Предметы и фигуры, открытые Д.И. Хармсом
1. Значение всякого предмета многообразно. Уничтожая все значения,
кроме одного, мы тем самым делаем данный предмет невозможным.
Уничтожая и это последнее значение, мы уничтожаем и само существование
предмета.
2. Всякий предмет (неодушевлённый и созданный человеком) обладает
четырьмя рабочими значениями и пятым сущим значением. Первые четыре суть: 1)
Начертательное значение (геометрическое), 2) целевое значение (утилитарное),
3) значение эмоционального воздействия на человека, 4) значение
эстетического воздействия на человека. Пятое значение определяется самим
фактом существования предмета: Оно вне связи предмета с человеком и служит
самому предмету. Пятое значение -- есть свободная воля предмета.
3. Человек, вступая в общение с предметом, исследует его четыре рабочих
значения. При помощи их предмет укладывается в сознании человека, где и
живёт. Если бы человек натолкнулся на совокупность предметов только с тремя
из четырёх рабочих значений, то перестал бы быть человеком. Человек же,
наблюдающий совокупность предметов, лишённых всех четырёх рабочих значений,
перестаёт быть наблюдателем, превратясь в предмет, созданный им самим. Себе
он приписывает пятое значение своего существования.
4. Пятым, сущим значением, предмет обладает только вне человека, т. е.
теряя отца, дом и почву. Такой предмет "реет".
5. Решающими бывают не только предметы, но также: жесты и действия.
6. Пятое значение шкафа -- есть шкаф. Пятое значение бега -- есть бег.
7. Бесконечное множество прилагательных и более сложных словесных
определений шкафа объединяются словом 'шкаф'.
8. Разбив шкаф на четыре дисциплины, соответствующие четырём рабочим
значениям шкафа, мы получили бы четыре предмета, представляющих в
совокупности шкаф. Но шкафа как такового не было бы и такому синтетическому
шкафу нельзя бы было приписать пятое значение единого шкафа. Он, смещённый
во едино лишь в нашем сознании, обладал бы четырьмя сущими значениями и
четырьмя рабочими. В самый же момент смещения вне нас жили бы четыре
предмета, обладающие по одному сущему и по одному рабочему значению.
Натолкнись на них наблюдатель -- он был бы не человеком.
9. Предмет в сознании человека имеет четыре рабочих значения и значение
как слово (шкаф). Слово шкаф и шкаф -- конкретный предмет существуют в
системе конкретного мира наравне с другими предметами, камнями и светилами.
Слово -- шкаф существует в системе понятий наравне со словами: человек,
бесплодность, густота, переправа и т. д.
10. Пятое сущее значение предмета в конкретной системе и в системе
понятий различно. В первом случае оно свободная воля предмета, а во втором
-- свободная воля слова (или мысли, не выраженной словом, но мы будем
говорить лишь о выраженных в слово понятиях).
11. Любой ряд предметов, нарушающий связь их рабочих значений,
сохраняет связь значений сущих и по счёту пятых. Такого рода есть ряд
нечеловеческий и есть мысль предметного мира. Рассматривая такой ряд, как
целую величину и как вновь образовавшийся синтетический предмет, мы можем
приписать ему новые значения, счётом три: 1) начертательное, 2) эстетическое
и 3) сущее.
12. Переводя этот ряд в другую систему, мы получим словесный ряд,
человечески БЕССМЫСЛЕННЫЙ.
_____________________________________________________________________________________
Беру на себя смелость утверждать следующее:
1. Смотрите внимательнее на ноль, ибо ноль не то, за что вы его
принимаете.
2. Понятие "больше" и "меньше" столь же недействительно, как понятие
"выше" и "ниже". Это наше частное условие считать одно число больше другого
и по этому признаку мы расположили числа, создав солярный ряд. Не числа
выдуманы нами, а их порядок. Многим покажется, что существо числа всецело
зависит от его положения в солярном ряду,-- но я беру на себя смелость
утверждать, что число может быть рассматриваемо самостоятельно, вне порядка
ряда. И только это будет подлинной наукой о числе.
3. Предполагаю, что один из способов обнаружить в числе его истинные
свойства, а не порядковое значение, это обратить внимание на его аномалии.
Для этого удобно 6. Но впрочем, пока я об этом распространяться не буду.
4. Предполагаю и даже беру на себя смелость утверждать, что учение о
бесконечном будет учением о ноле. Я называю нолем, в отличие от нуля, именно
то, что я под этим и подразумеваю.
5. Символ нуля -- 0. А символ ноля -- О. Иными словами, будем считать
символом ноля круг.
6. Должен сказать, что даже наш вымышленный, солярный ряд, если он
хочет отвечать действительности, должен перестать быть прямой, но должен
искривиться. Идеальным искривлением будет равномерное и постоянное и при
бесконечном продолжении солярный ряд превратится в круг.
7. Правда, это не будет основным учением о числе, но в нашем понятии о
числовом ряде это будет существенной поправкой.
8. Постарайтесь увидеть в ноле весь числовой круг. Я уверен, что это со
временем удастся. И потому путь символом ноля останется круг О.
_____________________________________________________________________________________
1. Не обижайтесь на следующее рассуждение. Да тут и нет ничего
обидного, если не считать, что о круге можно говорить только в смысле
геометрическом. Если я скажу, что круг образуют четыре одинаковых радиуса, а
вы скажете -- не четыре а один, то мы в праве спросить друг друга: а почему?
Но не о такого рода образовании круга хочу говорить я, а об совершенном
образовании круга.
2. Круг есть наиболее совершенная плоская фигура. Я не буду говорить,
почему это именно так. Но это само по себе возникает в нашем сознании при
рассмотрении плоскостных фигур.
3. Так создано в природе, что чем менее заметны законы образования, тем
совершеннее вещь.
4. И ещё создано в природе так, что чем более недоступна охвату вещь,
тем она совершеннее.
5. О совершенстве скажу я такими словами так: Совершенное в вещи есть
вещь совершенная. Совершенная вещь вызывает в нас изумление стройностью
законов её образования и как она сделана. Совершенную вещь можно всегда
изучать, иными словами, в совершенной вещи есть всегда что-либо не
изученное. Если бы оказалась вещь, изученная до конца, то она перестала бы
быть совершенной, ибо совершенно только то, что конца не имеет, т. е.
бесконечно.
6. Точка бесконечно мала и потому она совершенна, но вместе с тем и
непостижима. Самая маленькая постижимая точка уже не совершенна.
7. Прямая совершенна, ибо нет причин не быть ей бесконечно длинной в
обе стороны, не иметь ни конца, ни начала, а потому быть непостижимой. Но
делая над ней насилие и ограничивая её с обеих сторон, мы делаем её
постижимой, но вместе с тем и неосовершенной. Ели ты веришь, то подумай.
8. Прямая, сломанная в одной точке, образует угол. Но такая прямая,
которая ломается одновременно во всех своих точках, называется кривой.
Бесконечное количество изменений прямой делает её совершенной. Кривая не
должна быть обязательно бесконечно большой. Она может быть такой, что мы
свободно охватим её взором, и в тоже время она останется непостижимой и
бесконечной. Я говорю о замкнутой кривой, в которой скрыто начало и конец. И
самая ровная, непостижимая, бесконечная и идеальная замкнутая кривая будет
КРУГ.
_____________________________________________________________________________________
В Альбом.
Я видел однажды, как подрались муха и клоп. Это было так страшно, что я
выбежал на улицу и убежал чёрт знает куда.
Так и в альбоме: напакостишь, а потом уже поздно будет.
_____________________________________________________________________________________
1. Мое мнение о путешествиях кратко: Путешествуя, не заезжай слишком
далеко, а не то увидишь этакое, что потом и забыть будет невозможно. А если
что-либо сидит в памяти слишком упорно, человеку делается сначала не по
себе, а потом и вовсе трудно поддерживать свою бодрость духа.
2. Так например: один часовых дел мастер, тов. Бадаев, не мог позабыть
слышанную им некогда фразу: "Если бы небо было криво, он не стало бы от
этого ниже". Эту фразу тов. Бадаев понять толком не мог. она его раздражала,
он находил ее неразумной, даже лишенной всякого смысла, даже вредной, потому
что в ней было утверждение явно неправильное (тов. Бадаев чувствовал, что
знающий физик сумел бы что-то сказать по поводу "высоты неба" и придрался бы
к выражению "небо криво". Попадись эта фраза Перль ману, и тов. Бадаев знал,
что смысл этой фразы Перльман разорвал бы в клочья, как молодой пёс
разрывает в клочья ночные туфли) явно враждебное нормальной европейской
мысли. Если же утверждение в этой фразе было истинно, то тогда оно было
слишком неважно и ничтожно, чтобы о нём говорить. И во всяком случае,
услышав однажды эту фразу, её следовало бы сразу же забыть. Но вот этого-то
и не получалось: тов. Бадаев постоянно помнил эту фразу и тяжело страдал.
3. Человеку полезно знать только то, что ему полагается. Могу в пример
привести следующий случай: один человек знал немного больше, а другой
немного меньше того, что им полагалось знать. И что же? Тот, что знал
немного меньше, разбогател, а тот, что знал немного больше -- всю жизнь
прожил только в достатке.
4. С давних времён люди задумываются о том, что такое ум и глупость. По
этому поводу я вспоминаю такой случай: Когда моя тётка подарила мне
письменный стол, я сказал себе: "ну вот, сяду за стол и первую мысль сочиню
за этим столом особенно умную". Но особенно умной мысли я сочинить не мог.
Тогда я сказал себе "Хорошо. Не удалось сочинить особенно умную мысль, тогда
сочиню особенно глупую". Но и особенно глупую мысль сочинить тоже не мог.
5. Всё крайнее сделать очень трудно. Средние части делаются легче.
Самый центр не требует никаких усилий. Центр -- это равновесие. Там нет
никакой борьбы.
6. Надо ли выходить из равновесия?
7. Путешествуя, не предавайся мечтам, а фантазируй и обращай внимание
на всё, даже мелочи.
8. Сидя на месте, не верти ногами.
9. Всякая мудрость хороша, если её кто-нибудь понял. Непонятая мудрость
может запылиться.
10. (см. цикл "Случаи", N 1)
11. У одной бабушки было во рту только четыре зуба. Три зуба наверху, а
один внизу. Жевать бабушка этими зубами не могла. Собственно говоря, они ей
были ни к чему. И вот бабушка решила удалить себе все зубы и вставить в
нижнюю десну штопор, а в верхнюю маленькие щипчики. Бабушка пила чернила,
ела бурачки, а уши прочищала спичками. У бабушки было четыре зайца. Три
зайца наверху, а один заяц внизу. Бабушка ловила зайцев руками и сажала их в
небольшие клеточки. Зайцы плакали и чесали задними ногами свои уши. Зайцы
пили чернила и ели бурачки. Се-се-се! Зайцы пили чернила и ели бурачки!
12. (см. также стихотворение "Сюита")
Некий Пантелей ударил пяткой Ивана.
И началась драка.
Елена била Татьяну забором.
Татьяна била Романа матрацом.
Роман бил Никиту чемоданом.
Никита бил Селифана подносом.
Селиван бил Семёна руками.
Семён плевал Наталье в уши.
Наталья кусала Ивана за палец.
Иван лягал Пантелея пяткой.
Эх, думали мы, дерутся хорошие люди.
13.
Одна девочка сказала: "гвя".
Другая девочка сказала: "хфы".
Третья девочка сказала: "мбрю".
А Ермаков капусту из-под забора хряпал, хряпал и хряпал.
Видно вечер уже наступал.
Мотька с гавном наигрался и спать пошёл.
Моросил дождик.
Свиньи горох ели.
Рагозин в женскую баню подглядывал.
Сенька на Маньке верхом сидел.
Манька же дремать начала.
Потемнело небо. Заблистали звёзды.
Пот полом крысы мышку загрызли.
Спи, мой мальчик, и не пугайся глупых снов.
Глупые сны от желудка.
14.
Брейте бороду и усы!
Вы не козлы, чтобы бороду носить.
Вы не коты, чтобы усами шевелить.
Вы не грибы, чтобы в шляпках стоять.
Эх, барышни!
Посдёргайте ваши шапочки!
Эх, красоточки!
Посдёргайте ваши юбочки!
Ну-ка ты, Манька Марусина,
Сядь-ка на Петьку Елабонина.
Вы не зебры, чтобы бегать с хвостиками.
Толстенькие девочки,
пригласите нас на праздники.
15.
Ведите меня с завязанными глазами.
Не пойду я с завязанными глазами.
Развяжите мне глаза и я пойду сам.
Не держите меня за руки,
Я рукам волю дать хочу.
Расступитесь, глупые зрители,
Я, ногами сейчас шпыняться буду.
Я пройду по одной половице и не пошатнусь,
По карнизу пробегу и не рухну.
Не перечьте мне. Пожалеете.
Ваши трусливые глаза неприятны богам.
Ваши рты раскрываются некстати.
Ваши носы не знают вибрирующих запахов.
Ешьте суп -- это ваше занятие.
Подметайте свои комнаты -- это вам положено от века.
Но снимите с меня бандажи и набрюшники.
Я солью питаюсь, а вы сахаром.
У меня свои сады и свои огороды.
У меня в огороде пасётся своя коза.
У меня в сундуке лежит меховая шапка.
Не перечьте мне, я сам по себе, а вы для меня только четверть дыма.
16. Сегодня я ничего не писал. Это неважно.
17. Жалобные звуки испускал Дмитрий.
Анна рыдала, уткнувшись головой в подушку.
Плакала Маня.
II.
-- Федя, а Федя!
-- Что-с?
-- А вот я тебе покажу что-с!
(Молчание)
-- Федя, а Федя!
-- В чём дело?
-- Ах ты, сукин сын! Ещё в чём дело спрашиваешь.
-- Да что вам от меня нужно?
-- Видали? Что мне от него нужно! Да я тебя, мерзавца, за такие
слова... Я тебя так швырну, что полетишь, сам знаешь, куда!
-- Куда?
-- В горшок.
(Молчание).
-- Федя, а Федя?
-- Да что вы, тётенька, с ума сошли?
-- Ах! Ах! Повтори, как ты сказал!
-- Нет, не повторю.
-- Ну то-то! Знай своё место! Небось! Тоже!
20.
Я подавился бараньей костью.
Меня взяли под руки и вывели из-за стола.
Я задумался.
Пробежала мышка.
За мышкой бежал Иван с длинной палкой.
Из окна смотрела любопытная старуха.
Иван, пробегая мимо старухи, ударил её палкой по морде.
21.
С прогулки возвратясь домой,
Я вдруг воскликнул: Боже мой!
Ведь я гулял четыре дня!
И что подумает родня?
22.
Погибли мы в житейском поле.
Нет никакой надежды боле.
О счастье кончилась мечта.
Осталась только нищета.
23. Обладать только умом и талантом слишком мало. Надо иметь ещё
энергию, реальный интерес, чистоту мысли и чувство долга.
24. Вписываю сюда события сегодняшнего дня, ибо они поразительны.
Вернее: особенно поразительно одно событие, я его подчеркну.
25. Довольно праздности и безделья! Каждый день раскрывай эту тетрадку
и вписывай сюда не менее полстраницы. Если нечего записать, то запиши хотя
бы по совету Гоголя, что сегодня ничего не пишется. Пиши всегда с интересом
и смотри на писание как на праздник.
26.
Так начинается голод:
С утра просыпаешься бодрым,
Потом начинается слабость,
Потом начинается скука;
Потом наступает потеря
Быстрого разума силы.
Потом наступает спокойствие,
А потом начинается ужас.
28.
Тебя мечтания погубят.
К суровой жизни интерес
Как дым исчезнет. В тоже время
Посол небес не прилетит.
Увянут страсти и желанья,
Промчится юность пылких дум...
Оставь! Оставь, мой друг, мечтанья,
Освободи от смерти ум.
29.
(Амфибрахий)
И рыбка мелькает в прохладной реке,
И маленький домик стоит вдалеке,
И лает собака на стадо коров,
И под гору мчится в тележке Петров,
И вьется на домике маленький флаг,
И зреет на нивах питательный злак,
И пыль серебрится на каждом листе,
И мухи со свистом летают везде,
И девушки, греясь на солнце, лежат,
И пчёлы в саду над цветами жужжат,
И гуси ныряют в тенистых прудах,
И день пробегает в обычных трудах.
_____________________________________________________________________________________
Баронесса и Чернильница
Бобров (указывая на Христофора Колумба):
Христофор Колумб.
Хр. Колумб (указывая на Боброва):
Бобров.
Бобров:
Если вас интересует моё воспитание, то я скажу. Я скажу.
Христофор Колумб:
Да-да, скажите, пожалуйста.
Бобров
Вот я и говорю. Что мне скрывать.
Христофор Колумб:
Очень, очень интересно!
Бобров:
Ну вот я скажу так: моё воспитание было какое? Приютское.
Христофор Колумб:
Ах, пожалуйста, пожалуйста.
Бобров:
Меня отец отдал в приют. А… (держит рот открытым. Христофор становится
на цыпочки и заглядывает в рот Боброву).
Бобров:
Впрочем, я торговец (Христофор отскакивает).
Христофор Колумб:
Мне, мне было интересно только посмотреть что у вас там... м... м...
Бобров:
Так-с. Я, значит, в приюте и влюбился в баронессу и в чернильницу.
Христофор Колумб:
Неужели вы влюбились!
Бобров:
Не мешай. Да влюбился!
Христофор Колумб:
Чудеса.
Бобров:
Не мешай. Да чудеса.
Христофор Колумб:
Как это интересно.
Бобров:
Не мешай. Да это интересно.
Христофор Колумб:
Скажите пожалуйста!
Бобров:
Если ты, Христофор Колумб, ещё что-нибудь скажешь...
<i>Сцена быстро меняется. Бобров сидит и ест суп. Входит его жена в одной
рубашке и с зонтом.</i>
Бобров:
Ты куда?
Жена:
Туда.
Бобров:
Куда туда?
Жена:
Да вон туда.
Бобров:
Туда или туда?
Жена:
Нет, не туда, а туда.
Бобров:
А что?
Жена:
Как что?
Бобров:
Куда ты идешь?
Жена:
Я влюбилась в Баронессу и Чернильницу.
Бобров:
Это хорошо.
Жена:
Это хорошо, но вот Христофор Колумб засунул в нашу кухарку велосипед.
Бобров:
Бедная кухарка.
Жена:
Она бедная сидит на кухне и пишет в деревню письмо, а велосипед так и
торчит из неё.
Бобров:
Да-да. Вот это случай. Я помню, у нас в приюте в 1887 году был тоже.
Был у нас учитель. Так мы ему натёрли лицо скипидаром и положили в кухне под
стол.
Жена:
Боже, да к чему же ты это говоришь?
Бобров:
А то ещё был случай.
<i>Выходит Колбасный человек</i>.
_____________________________________________________________________________________
В Америке в каждой школе висит плакат:
"Каждый мальчик и каждая девочка должны есть горячую овсянку."
-- Я не хочу горячей овсянки,-- сказал Том Плампкин.
-- Она такая паршивая,-- сказал Дэви Чик.
-- И вонючая,-- сказал Том Плампкин.
-- И щёлкает на зубах,-- сказал Дэви Чик.
Том Плампкин достал из кармана кусок бумажки. сложил её фунтиком,
переложил туда с тарелки овсянку, и спрятал фунтик обратно в карман.
Дэви Чик достал из кармана металлическую баночку из-под зубного порошка
и тоже переложив туда свою овсянку спрятал баночку в карман.
_____________________________________________________________________________________
Куклов и Богадельнев сидят за столом, покрытым клеенкой, и едят суп.
Куклов:
Я принц.
Богадельнев:
Ах, ты принц!
Куклов:
Ну и что же из этого, что я принц?
Богадельнев:
А то, что я в тебя сейчас супом плесну!
Куклов:
Нет, не надо!
Богадельнев:
Почему же это не надо?
Куклов:
А это зачем же в меня супом плескать?
Богадельнев:
А ты думаешь, ты принц, так тебя и супом облить нельзя?
Куклов:
Да, я так думаю!
Богадельнев:
А я думаю наоборот.
Куклов:
Ты думаешь так, а я думаю так!
Богадельнев:
А мне плевать на тебя!
Куклов:
А у тебя нет никакого внутреннего содержания.
Богадельнев:
А у тебя нос похож на корыто.
Куклов:
А у тебя такое выражение лица, будто ты не знаешь, куда сесть.
Богадельнев:
А у тебя веретенообразная шея!
Куклов:
А ты свинья!
Богадельнев:
А я вот сейчас тебе уши оторву.
Куклов:
А ты свинья.
Богадельнев:
Я вот тебе уши оторву!
Куклов:
А ты свинья!
Богадельнев:
Свинья? А ты кто же?
Куклов:
А я принц.
Богадельнев:
Ах ты принц!
Куклов:
Ну и что же из того, что я принц?
Богадельнев:
А то, что я в тебя сейчас супом плесну!
_____________________________________________________________________________________
<i>Вбегает Рябчиков с кофейником в руке.</i>
Рябчиков:
Хочу пить кофе. Кто со мной?
Анна:
Это настоящий кофе?
Хор:
Кофе-кофе поднимает
поднимает нашу волю
пьющий кофе понимает
понимает свою долю.
Рябчиков:
Где сахар?
Хор:
Сахар Сахар
тает от огня
Сахар Сахар
любимая птица коня.
Конь:
Я сахаром жить готов. Почему же нет?
Анна:
Конь пойди сюда, возьми у меня с ладони кусочек сахара.
(<i>Конь слизывает сахар с ладони Анны</i>)
Конь:
Ах как вкусно! Ах как сладко!
Рябчиков:
Где молоко?
Хор:
Молоко стоит в кувшинах,
молоко - забава коз.
В снежных ласковых вершинах
молоко трясёт мороз.
И молочные ледяшки
наше горло больно режут.
Ах, морозы, больно тяжко
ломят кости, после нежат.
От мороза гибнет зверь,
запирайте крепче дверь!
Чтобы в скважины и щели
не пробрался к нам мороз.
Мы трясёмся, мы в постели,
уж и лампы не нужны.
Тьма кругом, во тьме доска,
мы, стрекозы,
гибнем дружно,
света нет, кругом тоска!
Анна:
Ну садитесь пить душистый
черный, клейкий и густой
кофе ласковый, пушистый
Хор:
Мы не можем, мы с тоской.
Рябчиков:
А где, хозяйка, чайная серебряная
ложечка?
Хозяйка (<i>все та же Анна</i>):
Ложечка растопилась. Она лежала на плите и растопилась.
Хор:
Все серебряные вещи
Тугоплавки, тугоплавки
вы купите воск и клещи
в мелочной дорожной лавке.
_____________________________________________________________________________________
Кока Брянский:
Я сегодня женюсь.
Мать:
Что?
Кока:
Я сегодня женюсь.
Мать:
Что?
Кока:
Я говорю, что сегодня женюсь.
Мать:
Что ты говоришь?
Кока:
Се-во-дня-же-нюсь!
Мать:
Же? что такое же?
Кока:
Же-нить-ба!
Мать:
Ба? Как это ба?
Кока:
Не ба, а же-нить-ба!
Мать:
Как это не ба?
Кока:
Ну так, не ба и всё тут!
Мать:
Что?
Кока:
Ну не ба. Понимаешь! Не ба!
Мать:
Опять ты мне это ба. Я не знаю, зачем ба.
Кока:
Тьфу ты! же да ба! Ну что такое же! Сама-то ты не понимаешь, что
сказать просто <i>же</i> -- бессмысленно.
Мать:
Что ты говоришь?
Кока:
<i>Же</i>, говорю, <i>бессмысленно</i>!!!
Мать:
Сле?
Кока:
Да что это в конце концов! Как ты умудряешься это услыхать только кусок
слова, да ещё самый нелепый: сле! Почему именно сле!
Мать:
Вот опять сле.
<i>Кока Брянский душит мать. Входит невеста Маруся.</i>
_____________________________________________________________________________________
Бабушка Боброва (<i>раскладывает пасьянс</i>):
Ну и карта же идет. Все шиворот навыворот! Король. Ну, куда мне его
сунуть? Когда нужно, ни одной пятёрки нет. Вот бы сейчас пятерку! Сейчас
будет пятерка. Тьфу ты, опять король!
(<i>Швыряет карты на стол с такой силой, что со стола падает фарфоровая вазочка
и разбивается</i>)
Бабушка:
Ах! Ах! Батюшки! Вот чёртовы карты! (<i>Лезет под стол и собирает осколки</i>)
Из этого уж не склеишь. А хорошая вазочка была. Такой больше не достать. Вон
ведь куда залетел! (<i>тянется за осколком</i>)
(<i>В комнату входит Бобров</i>)
Бобров:
Бабушка! Что это вы под стол залезли?
Бабушка:
Ну, ладно, ладно. Тебе чего надо?
Бобров:
Да вот, пришел спросить: не найдется ли у вас цибика чая?
Бабушка:
Ну-ка, помоги мне из-под стола вылезти.
Бобров:
Вы что, уронили что-нибудь? Ах, вазочку разбили!
Бабушка (<i>передразнивает</i>):
Ва-азочку разбили?
(<i>Бобров помогает бабушке подняться. Но как только он ее отпустил, бабушка
опять села на пол</i>)
Бобров:
Ах, опять сели!
Бабушка:
Села, ну и что же?
Бобров:
Разрешите помочь. (<i>Поднимает бабушку</i>)
Бабушка:
Вот карта плохо шла. Я и так, и эдак... Да ты меня за руки не тяни, а
возьми под мышки. Всё, знаешь ли, король за королем. Мне пятерка нужна, а
тут всё короли идут.
(<i>Бобров отпускает бабушку, и бабушка опять садится на пол</i>)
Бобров:
Господи! Вы опять сели.
Бабушка:
Да что ты пристал: сели да сели! Чего тебе от меня нужно?
Бобров:
Я пришел попросить у вас цибик чая.
Бабушка:
Знаю уж. Говорил уже. Не люблю двадцать раз то же самое выслушивать.
Только и знаешь: Ах, опять сели! и цибик чая. Ну, чего смотришь! Подними,
говорят тебе.
Бобров (<i>поднимая бабушку</i>):
Я уж вас, разрешите, и в кресло посажу.
Бабушка:
А ты поменьше разговаривай, а лучше поднимай как следует. Я хотела тебе
сказать, да чуть не забыла: ведь дверь-то у меня в спальной опять плохо
запирается. Верно, ты всё кое-как сделал.
Бобров:
Нет, я скобу на шурупчиках поставил.
Бабушка:
А ты думаешь, я понимаю, что это за скобка да шурупчики. Меня это не
касается. Мне надо, чтобы дверь запиралась.
Бобров:
Она потому и не запирается, что шурупчики в древесине не сидят.
Бабушка:
Ну, ладно, ладно, это уж там твое дело. Мне надо только...
Ах! (<i>опять садится на пол</i>)
Бобров:
Господи!
Бабушка:
Да ты что, решил меня об пол бросать с умыслом? Издеваться решил? Ах,
ты, негодяй. Ну, просто ты негодяй, и лучше уходи!
Бобров:
Да я, бабушка, честное слово, хотел вас на кресло посадить.
Бабушка:
Я тебе что сказала? Чтобы ты уходил вон. А ты чего не уходишь! Ну, чего
же ты не уходишь? Ты слышишь? Уходи вон! Ну? Убирайся вон!
(<i>Бобров уходит</i>)
Бабушка:
Вон! Вон! Вон! Убирайся вон! Скажите, какой мерзавец! (<i>Поднимается с
пола и садится в кресло</i>) А жена его просто неприличная дама. Дома ходит
совершенно голой и даже меня, старуху, не стесняется. Прикроет неприличное
место ладонью, так и ходит. А потом этой рукой за обедом хлеб трогает.
Просто смотреть противно. Думает, что уж если она молодая да красивая, так
уж ей всё можно. А сама, неряха, у себя, где полагается, никогда, как
следует, не вымоет. Я, говорит, люблю, чтобы от женщины женщиной пахло! Я,
как она придет, так сразу баночку с одеколоном к носу. Может быть, мужчинам
это приятно, а меня, уж извините, увольте от этого. Такая бесстыдница! Ходит
голой без малейшего стеснения. А когда сидит, то даже ноги, как следует, не
сожмет вместе, так что всё напоказ. А там у нее, ну, просто всегда мокро.
Так, другой раз, и течет. Скажешь ей: ты бы хоть пошла да вымылась, а она
говорит: ну, там не надо часто мыть, и возьмет, платочком просто вытерет.
Это ещё хорошо, если платочком, а то и просто рукой. Только еще хуже
размажет. Я никогда ей руки не подаю, у нее вечно от рук неприлично пахнет.
И грудь у нее неприличная. Правда, красивая , но такая большая, что, по-моему,
просто неприлично. Вот уж Фома жену нашел себе! Чем она его окрутила, не понимаю!
_____________________________________________________________________________________
Петр Михайлович:
Вот этот цветок красиво поставить сюда. Или, может быть, лучше так?
Нет, так, пожалуй, уж очень пёстро. А если потушить эту лампу, а зажечь ту?
Так уж лучше. Теперь сюда положим дорожку, сюда поставим бу тылку, тут
рюмки, тут вазочка, тут судочек, тут баночка, а тут хлеб. Очень красиво. Она
любит покушать. Теперь надо рассчитать так, чтобы только одно место было
удобно. Она туда и сядет. А я сяду как можно ближе. Вот поставлю себе тут
вот этот стул. Выйдет, что мне больше некуда сесть, и я окажусь рядом с ней.
Я встречу её, будто накрываю на стол и не успел расставить стулья. Все
выйдет очень естественно. А потом, когда я окажусь рядом с ней, я скажу:
"Как хорошо сидеть с вами". Она скажет: "Ну чего же тут хорошего?" Я скажу:
"Знаете, мне просто с вами лучше всего. Я, кажется, немножко влюбился в
вас". Она скажет... Или нет, она просто смутится и покраснеет или опустит
голову. А я, с этого места, наклонюсь к ней и скажу: "Вы знаете, я просто
влюбился в вас. Простите меня". Если она опять промолчит, я склонюсь к ней
ещё ближе... Лучше бы конечно пересесть к ней на диванчик. Но это может её
испугать. Придется со стула. Вот не знаю, дотянусь ли? Если она будет сидеть
прямо, то, пожалуй, дотянусь, но если она отклонится к стенке, то, пожалуй,
не дотянуться. Я ей скажу: "Мария Ивановна, вы разрешаете мне влюбиться в
вас?" -- нет, это глупо! Я лучше так скажу: "Мария Ивановна! Хорошо ли, что
наша дружба перешла вон во что!" Нет, так тоже не годится! Вообще надо её
поцеловать, но сделать это надо постепенно. Неожиданно нельзя.
(<i>Входит Илья Семёнович</i>)
Ил. Сем.:
Петя, к тебе сегодня никто не придет?
П. М.:
Нет, придет, дядя.
Ил.Сем.:
Кто?
П. М.:
Одна знакомая дама.
Ил.Сем.:
А я шел сейчас по улице и думал, что если бы у людей на голове вместо
волос росла медная проволока?
П. М.:
А зачем, дядя?
Ил.Сем.:
А здорово было бы! Ты представь себе, на голове вместо волос яркая
медная проволока! Ты знаешь, тебе это было бы очень к лицу. Только не тонкая
проволока, а толстая. Толще звонковой. А ещё лучше не проволока, а гвозди.
Медные гвозди! даже с шапочками. А знаешь что? Лучше не медные - это похоже
на рыжие волосы, а лучше платиновые. Давай закажем себе такие парики!
П. М.:
Нет, мне это не нравится.
Ил.Сем.:
Напрасно. Ты не вошел во вкус. Ах! (<i>опрокидывает вазочку с цветком</i>)
П. М.:
Ну смотри, сейчас ко мне придут гости, а ты всё тут перебил. И скатерть
вся мокрая.
Ил.Сем.:
Скорей Петя, снимай всё со стола. Мы повернем скатерть тем концом сюда,
а тут поставим поднос.
П. М.:
Подожди, не надо снимать.
Ил. Сем.:
Нет-нет, надо повернуть скатерть. Куда это поставить?
(<i>Ставит блюдо с салатом на пол</i>)
П. М.:
Что ты хочешь делать?
Ил. Сем.:
Сейчас. Сейчас!
(<i>Снимает все со стола</i>)
П. М.:
Дядя. Дядя! Оставьте это!
(<i>Звонок</i>)
П. М.:
Это она.
Ил. Сем.:
Скорей поворачивай скатерть. (<i>Попадает ногой в салат</i>) Ох, Боже мой! Я
попал в салат!
П. М.:
Ну зачем вы всё это выдумали!
Ил. Сем.:
Тряпку! Все в порядке. Неси тряпку и иди отпирай дверь. (<i>роняет стул</i>)
П. М.:
Смотрите, вы рассыпали сахар!
Ил.Сем.:
Это ничего. Скорей давай тряпку!
П. М.:
Это ужасно. (<i>Поднимает с пола тарелки</i>) Что вы делаете?
Ил. Сем.:
Я пролил тут немного вина, но сейчас вытру диван своим носовым платком.
П. М.:
Вы лучше оставьте это всё. (<i>Звонок</i>) Оставьте всё в покое! (<i>Убегает</i>)
Ил.Сем.:
Ты скажи ей, что я твой дядя, или лучше скажи, что я твой двоюродный
брат... (<i>снимает со стола тарелки и ставит их на диван</i>) Скатерть долой!
Теперь можно всё поставить. (<i>Бросает скатерть на пол и ставит на стол блюда
с пола</i>) Чорт возьми весь пол в салате!
(<i>Входит Мария Ивановна в пальто, а за ней Петр Михайлович</i>)
П. М.:
Входите, Мария Ивановна. Это мой дядя. Познакомьтесь.
Ил. Сем.:
Я Петин дядя. Очень рад. Мы с Петей не успели накрыть на стол... Тише,
тут на пол попал салат!
М. И.:
Благодарю вас.
П. М.:
Снимите пальто.
Ил.Сем.:
Разрешите я помогу вам.
П. М.:
Да вы, дядя. не беспокойтесь, я уже помогаю Марии Ивановне.
Ил.Сем.:
Простите, тут у нас не накрыт ещё стол. (<i>Запутывается ногами в
скатерти</i>)
М. И.:
Вы упадёте! (<i>Смеётся</i>)
Ил.Сем.:
Простите, тут, я думал, ничего нет, а тут эта скатерть упала со стола.
Петя, подними стул.
М. И.:
Подождите, я сама сниму ботинки.
Ил. Сем.:
Разрешите мне. Я уж это умею.
П. М.:
Дядя, вы лучше стул поставьте на место!
Ил. Сем.:
Хорошо-хорошо! (<i>ставит стул к стене</i>)
(<i>Молчание. Все стоят на месте. Проходит минута</i>)
Ил.Сем.:
Мне нравится причёска на пробор.
Мне хочется иметь на голове забор
Мне очень хочется иметь на голове забор.
который делит волосы в серёдке на пробор.
П.М.:
Ну вы просто дядя выдумали что-то очень странное!
М. И.:
Можно мне сесть сюда?
П. М.:
Конечно. Конечно. Садитесь!
Ил.Сем.:
Садитесь, конечно! Конечно!
П.М.:
Дядя!
Ил.Сем.:
Да да да.
(<i>М.И. садится на диван. Дядя достает изо рта молоток</i>)
П. М.:
Что это?
Ил.Сем.:
Молоток.
М.И.:
Что вы сделали? Вы достали его изо рта?
Ил.Сем.:
Нет-нет, это пустяки!
М. И.:
Это фокус? (<i>Молчание</i>)
Стало как-то неуютно.
П. М.:
Сейчас я накрою на стол и будет лучше.
М. И.:
Нет, Петр Михайлович, вы ужасны!
П.М.:
Я! Почему я ужасен?
М. И.:
Ужасно! Ужасно! (<i>Дядя на цыпочках выходит из комнаты</i>).
Почему он ушёл на цыпочках?
П.М.:
Я очень рад, что он ушел. (<i>Накрывает на стол</i>.) Вы простите меня за
беспорядок.
М.И.:
Я когда шла к вам, то подумала, что лучше не ходить. Надо слушаться
таких подсказок.
П. М.:
Наоборот, очень хорошо, что вы пришли.
М.И.:
Не знаю, не знаю.
(<i>П. М. накрывает на стол</i>)
П. М.:
Весь стол в салате! и сахар просыпан! Слышите, как скрипит под ногами?
Это очень противно! Вы завтра станете всем рассказывать, как у меня было.
М. И.:
Ну, может быть кому-нибудь и расскажу.
П. М.:
Хотите выпить рюмку вина?
М.И.:
Нет, спасибо, я вино не пить не буду. Сделайте мне бутерброд с сыром.
П. М.:
Хотите чаю?
М. И.:
Нет, лучше не стоит. Я хочу скоро уходить. Только вы меня не
провожайте.
П.М.:
Я сам не знаю, как надо поступить. На меня напал столбняк.
М.И.:
Да-да, мне лучше уйти.
П. М.:
Нет, по-моему, лучше вам не уходить сразу. Вы должны меня великодушно
простить...
М. И.:
Зачем вы так говорите со мной?
П. М.:
Да уж нарочно говорю так.
М. И.:
Нет, это просто ужасно всё.
П. М.:
Ужасно! Ужасно! Ужасно!
(<i>Молчание</i>)
П. М.:
Мне всё это страшно нравится! Мне нравится именно так сидеть с вами.
М. И.:
И мне тоже.
П. М.:
Вы шутите, а я правду говорю. Мне честное слово всё это нравится!
М. И.:
У вас довольно прохладно (<i>вынимает изо рта молоток</i>).
П. М.:
Что это?
М. И.:
Молоток.
П. М.:
Что вы сделали? Вы достали его изо рта!
М.И.:
Он мне сегодня весь день мешал вот тут (<i>показывает на горло</i>)
П. М.:
Вы видите в моих глазах продолговатые лучи.
они струятся как бы косы
и целый сад шумит в моих ушах
и ветви трутся друг о друга.
и ветром движутся вершины
и ваши светлые глаза
как непонятные кувшины
мне снятся ночью. Боже мой!
М. И.:
К чему вы это говорите?
Мне непонятна ваша речь.
Вы просто надо мной смеетесь.
вы - коршун, я - снегирь
вы на меня глядите слишком яростно
и слишком часто дышите
Ах, не глядите так! Оставьте!
Вы слышите?
_____________________________________________________________________________________
Антон Антонович Бобров:
Я вам сейчас спою куплеты
про смерть, любовь и про рожденье
На все вопросы дам ответы.
Гасите в зале освещенье.
Алексей Кузмич Фингер (из-за кулис):
Антон Антонович! Вы не то поёте.
Ант. Ант. Бобров:
В день восторга общих масс
рассмешить хочу я вас
Но для этих разных штук
мне не хватит ног и рук
вот я сев на стул верхом
крикну в рупор петухом
вызвать смех на ваших рожах
очень трудно. Те, кто в ложах
с небольшой в руках коробкой
шоколадных бонбоньер
озарясь улыбкой робкой
рожу прячет за барьер.
_____________________________________________________________________________________
Один матрос купил себе дом с крышей. Вот поселился матрос в этом доме и
расплодил детей. Столько расплодил детей, что деваться от них стало некуда.
Тогда матрос купил няньку и говорит ей: "Вот тебе, нянька, мои дети. Няньчи
их и угождай им во всём, но только смотри, чтобы они друг друга не
перекусали. Если же они очень шалить будут, ты их полей скипидаром или
уксусной эссенцией. Они тогда замолкнут. А потом ещё вот что, нянька, ты
конечно любишь есть. Так вот уж с этим тебе придётся проститься. Я тебе есть
давать не буду".
-- Постойте, да как же так? -- испугалась нянька.-- Ведь всякому
человеку есть нужно. "Ну, как знаешь, но только пока ты моих детей
няньчишь,-- есть не смей!" Нянька было на дыбы, но матрос стегнул её палкой
и нянька стихла.
-- Ну а теперь,-- сказал матрос,-- валяй моих сопляков!
И вот таким образом началось воспитание матросских детей.
_____________________________________________________________________________________
-- Н-да-а! -- сказал я ещё раз дрожащим голосом. Крыса наклонила голову
в другую сторону и всё так же продолжала смотреть на меня.
-- Ну что тебе нужно? -- сказал я в отчаянье.
-- Ничего! -- сказала вдруг крыса громко и отчётливо. Это было так
неожиданно, что у меня прошел даже всякий страх. А крыса отошла в сторону и
села на пол около самой печки.
-- Я люблю тепло.-- сказала крыса,-- а у нас в подвале ужасно холодно.
_____________________________________________________________________________________
1. Не маши колесом, не стругай колесо, не смотри в воду, не грози
камнем. 2. Колесом не бей, не крути колесо, не ложись в воду, не дроби
камни. 3. Не дружи с колесом, не дразни колесо, спусти его в воду, привяжи к
нему камень. 4...
_____________________________________________________________________________________
Осень прошлого года я провёл необычно. Мне надоело из года в год каждое
лето проводить на даче у Рыбаковых, а осенью ехать в Крым к Чёрному морю,
пить крымские вина, ухаживать за ошалевшими от южного солнца северянками и,
с наступлением зимы, опять возвращаться в свою холодную городскую квартиру и
приступать к своим священным обязанностям. Мне надоело это однообразие. И
вот в прошлом году я решил поступить иначе.
Лето я провёл как всегда у Рыбаковых, а осенью, не сказав никому о
своём намерении, я купил себе ружье -- двустволку, заплечный мешок,
подзорную трубу, компас и непромокаемый резиновый плащ: в заплечный мешок я
положил смену белья, две пары носок, иголку и катушку с нитками, пачку
табаку, две французские булки и пол головки сыра; на правое плечо повесил
двустволку, на левое бросил резиновый плащ и, выйдя из города, пошел
пешком, куда глаза глядят.
_____________________________________________________________________________________
В кабинет, озаряемый темной лампой, ввалился человек на длинных ногах,
в фетровой шляпе и с маленьким пуделем под мышкой.
Посадив пуделя на письменный стол, длинноногий человек подошёл к
узенькому книжному шкапику, открыл его и, заглянув внутрь этого шкапика,
что-то быстро сказал. Расслышать можно было только одно слово "лимон".
Потом, закрыв этот шкапик, человек подбежал к письменному столу, схватил
пуделя и убежал, хлопнув за собой дверью.
Тогда дверцы шкапика открылись сами собой и оттуда вышла маленькая
девочка. Она оглянулась по сторонам и, как бы убедившись, что её никто не
услышит, вдруг громко чихнула. Потом, постояв некоторое время молча, девочка
открыла рот и сказала:
-- Весь мир будет смотреть на него неодобрительно, если он выйдет в
грязной шляпе!
_____________________________________________________________________________________
Один графолог, чрезвычайно любящий водку, сидел в саду на скамейке и
думал о том, как было бы хорошо прийти сейчас в большую просторную квартиру,
в которой жила бы большая милая семья с молоденькими дочерьми, играющими на
рояле. Графолога бы встретили очень ласково, провели бы в столовую, посадили
бы в кресло около камина и поставили бы перед ним маленький столик. А на
столике бы стоял графин с водкой и тарелка с горячими мясными пирожками.
Графолог бы сидел и пил бы водку, закусывая её горячими пирожками, а
хорошенькие хозяйские дочери играли бы в соседней комнате на рояле и пели бы
красивые арии из итальянских опер.
_____________________________________________________________________________________
А мы всегда немного в стороне, всегда по ту сторону окна. Мы не хотим
смешиваться с другими. Нам наше положение, по ту сторону окна, очень
нравится.
_____________________________________________________________________________________
Съезжаются гости
Четвёртый гость:
Каша подана.
Гость с опахалом:
Кого поцеловать хозяйку или хозяина?
Чесоточный гость:
Ай батюшки! Я без рукавов!
Татьяна Николаевич:
Кхэ-кхэ, я сегодня утром наболтала муки в рот и чуть-чуть не
подавилась.
Дядя Воль:
Ох, ну и молодежь пошла!
Хозяин:
Идёмте гости на порог
есть лепёшки и творог
вот вам соль, а вот вам гриб,
вот вам гвозди. Я охрип.
Гости:
Не хотим еды, хотим танцы!
Хозяйка:
Музыканты! Эть! два! ... три!
<i>(Музыканты с размаху прыгают в воду).</i>
Хозяйка:
Эх, совсем не то вышло.
Чесоточный гость:
Нам что ли выкупаться?
Восемь гостей хором:
Ну вот тоже, в самом деле!
Княгиня Манька-Дунька:
Я господа вся в веснушках, да, а то была бы красавица... Честное слово!
Гость Фёдор:
Гхе-гхе, с удовольствием.
Солдат в трусиках:
Разрешите вам, княгиня Манька-Дунька, поднести букет цветов.
Гость Фёдор:
Или вот этот гребешок.
Солдат в трусиках:
Или вот эту пылинку.
Гости: Тише! тише! слушайте!
Сейчас дядя Воль расскажет анекдот.
Дядя Воль встав на стул:
Прочёл я в одной французской книжке анекдот. Рассказать?
Гости:
Да-да!
Татьяна Николаевич:
Безусловно!
Дядя Воль:
Одна маленькая девочка несла своей бедной матери пирожок с капустой и с
лучком. Пирожок был испечен на чистом сливочном маслице и посыпан тминцем…
Гости:
Ох хо хо хо хо! Уморил!
Дядя Воль:
Постойте, это ещё не всё, ещё дальше есть! Подходит к девочке добрый
господин и даёт золотую монету и говорит: Вот тебе девочка золотая монета,
отнеси её твоей бедной матери…
Гости:
Ха ха ха! Ловко он её!
Дядя Воль:
А она, представьте, и говорит: я прачка...
Гости:
Ха ха ха!
Дядя Воль:
А добрый господин достал из кармана рояль.
Гости:
Ха ха ха ха!
Княгиня Манька-Дунька:
Ой не могу, зубы даже заболели! Честное слово!
Хозяин:
Ну, пора и по домам!
Хозяйка:
До свидания, до свидания, дорогие гости!
Гости:
До свидания, до свидания! Вот уйдём и дом подожжём.
Хозяйка:
Ах ты, мать честная!
Хозяин:
Вот же раз!
_____________________________________________________________________________________
Сила, заложенная в словах, должна быть освобождена. Есть такие сочетания
из слов, при которых становится заметней действие силы. Нехорошо думать, что
эта сила может заставить двигаться предметы, хотя я уверен, что она может сделать
и это.
Но самое ценное действие силы почти неопределимо. Грубое представление об
этой силе мы получаем из ритмов метрических стихов. Дальнейшие действия этой
силы вряд ли доступны нашему рассудительному пониманию. Если можно думать
о методе исследования этих сил, то этот метод должен быть совершенно иным, чем
методы применяемые до сих пор в науке. Тут доказательством не может служить факт
либо опыт. Я пока затрудняюсь сказать, чем придется доказывать и проверять
сказанное.
Пока известно мне лишь четыре вида словесных машин: стихи, молитвы,
песни и заговоры.
_____________________________________________________________________________________
Вода внизу отразила все то, что наверху.
Вход закрыт. Только тому, кто вышел из воды и чист, откроется вход.
Путник идет по зеленому саду. Деревья, трава и цветы делают свое дело.
И во всем Натура.
Вот огромный камень кубической формы.
А на камне сидит человек и повелевает Натурой.
Кто знает больше, чем этот человек?
_____________________________________________________________________________________
"Бесконечное - вот ответ на все вопросы. Все вопросы имеют один ответ. А
потому нет многих вопросов, есть только один вопрос. Этот вопрос: что такое
бесконечное?" Я написал это на бумаге, перечитал и написал дальше:
"Бесконечное, кажется нам, имеет направление, потому что мы всё привыкли
воспринимать графически. Большему соответствует длинный отрезок, а меньшему
-- короткий отрезок. Бесконечное, это прямая, не имеющая конца ни вправо, ни
влево. Но такая прямая недоступна нашему пониманию. Если на идеально гладком
полу лежит гладкий, плоский предмет, то овладеть этим предметом мы можем
только в том случае, если мы доберемся до его краев; тогда мы сможем поддеть
рукой под край этого предмета и поднять его. Бесконечную прямую не
подденешь, не охватишь нашей мыслию. Она нигде не пронзает нас, ибо для того
чтобы пронзить что-либо, должен обнаружиться ее конец, которого нет. Это
касательная к кругу нашей мысли. Ее прикосновение так нематериально, так
мало, что собственно нет никакого прикосновения. Оно выражается точкой. А
точка, это бесконечно несуществующая фигура. Мы же представляем себе точку,
как бесконечно маленькую точечку. Но это ложная точечка. И наше
представление о бесконечной прямой -- ложное. Бесконечность двух
направлений, к началу и к концу, настолько непостижима, что даже не волнует
нас, не кажется нам чудом и, даже больше, не существует для нас. Но
бесконечность одного направления, имеющая начало, такая бесконечность
потрясает нас. Она пронизывает нас своим концом или началом, и отрезок
бесконечной прямой образующий хорду в кругу нашего сознания, с одной стороны
постигается нами, а с другой стороны соединяет нас с Бесконечным.
Представить себе, что что-то никогда не начиналось и никогда не кончится, мы
можем в искаженном виде. Этот вид таков: что-то никогда не начиналось, а
потому никогда и не кончится. Это представление о чем-то есть представление
ни о чем. Мы ставим связь между началом и концом и отсюда выводим первую
теорему: что нигде не начинается, то нигде и не кончается, а что где-то
начинается, то где-то и кончается. Первое есть бесконечное, второе --
конечное. Первое -- ничто, второе -- что-то."
Я записал это все, перечел и стал думать так:
"Мы не знаем явления с одним направлением. Если есть движение вправо,
то должно быть и движение влево. Если есть направление вверх, то оно
подразумевает в себе существование направления вниз. Это закон симметрии,
закон равновесия. И если бы одна сторона направления потеряла бы вторую
сторону, то равновесие нарушилось бы и вселенная опрокинулась бы. Всякое
явление имеет себе обратное явление. Всякая теза -- антитезу. Что бесконечно
вверх, то бесконечно вниз, что конечно вверх, то конечно вниз. И до сего
времени, 1932 года, в природе этот закон не был нарушен. Мы не видим предела
повышения температур, но мы видим предел понижения, это абсолютный нуль,
температура -- 273°. Но до сих пор мы ее не достигли. Как бы близко мы к ней
ни приближались, мы ее не достигли. И мы не знаем что случается с природой,
когда она достигает этого предела. Тут очень интересное положение: чтобы
достигнуть нижнего предела, надо предполагать существование верхнего
предела. В противном случае пришлось бы сделать следующие выводы: либо
верхний предел где-то все же имеется, но пока нам ещё неизвестен, либо
температура -- 273° не есть нижний предел, либо достигнув нижнего предела
природа видоизменяется настолько, что фактически перестает быть, либо
теорема о концах бесконечности неверна. В последнем случае положение:
"что-то никогда не начиналось и никогда не кончится" не может быть
рассматриваемо как "что-то никогда не начиналось, а потому никогда и не
кончится", и бесконечность двух направлений перестала бы быть ничем, а стала
бы чем-то. Мы поймали бы бесконечность за хвост".
Я написал это с некоторыми перерывами, потом перечитал это с большим
интересом и продолжал размышлять так:
"Вот числа. Мы не знаем что это такое, но мы видим, что по некоторым
своим свойствам они могут располагаться в строгом и вполне определенном
порядке. И даже многие из нас думают, что числа есть только выражение этого
порядка, и вне этого порядка существование числа -- бессмысленно. Но порядок
этот таков, что началом своим предполагает единство. Затем следует единство
и ещё единство и т. д. без конца. Числа выражают этот порядок: 1, 2, 3 и т.
д. И вот перед нами модель бесконечности одного направления. Это
неуравновешенная бесконечность. В одном из своих направлений она имеет
конец, в другом конце не имеет. Что-то где-то началось и нигде не кончилось,
и пронзило нас своим началом, начиная с единицы. Несколько чисел первого
десятка уложилось в кругу нашего сознания и соединило нас с бесконечностью.
Но ум наш не мог вынести этого, мы уравновесили бесконечный числовой ряд
другим бесконечным числовым рядом, созданным по принципу первого, но
расположенным от начала первого в обратную сторону. Точку соединения этих
двух рядов, одного естественного и непостижимого, а другого явно
выдуманного, но объясняющего первый,-- точку их соединения мы назвали <i>нуль</i>.
И вот числовой ряд нигде не начинается и нигде не кончается. Он стал ничем.
Казалось бы, все это так, но тут все нарушает нуль. Он стоит где-то в
середине бесконечного ряда и качественно разнится от него. То, что мы
назвали ничем, имеет в себе ещё что-то, что по сравнению с этим ничем есть
новое ничто. Два ничто? Два ничто и друг другу противоречивые? Тогда одно
ничто есть что-то. Тогда что-то, что нигде не начинается и нигде не
кончается, есть что-то, содержащее в себе ничто".
Я прочитал написанное и долго думал. Потом я не думал несколько дней, А
потом задумался опять. Меня интересовали числа, и я думал так:
"Мы представляем себе числа как некоторые свойства отношений некоторых
свойств вещей. И, таким образом, вещи создали числа".
На этом я понял, что это глупо, глупо мое рассуждение. Я распахнул окно
и стал смотреть на двор. Я видел, как по двору гуляют петухи и куры.
_____________________________________________________________________________________
У дурака из воротника его рубашки торчала шея, а на шее голова. Голова
была когда-то коротко подстрижена. Теперь волосы отросли щеткой. Дурак много
о чем-то говорил. Его никто не слушал. Все думали: Когда он замолчит и
уйдет? Но дурак ничего не замечая продолжал говорить и хохотать.
Наконец Ёлбов не выдержал и, подойдя к дураку, сказал коротко и
свирепо: "Сию же минуту убирайся вон." Дурак растерянно смотрел вокруг, не
соображая что происходит. Ёлбов двинул дурака по уху. Дурак вылетел из
кресла и повалился на пол. Ёлбов поддал его ногой и дурак, вылетев из
дверей, скатился с лестницы.
Так бывает в жизни: Дурак дураком, а ещё чего-то хочет выразить. По
морде таких. Да, по морде!
_____________________________________________________________________________________
I. О подарках.
Несовершенные подарки, это вот какие подарки: например, мы дарим
имениннику крышку от чернильницы, А где же сама чернильница? Или дарим
чернильницу с крышкой. А где же стол на котором должна стоять чернильница?
Если стол уже есть у именинника, то чернильница будет подарком совершенным.
Тогда, если у именинника есть чернильница, то ему можно подарить одну крышку
и это будет совершенный подарок. Всегда совершенными подарками будут
украшения голого тела, как-то ко'льца, браслеты, ожерелья и т. д. (считая
конечно, что именинник не калека).
II. Правильное окружение себя предметами.
Предположим что какой-нибудь, совершенно голый квартуполномоченный
решил обстраиваться и окружать себя предметами. Если он начнет со стула, то к
стулу потребуется стол, к столу лампа, потом кровать, одеяло, простыни,
комод, белье, платье, платяной шкап, потом комната, куда все это поставить и
т.д. Тут в каждом пункте этой системы, может возникнуть побочная маленькая
система-веточка: на круглый столик захочется положить салфетку, на салфетку
поставить вазу, в вазу сунуть цветок. Такая система окружения себя
предметами, где один предмет цепляется за другой -- неправильная система,
потому что, если в цветочной вазе нет цветов, то такая ваза делается
бессмысленной, а если убрать вазу, то делается бессмысленным круглый столик,
правда, на него можно поставить графин с водой, но если в графин не налить
воды, то рассуждение к цветочной вазе остается в силе. Уничтожение одного
предмета нарушает всю систему. А если бы голый квартуполномоченный надел бы
на себя кольца и браслеты и окружил бы себя шарами и целлулоидными
ящерицами, то потеря одного или двадцати семи предметов не меняла бы
сущности дела. Такая система окружения себя предметами -- правильная
система.
III. Правильное уничтожение предметов вокруг себя.
Один невысокого полета французский писатель, а именно
Альфонс Доде, высказал неинтересную мысль, что предметы к нам не
привязываются, а мы к предметам привязываемся. Даже самый бескорыстный
человек потеряв часы, пальто и буфет, будет сожалеть о потере. Но даже, если
отбросить привязанность к предметам, то всякий человек потеряв кровать и
подушку, и доски пола, и даже более или менее удобные камни, и ознакомившись
с невероятной бессонницей, начнет сожалеть о потере предметов и связанного с
ними удобства. Поэтому уничтожение предметов собранных по неправильной
системе окружения себя предметами, есть -- неправильное уничтожение
предметов вокруг себя, Уничтожение же вокруг себя всегда совершенных
подарков, деревянных шаров, целлулоидных ящериц и т. д. более или менее
бескорыстному человеку не доставит ни малейшего сожаления. Правильно
уничтожая вокруг себя предметы, мы теряем вкус ко всякому приобретению.
IV. О приближении к бессмертию.
Всякому человеку свойственно стремиться к наслаждению, которое есть
всегда либо половое удовлетворение, либо насыщение, либо приобретение. Но