Глава 16. Ситуативная этика: открытые проблемы
397
го политика-реформатора Перикла, вошла в историю и искусство как эталон гармоничного сочетания красоты и мудрости, и социальный статус гетеры нисколько не помешал ее прижизненной и посмертной славе.
Существование института продажной любви было естественным последствием формирования моногамной семьи. Процесс этот неизбежно вел к фактическому закреплению неравноправного положения женщины в семье, ибо формально существовавшее у античных греков, римлян, германцев, славян единобрачие оказывалось таковым только для женщин.
Жена становилась старшей служанкой в доме свободного гражданина. Законы и общественная нравственность осуждали внебрачные связи с замужними женщинами, но были весьма снисходительны, если мужчина изменял жене с женщинами легкого поведения. Однако шансы последних выйти замуж были ничтожны. Возникали социальные перегородки между женщинами добропорядочными и развратными. Последним не оставалось ничего иного, как сделать привычное развратное поведение источником дохода.
Таким образом, женщина по-прежнему остается объектом сексуальных отношений: женщина, свободная сексуально, не могла быть принята обществом, а женщина, принятая обществом, не могла жить свободной сексуальной жизнью.
В средние века и в начале Нового времени отношение к половой любви было двояким: с одной стороны, разврат осуждался обществом, с другой — общество было крайне сексуально распущено. Женщина получает свободу в выборе любовника и практически полностью приравнивается к мужчине. Широко распространенным явлением стала романтическая рыцарская любовь. Наравне с ней процветает и половая любовь, причем и в таких ее извращенных вариантах, как садизм и мазохизм (термины произошли от фамилий австрийского писателя Л. За-хер-Мазоха и французского философа и литератора маркиза А.Д. де Сада, впервые на автобиографическом материале описавших садомазо-хические проявления любви).
Отношение церкви к проституции в средние века было двойственным: формальное осуждение любой формы разврата сопровождалось столь же формальным сочувствием к падшим женщинам и весьма снисходительным отношением к существованию домов
терпимости. У большинства духовных и светских властителей складывалось отношение к проституции как к неизбежному злу. Интересно суждение на этот счет Августина Блаженного: «Избавьтесь от публичных девок, и сила страстей уничтожит все».
Крайне интересна история развития сексуальных отношений в СССР. В эпоху «строящегося и развитого социализма» существовало утверждение: «У нас секса нет!» — высказывание абсурдное и парадоксальное, но в какой-то мере-отражавшее состояние проблемы.
Десятилетиями молодежи втолковывали, что секс — это нечто постыдное и недостойное, что это происки капитализма, ставящего целью растление прогрессивной советской молодежи. В СССР господствовало ханжеское представление о любви. В отечественном кинематографе не допускалось ни малейшего намека на эротику или секс. Когда в фильме «Полосатый рейс» артист Е. Леонов должен был появиться на экране обнаженным, разразился скандал: картину даже не хотели выпускать в прокат. В зарубежных картинах, шедших на наших экранах, вырезались все эпизоды с эротическими сценами.
Бесполая любовь, пропагандируемая в советском обществе, являлась препятствием для нормального сексуального развития и общения новых поколений молодых людей. Строгие ограничения, замкнутость и непросвещенность приводили к возникновению сексуальных проблем в семьях, скандалам и непониманию между мужчиной и женщиной.
Но шло время, и общественное сознание все больше заявляло о необходимости пересмотра запретов в вопросах секса и эротики. На Западе 60-е годы ознаменовались «сексуальной революцией», и, хотели этого советские лидеры или нет, но «тлетворное влияние Запада» все же прорвалось через «железный занавес».
Сначала «сексуальная революция» проявлялась у нас лишь в «легкой форме»: появились западные фильмы, наполненные эротикой, постепенно стали раскрепощаться взгляды. В моду вошли мини-юбки, а женщина в мешковатой одежде и с кувалдой в руках уступила место красивой, хрупкой девушке, не скрывающей, а, наоборот, подчеркивающей свою природную красоту стилем одежды.
Однако слишком долго мы жили в мире абсурда, чтобы нормально воспринимать некоторые вещи в человеческом обиходе. С одной