Вдруг мгновенно все смолкает, и затем толпа испускает крик ужаса. 9 страница
Сулящий великое множество выгод.
Хочу я писать, как серьезный анатом,
О секторе мозга, мечтами чреватом.
Пер Гюнт
Подите к чертям.
Пассажир
Но мне нужен лишь труп.
Пер Гюнт
Вы бурю накличете. Метод ваш груб,
Вы просто безумец. Ведь видите вы,
Что нам тут и впрямь не сносить головы,
А держитесь так, словно вы, ваша милость,
Хотите, чтоб это скорее случилось.
Пассажир
Не любите вы рассуждать хладнокровно,
Но это с годами пройдет безусловно.
(Приветливо кланяясь.)
Мы встретимся с вами в последний ваш час.
Тогда на душе будет легче у вас.
(Уходит в каюту.)
Пер Гюнт
Ученые! Пренеприятный народ!
Безбожники!
(Боцману, проходящему мимо.)
Слушай-ка, с нами плывет
Еще пассажир? Расскажи про него.
Боцман
Да нет, мы везем только вас одного.
Пер Гюнт
Меня одного? Что за шутки, однако!
(Юнге, выходящему из каюты.)
Кто был здесь сейчас?
Юнга
Только наша собака.
(Идет дальше.)
Вахтенный
(кричит)
Несет на утес!
Пер Гюнт
Хоть вещи бы кто-то
На палубу взял!
Боцман
Есть другая забота!
Пер Гюнт
Капитан, осознал я свою вину.
Век жить буду, повару помогая!
Капитан
Обрушилась мачта!
Штурман
Сломалась другая!
Боцман
(кричит на носу)
На риф налетели!
Капитан
Идем ко дну!
Корабль разламывается. Шум и смятение.
-----
У прибрежных рифов. Корабль тонет. В тумане видна лодка с двумя пассажирами.
Волна ее опрокидывает. Слышен крик. Когда все стихает, лодка всплывает
кверху дном. Рядом всплывает Пер Гюнт.
Пер Гюнт
Люди! Спасите! Иду на дно!
Боже, в Писании говорено...
(Хватается за лодку.)
Повар
(выплыв с другой стороны)
Боже, во имя моих детей,
Дай до земли мне доплыть скорей!
(Тоже хватается за лодку.)
Пер Гюнт
Прочь!
Повар
Нет!
Пер Гюнт
Ударю!
Повар
Сдачи дам!
Пер Гюнт
А вот я тебе сейчас по зубам!
Лодка двоих не удержит нас!
Повар
Знаю! Отстань!
Пер Гюнт
Сам отстань!
Повар
Сейчас!
Борьба. Повар, повредив руку, держится за лодку другой.
Пер Гюнт
Лапищу прочь!
Повар
Пожалей меня, брат!
Вспомни про малых моих ребят!
Пер Гюнт
Нет, драгоценнее жизнь моя,
Раз не оставил потомства я!
Повар
Пожили вы, а я молодой.
Пер Гюнт
К дьяволу! Лодка почти под водой!
Повар
Смилуйтесь! Выбраться дайте из вод!
Вас-то никто ведь дома не ждет!
(Вскрикивая, отпускает лодку.)
Гибну!
Пер Гюнт
(поддержав его)
Покуда души не отдашь,
Ты бы прочел "Отче наш".
Повар
Мне не припомнить... Холод внутри...
Пер Гюнт
Самое важное говори!
Повар
Хлеб наш насущный...
Пер Гюнт
На твой-то век
Хлеба достало бы, человек.
Повар
Хлеб наш насущный...
Пер Гюнт
Заладил опять!
Поваром был - сразу видать!
(Выпускает его.)
Повар
(идя ко дну)
Хлеб наш насущный даждь нам...
(Тонет.)
Пер Гюнт
Аминь!
Собой ты остался средь водных пустынь.
(Забираясь на лодку.)
Где жизнь, там надежда, - видишь, старик!
Посторонний пассажир
(хватаясь за лодку)
С почтеньем!
Пер Гюнт
Ой!
Пассажир
Услыхал я крик.
Славная встреча средь гибельных скал.
Видите, точно я все предрекал.
Пер Гюнт
Прочь! И один тут не знаешь как быть.
Пассажир
Левой ногой могу я доплыть,
Лишь бы хоть кончиком пальца
К лодке мне прикасаться.
Кстати, о трупе...
Пер Гюнт
Заткни хайло!
Пассажир
Все остальное прахом пошло.
Пер Гюнт
Молчать, было сказано!
Пассажир
Я буду рад.
Молчание.
Пер Гюнт
Что же?
Пассажир
Молчу.
Пер Гюнт
Проклятье и ад!
Что же вы?
Пассажир
Жду.
Пер Гюнт
(рвет на себе волосы)
С ума тут сойдешь!
Кто же вы?
Пассажир
Друг.
Пер Гюнт
А дальше-то что ж?
Пассажир
Кто я, скажите? Хоть черточкой малой
Схож ли я с кем-нибудь?
Пер Гюнт
С чертом, пожалуй.
Пассажир
(ласково)
Есть ли у черта обыкновенье
В гибельный час приносить утешенье?
Пер Гюнт
Вот как? Выходит, в том ваш секрет,
Что через вас ниспослан мне свет?
Пассажир
Знали ли вы хоть два раза в год
Страх, что всю душу перевернет?
Пер Гюнт
Будешь бояться, коль видишь опасность.
Но в ваших словах отсутствует ясность...
Пассажир
Хоть раз вы добыли, скитаясь по свету,
Из страха рождающуюся победу?
Пер Гюнт
(разглядывая его)
Ежели знанье чрез вас мне дано,
То стоило б вам объявиться давно.
Глупо учиться, ежели вскоре
Жизни лишит разъяренное море.
Пассажир
Разве надежней бы стала победа,
Когда б у камина шла наша беседа?
Пер Гюнт
Нет, но смешки ядовитые ваши
Вряд ли судьбу мою сделают краше.
Пассажир
В мире, откуда шел я, пилигрим,
Пыл от иронии неотличим.
Пер Гюнт
Всему свое время. Как говорится,
Епископу - срам то, чем мытарь кичится.
Пассажир
Мертвые, пеплом лежащие в урнах,
Отнюдь не ходили весь век на котурнах.
Пер Гюнт
Проваливай! Жить я хочу! Как-нибудь
До берега надо бы мне дотянуть.
Пассажир
Избавьте себя от излишних забот:
Средь пятого акта герой не помрет.
(Исчезает.)
Пер Гюнт
Вот весь он, как есть, - и весьма неказист:
Всего лишь обыденный моралист.
-----
Кладбище в горах. Похороны. Пастор и народ. Поют последний псалом. Мимо идет
Пер Гюнт.
Пер Гюнт
(у ограды)
Еще один отдал душу и плоть.
Спасибо, что это не я, господь.
(Проходит за ограду.)
Пастор
(над могилой)
Душа теперь витает в небесах,
И пуст, как шелуха, сей бренный прах,
Покойника нам должно помянуть,
Обозревая пройденный им путь.
Был неумен и не имел достатка,
К тому же был не храброго десятка,
Не смел открыть суждения свои,
И не был чтим в кругу своей семьи,
И, приходя молиться в божий храм,
Себя незваным чувствовал и там.
Он, в Гудбрандской долине живший ране,
Переселился мальчиком сюда.
Вы ежели припомните, всегда
Держал он руку правую в кармане.
Рука в кармане как бы составляла
Особенность, в которой весь был он,
Хотя бы замечали вы сначала
Отчаянно застенчивый поклон.
Но хоть он жил как будто в тайнике
Меж нас на положенье чужестранца,
Как ни скрывал он, все могли дознаться:
Четыре пальца было на руке.
Однажды утром, много лет назад,
Я в Лунде был при воинском наборе.
Велась война. Кругом стояло горе,
И друг за другом беды шли подряд.
Я в Лунде был. Я помню, мы сидим,
Я, пристав, капитан и офицеры,
И чуть не всей округи кавалеры
Идут в солдаты, как пристало им.
В присутствии полно было народу.
От смачных шуток не было проходу.
Вновь выкликают. Входит паренек.
Он бел, как свежевыпавший снежок,
Рука его обмотана тряпицей,
Он весь трясется, словно по пятам
За ним бегут, и плачет, хоть грозится
С ним обойтись сурово капитан.
Мы от него словечка добивались,
Нашел он силу наконец в себе
И что-то лепетать стал о серпе,
Обрезавшем ему случайно палец.
И тишина настала в тот же миг,
Лишь шепоток недобрый не затих.
Был пострашнее каменного града
Упрек безмолвно брошенного взгляда.
И тут, знававший горя через край,
Встал капитан и вымолвил: "Ступай!"
И он пошел. Все сдвинулись в сторонку.
Пред ним образовалась пустота.
Он побежал в родимые места
И задыхался, словно бы вдогонку
За ним толпа взъяренная пустилась,
А хижина его средь скал ютилась.
Прошло полгода, он явился вдруг.
При нем грудной ребенок, мать, невеста.
Для своего участка взял он место,
Где начинается общинный луг.
И под венец пошел с невестой он,
Едва лишь домик был сооружен.
Он скудный свой возделывал надел.
И, надобно сказать, в том преуспел.
Ласкало взоры хлеба колошенье.
Работали, хоть скрытен был и тих,
Те девять пальцев за десятерых,
Да все весной сгубило наводненье.
Едва спаслись. Он начал все с начала,
И к осени над домом был дымок.
Теперь его жилище представляло
Собой вполне надежный уголок
При наводнении! Да все едино
Его сгубила снежная лавина.
Но бодрость в бедняке не иссякала,
Несчастная душа не поддалась,
И, прежде чем снега покрыли скалы,
Он выстроил жилище в третий раз.
Трех сыновей он вырастил, бедняга,
А школа там - далеко от села.
Ходить учиться - надобна отвага:
Тропинка по-над пропастью вела.
Что ж делал он? Пускал вперед старшого,
Веревкой привязав его к себе,
И, чтобы риска не было большого,
Он двух меньших нес на своем горбе.
Шел год за годом. Сыновья росли.
Отцу надежда виделась вдали.
Три богача забыли в Новом Свете,
Как шли в Норвегии когда-то в школу дети.
Он недалеким был. И за порогом
Своих забот видал лишь мрак густой.
Слова, что людям говорят о многом, -
Все были для него что звук пустой.
В словах "народ", "отечество" и "гений"
Не видел он отчетливых значений.
Однако он смиренен был всегда,
Всю жизнь он помнил о своем обмане,
Горела на лице печать стыда,
И руку прятал он всегда в кармане.
Он преступил закон своей страны?
О да! Но что-то есть и над законом.
Ведь и над тучами вознесены
Отроги, вздыбленные горным склоном.
Плохой был гражданин. Сучок бесплодный
Для родины и церкви. Но ведь здесь
Он был велик в работе ежегодной,
В которой он самим собой был весь.
Звук, шедший от него, был чист вполне,
Хотя он не был за судьбу спокоен,
Усни же с миром, бессловесный воин,
В рядах крестьянства павший на войне.
Творить свой суд над бренными сердцами
Негоже тем, кто прахом станут сами.
Но говорю вам: я уверен в том,
Что он пред божьим праведен судом,
Народ расходится. Пер Гюнт остается один.
Пер Гюнт
Как христианский дух-то хорош!
О страхе, о гибели нет ни звука.
Собой быть самим - в атом вся штука,
И все, что пастор сказал, не ложь,
А только нам, недостойным, наука.
(Глядя на могилу.)
Не этот ли парень отсек себе палец,
Когда мы с ним в лесу повстречались?
Как знать! Не стой я тут в стороне,
Решил бы я, что речь обо мне,
И мне наконец говорят наяву,
Как праведно я и прекрасно живу.
Ах, тем и хорош христианский обряд,
Что все над могилой добро говорят
О жизни, которую прожил покойный.
Я был бы не прочь, чтобы пастор достойный
Открыл, сколь светла моя жизнь и мудра:
Но, правду сказать, о могиле пристойной
Мечтать мне еще не настала пора.
Как учат: "Не ищут добра от добра",
"Дню каждому злоба довлеет его"
И "Плата могильщику - прежде всего".
Да, церковь и впрямь нам дает утешенье.
Я этого в толк все не брал до сих пор,
Но радостно слышать кругом разговор,
Вполне подтверждающий давнее мненье:
Что сеял, то жнешь. Золотое сужденье!
Итак, оставаться самим собой
Во всем, даже в малости надо любой!
Пускай мы счастливыми так и не стали,
Зато соблюдали законы морали.
Отправлюсь домой! Пусть и горя не счесть,
И путь мой окажется вовсе бесплоден,
Но старый Пер Гюнт будет тем, что он есть.
Собой! Будет беден, но благороден.
(Уходит.)
-----
Горный склон с иссохшей рекой. Развалившаяся мельница. Все давно заброшено.
Повыше, за мельницей, широкий двор, во дворе аукцион. Толпа. Пьянка и шум.
На камне у мельницы сидит Пер Гюнт.
Пер Гюнт
Куда ни ступи, - что вперед, что назад,
Внутри и снаружи и жмут и теснят,
Точит вода, и все меньше сил.
"В обход!" - не зря кривой говорил.
Человек в трауре
Осталось теперь одно барахло.
(Замечая Пера Гюнта.)
День добрый! Как много народу пришло!
Пер Гюнт
День добрый! У вас тут, гляжу, торжество.
Крестины? А может, венчают кого?
Человек в трауре
Пир в честь возвращенья, сказать точней.
Невеста лежит и кормит червей.
Пер Гюнт
А черви хватают, что поинтересней.
Человек в трауре
Приходит молчание вслед за песней.
Пер Гюнт
С детства мне этот закон известен:
Конец одинаков у всех наших песен.
Двадцатилетний юноша
(с плавильным ковшом)
Гляньте, ребята, что я урвал:
Пер Гюнт в нем пуговицы отливал.
Второй
Купил я кошель за одну монету.
Третий
Да тут ничего хорошего нету.
Пер Гюнт
Пер Гюнт? А кто он?
Человек в трауре
Были ему
За кума кузнец, а она за куму.
Человек в сером
Меня-то хоть вспомнишь сквозь пьяный угар?
Человек в трауре
А в Хэгстеде помнишь ты дверь в амбар?
Человек в сером
Не скажет никто, что ты привереда!
Человек в трауре
Да ей по плечу и над смертью победа!
Человек в сером
Брось! Лучше выпьем в знак кумовства!
Человек в трауре
Где тебе пить! Протрезвей сперва!
Человек в сером
Эх, как бы кровь ни была жидка,
Всем нам Пер Гюнт за свояка.
Оба уходят.
Пер Гюнт
(тихо)
Много знакомых.
Парень
(вслед человеку в трауре)
Покойница мать
Задаст тебе, Аслак, посмей налакаться!
Пер Гюнт
(вставая)
Вослед агроному нельзя тут сказать:
Рой глубже, и запах начнет улучшаться.
Парень
(с медвежьей шкурой)
Доврская кошка! Она, бывало,
Рождественской ночью троллей пугала!
Другой
(с черепом оленя)
А вот и олень, тот самый, на ком
Пер Гюнт через Гендин летел верхом.
Третий
(с молотом в руке, человеку в трауре)
Аслак, а ты узнаешь свой молот,
Которым черт не был расколот?
Четвертый
(с пустыми руками)
Мас Мон, на куртку глянь, невидимку!
Пер Гюнт в ней летел с Ингрид в обнимку.
Пер Гюнт
Водки, ребята! Спустить барахлишко
У старика явилась мыслишка.
Парень
Что продаешь?
Пер Гюнт
Средь Рондских скал
Замок, славнее свет не видал!
Парень
Пуговку дам!
Пер Гюнт
Дай водки глоток!
Не то от продажи какой же прок?
Второй
А ты весельчак!
Люди окружают Пера Гюнта.
Пер Гюнт
(кричит)
Коня продаю!
Кому?
Голос из толпы
А где он?
Пер Гюнт
В дальнем краю,
В западных землях. Быстрей он мчится,
Чем сам Пер Гюнт плел небылицы.
Голоса
Еще что есть?
Пер Гюнт
Да всякий хлам,
В убыток брал, по дешевке продам.
Парень
Валяй!
Пер Гюнт
Мечту о лучшей из книг
Дешевле застежек отдам жестяных.
Парень
К черту мечту!
Пер Гюнт
Мой царский венец!
Лови! Схватил, значит, дал творец!
Парень
Корону?
Пер Гюнт
Из лучшей соломы притом.
Каждому впору. Надел - стал царем.
Седины безумца продать буду рад,
Пустое яйцо, вина аромат,
Словом, добра достанется много
Тому, кто укажет мне: вот дорога!
Пристав
(только что появившись)
Ты, вижу я, парень, в таком тут раже,
Что лучше тебя содержать под стражей.
Пер Гюнт
(снимая шляпу)
Быть может. Скажите, Пер Гюнт - кто такой?
Пристав
Да, глупость...
Пер Гюнт
Прошу вас, мой дорогой.
Пристав
По слухам, какой-то поэт паскудный.
Пер Гюнт
Поэт?
Пристав
Говорят, все, чем славен свет,
Счел он плодом своих побед.
Простите, любезный... но долг мой трудный...
(Уходит.)
Пер Гюнт
Где ж этот недюжинный человек?
Пожилой мужчина
В заморские страны ушел навек.
Там худо пришлось ему, говорят,
И был он повешен лет сорок назад.
Пер Гюнт
Повешен? Ну да. Давно мне сдается;
Пер Гюнт до конца собой остается.
(Кланяясь.)
Прощайте. Век не забуду вас.
(Сделав несколько шагов, останавливается.)
Прекрасные девушки, славные парни,
Хотите за ласку послушать рассказ?
Многие
А он интересный?
Пер Гюнт
Куда уж шикарней!
(Подходит ближе, лицо обретает несвойственное ему выражение.)
Я в Сан-Франциско давным-давно
Золото рыл. Штукарей там полно.
Играть зубами на скрипке пытались,
Плясать на коленях испанский танец,
Еще мастаки были складывать стих,
Покуда буравили череп у них.
Вот и пошел там черт в скоморохи,
Считая, что шутки его неплохи,
Выступить он собирался с одной:
Лихо умел он визжать свиньей.
Старый театр битком был набит,
Черт был весьма симпатичен на вид,
В плащ он широкий вздумал одеться.
"Man muss sich drapieren" {*}, - считают немцы.
{* Следует драпироваться (нем.).}
А под плащом - и в этом все дело -
Живая свинья у него сидела.
Вот настает представленью начало:
Черт ущипнул, свинья завизжала.
Черт стал разыгрывать сценки свои,
Изображая жизнь свиньи,
Она под ножом завершилась визгом,
И скрылся артист в поклоне низком.
Профессионалы затеяли спор
О том, хорош или плох актер,
Кому-то фальшивым казался тон.
Смущала других нарочитость финала.
А хрюканье? Все сходились на том,
Что чувства меры ему не хватало.
Видите, как поплатился черт,
Публику сдуру не взявший в расчет.
(Кланяется и уходит.)
Толпа в недоумении молчит.
-----
Канун троицы. Лес. В глубине, на расчищенном месте, видна избушка с оленьими
рогами над дверью. Пер Гюнт, ползая по земле, собирает дикий лук.
Пер Гюнт
Ну, чем не занятье? А что же потом?
Все пути перебрав, мы вернейшим пойдем!
Прежде я Цезарем был на чужбине -
Навуходоносором сделался ныне.
Библейским путем я пройти исхитрился,
Вернувшись под старость к груди материнской.
"Ты вышел из праха" - в Писанье стояло,
Что значило: брюхо набей до отвала.
Набить разве луком? Да что с него толку?
Я лучше расставлю силки втихомолку,
В лесном ручейке зачерпну водицы,
И хищных зверей могу не страшиться.
А коль помирать бы время пришло,
Залезу под дерево или в дупло,
Укроюсь листвой, медведю подобно,
И вырежу сам на коре подробно:
"Лежит здесь Пер Гюнт. Нет парня славней,
Он был в этом мире царем зверей".
Царем?
(Усмехаясь.)
Пошутить ты не прочь, как встарь.
Да ты же ведь луковица, а не царь.
Очищу тебя и взгляну, что внутри.
Уж ты, дорогой мой Пер, не ори.
(Берет луковицу и начинает снимать с нее оболочки.)
Итак, перед нами верхний слой:
Потерпевший крушенье в воде под скалой.
А вот пассажир на судне плывет -
Еще Пером Гюнтом слегка отдает.
Еще один слой, в нем вовсе нет сока -
Пер в поисках злата бьется жестоко.
А этот хоть груб, но сам еле жив:
Охотник идет на Гудсонов залив,
Дальше как будто корона... Прочь!
Об этом мне вспоминать невмочь.
Вот археолог, тонкий, но прочный,
А вот и пророк, мясистый и сочный,
Так от него разит враньем,
Что у честных людей катят слезы ручьем.
А дальше - совсем легкая кожица,
Как жизнь того, чье богатство множится,
И вялая, в пятнах темного цвета, -
Бог знает, негры иль пасторы это.
(Срывая несколько слоев сразу.)
Да здесь их без счета, - но кончить пора:
Когда ж наконец доберусь до нутра?
(Разламывая луковицу.)
Черт подери! Внутри ни кусочка.
Что же осталось? Одна оболочка.
Природа весьма остроумна.
(Бросая остатки луковицы.)
Разом
Всего не осмыслит бедный наш разум!
Но раз я ни с чем то, по крайней мере,
Мне не страшны никакие потери.
(Почесывая в затылке.)
Странное дело! Как говорится,
Волка сытей бывает лисица,
Но чуть уподобиться ей решился,
Как в ту же минуту всего лишился.
(Подойдя тем временем к избушке, вдруг с удивлением ее
замечает.)
Дом? В лесу?
(Протирая глаза.)
И мне этот дом
Был, пожалуй, прежде знаком.
Над входом оленьи рога... а повыше
Сидит ундина на краешке крыши.
Враки. Нету ундины... Засовы,
Чтоб не страшны были чертовы ковы.
Сольвейг
(поет в избушке)
Ныне троицы ждем в тишине.
Где ты, друг мой далекий?
Придешь ли ко мне?
Идешь ты устало
По кручам опять, -
Я, как обещала,
Тебя буду ждать.
Пер Гюнт
(встает притихший и смертельно бледный)
Один все запомнил - другой все забыл.
Один все развеял - другой все хранил.
Те годы, что прожил, назад не придут.
Как страшно! А царство мое было тут.
(Убегает в лес.)
-----
Ночь. Сосновый лес. Он почти весь выгорел. Кругом обгорелые пни. Висит белый
туман. Вбегает Пер Гюнт.
Пер Гюнт
Пепел, тучи, клубы пыли -
Матерьял для новых стен.
В замурованной могиле
Незаметны гниль и тлен.
На мечтаньях, вздорных с виду,
Воздвигают пирамиду
И пути к ее подножью
Утрамбовывают ложью.
Вымыслы и покаянья
Образуют щит у зданья -
Кто там надпись не заметит:
"Petrus Gyntus Caesar fecit!" {*}
{* Сотворил Пер Гюнт, цезарь! (лат.).}
(Прислушиваясь.)
Что за хор я слышу детский?
Плач как пение точь-в-точь.
И клубки пошли вертеться...
(Отшвыривая их ногой.)
Прочь! С моей дороги прочь!
Клубки
О, если б были
Мы твои мысли,
Дал бы нам крылья -
Знали б нас выси.
Пер Гюнт
(обходя их)
Одному дать жизнь я смог,
Но и этот хромоног.
Клубки
Люди бы с нами
Двинулись в дали,
Зря под ногами
Мы б не мешали.
Пер Гюнт
(спотыкаясь)
Дрянь! Нарочно, может быть,
Ты решил отца свалить?
(Бежит.)
Пожухнувшие листья
(носясь по ветру)
Ты нас не бросил
Смелым призывом,
Точит нас осень
Мраком тоскливым.
Черви слепые
Кормятся нами,
Не осенили
Мы ветви с плодами.
Пер Гюнт
Но позволило рожденье
Вам пойти на удобренье.
Шелест в воздухе
Мы песни, - ты нас
Не пел во все горло,
Но тысячи раз
Глушил нас упорно.
В душе твоей права
Мы ждем на свободу.
Ты не дал нам ходу.
В тебе есть отрава.
Пер Гюнт
В вас самих есть яд на дне, -
Не до песен было мне.
(Бежит быстрей.)
Капли росы
(капая с веток)
Кабы нас лили
Слезами сначала,
Мы б растопили
Льдистое жало.
Жало вонзилось,
Рана закрылась,
Нам изменила
Целебная сила.
Пер Гюнт
Слез я в Рондах лил немало,