Философское представление о природе 4 страница
По Аристотелю, как форма неотделима от самой вещи, так душа человека неотделима от тела и смертна. Страдания души в телесных оковах подобны страданиям живых людей, которых этрусские пираты привязывали к мертвецам. Растительная и страстная части души находятся в постоянном становлении и умирают вместе со смертью человека, тем самым умирает его индивидуальная душа. Остается только разумная часть души как средоточие всех идей, как «форма форм».
Логика
Аристотеля по праву называют также основоположником логики и ее основных законов. В качестве универсального принципа бытия Аристотель формулирует закон непротиворечия как самое достоверное из всех начал: «...невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении»1. Аристотель сформулировал три основных закона логики, которые до сих пор составляют ее основу. 1 -й закон логики носит название закона тождества, и в соответствии с ним любое понятие, суждение, умозаключение должны употребляться в процессе рассуждения в одном и том же смысле. 2-й закон — закон исключения третьего. В соответствии с ним одно понятие или равно, или не равно другому, и третьего варианта не может быть. О законе непротиворечия (3-й закон) сказано выше. Законы формальной логики Аристотеля составляют логические основания науки.
Ограничивая гераклитовскую диалектику и заземляя платоновские «идеи», Аристотель призывает изучать чувственный мир, а это и есть задача науки. Для того чтобы научное познание стало возможным, Аристотель формулирует две предпосылки: 1) имеется неизменная сущность вещей; 2) началом познания служат
1 Аристотель. Метафизика // Соч.: В 4 т. — Т. 1, с. 125.
недоказуемые определения. Предположенное Аристотелем наличие вечных причин обосновывает положение о наличии вечных законов природы.
Этика
Справедливо считающийся основателем многих наук, Аристотель сформулировал и основные положения этики как учения о добродетелях. Ему принадлежит само название этой науки (от слова «этос» — обычай, нрав, характер, образ мыслей) и первый трактат по этике — «Этика Никомахова», — обращенный к его сыну Никомаху.
Аристотель дает определения основных понятий этики. Так, благо — это «то, к чему стремятся»1. Благо для грубых людей — в наслаждениях, для благородных — в почестях, для мудрых — в сознании.
Назначение человека — в разумной деятельности, отличающей его от растений и животных. Как на Олимпийских играх награждаются не самые сильные и красивые, а победители, так и блага достигают, действуя. От нашей деятельности зависят качества характера, приобретаемые нами.
Высшее благо, или счастье, есть «деятельность, сообразная с высшей добродетелью»2. Для счастья нужна как полнота добродетели, так и достаточная обеспеченность внешними благами3. Вопреки киникам Аристотель считал, что не может человек быть счастлив во время пытки, а вопреки киренаикам — что никто не был бы доволен, если бы ему пришлось прожить жизнь, обладая разумом ребенка, даже если бы она прошла в удовольствиях. Понятие счастья Аристотель отделяет от понятия блаженства как не зависящего от внешних обстоятельств.
Аристотель отличает намерение как имеющее дело с тем, что в нашей власти, от желания, которое может от нас не зависеть. Так как достижение добродетели — деятельность, а не только созерцание, для Аристотеля очень важно понятие воли, которое он определяет как стремление к цели. Аристотель на место судьбы и рока ставит свободу воли человека.
Проанализировав неудачу Платона с устройством идеального государства и свой собственный педагогический опыт, Аристотель пришел к выводу о необходимости воспитания нравственности с раннего возраста путем накопления нужных привычек. Наука дает знания, отличающие истину от заблуждения, нравственность дает ценности, различающие добро и зло. Знания приобре-
1 Этика Аристотеля / Сост. Э.Л. Радлов, с. 3.
2 Там же, с. 118.
3 Аристотель. Этика Никомахова. — 1101, 10—15.
таются в процессе обучения, но, чтобы стать нравственной силой и деятельным началом, они должны сжиться с человеком, войти в его плоть и кровь, способствовать созданию определенной расположенности души, накоплению соответствующего опыта, переживанию и привычкам.
Аристотель поясняет свою точку зрения следующим образом: зерно — знания, почва — внутренняя склонность человека, его желания. И то, и другое необходимо для получения урожая. Давая общую картину становления добродетели, Аристотель подчеркивал, что нет неизменных правил, применение которых гарантирует похвальное поведение. Наличие в человеке определенных добродетелей заменяет правила. Внутренними механизмами, свидетельствующими о добродетельности поступков, являются стыд и совесть.
Добродетель
Основываясь на изучении действительности как таковой, Аристотель проводил линию добродетели и в область этики. У Платона добродетель зиждется на первоначальных свойствах души, которые возникают из отношения души к миру идей. Идеал добродетели мыслился Платоном в виде нормы, лежащей вне реального человека. Аристотель, исходя из единства формы и материи, рассматривает добродетель как приобретенную душой в процессе воспитания.
Хотя Аристотель и соотносит добродетель с чувствами человека, главенствующие добродетели для него в соответствии с основной античной традицией — мудрость, рассудительность, здравый смысл. Эти добродетели имеют безусловную цену, так как не зависят от частных житейских обстоятельств.
Среди разумных добродетелей встречаем у Аристотеля науку, искусство, практичность, изобретательность. На различии мудрого и практичного основан отказ Аристотеля от убеждения Платона, что философы должны управлять государством.
Различая мудрость и разумность, Аристотель пишет, что «мудрость направлена на вещи доказуемые и неизменные, разумность же не на них, а на вещи изменчивые»1. Разум выступает в роли управителя у мудрости, и его задача — научиться управлять чувствами и подчинять действие определенной цели. Заботясь о своих душевных качествах, личность создает себя.
Растительная часть души, отвечающая за рост и развитие тела, не может, по Аристотелю, иметь добродетелей. Животная, или страстная, часть имеет добродетели, которые Аристотель называет этическими. В отличие от чувств — гнева, страха, зависти, робости и т.п. — они являются не врожденными, а приобретенными
Аристотель. Большая этика. — 1197, а, 30—35.
воспитанием и привычками, свободно и сознательно выбранными. Этические добродетели, по Аристотелю, представляют собой среднее между двумя противоположными чувствами: мужество — середина между трусостью и отвагой, щедрость — между скупостью и мотовством, великодушие — между самопревознесением и самоуничижением, умеренность в наслаждении — между невоздержанностью и бесстрастностью. По природе люди склонны к крайностям. Одна из крайностей всегда более ошибочна, чем другая. Поэтому из двух зол надо выбирать меньшее (отважность лучше трусости, бесстрастность лучше невоздержанности и т.д.)1. Поскольку наслаждение и страдание управляют всеми нашими действиями, надо научиться управлять ими, больше всего отклоняя себя от наслаждения.
Все имеет свою меру: корабль, растение, государство. «Усиленное или недостаточное занятие гимнастикой губит телесную силу, точно так же и недостаточные или излишние пища и питье губят здоровье»2. Наилучшей оказывается «золотая середина». «Легко промахнуться, трудно попасть в цель, поэтому-то избыток и недостаток — принадлежности порока, середина — принадлежность добродетели»3. Несколько ранее то же говорил Конфуций.
Аристотель выделяет 11 этических добродетелей: мужество, умеренность, щедрость, великолепие, великодушие, честолюбие, ровность, правдивость, любезность, дружелюбие, справедливость. Последняя — самая необходимая для совместной жизни.
Нравственный человек, по Аристотелю, тот, кто руководствуется разумом, сопряженным с добродетелью. Аристотель принимает платоновский идеал созерцания, но соотносит с ним деятельность, поскольку человек рожден не только для умопостижения, но и для действия.
Для Платона человек — несовершенный бог, для Аристотеля бог — это совершенный человек. Поэтому мера всех вещей и истины для Аристотеля — совершенный нравственный человек.
Подводя итог деятельности Аристотеля, можно сказать, что если Сократ заложил формальные основы философии, Платон обосновал ее объективный характер и наличие этического идеала, то Аристотель завершил создание философии как дисциплины с четко обозначенным, реальным предметом исследования.
Эпикур
Философом, вступившим в борьбу с Аристотелем, был Эпикур, один из последних в плеяде греческих мудрецов, которым
См.: Аристотель. Этика Никомахова. — 1109, а, 15 — 20.
2 Этика Аристотеля, с. 25.
3 Там же. -С. 31.
эта дисциплина обязана своим возникновением и расцветом. Эпикур родился на о. Самосе, по-видимому, в 341 г. до н.э. и, хотя, будучи на военной службе в Афинах, по некоторым данным, слушал лекции Аристотеля, учеником его не стал. Так прервалась линия преемственности и передачи знания от лица к лицу, которая шла от Сократа, и это совпало с гибелью античной греческой демократии, которая была разгромлена воспитанником Аристотеля Александром Македонским.
Интересуясь с детства тем, чем пристало интересоваться философам, Эпикур в 12 лет озадачил школьного учителя вопросом о происхождении Хаоса, из которого образуется Космос. Философией, как он сам говорил, Эпикур начал заниматься с 14-летнего возраста. После окончания военной службы он много странствовал, начав учить философии, а в 306 г. до н.э. основал в Афинах свою школу в приобретенном для этой цели саду, на воротах которого начертал надпись: «Гость, тебе будет здесь хорошо, здесь удовольствие — высшее благо». Посетителя при входе ждали кувшин с водой и лепешка.
Школа получила название «Сад Эпикура». Все члены общины были связаны узами теснейшей дружбы и взаимной симпатии. На равных правах в нее входили женщины и рабы, чего не могло быть у Платона и Аристотеля. Эпикур основал общество друзей-единомышленников, и оно просуществовало 600 лет.
Главным для Эпикура было практическое значение философии. «Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезнь души»1.
Философия Эпикура основывалась на атомизме Демокрита и гедонистическом учении киренаиков. Для атомистов Вселенная вечна и бесконечна и, кроме нее, ничего нет. Все вещи состоят из мельчайших частиц — неделимых и неизменных атомов, и из них слагается мир, как из букв — комедии и трагедии. Буквы — атомы, драматические произведения — наш мир.
В отличие от Демокрита Эпикур считал, что атомы различаются не только по величине и форме, но и по весу (у Демокрита атомы невесомы). По Левкиппу и Демокриту, причинами неделимости атомов являются их малость и отсутствие частей; под влиянием критики Демокрита Аристотелем Эпикур пришел к выводу, что атомы имеют части, но неделимы из-за абсолютной непроницаемости. Эпикур также полагал, что бесконечно лишь количество атомов, а не форм. В ответ на критику Аристотелем атомистов за то, что они не объясняют природы движения атомов, он выдвинул гипотезу о самопроизвольном отклонении атомов от пер-
Цит. по: Лукреций Кар. О природе вещей: В 2 т. — М., 1947. — Т. 2, с. 497.
воначального направления. В этике это соответствовало признанию свободы воли человека. «То, что зависит от нас, не подчинено никакому господину»1.
Относительно проповеди Гегесия Эпикур высказывался так: человек, который призывает к самоубийству, сам должен уйти из жизни, если она ему не нравится. Сохранив основную предпосылку киренаиков, что главная цель человека — наслаждение, Эпикур существенно преобразовал их систему.
Принцип удовольствия, по Эпикуру, заложен в самой основе жизни, и ему нужно соответствовать. На вопрос, для чего нужна добродетель, Эпикур отвечает: чтобы приносить человеку удовольствие и делать его счастливым. Аристотель шел от идеализма Платона к реальному человеку, рассматривая добродетели как его свойства; Эпикур пошел еще дальше и выше всего поставил чувства, а не разум. У Эпикура разум подчинен телу, а не наоборот, как у Сократа, Платона, Аристотеля. В основе человека лежат материальные потребности. Но все же в соответствии с общегреческим представлением о человеке Эпикур считал, что наибольшие удовольствия человеку доставляет то, что оправдано разумом.
Эпикур иначе определил само наслаждение. Если киренаики понимали его как деятельность, то Эпикур отдал предпочтение наслаждению покоем, поскольку, с его точки зрения, динамические наслаждения всегда сопровождаются предшествующим желанием, приносящим страдания, а статические удовольствия — нет. Статические наслаждения — это наслаждения от достижения цели, некое состояние равновесия. Разъясняя эти различия, Б. Рассел пишет, что киренаики наслаждением считают сам процесс еды, а Эпикур — состояние насыщения, когда есть уже не хочется.
Стимулом динамических удовольствий является желание. Но все ли желания следует исполнять? Эпикур делит желания на естественные и вздорные (желание почестей, например), а естественные — на необходимые (пища, жилище) и не необходимые (изысканные яства и т.п.). «Не следует насиловать природу, следует повиноваться ей, а мы будем повиноваться ей, необходимые желания исполняя, а также естественные, если они не вредят, а вредные сурово подавляя»2.
Естественных необходимых желаний вполне достаточно для счастья. «Богатство, требуемое природой, ограничено и легко добывается; а богатство, требуемое вздорными мыслями, простирается до бесконечности»3. Желания человека, хочет сказать Эпикур, бесконечны, а средства их удовлетворения всегда ограниче-
Материалисты Древней Греции / Под ред. М.А. Дынника, с. 212.
2 Там же, с. 220.
3 Лукреций Кар. О природе вещей: В 2 т. — Т. 2, с. 603.
ны, поэтому конфликт неизбежен. «Ничего не достаточно тому, кому достаточное мало»1. Отсюда зависть и т.п. Чтобы понапрасну не расстраиваться, лучше ограничить себя необходимым. А необходимы лишь те желания, неудовлетворение которых ведет к страданию. От остальных желаний следует отказываться, так как само желание связано со страданием. Чтобы всегда делать правильный выбор — в пользу удовольствия, превышающего страдания, — необходимы мудрость и благоразумие.
При оценке удовольствия Эпикур отказался от критерия интенсивности и предпочел в качестве такового длительность. При этом душевные критерии удовольствия и страдания оказываются большими, чем телесные, так как связаны с прошлым и будущим. Значит, именно к душевным удовольствиям следует стремиться, а душевных страданий избегать, побеждая их. Должно вырабатывать в себе нравственную стойкость в перенесении страданий, которые от нас не зависят, противопоставляя им ясность и силу мысли.
Мудрость избавляет от ложных страхов и ложного понимания удовольствия. Благоразумие учит, что «нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и, наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно»2.
К душевным удовольствиям Эпикур относил знания и дружбу, и, стало быть, термин «эпикуреец», которым мы называем человека, любящего вкусно поесть, понежиться в постели, больше относится к киренаикам, чем к Эпикуру. Лишь в силу того, что учение Эпикура приобрело большую известность, именно слово «эпикуреец» дошло до нас.
Для Эпикура, как и для киренаиков, чувства — источник счастья. Критерий счастья для киренаиков~и Эпикура — чувство приятного, но уже киренаики говорили о разумном наслаждении, а Эпикур наполняет принцип удовольствия нравственным содержанием. Первое практическое правило для сохранения состояния удовольствия — умеренное пользование дарами жизни, предпочтение духовных удовольствий чувственным. Если для киренаиков высшим благом было мгновенное телесное наслаждение, то для Эпикура — длительное отсутствие страданий. Через устранение телесных страданий и душевных тревог человек приходит к здоровью тела и безмятежности души, что является целью счастливой жизни. Если для Сократа и Платона «философствовать — значит учиться умирать», то для Эпикура философствовать — значит учиться жить.
Для понимания учения Эпикура важно знать, что смолоду он страдал тяжелейшим и неизлечимым недугом, причинявшим ему
1 Лукреций Кар. О природе вещей. — Т. 2, с. 623.
2 Цит. по: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых фи
лософов, с. 405.
такие муки, что во время приступов он терял сознание от боли. Может быть, поэтому избегание страданий он и считал высшим благом. Собственная болезнь обращала его к физическому в человеке.
Эпикур изучал пределы страданий и наслаждений. Исследовал он чувства безопасности и страха, и это понятно, поскольку перед его глазами были судьбы философов, да и вообще в Греции в период македонского давления жить становилось все труднее.
Чтобы преодолеть душевные невзгоды, надо, по Эпикуру, избавиться от страха богов, смерти и природы. Эпикур призывал не бояться ни богов, которые, блаженствуя на небесах, не оказывают влияния на жизнь людей (иначе как, всемогущие и всеблагие, они допустили зло на земле), ни смерти, которой нет, пока мы живы, а когда она есть, нет нас. Эпикур хочет освободить людей и от страха природной необходимости, судьбы. «В самом деле, лучше было бы следовать мифу о богах, чем быть рабом судьбы физиков (имеются в виду изучающие природу и ее законы. — А. Г.); миф дает намек на надежду умилостивления богов посредством почитания их, а судьба заключает в себе неумолимую необходимость»1. Изучение природы, по Эпикуру, нужно только для избавления от страха.
Принципом свободы воли Эпикур обосновал возможность независимости человека от общественных связей. Мы видели, как активно пытались воздействовать на окружающих киники, как пытался воплотить в жизнь свой идеал государства Платон. Ни к чему подобному не стремился Эпикур, и это связано с упадком общественной жизни и философии в это время. Его лозунг: «Живи незаметно». И хотя Эпикур основал свою собственную школу, она напоминала замкнутую пифагорейскую общину, а не Платоновскую Академию.
Умер Эпикур в 271 г. до н. э. Спустя два столетия на мраморной стеле были высечены слова, выразившие суть его этики:
Нечего бояться богов, Нечего бояться смерти.
Можно переносить страдания. Можно достичь счастья.
Нарушилась нормальная, размеренная трудовая жизнь греческих городов, поэтому теперь проблемы страдания и наслаждения вышли на первый план. Эпикур жил в то время, когда независимая республика погибла, и он не считает юридические законы справедливыми. Жить надо не по законам общества, а по природе. Справедливость относительна и зависит от обстоятельств. Этот вывод подсказала Эпикуру сложная судьба древнегреческих горо-
Лукреций Кар. О природе вещей. — Т. 2, с. 599.
дов. Государство для Эпикура уже не «общее достояние», а необходимое зло. Кто желает сохранить душевный покой, должен жить в уединении. Вместо участия в общественных делах на первый план выходит личная дружба. Эпикур пишет: «В наших ограниченных обстоятельствах дружба надежней всего». Дружбу в отличие от своих предшественников — киников высоко ценили и стоики.
С годами последователи Эпикура все дальше отходили от сути его учения. Они помнили, что основа счастливой жизни — наслаждение, а о том, что подлинное наслаждение, по Эпикуру, заключается в здоровье тела и безмятежности души, забывали. Неудивительно поэтому, что слово «эпикуреец» дошло до наших дней с негативным оттенком.
Стоицизм
Основателем стоицизма был Зенон(ок. 336—264 до н.э.) из Кития, греческого города на Кипре. Нескладный, слабосильный, с кривой шеей, он, попав в Афины, пришел в восторг, прочитав в книжной лавке «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта. Зенон спросил у продавца, где можно найти подобных людей. Мимо лавки как раз проходил киник Кратет, ученик Диогена. «Вот за ним и ступай», — посоветовал продавец. Зенон стал учеником Кратета, а затем сам учил, прохаживаясь взад и вперед по портику, который назывался Расписной Стоей, почему его ученики и получили название стоиков.
Стоики говорили, что философия похожа на фруктовый сад, где логика является оградой, физика — деревьями, а этика — плодами. По их представлениям, вначале существовал только огонь (так считал и Гераклит), затем появились другие первоэлементы (воздух, вода и земля), а из них произошла Вселенная. Но рано или поздно свершится космический пожар, и все снова превратится в огонь. Это не конец, а завершение цикла: процесс же будет продолжаться вечно. Все, что случается, случалось и раньше и случится снова — и не однажды, а бесчисленное количество раз.
В мире два начала: страдательное — вещество и деятельное — бог, представляющий собой неотделимое от вещества дыхание. Бог (он же Ум, Судьба, Зевс) наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты. Бог — душа мира, и в каждом из нас содержится частица божественного огня.
Душа человека должна быть замкнута в себе, чтобы телесные страдания не сопровождались душевными. Человек должен поступать в соответствии с волей богов и проникаться внутренней силой и стойкостью от сознания этого. Важна не жизнь как таковая, а ее нравственное содержание. Зенон любил повторять: «Не в силе добро, а в добре сила».
В мире все предопределено, но лучше по своей воле действовать в согласии с природой, в то время как дурных людей можно сравнить с собакой, привязанной к тележке и вынужденной идти туда, куда она едет.
Природа для стоиков — закон, разум (как космос не просто все, находящееся за пределами Земли, а разумно и гармонично устроенный мир). Жить по природе означает стремиться к добродетели, которая достигается таким усовершенствованием человеческого разума, при котором он тождествен природному закону, а жизнь человека, вследствие этого, становится согласной как с идеальной природой, так и с природой вообще. Это и есть обретение назначения человека, ведущее к счастливой жизни.
Действие, согласное с природой, Зенон называл надлежащим. Надлежащие поступки — чтить родителей, братьев, отечество, любить друзей.
Стоики, как и киники, считали, что добродетели достаточно для счастья, но, с их точки зрения, состояние внутренней свободы не является полным безразличием к внешнему, а связано с признанием его относительной ценности или отсутствием таковой. Богатство, славу, здоровье, силу и т.п. стоики относили к предпочтительному безразличному, как имеющему ценность для жизни, и таким образом они отходили от аскетизма киников.
Удовольствия и страдания
В то же время, вопреки Аристотелю, стоики считали, что истинное назначение разума состоит не в том, чтобы находить «золотую середину» между противоположными чувствами, но в освобождении от страстей. Страсть, по Зенону, есть неразумное и несогласное с природой движение души или же избыточное побуждение. Он выделял четыре основных вида страстей — желание, страх, наслаждение, скорбь. Ключевые слова для стоиков: апатия — идеальное состояние души, не подверженной страстям, и автаркия — самостоятельность, независимость от чужого и умение довольствоваться своим.
Как и киники, стоики отрицали значение наслаждения, но главным для них была не естественная жизнь, а жизнь, отданная выполнению долга, как его понимал разум. Они считали, что надо не отворачиваться от мира, а принимать его таким, каков он есть. Главное правило практической морали стоиков — покорность судьбе. Стоики были горды своей покорностью и этим отличались от христиан, которые проповедовали смирение. Над стоиками не стоял личный бог, пред которым необходимо смиряться, а было лишь безличное дыхание, к которому принадлежал и сам человек. Отсюда гордость и отсутствие жалости и сострадания к другому и к самим себе. Если же телесные страдания нарушают покой души, то
лучше добровольно уйти из жизни. Так и поступали стоики, начиная с Зенона. Стоическая непривязанность ни к чему, кроме добродетели, близка индийской философии, но не так радикальна.
Пожалуй, учение стоиков дошло до нас в наиболее точном виде. Это свидетельствует о том, что оно подходило к условиям жизни в различные периоды истории. Следовать ему трудно, но идеал остался в памяти человечества, как помним мы имена героев (любимым персонажем стоиков был Геракл). Это модель поведения, когда потеряна власть над внешними обстоятельствами.
Для киников добродетель — в избегании наслаждений, для стоиков — в стойком перенесении страданий. Эпикур считал, что надо понять, что страхи напрасны, и пересиливать боль необходимо духовными наслаждениями. Способ стоиков: закалить человека, заставить его смотреть опасностям в лицо. Мы ничего не можем сделать с внешними обстоятельствами, но внутренне все зависит от нас: и добродетель (у стоиков), и удовольствие (у Эпикура).
В эпоху гибели древнегреческого государства-полиса наиболее умные люди начали понимать неизбежность происходящего. Для философа было два пути: удалиться от общественных дел, как Эпикур (единственное благо по отношению к миру, говорил он, быть свободным от мира), или, наоборот, несмотря на неминуемое поражение, бороться, к чему были готовы стоики, утверждавшие, что человек не может быть лишен добродетели в силу внешних причин и в любом случае должен сохранять ее. Если киники демонстрировали стойкость по отношению к природным условиям жизни, то стоики делали то же по отношению к социальным условиям.
Скептики
С течением времени в Древней Греции все большее влияние стали приобретать отрицавшие возможность что-либо доказать скептики (в буквальном переводе — «высматриватели»), которые, как писал Диоген Лаэртский, в противоположность догматикам («догма» — всякое признание какой-либо вещи) «всегда высматривают и никогда не находят»1.
В древнегреческой философии всегда был силен скептический момент. Сократ говорил: «Я знаю, что я ничего не знаю» — и считал, что человеку не познать окружающий его мир, а все, что он может и должен, — это познать самого себя. Слова Сократа кажутся странными. Вот стол, и я знаю, что это стол, а не стул или что-либо еще. Но стол — это предмет, который мы восприни-
1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов, с. 354.
маем нашими органами чувств. А наука утверждает, что на более глубоком уровне рассмотрения это совокупность атомов, физических полей, кварков. А на самом глубоком сущностном уровне? Тут и возникает философская проблема, осложняющаяся языковой. В греческом языке несколько слов, обозначающих знание. В данном случае имеется в виду не знание как мнение, а знание конечных причин, абсолютное знание.
Главный аргумент античных скептиков в том, что существуют разные точки зрения по различным вопросам, а какая из них истинна, определить невозможно. Скептики отрицали возможность доказать предпочтительность одного мнения другому и воздерживались от суждений. Их девиз: «Ничего не определять, ни с чем не соглашаться».
Из воздерживания от суждений следует невозмутимость, потому что мы не можем знать, что произойдет в следующий момент. Про известного скептика Пиррона(ок. 360 —ок. 280 до н.э.), который «...ничего не называл ни прекрасным, ни безобразным, ни справедливым, ни несправедливым и вообще полагал, что истинно ничто не существует, а людские поступки руководятся лишь законом и обычаем»1, рассказывают такую легенду. «На корабле во время бури, когда спутники его впали в уныние, он оставался спокоен и ободрял их, показывая на корабельного поросенка, который ел себе и ел, и говоря, что такой бестревожности и должен держаться мудрец»2. Для скептиков тоже важна атараксия (невозмутимость, хладнокровие, спокойствие), но она обретается ими не через знание, а через отказ от него.
Пройдя круг развития, философия вернулась к сократовскому «я знаю, что я ничего не знаю», но с добавлением «я не знаю даже и этого». Скептики напоминают своим релятивизмом софистов. Круг замкнулся. Однако он не был бесполезен. Именно в нем зародилась философия.
Упадок
Наступил закат древнегреческой мысли. Еще будут всплески волн, но единая творческая традиция передачи знаний от учителей к ученикам потеряна, и начинается застой.
В чем причина упадка древнегреческой философии? В соответствии с теорией циклов можно считать причину естественной: как физический плод развивается, созревает и затем начинает портиться, так и духовный. Упадок можно объяснить причиной, о которой писал П. Флоренский: отрыв культуры от исходного культа.
1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. —
С. 352.
2 Там же, с. 354.
Несомненна еще одна причина — изменение общественной ситуации. Одним из условий появления философии было утверждение демократического правления в Афинах. Гибель демократии стала одной из важнейших причин упадка философии и ее престижа.