Тезисы Есманского Андрея (3 курс)
Чтобы не утонуть в нюансах фактических обстоятельств, предположим достоверность следующих обстоятельств:
1. Производитель был заведомо осведомлен о наличии зараженных свиней в реализованной партии.
2. Источником инфекции в хозяйстве истца были свиньи производителя, и только они.
3. Факт аффилированности ООО «Орелсельпром» (далее – производитель) и ООО ТД «Мясное царство» (далее – поставщик) не доказан.
В описанной ситуации основания для солидарной ответственности производителя и поставщика отсутствуют. К каждому из них могут быть предъявлены требования из самостоятельных оснований.
К поставщику не могут быть предъявлены требования из причинения вреда, так как его вина в произошедшем отсутствует, что подтверждается выданным ему ветеринарным свидетельством. Вместе с тем, поставщик отвечает по договору за поставку продукции ненадлежащего качества. В соответствии со ст.ст. 393 и 15 ГК истец вправе рассчитывать на полное возмещение убытков, причиненных ненадлежащим исполнением обязательства.
В свою очередь, производитель не связан с истцом договорными отношениями, а ст. 18 ФЗ «О ветеринарии» (далее – ФЗ) ничего о солидарной ответственности не говорит. Более того, вопреки доводам апелляции данная статья устанавливает лишь субъектов публично-правовой ответственности. Деликтная же ответственность возникает на основании виновных действий ответчика по отношению к истцу, а не к публичному правопорядку. Апелляция подменяет основания гражданской и административной ответственности. К последней производитель был привлечен, но сам по себе этот факт не позволяет возложить на него ответственность за резню в хозяйстве истца. С точки зрения принципов генерального деликта куда более логично было бы сослаться на презумпцию противоправности причинения вреда. При всей очевидной негибкости данной презумпции, другого нам, в отличие от юристов общего права, не дано.
При этом, ни на кого из ответчиков не может быть возложена ответственность за действия публичной власти. Ущерб, причиненный актами губернатора должен быть возмещен в соответствии со ст.ст. 242 ГК и 19 ФЗ. То, что произошло, можно называть как угодно, но все равно реквизицией это быть не перестает. ВС ссылается на положения подзаконных актов и инструкций, но они определяют лишь порядок проведения реквизиции и не могут сужать пределы действия ст. 242. Более того, обязанность публичного субъекта по возмещению стоимости изъятой продукции никак не связана с требованиями истца к поставщику и производителю. Возмещение со стороны государства снижает размер убытков, которые может предъявить к возмещению истец, но, в частности, упущенную выгоду оно не покрывает. Закон не предусматривает обязанности истца по самостоятельному уничтожению продукции, а потому данные расходы, могут быть возмещены только в случае признания актов губернатора недействительными.
Таким образом, из всех инстанций окружной суд оказался ближе всех к истине. Поставщик обязан возместить стоимость всей зараженной продукции, в том числе и тех животных, которые заболели после реализации партии. Кроме того, подлежит возмещению и упущенная выгода от возможной реализации данной продукции истцом. В тех же пределах может нести ответственность и производитель, но только в том случае, если по какой-либо причине истец не сможет взыскать убытки с поставщика. Убытки за простой предприятия, как вызванные актом публичной власти, не могут быть возмещены, пока не опровергнута презумпция их законности.
Любопытным образом подсчитаны и убытки истца в итоговом решении. Верховный суд, впрочем, даже не затрагивает вопрос их подсчета, попросту повторяя цифры из решения апелляции. Оригинальность решения последней заключается в том, что упущенная выгода была исчислена на основании представленных истцом договоров поставки и сумм, которые тот рассчитывал по ним получить. Как бы странно это ни звучало, выгодой всегда традиционно считались доходы, уменьшенные на сумму расходов. Расходы на приобретение уничтоженной продукции уже учтены в сумме прямого ущерба, что означает их фактически двойное возмещение.
В итоге мы получаем сумму, которая включает:
36,77 млн – «прямой ущерб» (закупочная стоимость продукции + расходы на уничтожение и дезинфекцию)
38,75 млн – «упущенная выгода» (стоимость, по которой истец рассчитывал реализовать закупленную продукцию, которая включает сумму издержек и его маржу)
Очевидно, что при корректном подсчете упущенная выгода приблизительно равна разности приведенных выше цифр (если отнести в погрешность расходы на уничтожение), а полученные из их сложения итоговые убытки оказались завышенными судом почти в два раза.
Но все это, конечно, мелочи. Решение ВС по всей видимости должно было показать нижестоящим судам, что убытки на самом деле взыскивать можно и даже нужно. Быть может, доводить ситуацию до гротеска и не стоило, но не будем требовать от судебной коллегии слишком много.