Шаманская тропа и трасса разочарований 4 страница

Так что в определенном смысле законы сходства и законы соприкосновения, причастности для первобытного архаического

мышления тождественны. Изображение или имя подобны лишь с точки зрения современного человека, мыслящего логично, рационально и абстрактно. Для первобытного ума нет особой разницы между вещью или частью тела — волосами, ногтями или зубами — и изображением или именем человека или животного. Соответственно, симпатическая магия охватывает все магические действия первобытных людей.

Историческим примером вредоносной магии, связанной с воздействием на имя, могут служить глиняные чаши, на которых египетские цари Среднего Царства наносили имена враждебных племен Палестины, Ливии и Нубии, имена их властителей, а также имена некоторых мятежных египтян. Такие чаши торжественно разбивались во время обряда. Египтяне верили, что уничтожая имена врагов, они наносят им реально ощутимый вред¹.

Не меньше, чем о своем имени, первобытный человек беспокоился о своей тени. Тень сродни душе. «Всякое посягательство на его тень означает посягательство на него самого. Если его тень попадает под чужую власть, то ему следует бояться всего. <...> У туземцев Фиджи, как и у большинства народов, стоящих на той же ступени, считается смертельной обидой наступить на чью- нибудь тень. В Западной Африке «убийства» иногда совершаются путем вонзания ножа или гвоздя в тень человека: преступник такого рода, пойманный с поличным, немедленно подвергается казни»².

Такое отношение к изображению легко объясняет страх некоторых индейцев перед объективом фотокамеры. Несколько раз, когда я пытался делать снимки открыто, пожилые женщины из племени Шипибо Конибо прятали свои лица. Причиной тому быта все та же вера в симпатическую магию. Например, в Северной Америке манданы верили, что портреты такие же живые, как и их оригина лы, «что эти изображения заимствовали у своих оригиналов часгь их жизненного начала»’.

В целом, можно сказать, что для первобытного мышления характерна следующая формула — pars pro toto («часть вместо цело- го»): «имя, прядь волос, тень могли замещать их обладателя, ибо первобытный человек мог в любой момент ощутить, что и тень, _и прядь волос обладают значимостью человека в полной мере. Они могли предстать перед ним как «Ты», которое является носителем индивидуальности его обладателя»¹.

Совокупность активных действий, направленных на достиже ние того или иного желаемого результата, именуется «позитивной магией». В противоположность ей, «негативная магия» предписывает то, что ни в коем случае делать не следует, дабы не навлечь не гативные последствия. Негативная магия — это система табу, или магических запретов.

С магией тесно связана вера в гадания. Существуют разные ви ды гаданий. Среди них следующие: гаруспикация — гадание по внутренностям; скапулимантия, или омоплатоскопия — гадание по лопаточной кости (одна из разновидностей гаданий на костях, су шествует также гадание по панцирю черепахи); хиромантия, или пальмистрия — гадание по ладони и так далее. В число шаманских гаданий входит гадание по положению брошенной в сторону га- даемого колотушки для бубна.

Э.Б. Тайлор полагал, что в «волшебных искусствах» — в магии и гаданиях — обнаруживается очевидная иррациональная ассоциация всевозможных идей, или, как выразился Дж. Дж. Фрезер, эта ассоциация — результат «злоупотребления связью идей». Однако такая вера в ассоциативность, связанность и взаимосвязь однажды соприкоснувшихся элементов, кроме всего прочего, напоминает идею квантовой сцепленности (quantum entanglement), или квантовой запутанности, например, фотонов, которые будучи разделенными в пространстве продолжают оказывать влия ние друг на друга. Воздействие на одну частицу влечет синхронный отклик в другой. Это вполне соответствует второму принципу магического мышления, сформулированному Фрезером — вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения

прямого контакта. Квантовые объекты ведут себя таким же образом. Однажды придя в контакт, они, уже перестав соприкасаться, продолжают взаимодействие и нелокальную взаимосвязь, которая не зависит от расстояния между ними.

Так что кто знает — быть может, представления о симпатической магии первобытных людей не столь уж примитивны.

Мифы и ритуалы

Миф для древнего религиозного сознания — не просто сказка или попытка объяснить и истолковать как, почему и для чего возник мир и человек в нем. Древнегреческий философ Плутарх полагал, что миф подобен лучу Света-Истины, который преломляется в нашем мире во всем радужном многообразии красок. В пространственно-временном измерении миф, единый в своем божественном истоке, также становится многообразен и многолик. Отсюда такое изобилие сюжетов и региональных особенностей мифа.

Мы можем выделить следующие фундаментальные, сущностные черты мифа. Миф, как полагали философы античности, являет трансцендентную истину через божественный Логос, это теофания истины^[26], то есть ее божественное нисхождение в мир людей посредством вселенского Логоса. В переводе с греческого цйос, mythos— слово, рассказ. Как сказал один герой романа Фаулза «Волхв» — вселенная существует потому, что длится рассказ* а не наоборот. Пока длится божественный рассказ, пока он воспроиз водится, мир сущеегвует. А тот, кто рассказывает истории и творит миф, правит миром.

Мифологическое сознание пронизывало собой всю действи телыюегь и все аспекты душевной, морально-этической и фнзиче ской реальносги архаического человека В более общем с мьк \< миф — эго способ объяснить мир со всеми его особенностями. >го ответ на такие вопросы:

• Что было до рождения человека? Откуда и как появился мип со всеми его обитателями? Зачем и почему все существует так, _{а Нс} иначе? Кто дал человеку знания об использовании огня, ремеслах социальных законах и т.д.? (космогонические, астральные, теоі₀- нические мифы, мифы о культурных героях);

• Почему одни сезоны в природе сменяют другие, почему сущ_е. ствуют временные, суточные и жизненные циклы — рождение смерть-возрождение? (календарные мифы);

• Что ждет людей после их смерти? Что будет с миром? (эсхато логические мифы).

Миф — это не просто история о далеком прошлом. Миф пока зывает и указывает, КАК ВСЕ ДОЛЖНО БЫТЬ. Но даже в большей степени — это повествование о том, КАК ВСЕ ЕСТЬ в своей идеальной сущности, сути вещей и явлений. Миф связывает архаического человека с ІІервовременем и Перводействиями, то есть с об разцами и архетипическими образами всей эмпирической реально сти. Мифы — это энциклопедия жизни древнего человека. В этой энциклопедии можно найти ответы на все главные вопросы бытия. Миф повествует об устроении богами всей жизни, дает ответы на вопросы, как и почему все возникло.

С точки зрения современного человека, объясняющие мир мифы первобытных людей кажутся примитивными и нелепыми. Однако неизвестно, как будут смотреть на наши научные объяс нения мира люди будущего. Возможно, они также будут смеяться над «нелогичностью» и «абсурдом» наших высоконаучных умопо строений. Быть может, это вечный конфликт «отцов и детей».

И происходит он по причине эволюции научных знаний о вселенной и человеке.

Но возможно и другое толкование. Очень может быть, что объясняя мир, мы не открываем некие объективные и независимые от нас законы и причины возникновения тех или иных явлений, а сами коллективно творим эти законы и мир, в котором живем и который воспринимаем. Объяснение — лишь способ санкционировать, легитимировать (узаконить) сотворенное. Тому есть немало подтверждений и в самой науке (квантовая физика). Мы воспринимаем только то, во что внутренне искренно (и обычно - бессознательно) верим. Конечно же, далеко не все, во что мы верим, вое принимаемо. Но зато все, что мы воспринимаем — продукт нашей веры: наших убеждений, устремлений, ожиданий, чаяний и пред

вкушений. «Как смотрят на вещь, такой она и представляется» — говорил Гуру Ринпоче (ІІадмасамбхава — великий йогин, которого старые школы Тибета почитают вторым Буддой). Вера не противоречит знанию и опыту, но является их причиной. Всякого рода объяснения в этом контексте — всего лишь средство для обоснования, утверждения и рационализации предметов нашей веры, наших «необоснованных» и часто неосознаваемых постулатов. Внешние «потому что» и «из-за того что» (то есть поиск обоснований) вторичны по отношению к тому, «как» и «во что» мы верим (априорные, дооиыгные установки). Как однажды сказал популярный американский писатель Нил Доналд Уолш: «Некоторые говорят: пока не увижу, не поверю. А Я говорю тебе: пока не поверишь, не увидишь». Отметим также, что вера невозможна без самой способности верить. А эта способность коренится в свойствах нашего ума, в возможности представлять нечто, что даже не обязательно существует в окружающей нас действительности, то есть умение фантазировать (об особом магическом воображении шаманов мы еще поговорим позже). Однако если фантазия — продукт представления, которое еще не имеет воплощения в действительности (в праксисе), то наша фундаментальная вера (осознанная и неосознанная) — причина всего, с чем мы имеем дело в нашем опыте и что мы фик сируем в вербально (словесно) оформленном знании.

Проще говоря, наше наблюдение — это не фонарик, которым мы высвечиваем в темноте объективно существующие предметы. Наш фонарик-внимание высвечивает только то, что мы ожидаем увидеть в этой темноте. А ожидание — это и есть наша вера («Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом* (Послание к Евреям 11:1)), наше пред-нувствие. Что мы ожидаем воспринять, то и предстает нашему взору. Интерпретация — лишь обобщение увиденного, закрепление его в некой иллюзорной маг рице, то есть мифе, который служит генератором еще большей ве ры и пред-видсния. В некотором смысле гипотеза оказывается гож дественной теории («теория» на древнегреческом буквально озиа чает «созерцание, рассмотрение, умозрение*, а *георос*— «наблюдатель, очевидец, свидегель»). Разница между гипотезой и теорией лишь в степени интенсивности воздействия содержащих^* в гипотезе идей на наше сознание (индивидуальное и ког-нгктив ное). Вот почему во всех религиях придается такое большое *на чение вере. Вера, в конце концов, формирует сам наіт жизнь.

поскольку она — «осуществление ожидаемого». От нашей веры висит то, в каком мире мы будем жить. «...По вере вашей да будет вам» (Св. Евангелие от Матфея 9:29).

Однако если вера творит миф, то миф со своей стороны стру_к. турирует, формирует сознание человека. Миф оказывается дореф. лексивной установкой, матрицей, совокупностью априорных утверждений. Если миф — это рассказ, то всякий рассказ подчиняется неким условно-априорным грамматическим правилам. Грамматические правила многих мифов — это коллективное бессознательное (причем, не обязательно в юнговском смысле), то есть вся совокуп- ность верований и постулатов, которые не воспринимаются нами осознанно, но, тем не менее, влияют на всю нашу жизнь.

В этом смысле каждая эпоха, включая нашу, творит собственные мифы, а через них и саму реальность тех, кто включен в бес сознательное поле этих мифов. Иногда мифы-парадигмы разных народов сталкиваются друг с другом подобно тектоническим плитам. Такие столкновения вызывают настоящие культурные потря сения. Поколения сменяются, сменяются и мифы-парадигмы, объясняющие возникновение и структуру мироздания, роль человека, его место в социуме, иерархию в обществе, его ценности и цели.

Существуют и другие истолкования мифа. Одно из них гласит, что миф выполняет защитную функцию психики. Объясняя мир, первобытный человек защищал себя от всего необъяснимого и пугающего. Когда человек сталкивался с чем-то таинственным, завораживающим и устрашающим (нуминозным), он стремился найти объяснение, которое позволило бы ему жить в понятном (а значит более предсказуемом, безопасном) мире. В этом первобы г ный человек не сильно отличается от нас. Мы также строим все возможные теории и предположения относительно возникновения и дальнейшей судьбы мира и нашего в нем места. Однако це лостной картины не дает ни теория Большого Взрыва, ни теория Струн, ни какая-либо другая гипотеза. Но также как и первобытному человеку, нам нужен понятный мир. Ведь «понятный» мир кажется более предсказуемым и управляемым. Ради понятного мира возникла фундаментальная наука как таковая. Но объяснила ли она что-нибудь достаточно внятно? Или еще больше запутала уже почти понятный мир? С психологической точки зрения миф и ритуал давали человеку чувство уверенности и стабильности

в жизни. А эта уверенность в стабильности и предсказуемости помогала человеку в трудных, запутанных кризисных ситуациях (модель «витязь на распутье»), а также в ситуациях, когда человек сталкивался с чем-то тревожащим и пугающим (от звуков в темноте до природных катаклизмов). Таким образом, миф выполнял терапевтическую функцию. Миф как бы создавал правильную настройку, облегчал выбор практически во всех жизненных ситуациях, структурировал и интегрировал отдельного человека в целостный универсум. Миф рассказывал человеку мир (миф именно рассказывал мир, а не описывал его). Миф объяснял первобытному человеку правила игры в мире. Это успокаивало человека, укрепляло его жизнестойкость и вселяло уверенность в завтрашнем дне.

О важности терапевтической функции мифа, конечно же, знали и шаманы. Так, нанайские шаманы в лечебной практике использовали проговаривание мифов, воспроизводящих время творения мира и человека. Это была важная часть лечебного комплекса дусху¹.

Кроме того, миф выполнял социальную функцию. Миф тесно взаимосвязан со всей системой жизненных ценностей первобытных людей, поскольку он призван объяснить структуру конкретного социума, его встроенность в природу и его отношения с духовным миром. В эгалитарных, доклассовых обществах миф объяснял структуру социума, отношение к младшим и старшим, т.е. устанавливал законы родственных связей. В классовых обществах миф был призван объяснить и легитимировать иерархическую структуру. Государство и власть представали как проекция на земле небесной божественной иерархии. По выражению современного философа Юргена Хабермаса, власть нуждается в «камуфлирующих словах», прикрывающих такое простое и понятное человеческое желание повелевать. Если в прошлом власть опира лась на мифы об избранничестве Богом или богами («помазанник Божий», или «Сын Неба», «Сын Солнца» и т.д.), то в современных обществах власть объясняет свое существование волей народа (например, «всенародно избранный президент») Каждая власть ищет то слово (мифологию идеологию), которое убедит поддам*

ных в ее праве на господство. И это справедливо для всех эпох народов. Более того, там, где «камуфлирующие слова» власти і_Іе рестают убеждать подданных, правительство в таких общества* неизбежно меняется. К слову, это объясняет, почему XXI век ^ это век информационных войн. Информационная победа — _Эт₀ победа в войне без необходимости прибегать к оружию. Подор_Ви доверие к государственному мифу, и такое государство просто развалится. Таким образом, миф призван укреплять и поддерживать существующий социальный (и в развитых обществах — госу. дарственный) строй. Миф, метко заметил Е. М. Мелегинский, глубоко социален и даже социоцентричен.

«Миф объяснял мироздание, его происхождение и устройство. Мифология постоянно передает менее понятное через более понятное, неумопостигаемое через умопостигаемое и особенно более трудноразрешимое через менее трудноразрешимое... Мифология не только не сводится к удовлетворению любопытства перво бытного человека, но ее познавательный пафос подчинен гармонизирующей и упорядочивающей целенаправленности, ори ентирован на такой целостный подход к миру, при котором не допускаются даже малейшие элементы хаотичности, неупорядочен ности. Превращение хаоса в космос составляет основной смысл мифологии, причем космос с самого начала включает ценност ный, этический аспект»^[27].

Таким образом, еще один практический аспект мифа — под- держание мирового порядка, матрицы космоса. А поддержание такого порядка осуществляется через постоянное воспроизведение мифа посредством регулярно повторяющихся ритуалов. Ритуал — это символическое повторение людьми деяний самих богов- устроителей космоса. Такое повторение нужно, чтобы поддержи вать космический порядок, установленный богами в доисторические или скорее— над-исторические, универсальные времена.

С одной стороны, ритуал позволяет пережить сопричастность священному миру богов, а с другой — обустроить и освятить повседневную жизнь, наполнить ее смыслом. Переживая сопричастность богам, человек как бы сам преображается в них, а через это иолуча ет их божественную силу и мудрость.

В морально-этическом плане миф и ритуал регламентировали, определяли правила поведения человека в обществе. Шаман был не только знатоком этих обычаев и правил, он также следил за соблюдением этих норм поведения, так как их нарушение влекло наказание со стороны верховных божеств и духов (обычно в виде болезней и других несчастий). Шаман знал мифы на практическом уровне, то есть он мог правильно интерпретировать их для каждой конкретной ситуации, в которой оказывались его соплеменники.

С помощью шамана миф помогал людям традиционных обществ объяснять их прошлое, находить смысл в событиях настоящего и давал направление для движения в будущее. Без мифа человек погрузился бы в хаос, а его поведение — утратило осмысленность и ценностные ориентиры.

Ритуал — это как бы проигрывание мифа в действии (или в сакральном действе). Надевая во время ритуала маску, участники действия — шаман, жрец и священник, преображенные в богов, повторяли космогенез, то есть сотворение мира. Можно сказать, что ритуал — это своеобразный божественный театр. Собственно, театр и возник из мира архаических ритуалов. В этом контексте миф «представляет собой своего рода либретто исполняемого драматического действия»^[28]. Миф и ритуал «являют как бы два аспекта первобытной культуры — словесный и действенный, «теоретический» и «практический»².

Мифы черпают свою силу в ритуале. В ритуальном богослужении воспроизводится космоустроение, само мироздание. Ритуал повествует о сущности Космоса и повторяет действия, совершенные верховными божествами в начале времен. В ритуале задействованы все органы чувств. Музыка, ритм, движения, благовония, осязаемые образы, вкусовые ощущения священных напитков и прочее — все это необходимые составляющие ритуала. Пока воспроизводится ритуал, мир продолжает существование. В свете современной квантовой теории, гласящей о том, что мы воспринимаем только то, что ожидаем увидеть, то есть то, во что мы верим, такое отношение к ритуалу оказывается вполне

оправданным. Ежегодное напоминание себе в новогоднем ритуа ле о том, каким образом возник и поддерживается мир, — способ этот мир воспроизводить, не дать ему раствориться в хаосе. Миф и ритуал не просто описывают и напоминают о космическом по рядке, а действительно хранят этот мир от всепоглощающей эц- троими. Этот космос — согласованная картина реальности, картина мира, которая рисуется мифом и ритуалом на холсте бездонного и безграничного Хаоса-Пустоты.

Миф в контексте ритуала — вербальная составляющая. Это действие в проговариванни священного ритуала поддержания Космоса — Вселенского Порядка. Ритуал — «проговаривание» в действии. В целом, и ритуал, и миф — обеспечивают как Космический, гак и внутриобщинный порядок, поскольку законы общества неотъемлемы от законов всего Космоса.

Космос и Хаос

Для архаического мировосприятия принципиально важна целостная динамическая картина мира, поддерживаемая через ритуал. Мир — это многомерный узор, где все части взаимосвязаны, где нет никаких разрывов. Одно перетекает в другое. На примере брахман, священных комментариев, объясняющих древнеиндийские ведические ритуалы, это видно очень отчетливо.

Космический порядок — это достаточность (отсутствие недостатка), непрерывность. Эта непрерывность структурирована особым образом, в ней прослеживается ясная организованность, цикличность, ритм. Все должно иметь свое место, свои пределы и образовывать с другими составляющими единую целостность. Всякий выход за свои пределы чреват нарушением космического баланса. Космический порядок, называемый в Ведах puma (от санскр. «ри- та», или «рта» произошло славянское «ритуал»), а в постведийской Индии дхарма — это структурированная, разграниченная полнота, сакральная полнота или мандала (Священный Космос). Дхарма — это связность и непрерывность мира, в котором действует Закон, согласно которому все имеет свой статус, качества и функцию. Так возникает чувство долга — соответствие своей роли, своему иде-

альному образу. Каждый индивид выполняет свой собственный долг, вытекающий из его общественного статуса.

Земля и полнота — два способа обозначения бытия: на санскрите Вед одно из имен земли — бхуман. Бхуман — означает «множественность», «бесконечное изобилие». Таким образом, «земля» и «изобилие» — bhunian с ударениями на разных слогах — производные от одного корня bhu — «быть»^[29].

Бытие — качество земли — это плотность, твердость, насыщенность, наполненность. Архаическое сознание исполнено любовью к земле и отождествляет землю с самой жизнью, полнотой бытия.

Пусть дождь откормит землю, чтобы на ней было изобилие пищи, людей и скота. Пусть на ней будет полно пищи, риса и ячменя, и пусть деревни касаются друг друга, а дороги пересекаются. Пусть поколения следуют друг за другом, нанизанные как на нить, без разрывов, а в земле не будет дыр².

В этих намерениях древних индийцев мир видится как непрерывное, сотканное едиными нитями полотно, с единым целостным узором. В этом узоре отражается Космический порядок. Не удивительно, что узоры и орнаменты встречаются практически во всех архаических культурах. Они отражают саму философию архаического сознания — игру контрастов, плавное перетекание одних линий в другие, линий, образующих форму всего видимого и невидимого мира.

Космическому порядку рта (rta) противостоит ниррити (nirriti) — «беспорядок», «дезорганизация», «разъединение». Это дыры, лакуны, разрывы, бездны, которые должны быть устранены в медитативном ритуальном действе. Ниррити — это зло, с которым нужно бороться и которое следуег избегать.

Представления о добре и зле прежде всего связаны именно с отношением того или иного существа к Космическому порядку Те, что стоят на стороне вселенского порядка, блага (авест. аша, вед. рта) — это ашаваны, а нарушители порядка, вносящие дис

сонанс в гармонический аккорд космоса — друтванты, приверженцы лжи (от авест. друг и санскр. друх — враг, вредитель).

Нередко в мифах первобытных людей первыми, кто устанавливают вселенский порядок, выступают боги, первопредки, демиур_Ги и культурные герои. Они учреждают природный порядок (разделе- ние земли и неба, дня и ночи, регулирование приливов и отливов, смены зимы и лета) и социальные правила (дуальная экзогамия, брачные отношения и так далее). Их противники — разнообразные чудовища и хтонические демоны, которые пытаются уничтожить вселенский порядок и повергнуть мир в изначальный хаос.

Хаос — это не беспорядок, не энтропия. Для понятия «беспо рядок» у древних греков имелось другое слово — «акосмия». В архаическом сознании хаос — вечная ночь, пустота, зияющая безд на, темные воды океана. Слово «хаос» образовано от греческого «ха» в значении «зияние», «разверстый зев». В античности хаос стал отождествляться с водной стихией (этимология от глагола «хео» — «лить», «разливать»). Хаос, таким образом, это не анти космос и энтропийный беспорядок, а могущественный источник, воды, существовавшие еще «до начала времен», родник, который дал жизнь всему сущему^[30].

Священная книга народа Киче цивилизации Майя — Пополь- Вух — начинается с метафорического описания Хаоса: «Это -— рассказ о том, как все было в состоянии неизвестности, все холодное, все в молчании; все бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто... Не было ни человека, ни животного, ни птиц, рыб, крабов, деревьев, камней, пещер, ущелий, трав, не было лесов; существовало только небо. Поверхность земли тогда еще не появилась. Было только холодное море и великое пространство небес. Не было еще ничего соединенного, ничто не могло произвести шума, не было ничего, что могло бы двигаться или дрожать или шуметь в небе. Не было ничего, что существовало бы, что могло бы иметь существование; была только лишь холодная вода, спокойное море, одинокое и тихое. Не существовало ничего. В темноте, в ночи была только лишь неподвижность, только молчание»^[31].

Превращение безвидного хаоса в организованный космос оказывается переходом от тьмы к свету, от воды к суше, от пустоты к веществу, от бесформенного к оформленному, от разрушения к созиданию»^[32].

Согласно представлениям античных философов, Хаос рождает Космос посредством Логоса, или Слова. Слово, или Разум, структурирует и оформляет все сущее. В том же Пополь Вухе мы читаем: «Одни лишь Создательница и Творец, Тепеу и Кукумац, Великая мать и Великий отец находились в бесконечных водах... По природе своей они были большими мудрецами и большими мыслителями. Вот в таком виде существовало небо, и там находилось Сердце небес — таково имя бога и так он назывался. Тогда пришло его слово. К Тепеу и Кукумацу, собравшимся вместе во мраке, в ночи пришло оно, и Тепеу и Кукумац говорили с ним. И вот они говорили, обсуждая и совещаясь; они согласились друг с другом, они объединили свои слова и свои мысли. И в то время, когда они размышляли, им стало ясно, что при наступлении зари должен появиться и человек»².

Именно разум, вселенский Логос, позволяет появиться не только Космосу, но и человеку — этой срединной сущности, в которой объединились Небеса и Земля.

Хаос не исчезает с появлением Космоса. Он продолжает питать Космос и является источником его силы. Вот почему в ритуалах необходимо циклическое погружение в Хаос. Космос, можно сказать, питается внепространственной и вневременной силой, энергией Хаоса. Эта энергия постепенно рассеивается, и Космосу нужно снова «нырять», погружаться в Хаос за свежей порцией живительных сил.

Здесь будет уместно вспомнить Карлоса Кастанеду и его мудрого учителя дона Хуана. Гений Карлоса Кастанеды хорошо чв стовал главную архаическую концепцию Хаоса-Космоса. Кастанеда выразил эти идеи, используя слова астекского языка науатль — «тональ» и «нагваль». Вот как поучает своего ученика дон Хан в книге «Сказки о Силе»:

«Тональ — это организатор мира. Может быть лучшим спосо- бом описания его монументальной работы будет сказать, что ц_а его плечах покоится задача приведения хаоса мира в порядок» Легко увидеть, что речь здесь идет о мировом разуме, логосе мир_а «Нагваль — это та часть нас, с которой мы вообще не имеем никакого дела. <...> Нагваль — это та часть нас, для которой нет никакого описания. Нет слов, нет названий, нет чувств, нет знания». Нагваль в понимании Кастанеды — ни что иное, как архаический Хаос, Мировые Воды, в которых рождаются «островки тоналей», _и которые наделяют их силой. В некотором смысле каждый имеет свой собственный «космос», свой «тональ». Такой «тональ начи нается с рождением и кончается со смертью. Но нагваль не кончается никогда. Нагваль не имеет предела. Я сказал, что нагваль это то, где обитает сила». Тональ — остров. Нагваль — океан, кото рый этот остров (острова) окружает.

Приглядевшись, мы увидим, что Хаос как источник и условие (основа) существования Космоса просматривается во многих мис тических школах древности. В одних учениях пропагандировалась устремленность к Хаосу (нетварному состоянию абсолютной реальности), в других — к Космосу (проявлению-творению множественного упорядоченного мира).

В 2002 году Евгений Алексеевич Торчинов написал транспер сональный роман «Таинственная Самка». Увы, этот роман так и не был опубликован. Тем не менее, фабула его чрезвычайно интересна. В книге показана гностически-каббалистическая битва двух сил— сторонников Космоса и сторонников Хаоса. Начинается роман следующим прологом:

«Свет, один лишь Свет, бесконечный, безграничный сиял до на чала начал всех времен и не было ничего, кроме Света. И возжелал Свет создать миры, но не было места для миров, ибо Свет был всем и не было ничего, кроме Света. И тогда Свет сократился, ушел из центральной точки (но где центр Бесконечности, не повсюду ли в равной мере?) и там, откуда ушел он, возникла зияющая пустота ничто, разрыв в основах ткани бытия. И вот туда, в лоно мирон, Свет направил свой луч творящий, миры сотворяя им, словно ки стью художник. И так появилось соцветие вселенных.

Но возжелал творить не весь Свет безначальный. Боренье н нем самом возникло и раскололось бытие, само себе ответ игь не способно на вопрос, творить или не творить. Часть Светон нос

приняла творенье словно бунт против предвечного покоя Абсолюта и отвергла даже мысль о том, чтобы участвовать в творении. Тогда творящий Свет, преодолев сопротивление Света, отвергшего творение, его связал своим могучим Словом и вверг в пустотное пространство небытия, в глубины бездны пустоты ничто, там заточив его. С тех пор Светы, отвергшие творение, подобные драконам светозарным, таятся там, мечтая выйти на свободу и возвратиться к незыблемому покою Абсолюта. И иногда, лишь крайне редко, тонким излучениям отвергшего творение Светам удается освободиться из темницы и выйти в мир, ими ненавидимый премного. И если так случается, то мир бывает подвержен потрясениям немалым».