной, так и косвенной полезностью.
3. Право управления включает в себя возможность определения направления, в котором может быть использована данная вещь, а также определение круга лиц и порядка доступа к ресурсу.
4. Право на доход, который может проистекать из непосредственного пользования вещью (имплицитный доход) или пользования вещью другими индивидами (доход в явной форме – денежной или натуральной).
5. Право на капитал (или капитальную стоимость), которое предполагает возможность дарения, продажи, изменения формы или уничтожения блага. Данное право включает временный аспект в отношения между людьми по поводу того или иного блага.
6. Право на безопасность, или иммунитет от экспроприации, которое предполагает защиту от вредного воздействия на поток доходов в виде эксппропритации даже при условии наличия компенсационной системы.
7. Право на передачу вещи по наследству. Существование данного права обусловлено тем, что после смерти данная вещь перестает быть ценной для ее обладателя, однако интерес к ней как активу сохраняется для других. Раз это так, то данное правомочие может быть ценным для того, кто является завещателем, в той степени, в той степени, в какой посредством его использования может быть осуществлен обмен правами.
8. Бессрочность, которая означает отсутствие каких-либо временных границ в осуществлении правомочий. Чем длиннее временной горизонт тем выше ценность данного актива для его обладателя.
9. Запрет вредного использования. По сути, это «отрицательное» право, которое не позволяет использовать вещь таким образом, чтобы это было связано с вредом, наносимым имущественным объектам других агентов. Данное правомочие является основанием для проведения грани между исключительностью права и его абсолютностью.
10. Ответственность в виде взыскания. Это правомочие дает возможность отчуждать вещь в уплату долга. Данное правомочие также обладает ценностью, так как позволяет использовать имущество в качестве залога.
11. Конечные права являются следствием неопределенности и возникающей в связи с этим необходимости заполнять пробелы в уже заключенных соглашениях.
В связи с перечисленными правомочиями необходимо сделать несколько поясняющих замечаний.
1. Часть правомочий может выступать только в кластере (или пучке), т.е. являются взаимодополняемыми и не имеют ценности одно без другого. Например, право на доход бессмысленно, если не существует правомочия «безопасность», поскольку низкая вероятность получения дохода ввиду отсутствия безопасности означает фиктивность данного правомочия. Право пользования часто объединяется с правом на доход, особенно если трудно провести различие между явным и неявным доходом. Данное правомочие оказывается неотъемлемой частью права на капитальную стоимость, поскольку ценность последнего определяется через дисконтированный поток ожидаемых доходов.
2. Следует проводить различие между исключительными правами собственности и их передаваемостью. В частности, фермер может обладать исключительным правом на физический контроль по отношению к участку земли, однако продать или заложить его он не может.
3. Существует принципиальное различие между исключительным и абсолютным правом собственности. Исключительность права для данного человека может существовать при наличии девятого правомочия, тогда как именно данное правомочие не позволяет говорить о праве собственности как абсолютном.
4. В экономической литературе не существует единой, общепринятой классификации правомочий. Чем более дифференцированы отношения между людьми по поводу вещей, тем более полезными оказываются дробные классификации правомочий для более адекватного отражения характера отношений.
5. Как экономические правила могут быть формальными и неформальными, так и права собственности могут быть правами де-юре и де-факто. Данный подход позволяет объяснять, например, функционирования рынка земли как инструмента по передаче прав собственности в ситуациях, когда последние не специфицированы и не защищены государством.
Роль институтов в процессе функционирования человеческого сообщества, особенно в экономической сфере, невозможно переоценить. Само существование государства зависит от грамотного построения его институтов. Несбалансированность институтов является основным препятствием на пути устойчивого развитии аграрного сектора. Исследования Всемирного Банка (World Bank Group) показывают высокую положительную статистически значимую взаимосвязь между качеством институциональной среды и экономическим ростом аграрного сектора в странах с переходными экономическими режимами.
Содержание данной лекции, посвящённой базовым понятиям институциональной экономической теории, разумеется не исчерпывает всей связанной с ними проблематики (например, формы описания институтов и предсказание появление новых групп правил). Целый ряд более тонких вопросов остался за её рамками. Многие из таких проблем только обсуждаются в научных исследованиях и по ним пока отсутствуют общепризнанные решения, другие вопросы имеющие достаточную проработку включены в магистерский курс.