Технология распыления сознания
Подложив дрова в печурку, я свалился на меховой пол чума и закрыл глаза.
«До чего же всё просто! - думал я. - Всё на виду! Но кто об этом знает? Фиванские жрецы под видом кардиналов заседают в Ватикане! Вот оно где, двойное дно! Тут не двойное даже, а что-то ещё круче. Потому именем Иисуса Христа и творятся столетиями чудовищные преступления: крестовые походы, ужасные пытки, костры инквизиции и, конечно же, фальсификация правды о прошлом. Не только её искажение, но что ещё хуже, замалчивание. Пример тому - сибирская прародина шумеров. О ней давно известно. Но попробуй, скажи об этом вслух? Если следы северной прашумерской цивилизации были найдены на среднем Приобье, в частности, на территории Томской области, значит, сам Бог велит мне заняться этим вопросом. Тем более что у меня есть неплохой катер и база в окрестностях Томска. Но интересно, откуда узнал о моих возможностях Светозар? Наверняка, он не просто так предложил мне организовать экспедицию. Ему обо мне многое известно».
Задумавшись, я смотрел на пляшущий в печке огонь, а перед глазами плыли образы Западносибирской равнины. Гигантские просторы тайги, моховых болот, озёр и тысяч ручьёв и мелких рек. И всю эту бесконечность пересекает Великая Обь. Самая любимая из моих рек. От проплывших перед глазами картин невольно сжалось сердце, и мне мучительно захотелось в Новосибирск или Томск, на Родину, на песчаный берег полноводной ласковой Оби. Стряхнув с себя наваждение, я стал, дожидаясь волхва ходить по чуму.
«Интересно, что будет завтра? Рискнут эвенки ехать в мороз или нет? - думал я. - Вдруг такая погода будет стоять неделю, а то и больше?»
Мои размышления прервал приход Светозара.
- Пришлось немного пошаманить, - развёл он руками. - Попросили эвенки. У них нет времени ждать.
- Неужели мороз спадёт?! - удивился я.
- Куда он денется? - улыбнулся волхв. - Когда хорошо просишь, он всегда уходит. Через два-три часа температура поднимется.
- Я понимаю, как можно вызвать дождь или заставить перестать идти снег, но разве можно управлять температурой? Она ведь не на одном месте, а на гигантских территориях. Это же целый фронт!
- Не понимаешь ты пока своих возможностей! - вздохнул волхв. - Любовь, вера и воля - вот формула влияния на реальность. Когда до тебя дойдёт суть того, что я назвал выше, ты сам сможешь влиять на погоду. Рунная магия, в которую ты посвящён, хороша только тогда, когда в сердце горит любовь. Запомни: нет ничего на свете выше и сильнее любви. Всё смертно, только она вечна. Любовь - это самая высокая из вибраций - великий вектор творения. Когда человек умеет любить, он уподобляется самому Творцу, и все силы Вселенной идут ему навстречу. Всё склоняется перед ним, ни одна сила не может устоять перед силой любви. Знаешь, почему? Потому что энергия любви - самая мощная. Заметь, чем тоньше вибрация, тем она более энергоёмкая. Потому-то и справедливо утверждение, что Творец - есть любовь. Точнее, девять уровней высшей животворящей любви. Запомни, даже Чернобог не является разрушителем. Его задача - систематизация материального и волнового хаоса и перевода его в систему информационных полей.
В природе нет зла в том виде, в котором его видим мы. В ней, если даже миры и гибнут, то на смену им приходят другие, ещё более прекрасные. Когда ты поймёшь, что такое любовь, ты станешь таким же, как я. Навстречу тебе откроется вся окружающая реальность, в том числе и погода.
- А как тогда понять процесс охоты и рыбалки? - задал я мучающий меня вопрос.
- А что тут противоречит любви? Если я стреляю оленя или лося, я его добываю только тогда, когда голоден. И потом, я всегда прошу у него на это разрешение. Если его глубинное говорит «нет», я его не трогаю. Это раз. И, во-вторых, после охоты надо всегда попросить душу добытого зверя поскорее вернуться. Этим ты строишь лосю или оленю информационный портал в наш мир. Ты же знаешь, душа его не гибнет. И потом, человек должен добывать всегда зверей старых и бесплодных, желательно самцов. Посмотри на наших эвенков. Они не самку стреляли, а старого бычару. А насчёт рыбалки я тебе скажу вот что. Если ты добываешь крупных рыбин, то этим сохраняешь миллионы мелких. Потому что крупняк ими питается. Как видишь, если с умом рыбачить и охотиться, то и рыбы и зверя не убавится, наоборот, будет ещё больше. Не пойму, зачем ты задал мне этот дурацкий вопрос? - вздохнул, глядя на меня Светозар. - Ты же сам пользуешься охотничьей магией. Мне об этом говорил Дадоныч.
- Просто хотел ещё раз услышать то, что мне давно известно.
- Понятно. Даже такой как ты, всё равно иногда начинает терять тропу под ногами. Мы тебе многое поведали, хлопец, но не сказали о некоторых простых вещах, - подошёл к горящей печи волхв. - Мы познакомили тебя с самым захватывающим, но не дали базиса, на чём всё это работает. Честно говоря, и я, и Чердынцев немного тебя переоценили. Ты не обижайся, так бывает.
- Да я без обиды!
- Вот и хорошо. Понимаешь, каждый человек с детства интуитивно пытается нащупать свою жизненную тропу. Ту, по которой ему идти многие годы.
- Дорогу своего предназначения или рока, - уточнил я.
- Да, путь своего будущего служения. Так вот, у крамешников разработана технология сбоя такого пути и запутывания. Зачем, ты скоро догадаешься. Думаю, тебе известно, что интуиция никогда не врёт?
Я кивнул.
- Значит, что надо делать? Сбить человека с его интуитивной дороги.
- Для того чтобы заставить жить другой, не свойственной ему жизнью? - спросил я.
- Это было бы полбеды. Всё намного хуже, мой друг.
- Куда уж?
- Но это так. Обработка сознания начинается с детского сада. Тебе это известно. Там детям подсовывают яркие картинки совершенно иного выбора. Образы настолько яркие, что в них топят то интуитивное, с чем человек пришёл в наш мир. Зачем это делается? Якобы для того, чтобы маленький человек нашёл то, что ему нравится, как всегда - благие намерения. Чем они кончаются, известно. В школе ещё хуже: там наваливаются на ребёнка сотни, а то и больше противоречивых жизненных направлений. Мало того, что он потерял интуитивную тропу своего будущего, теперь его сознание разрублено на куски и растащено по частям, фактически, распылено. Многие молодые люди на уровне инстинктов чувствуют, что с психикой произошло что-то неладное, но как с этим бороться, не знают. Стабильными у них остались одни чувства. Потеря внутреннего «я» приводит молодого человека к осознанию своей ненужности. Он не понимает, зачем родился на свет и зачем живёт. Попытка обрести утраченное ведёт к наркомании и дегенерации.
- Теперь мне понятно, в какую почву попадают зёрна различных форм половых извращений. Люди уже не адекватны. А тут их ещё и не туда ориентируют.
- Опять образами, только на этот раз действующими на подсознание. Теперь понимаешь, почему нельзя отдавать детей в детский сад?
- В школу выходит тоже? - спросил я.
- Главная ломка и разрушение интуитивного происходит в раннем возрасте. Если человек целостен, школа ему не так опасна, тем более что школьный процесс можно как-то контролировать. Твоё счастье, что ты не попал в ясли и садик.
- Откуда ты знаешь? - удивился я.
- Да по тебе видно. У тебя воспитание человека XIX - начала XX века. Того времени, когда никаких яслей и садов и в помине не было.
- Уж не хочешь ли ты мне сказать, что ясли и садики были придуманы. ..
Да, именно, это я и хочу сказать. Они - часть проекта направленного на нивелирование и распыление человеческого сознания. Правда, советские детские заведения были несколько иными. В них сознание детей не разрушали. Наоборот, делали всё возможное, чтобы маленький человек остался целостным. Но сейчас всё далеко не так. Наши ясли и садики работают по западным программам. Ну, хватит об этом. Давай-ка «на боковую», мороз уже начал спадать, - посмотрел за дверь чума челдон. - Тумана почти нет...
- Да я и так все бока отлежал! И потом рано ещё спать.
- Тогда иди в чум к эвенкам и садись за еду. Когда делать нечего - эвенки едят. Такова их традиция.
- Я и есть не хочу.
- Ты на самом деле противный! - покосился на меня челдон. - Правильно о тебе говорил Дадоныч. Ну-ну, не обижайся! Я это так, любя. На самом деле времени у нас уйма, а делать нечего...
- Может сходить в лес за сушняком? - предложил я.
- А что? Идёт! Хоть какая-то будет польза.
Глава 36.
Руины и разговор у костра
К утру мороз действительно спал. Туман рассеялся, и мы стали снова собираться в дорогу. Когда поднялось солнце, мы были уже в пути.
- Через два дня наши друзья - каюры уедут к себе на стойбище, - обернулся ко мне Светозар.
Он управлял оленями и о чём-то думал.
- Дальше мы поедем сами.
- Сколько нам ещё ехать? - спросил я.
- Дней пять, не больше. А потом отпустим наших оленей и пойдём на лыжах.
- А ночевать сегодня где?
- Также в чумах. У нас они по всей дороге стоят.
- Неплохо! - подумал я вслух. - А почему не строили избушки?
- Зачем? С чумами проще. Мы их обычно ставим поздней осенью. Летом их нет.
- Вот оно что! Не хотите, чтобы по бивакам нашли то, что вы тут... - замешкался я.
- А ты продолжай, продолжай, не стесняйся! Скажи, то, что вы прячете! Так?
- В общем-то, да.
- Запомни, здесь, в этих горах, мы ничего не прячем. Мы сохраняем, бережём, вот и всё. Бережём для будущих поколений потомков белых Богов. Для тех, кому всё, что здесь лежит, - показал лесовик на девственную тайгу, - очень понадобится.
- А эвенки? Они разве не хранители?
- Хранители, - кивнул головой Светозар. - Только своих традиций. Того, что им досталось от предков. Как видишь, у нас с ними общие интересы. Поэтому мы и вместе.
Через несколько часов быстрой езды мы сделали очередной привал, а к вечеру добрались до других трёх чумов.
- Вот мы опять и в тепле, и есть где покопытить нашим оленям, - сказал лесовик, спрыгивая с нарты.
Но взглянув на чумы, расхохотался.
- Смотри, видишь оленьи шкуры? Вот они, в снегу, все порванные!
Я посмотрел в сторону, куда показывал Светозар и развёл руками.
Вся подстилка чумов была кем-то вытащена и сложена в большую кучу. Кругом виднелась раскиданная по снегу оленья шерсть, и всё вокруг было истоптано маленькими медвежьими лапами.
- Росомаха? - посмотрел я на эвенков.
Лючеткан кивнул и стал распрягать оленей.
- Давайте посмотрим, может что уцелело? - подошёл к куче оленьих шкур лесовик. Лучше спать на кусках, чем на ветках и колючках. Спрашивается, зачем она всё это натворила? Тут работы на день, а то и больше. Сначала шкуры надо вытащить, потом все до единой разорвать! Вот зверюга, так зверюга! И зимой и летом всегда творит одно и то же! - возмущался челдон. - И свирепствовала она здесь недавно. Судя по следам, в ночь, когда наша изба чуть не перевернулась.
Собрав куски шкур, мы снова втащили их в чумы и взялись за растопку печей.
- Ладно, что зверь не забрался в лабаз, - улыбнулся Тиманчик. - Пытался, но не смог.
- Если б не землетрясение, он бы прогрыз в лабазе дверь, - показал на следы зубов Лючеткан. - Шибко плохой росомах. Он ещё придёт, его и надо кончать!
- Как? - развёл руками Светозар. - Без хороших собак его не догнать.
- Съезжу на стойбище, возьму своего Стота, и мы найдём этого разбоя, - заверил нас Тиманчик. - Если этого не сделать, он каждый год так поступать будет.
После общей трапезы, эвенки отправились к себе, а мы со Светозаром занялись приготовлением ко сну. Когда мы забрались по своим спальникам, волхв сказал:
- Здесь, под нами, Белослав, целая подземная страна. Тысячи галерей, огромных залов и искусно выполненных гигантских подземных святилищ. Но это только первый уровень. Есть ещё и второй, и третий, и даже четвёртый! Под ним находится целая подземная страна. Она освещена светом, там тепло и там есть жизнь.
- А кто в тех местах обитает? - спросил я.
- О врагах человечества ты знаешь, но не одни они хозяева подземелий. Есть там и те, кто к людям Земли относится с уважением и состраданием. Но тебе об этом - пока рано. Я тебя познакомлю с первым уровнем подземелий. Он был передан людям ещё в незапамятные времена.
- Получается, что строили эти подземелья не наши предки? - удивился я.
- Кое-что они тоже строили. Но в результате своих работ натолкнулись на галереи, которым миллионы лет. Их и заняла наша, тогда ещё звёздная цивилизация.
- А почему ты сказал, что первый уровень галерей нам кто-то передал?
- Потому что за второй нашим предкам пришлось уже сражаться.
- С кем?
- С теми, кто не хотел его нам уступать.
- А кто они были?
- Твари, каких мало. Очень враждебные к людям, союзники ящероголовых, но из другой звёздной системы.
- А где они сейчас?
- После последней Великой войны двух империй, переселились на покинутую землянами Луну. Там им комфортнее.
- Сказки какие-то! Если бы кто-то услышал нас со стороны, он бы подумал, что мы оба спятили.
- А зачем нам кто-то со стороны? Нам это ни к чему.
- Получается, что вы владеете тайной двух уровней подземелий?
- Кто это вы? - спросил меня жрец.
- Я имею в виду тебя и Дадоныча.
- Тайной? Неплохое слово! Но лучше бы его не было. То, что там хранится, принадлежит всему человечеству. Но ты должен знать, понятие «человечество» принадлежит только потомкам белой расы, средиземноморская раса уже другая. Мы её не признаём.
- Я это давно понял... И ты мне хочешь показать свои подземные владения? - спросил я.
- Не хочу, а обязан. Таков приказ «сверху». Но я не против приказа. Наоборот - «за»!
- Кто же тот, который может приказать таким как ты и Дадоныч?
- Ты его хорошо знаешь, Белослав.
И тут передо мной поплыло дорогое мне лицо кондинского отшельника. Человека, с которым я общался несколько лет, которого полюбил как родного деда или даже отца.
- Скажи мне, - повернулся я к лежащему Светозару, - на Урале под горами то же самое, что и здесь?
- То же самое. Какая разница?
- Тогда понятно, куда делся пасечник после того, как на его дом было совершено нападение.
- Вот и хорошо, что ты это понял. Теперь, надеюсь, до тебя дошло, зачем я тебе хочу показать места входов в мир подземелий?
- Чтобы в будущем, в нужный момент, я всегда мог их найти?
- Исчезнуть на глазах у врагов. Раствориться в подземном мире! Запомни, ни одна спецслужба на Земле, включая сюда и разведку Ватикана, точнее храма жрецов Амона, подземного мира не знает. Его не знают даже сами рептилоиды.
- Почему? - удивился я.
- Потому что он строился многими космическими цивилизациями.
На протяжении миллионов лет. Всё хватит болтать. Давай спать! - скомандовал волхв. - Завтра у нас трудный день.
Рано утром мы были уже в пути. Олени, не торопясь, бежали по ослепительному снегу пологого склона хребта, между старых засохших лиственниц и крупных валунов, и мне на мгновенье показалось, что я вижу перед собой под слоем снега руины некогда погибшего города. Сидя впереди, я остановил упряжку и посмотрел на Светозара.
- Всё правильно! - улыбнулся он мне. - Мы едем прямо по развалинам, они вокруг нас, только под землёй, снег не имеет значения.
- Но почему я это увидел?
- Потому что научился видеть не только глазами, но и сердцем.
- А чей это город? - тронул я оленей.
Наш, орианский. Здесь когда-то стоял город белых Богов. Он погиб в первую великую войну. Как и всё, что здесь когда-то было. Вот, Ф
посмотри, - показал волхв на странный, стоящий справа от нас огромный холм. Это не вершина, дружище.
- Неужели, пирамида?! Но ведь здесь целая гора!
- Вершина пирамиды срезана, но это не мешает ей возвышаться на добрых две сотни метров, а то и более. То, что она заросла лесом, ничего страшного! Шутка ли, прошло 40 тысяч лет! Я на неё поднимался, у неё пять граней.
- Пять? - удивился я.
- Да, пять. Острая сторона указывает на древний полюс. Он стоял на 15 градусов в стороне от современного. Где-то между Исландией и Гренландией. То было время оледенения Европы. Ты знаешь, почему? Потому что рядом с ней находилась «шапка» планеты.
- Мне бы хотелось взглянуть на пирамиду поближе, - попросил я.
- Тебе было сказано, что сегодня у нас будет тяжёлый день, - усмехнулся знаток подземного мира. - Тогда поехали! Что на меня смотришь? Разворачивай оленей и - к пирамиде... Мне хочется, чтобы ты на неё поднялся.
- На такую высоту? - усомнился я.
- Ничего с тобой не случится. С её вершины откроется такой вид, прямо скажем - незабываемый.
Заинтригованный, я повернул упряжку и направил её к заросшему лесом холму. Вслед за нами, ничего не спрашивая, последовали и эвенки. Подъехав к гигантскому сооружению, мы привязали оленей и, надев камусные лыжи, стали медленно подниматься к его вершине. На крутом подъёме лыжи держали отлично, но очень скоро заболели от непривычности угла щиколотки ног. Поэтому пришлось остановиться и передохнуть. Взглянув вниз, я увидел, что Лючеткан с Тиманчиком развели костёр и устанавливают над ним чайник.
«Молодцы парни! - подумал я. - Зря времени не теряют. Каждая минута у них продумана».
Волхв пробирался между деревьями вслед за мной. Подойдя ко мне, он сказал:
- Это строение напоминает пирамиду Солнца в Теотихуакане. Её склоны довольно пологие, потому мы и идём на лыжах. Будь они такие как у Большой, мы бы на лыжах не поднялись.
Я кивнул Светозару в знак согласия, и мы снова двинулись наверх. На этот раз впереди шёл челдон. Я следовал за ним. Так мы менялись несколько раз. И вот, наконец, наши лыжи выкатились на ровную площадку. Это была вершина! На ней росли мелкие кустики карликовой берёзки и виднелись несколько засохших лиственниц.
- Посмотри, какая красота! - сказал Светозар, переводя дыхание. - Что ты видишь? Смотри внимательно.
Перед нами лежали засыпанные снегом и заросшие редким лесом холмы восточносибирского плоскогорья. Некоторые вершины казались довольно высокими. Так же как и наша, они были без растительности и издалека казались кем-то постриженными.
- Ничего не видишь? - спросил меня челдон.
- Пока, нет. Бесконечность холмов, вон вижу на вершине останец.
- А справа от него что?
И тут я оторопел: передо мной стояла ещё одна пирамида. По размеру она была не меньше нашей. Её довольно крутые склоны были засыпаны снегом, и растительности на них не было.
- Какая красавица! - показал я на пирамиду. - И макушка у неё цела!
- Потому что она классическая. На неё бы мы так легко не забрались.
А здесь, - оглянулся волхв,- когда-то стояло строение. Возможно Звёздный храм или что-то другое. От него сейчас ничего не осталось.
- А как же уцелела вторая пирамида?
- Очевидно, прямого попадания в неё не было. Всё обошлось. Но это ещё не всё, смотри внимательно.
- Я и так во все глаза!
- А ты не глазами взирай, а сердцем...
- Постой-постой! - прервал я лесовика. - Это ведь не останец! Вот на той вершине он больше похож на разрушенную статую.
- Это и есть скульптура. Она полуразрушена, но её ещё видно. А под ней вовсе не холм, а каменный храм.
- Неужели в этих местах никогда никого не было? - посмотрел я на хранителя.
- Кого ты имеешь в виду?
- Таких как мы с тобой, русских исследователей.
- Были, в основном - геологи. Но каждому начальнику партии даётся указ: заниматься только своим и не лезть в историю. Мало этого, специальные люди всегда просматривают их маршрутные журналы. Если в них что-то не так: во-первых, получает нагоняй руководитель экспедиции, и, во-вторых, из документа вырываются опасные страницы. Поэтому геологи носят всё, что увидели только в своих головах. Но что толку? Ты же знаешь, что люди смертны. Знаешь, сколько интересного в своих путешествиях видел писатель - геодезист и картограф Федосеев? Но в своих книгах он ничего об этом не написал. С одной стороны, потому что сам для себя многого не мог объяснить, а с другой - хорошо знал, что за такое дело по голове его не погладят. Неужели ты думаешь, что цензура храма Амона в СССР не действовала? Она работала под камуфляжем ЦК, КГБ, МВД и других ведомств. Ответил я на твой вопрос?
- Вполне! Получается, что мы видим перед собой руины допотопного города?
- Мы стоим над ними. Всё погребено под слоем леса, а сейчас ещё и снега.
- Вот ещё одна пирамида! - показал я в другую сторону и на горизонте похоже то же самое... Так что же здесь было?
- Наверное, в этих местах стояла одна из столиц нашей древней прародины. Потому что вокруг полно точно таких же руин: битые скульптуры, каменные курганы, заросшие лесом пирамиды. Но на первый взгляд обывателя, ничего особенного! Холмы и холмы! Подумаешь. Останцы похожие на людей! Ну и что? Природа тоже неплохой скульптор. Помнишь кекуры на Медвежьих островах? Там стоят гигантские статуи, пускай выветренные, но они до сих пор различимы. И что? Кто-нибудь из учёных обратил на них внимание? Такие же выветренные скульптуры стоят на Таймыре, приполярном Урале, Кольском полуострове и на юге нашего Приморья. Но поверь, придёт время, когда силы тёмных иссякнут. И тогда потомки белых Богов узнают правду о своём прошлом.
- Неужели когда-нибудь придёт это время?
- Обязательно придёт! Не сомневайся! Ради будущего мы сейчас с тобой и живём.
Несколько минут мы стояли молча. С вершины пирамиды были хорошо видны все пять её граней. Они хоть и заросли лесом, но это не помешало мне сверить по компасу направления её сторон.
Как говорил волхв, они указывали на совершенно другой северный полюс. С верхней площадки пирамиды уточнить его градусы было невозможно. Потому мы решили спускаться. Дорога вниз оказалась намного проще, чем наверх. Мы срубили две молодые лиственницы и, усевшись на них, лихо съехали по своей лыжне к подножью пирамиды. Правда, во время спуска пришлось несколько раз, чтобы сбить скорость, падать, но синяков при этом мы не набили. Когда мы, наконец, спустились к костру наших друзей, вся наша компания, напившись чаю и отвязав оленей, снова двинулась по таёжной дороге к своей цели.
К лагерю мы добрались только поздней ночью. Отпустив оленей и буквально валясь с ног от усталости, мы растопили в одном из чумов печь и, наскоро поужинав, все четверо свалились спать.
- Завтра у нас прощание с эвенками. У них своя дорога, у нас своя, - пожелав мне спокойной ночи, сказал волхв-хранитель.
Проснулись мы, когда уже совсем рассвело. Поднявшись на ноги, мы вместе с эвенками занялись приготовлением завтрака. Когда он был готов, Светозар сказал:
- Это наш последний совместный стол. Будем считать его прощальным. Под вечер Лючеткан с Тиманчиком отправятся к себе на стойбище. Тут недалеко. А мы, - посмотрел он на меня, - поедем завтра с утра. Потому что нас ждёт дорога до поздней ночи.
- А днём чем займёмся? - спросил я.
- Как всегда, заготовкой дров, - посмотрел на непроницаемые лица эвенков челдон. - Дров никогда много не бывает.
Через несколько часов мы попрощались с нашими каюрами. И отец, и сын сдержано пожали нам руки, пожелали всего доброго и, вскочив на свою упряжку, вскоре исчезли среди засыпанного снегом леса.
- Ну что, пойдём за сушняком? - обнял меня за плечо хранитель. - Работы у нас - до вечера!
- Я никак не могу придти в себя от увиденного вчера, - сказал я ему. - Здесь вокруг видны следы погибшей цивилизации.
- И чем дальше на север, тем этих следов больше, - вздохнул Светозар. - Невозможно представить, что тут творилось во время великой битвы! Куда ни глянь - везде видны воронки от страшных чудовищных взрывов. Они и в горах, и по распадкам. На месте этих воронок сейчас озёра...
- Но местами строения устояли, - заметил я.
- В основном, пирамиды и стены древних циклопических построек.
Но со временем последние оказались под лесом. Видны одни пирамиды да и то не очень. Всё скрыто лесом. Не было бы его, намного было бы проще... Хорошо, что тайга здесь из светлохвойного лиственничника. У вас, в западной Сибири, такой мало. Там всё кедрачи да ельники. Сам понимаешь, в таком лесу почти ничего не видно. Можно пройти рядом с валами или курганом и не понять, что это такое. Если надумаешь заняться поисками прародины шумеров, помни об этом. На себя не очень-то надейся, больше спрашивай у местного населения. Они тебе покажут и валы, и пирамиды, и курганы.
- Неужели и на всей западносибирской равнине стоят пирамиды? - удивился я.
- А почему, нет? Их сотни. Просто надо разуть глаза.
После короткого разговора мы занялись нашими делами. Сначала таскали сушняк, потом до самого вечера его пилили на аккуратные поленья. И уже ночью сложили их между чумами.
Утро мы встретили уже в пути. Отдохнувшие за сутки, олени бежали резво. Их не надо было подгонять.
- Ещё пару дней и мы будем на месте! - сказал, глядя на меня Све- тозар.
- Но ведь ты говорил о двух неделях пути? - напомнил я.
- Мне хотелось, чтобы ты побывал в моём доме. Но потом решил, что мы сделаем это втроём.
- Кого ты имеешь в виду? - спросил я его.
- Нашего дедушку, кого же ещё? Старик давно один. Общество ему не повредит.
- Да как он сюда, в эти дебри, попадёт? Он что, на самом деле в ступе летает?
- В ступе, не в ступе, но летает! - посмотрел Светозар на меня загадочно. - Скоро мы его увидим.
Последние слова волхва меня озадачили. И я, дав себе слово ничему не удивляться, стал всматриваться в надвигающиеся на нас цепи поросших лесом невысоких гор.
«Скорее бы! - думал я. - Всю дорогу - одни загадки. То разрушенные, лежащие под землёй города, то гигантские поросшие лесом дворцы и пирамиды. А теперь ещё и подземелья! К одному из входов в мир тайны и ужаса меня сейчас и везут».
- Как я понимаю, ты хочешь мне показать первый уровень своих подземных владений? - спросил я сидящего впереди меня Светозара.
- Поверь, он совсем не страшен! - повернулся ко мне волхв.
- Вот оно что? Оказывается ты тоже не дурак читать чужие мысли!
- Что делать, если они из тебя прут фонтаном? - засмеялся челдон. - Ты же умеешь защищаться! Почему не пользуешься полученными знаниями?
_ - От таких как ты, у меня нет желания.
- Тогда не ворчи, если не по-твоему!
- Да я так, для порядка. У меня вот какой вопрос: зачем мы так далеко забрались? Неужели нет входов в подземелье поближе?
- Мы их проехали больше десятка!
- Тогда я тебя не понимаю.
- Нам надо не просто под землю. Нам надо в одно тайное место. Специально для тебя, понимаешь?
- Не совсем!
- Когда приедешь, поймёшь! Осталось не так далеко. Завтра будем на месте. Да, сегодня придётся ночевать у костра под открытым небом, больше нет гостиниц, они остались на тракте.
- Этого я не боюсь. Дело привычное.
- Знаю! Знаю! - засмеялся челдон. - Устраивать биваки у костров ты горазд. Через час будем искать место для лагеря. Видишь, где солнце?
Как оно нырнёт за гору, сразу станет темно, хотя по времени ещё далеко не вечер.
На разбивку лагеря у нас ушло около двух часов. Так как палатку мы не захватили, то решено было спать у нодьи (Нддья — таёжный костёр, выложенный из брёвен; складывается из нескольких брёвен (преимущественно из сухих сосновых), обычно из двух-трёх. Отличается тем, что горит долго, почти без пламени и даёт много тепла.)*. К тому же одежда и у челдона, и у меня была отменная. Поэтому замёрзнуть мы не боялись. Когда все приготовления были закончены, наступил вечер. И мы, устроившись на ветках кедрового стланика, стали дожидаться, когда на разгоревшейся нодье закипит чай.
- Меня мучает один вопрос, - посмотрел я на безмятежно смотревшего на огонь волхва.
- Давай! - обернулся он ко мне.
- Мне пришло в голову, что у нас, у людей, в психике есть какой-то недостаток, о котором мы не подозреваем, но о нём знают наши враги. Именно используя его, они и управляют нами.
Услышав мои слова, хранитель взглянул на меня с нескрываемым интересом и, подумав, сказал:
- А сам ты не можешь догадаться, на чём они нас поймали?
- Может на эгоизме, или чувстве собственности?
- Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Прежде всего, на чувстве собственности. Дело в том, что личная собственность человеку необходима. Что она собой представляет? Прежде всего - одежда, без неё никак, особенно на севере. Какие-то личные вещи. У женщин это украшения, у мужчин - оружие. Украшения имеют свойства сродства к хозяйке, они могут быть только личными. Та же брошь, одной женщине она подходит, другой - нет. И потом, в древности их ценность определялась не стоимостью материала, а мастерством художника. С оружием ещё проще. Оно, как ты знаешь, является продолжением самого человека. Меч или карабин выбирает себе хозяина и по-настоящему служит только ему. Могут быть собственностью мелкие личные вещи, которые достались человеку от ушедших предков. Какие-то ценные книги, дневники. О книгах - разговор особый. Они занимали промежуточное положение: пока человек книгой пользуется - она может быть его, но как только книга стала ему не нужна, он отдавал её тому человеку, которому она в данный момент необходима. Но всё это касалось небольших личных библиотек. Дело в том, что общество нормальных людей во все времена располагало гигантскими публичными книгохранилищами. Как отголосок прошлых допотопных времён возникли знаменитые библиотеки древности: библиотека Грастианы, Хара-хора, Кива Сибирского, Гелона, Остин, Донграда, Старграда, Ретры, Арконы и т.д. Это на севере. На юге - храмовая библиотека Мемфиса, библиотека Гелиополя-Ану, Фиванская храмовая, позднее Вавилонская, Ниневийская. Помнишь библиотеку Ашура Банипала?
Я кивнул.
- Их было много. Перечислять не стану. Вот собственно и всё, что можно сказать о личной собственности наших далёких предков. Она ограничивалась одеждой, украшениями и оружием, частично носителями духовного наследия. Но здесь возникает вопрос: если тебе что-то более не нужно - отдай это тому, кому оно нужнее.
- А что со всем остальным? - поинтересовался я. - Земля, жилища, скот и многое другое?
- То, о чём ты говоришь, принадлежало обществу, так как человек жил по его законам, то он мог пользоваться и землёй, и крышей над головой, и скотом, и всем остальным как своим собственным. Причём столько, сколько хотел. Мало этого, он мог всё, чем он пользуется, например, дом, передать в наследство своим детям. Единственное, что он не мог, так это продать, сжечь, короче распорядиться собственностью, которой он пользуется по своему усмотрению. Распоряжалось собственностью человека общество.
_ - Что-то я не понимаю, какое общество? О чём ты говоришь?
- Я говорю о так называемой общине - обществе Золотого века, где всё было разбито на большие семьи. Не подумай, что речь идёт о кровном родстве. Семейные, родственные отношения складывались между разными семьями. Это потом после Великой битвы империй и гибели основной части населения из отдельных семей проросли роды, а из родов сложились племена. В древности же ни в допотопной Атлантиде, ни в Ориане родоплеменного строя не было.
Так вот, в обществе людей Золотого века родственные доверительные отношения складывались между различными семьями. Как это происходило? Благодаря законам древней общины. И сколько бы ни было в ней людей, она выглядела как одна огромная семья. В этом и сила общинного строя. Подобную общину наши придурошные историки называют «соседской». Но «соседское» объединение людей - община только по названию. Орианская община другая - это семья! Единый организм, где каждый человек был бесценен и воспитывается всем обществом. В такой общине главной ценностью являлось поле любви. Оно объединяло людей, позволяло им понимать и по-настоящему ценить друг друга. Строилось это поле всеми вместе. Если человек терял способность любить, то ему помогали её обрести. Тут либо учили, либо посылали подальше.
- А разве можно научить такому чувству? - удивился я. - Мне кажется, что оно должно быть природным...
- Можно, но с одним условием - если человек захочет учиться. Теперь ответь мне на вопрос: какая может быть собственность в такой общине?
- Наверное, семейная, если все люди живут по законам единой большой семьи.
- Вот ты сам и поставил всё на место. Нужна общиннику громоздкая неповоротливая личная собственность? Её же охранять надо. А так она под надзором всего общества. Пользуйся ею сколько угодно, по сути, она твоя, потому что служит и тебе, и твоим детям. Что ещё надо? Теперь подумай, можно купить общинника, посулив ему ещё какую-то собственность или деньги? Если он знает, что они всё равно будут принадлежать не ему, а всей большой семье?
- Нет, конечно!
- Теперь тебе понятно, почему на нашей планете было уничтожено общество Золотого века? Единый братский союз звёздных общин.
- Почему звёздных? - удивился я.
- Потому что семейная община, явление не земное, а космическое. Без объединяющего людей единого сильного поля любви осваивать звёздные миры невозможно.
- Значит, впереди человечество ждёт объединение в общины? - спросил я.
- Не искусственное, а естественное. По закону подобия. Но ты опять отвернул от темы. Одним словом, общество Золотого века на Земле было заменено на другое - на стадо потребителей, собственников. Зачем? Можешь мне на этот вопрос ответить?
- Проще простого. Чтобы использовать институт личной собственности в качестве инструмента воздействия на психику, - сказал я.
- Всё правильно. Отсюда и родилось выражение, что деньги правят миром. Собственнику всегда мало денег. Ему чем их больше, тем лучше. То же самое с властью. Собственник стремится не только обладать вещами. Ему подавай ещё и власть. Во-первых, она позволяет приобретать ещё больше вещей, денег и недвижимости, и, во-вторых, она стала сама по себе являться собственностью. Вот тот рычаг, на который постоянно пытаются давить те, кто управляет земным социумом. Многие «ура-патриоты» считают, что для спасения человечества надо избавить социум от института денег. Дескать, они во всём виноваты. Но здесь цель ложная. По всей видимости, её нам опять подсовывают. Дело даже не в деньгах, а в психотипе современного человека. Теперь ты понимаешь, откуда пророс гипертрофированный современный эгоизм недолюдка?
- Думаю, что из чувства обладания чем-то или кем-то.
- Всё верно! Если учесть, что ко всему прочему надо добавить ещё и животный инстинкт зверя. Во времена Золотого века любой человек чувствовал себя хозяином не только своей земли, но и всей планеты. Во всех уголках тогдашней Ойкумены, не только в Ориане или Атлантиде, но и на гигантском Му, короче говоря везде, где процветали общинные отношении, он был родным и желанным. Его принимали как своего и тут же предоставляли всё необходимое для жизни. Переезжая на новое место, он со спокойной душой оставлял обществу свою землю, дом, и другие вещи и, вступив в новую общину, возвращал за счёт неё всё утраченное. Не надо было ничего везти с собой. Как, например, возят сейчас, целыми вагонами. А в кого превратился современный собственник? В сторожа своего хлама! Приобрёл, а потом всю жизнь надо посвятить охране накопленного. Иначе нельзя - можно потерять. Сколько энергии на это требуется? Уйма! Вот и получается, что вместо того чтобы развивать свои способности, человек вынужден заниматься чёрт знает чем. К чему это ведёт? Конечно, к деградации! Получается, что ни человек управляет вещами, а они им. Разве не так?
Слушая рассуждения Светозара, я невольно вспомнил своего отца. Для него вещи и деньги стали самым главным в жизни...
- Ты, несомненно, прав, - вздохнул я, вспомнив о своей молодости.
- Вот мы вместе и ответили на твой вопрос. Ты, я думаю, отлично понимаешь, что пока до людей не дойдёт, что любая собственность является духовным якорем и мощной привязкой к эгрегору Сатаны-Амона, они будут управляемы. Посмотри, как манипулируют западные банки сознанием наших промышленников! Это делается через процентные ставки. Нашим банкам приказано давать кредиты населению под 16% годовых, западные же дают нашим банкирам - под 5 или 6%, но с условием предательства Родины. Вот и всё.
От слов Светозара на душе у меня стало тоскливо. Я смотрел на звёздное небо, наблюдал, как в чёрную высь уносятся искры нашей нодьи и думал о том, что говорит мне волхв. Легко сказать, заставить обывателя погасить в себе всепожирающий огонь собственника, из потребителя выковать созидателя. Мне хорошо был понятен смысл сказанного. Люди Золотого века не занимались накопительством материального. Значит, вся их энергия тратилась на саморазвитие и творчество. У нас сейчас всё наоборот. Только единицы способны отказаться от щемящего чувства обладания материальным и власти в пользу творческого процесса созидания..
- Знаешь, к какому я пришёл выводу? - посмотрел я на волхва. - Для того в человеке и было раскручено чувство хапуги - собственника, чтобы остановить его духовную эволюцию как вида.
- Я от тебя ждал, что ты поймёшь суть произошедшего. Но думал, что это произойдёт не сегодня, - улыбнулся Светозар. - Хуже всего то, что это мерзкое чувство - иметь и распоряжаться, завладело нашей северной женщиной. О женщине, вообще, разговор отдельный. Посмотри, что мы имеем: современная женщина выходит замуж не для того, чтобы дарить мужчине свою любовь и помогать ему в его творческом процессе своей энергией, она выходит замуж для того, чтобы обладать мужчиной. Распоряжаться им, высасывать из него и жизненную силу, и деньги. Современная женщина-вамп живёт только феромонами. На настоящую любовь она не способна. Для неё любовь - это голый животный секс. И больше ничего. Кончились феромоны - кончились и её чувства.
В наше время среди женщин-стерв бытует выражение - «завести себе мужчину». Как хомячка или кота. Откуда проросло всё это?
- Похоже, в женщине-стерве чувство собственности над мужем или своим же ребёнком напрочь вытеснило чувство человеческой любви, - сделал я вывод.
- Ты понимаешь теперь, почему эти дамы никогда не примут арийскую полигамию? В моногамной семье она королева и богиня! Здесь женщина мужчиной может манипулировать. Держать его постоянно на дефиците своей энергии.
- Постой! - прервал я таёжного всезнайку. - Насколько мне известно, энергия стервы никуда не годится.
- Всё это так, но разве современный мужчина это осознаёт? Такие тонкости он просто не замечает. Для него женщина - просто женщина, и всё тут.
- Ну и дела? - вздохнул я.
- Да, дело - дрянь! Но с этим нам приходится жить! Потому что других женщин, умеющих любить и ценить мужчину, очень мало. О феминистках говорить не приходится. По сути, это уже не женщины, а так, создания. Вот они плоды чувства собственности на материальное. Сначала оно распространялось на предметы, теперь оно распространяется на людей. Для мужчины собственностью является жена, для жены - муж. Дети - собственность обоих.
- Ты описываешь мою семейку, я в такой вырос!
- Знаю, прости. Но что делать? Такова наша современная действительность. Смотри, чай давно кипит, а мы и не видим, - показал Светозар на чайник.
- Сейчас мы его заварим! - поднялся я.
- Вот что! - остановил меня волхв. - Давай положим в чайник чагу. Иначе ты у меня не уснёшь.
- Не усну, - кивнул я головой. - Уж очень серьёзный разговор у нас получился.
Глава 37.