Онтология социальной нормативности
Что же представляет собой онтология социальной нормативности? Приведем интересные рассуждения Я. В. Гайворонской. По ее мнению, социальную нормативность следует рассматривать как объективную закономерность существования (здесь мы видим практически единообразие среди ученых) и развития социальной материи, выражающуюся в неизданной унификации, самоорганизации, упорядочении хаотичной совокупности социальных связей под влиянием естественной необходимости и общественных потребностей. Наиболее значимыми признаками нормативности являются повторяемость, типичность, стабильность, общность, обязательность, моделирующая способность социальных связей (явлений), а также (с некоторыми оговорками) социальная принудительность. Определяющая характеристика нормативности – моделирующая способность социальных феноменов. Конечно, все эти признаки находятся в тесной взаимосвязи, и надлежащая их расшифровка позволяет характеризовать нормативность как объективный закон социального развития[382]. Соглашаясь с последним выводом, хотелось бы повториться, что при всем при этом нормативность в любом случае есть внутренняя инстанция человеческого существования.
Гайворонская разделяет понятия нормативности и нормирования. Нормативность означает приемлемость определенных социальных связей (что раскрывается в таких признаках, как естественная необходимость, типичность, распространенность и т.д.), в то время как нормированность социальной материи означает ее упорядоченность, установление модели типизируемых отношений, масштабов, мер поведения. Нормированность является следствием моделирующей способности нормативных феноменов и выражается в урегулировании социальной деятельности определенными нормативами. Ученая называет различные формы объективации социальной нормативности, к которым относятся общественные отношения, общественное сознание, социальные нормы. Эти последние она характеризует как квинтэссенцию нормативности. Социальные нормы выражают нормативность в концентрированном виде и являются наиболее определенным и лаконичным проявлением[383].
Можно подвести небольшой итог рассмотрения проблемы генезиса социальных норм. Как видно, вопрос этот не остается без внимания, и ученые рассматривают его с различных сторон, приводят свои обоснованные аргументы. Но при всем при этом (что является совершенно нормальным) вопрос о генезисе социальных норм все же остается открытым.
Предложенные варианты генезиса состоят в следующем:
1) должное вытекает из познания собственной сущности человека, сознание человека содержит в себе наличие должного, которое является элементом сознания. В данном случае предполагается присутствие трансцендентного;
2) должное определяется познаниемсущности человека в рамках его биологической природы. Здесь трансцендентное либо отрицается, либо выводится за скобки;
3) должное формируется из социальной практики, где должное и сущее находятся в тесном переплетении;
4) должное есть категория и феномен, сочетающие в себе признаки законов и правил. Признаки закона проявляются в объяснении появления социальных норм, а также в содержании тех из них, которые закрепляют абсолютные ценности. Признаки правила наблюдаются в том, что большинство социальных норм есть изъявления воли людей.
Попытаемся обозначить признаки социальных норм. Социальная норма содержит в себе программу, которая служит основой будущих действий, а следование ее предписаниям в идеале должно вести к наиболее оптимальному варианту реализации целей индивида, социальной группы и социума в целом. То есть «любая социальная норма всегда связана с поведением человека как субъекта социальных отношений, и, следовательно, главный момент смысла социальной нормы в том, что она – модель, некий эталон поведения»[384]. Чтобы модель поведения воплотилась в действительность, необходим социальный механизм внедрения, а следовательно, социальная норма не просто формирует правила поведения, но и несет в себе информацию о последствиях несоблюдения.
Т. Б. Фокин пишет: «Следование социальным нормам обеспечивается двумя способами. Во-первых, путем институализации, включения в структуру общества устойчивого контроля, т.е. применения различных санкций к субъектам социального взаимодействия. Во-вторых, путем интернализации, или превращения внешних требований во внутреннюю потребность человека, привычку. Интернализация происходит в процессе социализации личности, при этом соблюдение установленных в рамках социальных правил поведения становится внутренней потребностью, привычкой»[385].
С данными рассуждениями не совсем можно согласиться, поскольку, как уже говорилось, в основе нормы лежит не просто привычка, а внутренняя потребность в нормировании. Привычка есть основание конкретного поведения, которое имеет место здесь и сейчас. Кроме того, если норма навязывается внешним источником, но не отторгается социумом, то интернализация может происходить, но очень не скоро и требует множественных изменений и адаптаций в своем содержании. Чтобы стать долгосрочной и эффективной, социальная норма должна пройти определенную процедуру легитимации, т.е. обоснования и оправдания с точки зрения справедливости[386].
Анализируя взгляды Ю. Хабермаса, российский философ Б. В. Марков указывает, что для приобретения формы обязательных предложений норма должны получить всеобщее признание со стороны всех личностей, к которым она имеет отношение. «Опыт признания связывается с тем, что всеобщее одобрение достигается в случае, когда нормы воплощают в себе интерес всех субъектов, к кому они обращены»[387].
Поэтому появление и оформление норм представляет собой коммуникативный процесс, который должен удовлетворять следующим требованиям:
1) каждый субъект, способный совершать действия и владеющий речью, имеет право участвовать в дискуссиях;
2) каждый участник аргументации имеет право вводить в дискурс любое утверждение;
3) каждый имеет право высказывать свои точки зрения, желания, потребности;
4) нельзя препятствовать пользоваться перечисленными правами[388].
Ссылаясь на нескольких французских философов, Марков пишет, что любая коммуникация требует силовой поддержки и не может удерживаться сама. Однако Хабермас считает, что нигилизм, отказ от коммуникации приводят к шизофрении или самоубийству, и эта перспектива загоняет скептика в экзистенциальный тупик[389]. Попытка освободить себя от ответственности перед традициями жизненного мира, абстрагироваться от фактичности нашей материальной ситуации заканчивается процветанием в теории и терроризмом на практике.
Таким образом, социальные нормы содержат в себе потенциал применения насилия. Марков задается вопросом о том, возможны ли общечеловеческие нормы. А если возможны, то можно ли указать место, где они реализуются? Конечно, вряд ли сегодня кто-либо будет оспаривать, что такие нормы существуют, и большинство людей терпимо относятся к нормам и верованиям других. Более того, они (нормы) используются для критики и осуждения тех, кто своими действиями наносит вред окружающим или их имуществу. Но все-таки моральное обличение, осуждение остается чем-то эфемерным и формальным[390].
Итак, в социальной норме заложен дуализм желания и принуждения, и эти две стороны обеспечивают ее жизнедеятельность. В общем и целом философская и теоретико-правовая наука, хотя и включают различные концепции социальных норм, все же прямо выражают единую кардинальную парадигму. В частности, бесспорно, что социальную норму с полным правом можно охарактеризовать как параметр поведения, своеобразное лекало, которое применимо к индивиду и социальной группе в определенных ситуациях, сферах и отношениях.
Кудрявцев описывает черты социальной нормы следующим образом. Во-первых, они содержат более или менее детальные модели поступков, так или иначе связанных со взаимоотношениями людей. Во-вторых, они дают оценку социальной полезности или вредности таких поступков. В-третьих, многие социальные нормы указывают на последствия – благоприятные или неблагоприятные, – как можно поступить при их соблюдении или нарушении. Всякая социальная норма подкрепляется силой и авторитетом соответствующей социальной общности: класса, общества малых групп, государства[391].
Мальцев, говоря о значении социальной нормы, указывает особо, что «норма стоит и должна стоять выше всех факторов и фактов, вовлеченных в регулятивные процессы. То, что выделяет и возвышает норму среди фактов, это долженствование, содержащийся в ней проект того, что должно быть осуществлено, внесено человеческими действиями в реальную действительность»[392].
Надо сказать, что ученые очень точно подметили еще одну, на первый взгляд, скрытую сторону социальной нормы. Бесспорно, что внедряясь в человеческое сознание, норма становится его состоянием, состоянием долженствования. Но нормативное сознание всегда готово идти на прорыв действительности, вытесняя факты, которые не соответствуют должному, сакральной норме. Конечно, если рассматривать норму как сущее, она уходит с позиций авангарда, идет вслед за фактами. Но как модель, в процессе перехода из должного в сущее, она способна вытеснять устоявшиеся социальные конструкции, модели, установившиеся ранее. Хотя, конечно, это совсем нелегко.
Характеристика социальной нормы была бы неполной, если при ее рассмотрении оставить без внимания культурологический аспект. В. Я. Любашиц подчеркивает, что социальная норма связана с волей и сознанием людей и отражает тип культуры и характер (природу) организации общества[393]. Кроме того, ученый обращает внимание на другие важные черты социальных норм. Прежде всего, они функционируют не разрозненно, не изолированно друг от друга, а в рамках одной нормативно-регулятивной системы. По нашему мнению, это означает, кроме всего прочего, и то, что они способны к изменениям, обусловленным указанными свойствами. Также происходит процесс познавательного совершенствования. Люди все глубже способны проникнуть в смысл нормы, интерпретировать ее, вносить адекватные коррекции.
Представленный анализ социальных норм далеко не полон и не совершенен. Данная проблема заслуживает глубочайшего исследования, которое должно включать в себя аспекты и методологию различных наук и сфер знания: психологии, правоведения, социологии, культурологии, регионоведения. Это позволит по возможности полно и всесторонне объять проблему генезиса и сущности социальных норм.