СПИСОК ОСНОВНОЙ И ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 6 страница
Если меркантилисты свели кругооборот капитала к денежной его форме, а физиократы, Смит и Рикардо рассматривали кругооборот капитала в производительной форме, то Маркс исходит из единства всех трёх форм капитала: денежной, производительной и товарной. Он рассматривает их кругооборот и исследует различные стадии, через которые проходит капитал в своём движении. По Марксу, всякий капитал проходит в своём движении три стадии: на первой деньги превращаются в элементы производительного капитала – средства производства и рабочую силу; на второй осуществляется процесс производства, создаётся новый товар; на третьей – происходит реализация товара, он превращается в деньги. Соответственно этим трём стадиям капитал поочерёдно выступает в денежной, производительной и товарной форме. Причём не только последовательно принимает и сбрасывает эти различные формы, но и в каждый данный момент находится одновременно во всех трёх формах. Капитал, который представляет единство одновременного кругооборота денежного, производительного и товарного капитала, Маркс назвал промышленным капиталом. Таковы основные идеи первого отдела второго тома «Капитала».
Во втором отделе тоже исследуется движение капитала, но уже со стороны времени, то есть рассматривается скорость оборота и её влияние на величину прибавочной стоимости. В этом же отделе Маркс углубляет учение об основном и оборотном капитале. Если предшественники Маркса в основу деления капитала на основной и оборотный положили долговечность каждой из частей капитала, то для Маркса исходным пунктом этого деления является двойственный характер труда. Он позволяет понять процесс перенесения стоимости со средств производства на продукт труда. Такое перенесение осуществляется конкретным трудом. А вот стоимость составных элементов капитала (сырья, топлива, машин, зданий и др.) переносится на продукт по-разному. Стоимость одних (сырьё, материалы) полностью переносится за один производственный цикл – это оборотный капитал. А стоимость других (здания, станки) – лишь частично, по мере их снашивания, - это основной капитал. Такой процесс протекает только в сфере производства, и именно здесь, в сфере производства, образуется стоимость товара. Поэтому деление капитала на основной и оборотный присуще лишь производительному капиталу. В этом же втором отделе второго тома «Капитала» ставится и решается вопрос о годовой норме прибавочной стоимости. Чем быстрее оборачивается переменный капитал, тем больше он приносит прибавочной стоимости, а значит, тем выше её годовая норма, которая определяется отношением полученной за год прибавочной стоимости к авансированному переменному капиталу.
Последний, третий отдел второго тома посвящён проблеме воспроизводства и обращения всего общественного капитала. Своё изложение Маркс начинает с критики прежних представлений о процессе воспроизводства (19-я глава). Он даёт анализ «Экономической таблицы» Ф. Кенэ, а затем переходит к критике так называемой «догмы Смита». Маркс высоко оценил попытку Кенэ дать общую картину воспроизводства и обращения общественного продукта. Ведь после Кенэ никто из экономистов до Маркса не развил ценных научных положений теории воспроизводства физиократов. Как уже отмечалось, Маркс разделил всё общественное производство и весь общественный продукт на два больших подразделения: во-первых, производство средств производства и, во-вторых, производство предметов потребления. А поскольку стоимость общественного продукта каждого из подразделений выражается уже приводимой формулой C+V+m (Вы, конечно, помните, что здесь первое слагаемое – постоянный капитал, второе – переменный капитал, а третье – созданная в процессе производства прибавочная стоимость), то Маркс исследует движение общественного продукта как внутри каждого подразделения, так и между подразделениями. В результате он формулирует условия беспрепятственного процесса воспроизводства и реализации общественного продукта. Это условие он выразил посредством следующей формулы: (V+M) первого подразделения = С второго подразделения. Как видите, эта формула означает, что первое подразделение должно произвести в стоимостном выражении столько средств производства, сколько истрачено средств производства в стоимостном выражении во втором подразделении при производстве предметов потребления. Приведённая формула отражает процесс простого воспроизводства. А при расширенном воспроизводстве левая часть формулы количественно больше правой. Это значит, что при расширенном воспроизводстве в первом подразделении должно производиться больше средств производства, чем требуется для возмещения постоянного капитала в обоих подразделениях. Отсюда, в свою очередь, вытекает, что национальный доход (то есть вновь созданная стоимость в виде переменного капитала и прибавочной стоимости в обоих подразделениях) должен быть больше стоимости всей продукции второго подразделения. Чувствуете, заметим в связи с этим, как слабовато поэтому выглядит критика нашими реформаторами чрезмерности опережения первого подразделения над вторым в советской экономике!
Третий том «Капитала», состоящий из семи отделов, посвящён процессу капиталистического производства, взятого в целом, то есть в единстве производства и обращения. В нём раскрываются поверхностные явления капиталистической действительности, когда при приближении к этой поверхности явлений абстрактные категории принимают превращённую форму. Так, прибавочная стоимость выступает в превращённой форме прибыли, а норма прибавочной стоимости – в превращённой форме нормы прибыли. Далее ступень конкретизации – это превращение прибыли в среднюю прибыль, которая выступает результатом перераспределения прибыли между различными отраслями производства. Образование средней прибыли превращает стоимость в цену производства, которая включает в себя издержки производства и среднюю прибыль. Таким образом Маркс разрешает кажущееся противоречие между законом стоимости и фактом получения равной прибыли на равновеликий капитал. Здесь же Маркс формулирует закон тенденции нормы прибыли к понижению. Данный закон вытекает из роста органического строения капитала, которое в стоимостном выражении представляет собой отношение постоянного капитала к переменному. По мере роста капитала доля переменного капитала, создающая прибавочную стоимость, относительно сокращается. А это ведёт к сокращению нормы прибавочной стоимости и, следовательно, к сокращению нормы прибыли.
Далее Маркс исследует процесс распределения прибыли между различными капиталистами и те конкретные формы, в которых прибыль в результате этого процесса выступает. По Марксу, прибавочная стоимость выступает в четырёх конкретных формах: во-первых, в форме предпринимательского дохода, во-вторых, - торговой прибыли, в-третьих, - процента и, в-четвёртых, в форме ренты. Маркс особо подчёркивает, что в проценте скрыта эксплуатация наёмных рабочих как самая суть производственных отношений капитализма. Процент на поверхности выступает как плод капитала-собственности, отделившегося от капитала-функции. А предпринимательский доход выступает на поверхности как бы «плата за труд» предпринимателя. Но в действительности за внешней противоположностью процента и предпринимательского дохода скрывается один и тот же источник - прибавочная стоимость. Маркс делает вывод, что предприниматель в такой же мере, как и владелец денежного капитала, противостоит рабочему классу в качестве его эксплуататора. Рассмотрение конкретных форм прибавочной стоимости завершается анализом ренты. Основа марксовой теории ренты – учение о стоимости и ценах производства, которое он применил и к сельскому хозяйству. Если Рикардо исследовал только дифференциальную ренту, то Маркс дал учение об абсолютной ренте, показав, что и худшие участки приносят их владельцу ренту. Причина абсолютной ренты – частная собственность на землю, в результате чего сельскохозяйственные продукты продаются по их стоимости, а разница между их стоимостью и общественной ценой производства и образует абсолютную земельную ренту. Марксов анализ ренты, во-первых, раскрыл особенности развития капитализма в сельском хозяйстве, во-вторых, выявил причины его отставания от промышленности и, в-третьих, создал теоретическую основу для аграрной программы пролетариата – требование национализации земли. В заключительном, седьмом отделе третьего тома «Капитала» как бы подводится итог всему исследованию. Здесь Маркс вновь подчёркивает основную черту своей методологии – за отношениями вещей раскрыть отношение людей, производственные отношения.
Четвёртый том «Капитала» - это «Теории прибавочной стоимости», составляющие часть рукописи начала 1860-х годов, которую Энгельс не успел обработать и издать: она была выпущена лишь в 1905-м году Карлом Каутским. В этом томе Маркс даёт цельную картину развития экономической теории от её зарождения до момента написания данной рукописи, то есть до начала 1860-х годов. Здесь Маркс критически анализирует учение физиократов, Мальтуса, Смита, Рикардо и других экономистов. Наряду с этим он излагает свои взгляды по целому ряду вопросов экономической теории, которые нашли отражение в первых трёх томах. Дело в том, что порядок написания томов у Маркса был противоположным порядку их потом издания (то есть четвёртый том написан первым по времени). Четвёртый том состоит из трёх частей. В первой наиболее обширен экскурс в историю экономической мысли. Особое внимание здесь уделено вопросу о воспроизводстве. Давая критику так называемой «догме Смита», Маркс рассматривает проблему возмещения постоянного капитала, в результате чего и приходит к выводу о необходимости деления общественного производства на два подразделения. Вторая часть тома почти полностью посвящена анализу концепции Рикардо. В следующей части Маркс уделил наибольшее внимание теории ренты и кризисов, разрабатывает свою теорию этих категорий. Исходя из критического анализа экономической теории, Маркс делает следующий вывод, изложенный им в послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала»: «…пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или иная теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой» (Цит. по: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. – Т.23. – С.17). Маркс назвал такую политическую экономию вульгарной, в отличие от классической политической экономии Смита и Рикардо.
Значительный вклад в развитие марксистской политэкономии внёс затем Владимир Ильич Ленин (1870-1924). В книгах «Развитие капитализма в России», «Империализм как высшая стадия капитализма» и других работах он показал, что вместо свободной конкуренции 19-го века, где отдельный товаропроизводитель не мог влиять на цену на рынке, - приходит в 20-м веке в результате конкуренции разорение мелких и усиление крупных капиталистов, а значит, их сговор о цене, монополия. Таким образом, по Ленину, само развитие рыночного капитализма приводит к его противоположности, к необходимости его отрицания.
Таковы основные положения классической политэкономии, достигшей наивысшего выражения в марксистской теории, ставшей в СССР и странах тогдашнего социалистического лагеря парадигмальным мейнстримом. Ваши бабушки и дедушки, а может. И родители, если они учились в советских вузах (в любом вузе по любой специальности: педагогическом, медицинском, техническом и т.д..) в течение двух лет из пяти изучали марксистскую политическую экономию. С 1991 года парадигмальным мейнстримом признана властью неоклассическая теория. Поэтому рассмотрим возникновение и содержание этой теории с позиции нашего предмета «Логика и методология экономической науки и практики», то есть какие обстоятельства хозяйственной практики вызвали рождение такой теории и её содержательную направленность. Для этого нам надо ретроспективным взглядом оглянуться на конец 19-го – начало 20-го веков.
В целом в экономике ведущих стран конец 19-го и начало 20-го веков ознаменовались важными структурными изменениями. В технической сфере это выразилось в изменении энергетической базы производства, начале электрификации.. В организации и управлении производством - в появлении акционерной формы предпринимательства, в рождении монополий и образовании финансового капитала. Важной особенностью этого периода стало формирование мирового рынка, создание крупных колониальных империй, начало международного разделения труда и специализации отдельных стран. В конце 19-го века США вышли на первое место среди стран мира по объёму выпускаемой промышленной продукции. Великобритания потеряла роль «промышленной мастерской», отстала от США и Германии сначала по темпам экономического роста, а потом и по абсолютным показателям.
Структурные изменения в экономике развитых стран в этот период особенно проявились в машинной индустрии. Её ведущими отраслями стали производство электроэнергии, продукции органической и неорганической химии (соды, удобрений, серной кислоты и т.д.), добывающей, металлургической, транспортной промышленности. Технологические сдвиги были столь велики, что некоторые учёные даже предлагают назвать этот период «второй промышленной революцией». Прежде всего, как уже отмечено, произошла замена основного вида энергии. Изобретение машины для производства электрического тока вращением проводника в магнитном поле (динамомашина В. Сименса – Германия, генератор Т. Эдисона – США) решило проблему промышленной энергетики с помощью индивидуального электропривода к тому или иному агрегату. Благодаря электричеству, которое можно передавать на любые расстояния, появилась возможность размещать производство независимо от места расположения источника энергии.
Появились новые типы тепловых машин: паровая турбина (Г. Парсонс – Англия) и двигатель внутреннего сгорания, работающий от энергии углеводородного топлива (Г. Дизель, Н. Отто, Г. Даймлер, все названные изобретатели из Германии). Они позволили механизировать практически все виды транспорта. Универсальное применение двигателя внутреннего сгорания породило нефтедобывающее и нефтеперерабатывающее (на основе крекинг-процесса, то есть термического разложения нефти при высоком давлении на фракции, в том числе бензин) производство. Правда, оно превратило человечество и в своего заложника, что особенно трагически осознаётся сегодня. В целом техническая мысль на рубеже 19-го – 20-го и в первой половине 20-го века развивалась значительно интенсивнее, чем в предыдущее столетие промышленного переворота. Если, например, в первой половине 19-го века изобретения исчислялись десятками, то уже на рубеже 19-го и 20-го веков – многими тысячами (только Эдисон запатентовал более тысячи изобретений). В техническом прогрессе непосредственное участие стала принимать наука, в том числе фундаментальная. Возникло высшее техническое образование.
Разумеется, сливки технического прогресса снял военно-промышленный комплекс. Именно военное производство использовало важнейшие достижения металлургии, моторостроения, электротехники, точного приборостроения, химической технологии и т.п. Прежде всего была произведена замена гладкоствольного ружья нарезной, снабжённой затвором и магазином винтовкой. Деревянные парусные суда были заменены металлическими пароходами, а вскоре и бронированными турбоходами. Созданы скорострельные пушки с дальностью стрельбы более чем на 10 километров. Произошла автоматизация стрелкового оружия: появился пулемёт. Если скорострельность винтовки (пять прицельных выстрелов в минуту) по крайней мере впятеро превышала возможности ружья, заряжаемого с дульной стороны, то скорострельность пулемёта превысила его в тысячи раз! Безусловно, пулемёт быстро завоевал господство на поле боя. При этом наступление пехоты стало невозможным без предварительного огневого или химического подавления пулемётных точек противника. Заметим, например, что поражения России в Крымской (1853-1855 годы), а затем в Японской (1904-1905) и Первой мировой (1914-1918 годы) войнах в значительной степени объясняется в первом случае отсутствием нарезного оружия и парового флота, во втором – недостатком пулемётов, в третьем – артиллерии больших калибров.
Важная особенность данного периода, как уже отмечено, - монополизация экономики. Ведь появление огромного множества предприятий во всех отраслях промышленности породило анархию, непредсказуемость рыночной конъюнктуры, неустойчивость экономического положения фирм, возможность их неожиданного разорения. Ради своего спасения, обеспечения гарантий стабильной прибыльности предприятия в этих условиях стали группироваться против конкурентов. Важную роль в содействии этому процессу сыграли частные железные дороги. Посредством повышения или понижения тарифа, а также изменения дислокации железнодорожной сети они довольно эффективно воздействовали на производство. Ведь достаточно было подвести железную дорогу к самому захудалому местечку, чтобы оно получило экономическое развитие и значение, или повысить тариф, чтобы вывести из строя какое-либо промышленное предприятие. Поэтому предприятия, группируясь, вступали одновременно в соглашения с железными дорогами, а затем и банками для финансирования объединительных мероприятий. К началу 20-го века такие соглашения стали охватывать целые отрасли и промышленные регионы. Так возникли промышленные монополии, то есть рынок, развиваясь по своим объективным рыночным законам, привёл к антирынку, которым и явился монополизм. Одной из первых монополий стал нефтяной трест «Стандарт ойл», созданный в США Дж. Рокфеллером на основе соглашения нескольких нефтяных компаний с железными дорогами относительно тарифов на перевозку нефти. А поскольку это происходило во время крупного спада производства, то Рокфеллеру удалось легко скупить по дешёвке большую часть производственных мощностей американской нефтеперерабатывающей промышленности. Когда трест «Стандарт ойл» начинал поглощение других предприятий, на его долю приходилось всего примерно 10 процентов, а через несколько лет – уже 90 процентов тогдашней нефтепереработки. Другим важным объединением в США стал созданный Дж. Морганом «Стальной трест», который монополизировал почти половину производства чугуна и две трети производства стали в стране. Группа Моргана, сложившаяся методом банковских инвестиций в промышленность, стала контролировать «Стальной трест», «Дженерал электрик», объединение сельскохозяйственного машиностроения «Интернейшнл Харвестер», «Американскую телефонную и телеграфную компанию» и другие предприятия разных отраслей. А всего в начале 20-го века только в США насчитывалось уже более восьмисот трестов, объединивших свыше пяти тысяч предприятий.
Подобные процессы стали происходить и в других странах: однородные предприятия чаще всего под угрозой банкротства или нажимом сильнейшего среди них объединялись в тресты, теряя при этом производственную, коммерческую, а часто и юридическую самостоятельность, - весь менеджмент сосредоточивался в правлении треста или головной компании. В ряде же случаев предприятия одной отрасли сохраняли юридическую и производственную самостоятельность, заключая соглашение – картель, которое регулировало объём производства, сбыт продукции, наём рабочей силы. А в других случаях предприятия утрачивали только коммерческую самостоятельность, то есть образовывалась единая снабженческая и сбытовая контора – синдикат, которая регулировала закупки сырья и сбыт готовой продукции. Заметим, что именно такой тип монополий преобладал в России в начале 20-го века. Наконец, возникли как бы монополии монополий – концерны, которые объединяли под единым контролем компании разных отраслей производства, торговли, кредитной системы. Таким образом, в концернах произошло сращивание промышленного, торгового и банковского капитала в единый капитал, получивший название финансового. К началу 20-го века монополистические объединения при помощи согласованных цен на сырьё, готовую продукцию и рабочую силу установили коммерческий контроль над многими производствами в главных капиталистических странах. А это поставило под угрозу конкуренцию как важнейший элемент рыночного механизма и стимул для экономического роста, способствовало увеличению цен на товары вопреки интересам большинства населения, а значит, - социальной нестабильности. Такая ситуация была в интересах лишь немногочисленных монополистов. Например, «Стандарт ойл», благодаря своему монопольному положению в нефтяной промышленности США уже за первые 20 лет существования увеличил доходы более чем в семь раз! Поэтому государственная власть вынуждена была вмешаться, стремясь ограничить процесс монополизации с помощью антитрестовского законодательства. Так, по принятому Конгрессом США закону всякое объединение в форме, например, треста, направленное на ограничение производства и торговли, запрещалось. Таким образом, сама жизнь, несмотря на бешеное сопротивление монополий, объективно потребовала повышения роли государства в экономике вопреки канонам рыночной системы. Однако надо признать, что указанные усилия государственной власти ведущих стран не дали в начале 20-го века ожидаемой эффективности: монополистические процессы охватили мировой рынок в целом, стали происходить соглашения между разнонациональными монополиями и даже наднациональными компаниями.
Утвердившаяся монополистическая форма организации производства и капитала закономерно вызывала к жизни экспансионистские устремления: у одних оказалось больше, а у других меньше. Прямым следствием империалистических противоречий, вызванных неравномерностью экономического развития, стала первая мировая война. Ведь одна из причин её – борьба за колонии, столкновение экономических интересов. Мир к началу 20-го века оказался уже поделённым между группами империалистических держав. Но этот раздел колоний и сфер влияния между державами перестал соответствовать их изменившемуся соотношению сил. Готовясь к борьбе за передел мира, Германия заключила союзный договор с Австро-Венгрией, к которому присоединилась Италия, образовался, таким образом, Тройственный союз. Со своей стороны Англия и Франция, договорившись о сферах влияния, вместе с Россией создали против германского блока своё тройственное соглашение, известное под названием Антанта. Война приобрела мировой характер: в ней приняли участие 38 из 56 существовавших тогда независимых государств, в которых проживало 75 процентов населения земного шара. Под ружьё было поставлено в германском блоке более 25 млн. и в Антанте свыше 44 млн. человек. Общие потери в войне составили около 36 млн. человек. Война поглотила третью часть материальных ценностей человечества, нанесла невосполнимый урон природным ресурсам планеты.
Кроме того, в 1917 году в России, а в 1918 – в Баварии – произошли социалистические революции, мир раскололся на две общественно-экономические системы. А это, в свою очередь, способствовало появлению национально-освободительной борьбы в колониях, которая стала «началом конца» мировой колониальной системы. В результате страны-метрополии вынуждены были начать искать внутренние источники для экономического роста.
В 1919 году был подписан Версальский мирный договор, существенно перекроивший политическую карту мира. Однако Версальская система так и не сумела преодолеть международные разногласия и разрешить довоенные конфликты, а значит, таила опасность развязывания новой войны. Тем более, что при выработке указанной системы получила приоритет позиция США и Англии, стремившихся хоть и наказать Германию, но при этом дать ей возможность со временем окрепнуть и выполнить важную для них задачу уничтожения Советской власти в России. Поэтому условия Версальского договора не поколебали, например, господствующего положения важнейших германских монополий в экономике. Не случайно и военная промышленность Германии была законсервирована под предлогом предстоящей конверсии. Всё это предопределило разжигание пожара второй мировой войны в самом центре Европы всего лишь через два десятилетия. Уже в 1924 году началась поддержка и финансовая подпитка капиталистическими странами во главе с США и Англией реваншистских устремлений Германии. Только за период до 1929 года Германия получила в виде кредитов от США и Англии 27 млрд. марок. Эти средства вкладывались в основном в военную промышленность. При этом поставлявшееся сырьё было сплошь стратегическим, а поставляемая проектно-техническая документация (в счёт льготных кредитов) строго секретной. В результате этих мер Германия вышла на первое место в Европе и второе место в мире (после США) по общему объёму промышленного производства.
В 1929-1933 годах капиталистическая экономика получила страшный урок в виде небывалого по масштабам мирового экономического кризиса. Начался он с биржевого краха в США, хотя незадолго перед этим эта самая развитая страна капитализма громогласно заявила на весь мир о создании общества «просперити» – всеобщего процветания. В целом по глубине падения промышленного производства, продолжительности и разрушительным последствиям данный кризис не имел себе равных в истории. Он охватил и промышленность, и сельское хозяйство, и торговлю, и финансовую систему. В ходе этого кризиса капиталистическая индустрия была отброшена на два десятилетия назад, а в Германии и Англии – к уровню конца 19-го века. В Европе и Америке появились огромные кладбища нереализуемых машин и оборудования, образовались мёртвые зоны фабрик и заводов, сносились домны, затоплялись рудники. В дополнение к этой мрачной картине зарастали бурьяном рельсовые пути, замерла портовая жизнь, сжигались посевы, вырубались сады, в массовых масштабах забивался скот, тонны молока выливались в реки, бразильский кофе выбрасывался в море или направлялся на дорожное покрытие. До крайности дошло обнищание народов. Армия безработных достигла 30 млн. человек. Общий материальный ущерб, нанесённый кризисом, был сопоставим с потерями в первой мировой войне. Стало совершенно очевидно, что далеко не все экономические проблемы в обществе можно разрешить средствами рыночной экономики. Магистральным направлением выхода из кризиса стало усиление государственного вмешательства в экономику и социально-политические отношения, ускорение государственно-монополистического развития капитализма, как это произошло, например, в США. А в Европе наметилось два основных пути усиления роли государства в регулировании экономики. Первый, социал-реформистский, воспринимался социал-демократами как «путь к социализму», а буржуазия видела в нём укрепление власти капитала, поскольку он предполагал деятельность государства по расширению внутреннего рынка и стимулированию активности частного капитала. По такому пути пошли Англия, Франция, Бельгия, Голландия и Скандинавские станы. Второй путь, более жёсткий, отстаивался и насаждался фашистскими партиями. Он был нацелен на использование государственно-монополистического регулирования экономики через усиление исполнительной власти, применение репрессивных мер, террора и геноцида. На этой основе в Германии в 1933 году была установлена нацистская диктатура во главе с Гитлером, а вскоре круг фашистских стран расширился. «Великая депрессия» преподнесла, таким образом, миру серьёзный урок о том, что богатые обязательно должны делиться с бедными хотя бы ради собственной безопасности. Ведь голодные и отчаявшиеся люди – это социально опасные существа, они могут составить электорат, легко управляемую массу для партий и движений фашистского толка.
Наиболее болезненно «Великую депрессию» переживали США. Здесь были остановлены тысячи фабрик и заводов, а общий объём промышленного производства упал более чем вдвое. Остановка и недогрузка предприятий породили массовую безработицу. Резко упали доходы фермеров, и сельское население устремилось в города. Кризису способствовала и политика президента Г.Гувера, правившего до 1932 года и проводившего политику невмешательства государства в экономику. В разгар кризиса президентом США был избран Ф. Рузвельт, начавший «новый курс» связанный с активным вмешательством государства в экономику, планированием хозяйства. Был запрещён вывоз золота за границу и размен банкнот на золото. Сначала были закрыты все банки, а потом открывались не все, а только самые лучшие, введено государственное страхование депозитов (вкладов). Это способствовало предотвращению банкротств банков и повышало доверие вкладчиков. Был принят закон о восстановлении национальной промышленности, предусмотрены меры по стимулированию частных инвестиций. 5 млн. человек были привлечены к общественным работам по строительству гидроэлектростанций, дорог, мостов, аэропортов. 20 млн. человек получили пособия от государства. Государство профинансировало фермерскую задолженность, предоставило фермерам льготы по налогообложению, приняло антиинфляционные меры. Важным инструментом политики Рузвельта стал государственный бюджет, на основе которого финансировались расширенное воспроизводство и социальные программы. В результате «нового курса» Ф. Рузвельта страна вышла из кризиса, прибыли американских монополий резко пошли вверх, усилилась концентрация производства и капитала, укрепились позиции крупной буржуазии. Кстати, можно отметить, что американское общество не забыло уроки Великой депрессии: когда в 2007-2008 годах его страну охватил ипотечный, а затем и полномасштабный банковский кризис, то правительство США смело пошло на национализацию большой группы банков, не зацикливаясь на абсолютизации рыночных рецептов, как это водится в нашей стране в последние два с половиной десятилетия, а реально заботясь о спасении соответствующего сектора своей экономики.
В Германии экономический кризис достиг кульминации к 1932 году. К этому времени были распроданы десятки тысяч крестьянских хозяйств. Массовые стачки охватили страну. Усилилось национально-освободительное движение в колониях. На 60 процентов сократилась внешняя торговля. Обесценилась валюта, произошёл крах крупных банков. Немецкий обыватель, будучи подавлен и деморализован кризисом, оказался лёгкой и удобной мишенью для пропаганды фашистских идеологов. Сказалась, конечно, и мощная поддержка со стороны финансового капитала. Так, во второй половине 1930-х годов фашистская Германия получила кредитов и субсидий от западных стран, в основном от США, до 90 млрд. марок. При молчаливом согласии ведущих западных стран, желавших обратить острие германской агрессии против «восточного коммунизма», надеясь потом подчинить своему влиянию обоих обескровленных гигантов, Германия открыто встала на путь подготовки к новой мировой войне. Именно милитаризация страны стала главным содержанием экономической политики фашизма. Военные расходы в 1933-1939 годах увеличились в десять раз! В этот период были построены новейшие заводы по производству танков, боевых самолётов, значительно увеличился выпуск пушек, подводных лодок, боеприпасов. Значительное место в экономике Германии стал занимать государственный сектор. На подготовку к войне было ориентировано государственно-монополистическое регулирование промышленности, сельского хозяйства, рынка труда. Так, каждый крестьянин был объявлен «солдатом фронта питания», а каждый рабочий – «бойцом трудового фронта» без права на отпуск или перемену места работы (иначе грозило признание дезертиром и наказание по законам военного времени). Разумеется, фашисты распустили профсоюзы как неуместный в условиях милитаризации институт. В целом политика милитаризации обеспечила высокие темпы увеличения производства промышленной продукции. Так, накануне второй мировой войны на долю Германии приходилось более восьмой части всего мирового промышленного производства.