Научная феноменология: гештальт-психология
Ведущими гештальт-психологами стали Макс Вертхаймер (1880-1943), Вольфганг Кёлер (1887-1967) и Курт Коффка (1887-1941). Вертхаймер был основателем и духовным лидером этого направления, и получил степень доктора философии у О. Кюльпе в Вюрцбурге. Вольфганг Кёлер сменил К. Стумпа на должности главы престижного Берлинского психологического института, он был основным теоретиком и исследователем-экспериментатором в группе, поскольку получил образование не.только в области философии и психологии, но и физики. Курт Коффка стал первым, кто письменно изложил идеи Вертхаймера и распространил весть о гештальт-психологии по всему миру с помощью книг и статей. Из многочисленных учеников и коллег самым выдающимся был Курт Левин (1890-1947), нашедший практическое применение теорий гештальта. Вдохновленные Стумпом описывать, а не искусствен-
Глава 3. Психология сознания -11|9
но анализировать сознание, они создали радикально новый подход к пониманию сознательного опыта, отвергавший практически все аспекты картезианского Пути идей. Еще до работ вюрцбургской школы стало ясно, что эмпирически-ассоциативная теория испытывает огромные трудности, пытаясь объяснить, каким образом имеющие значение, организованные объекты перцепции создаются из бессмысленных сенсорных атомов. Кристиан фон Эренфельц (1859-1932), с которым учился Макс Вертхаймер, начал работать над формулировкой конкурирующей точки зрения, введя в психологию термин гештальт (Gestalt) (форма или целое). Кристиан фон Эренфельц говорил, что мелодия больше, чем просто последовательность нот. Мелодию можно транспонировать в ином ключе, лишенном нот — сенсорных элементов, из которых предположительно состоит мелодия, никоим образом не изменив ее восприятия нами. Кристиан фон Эренфельц высказал предположение о том, что, помимо сенсорных элементов существуют формы-элементы (Gestalt-qualitateri), составляющие объекты сознания. Когда в 1890 г. ученый выдвинул эту гипотезу, он оставил неясным онтологический статус качеств гештальта. Налагаются ли они разумом на сенсорные элементы, как считал учитель Кристиана фон Эренфельца Алексиус фон Мейнонг (1853-1920)? Или они представляют собой нечто большее — объективные структуры (а не элементы), которые существуют в мире и подхватываются нашим сознанием, как полагали философы-реалисты и феноменалисты? Гештальт-психология упорно придерживалась второй точки зрения.
Отказ гештальт-психологии от картезианской схемы.Гештальтистов ужаснули атомистические теории сознания, и они предложили гештальт-психологию как либеральную революцию, освобождающую психологию от устаревшего режима. В. Кёлер, выступая перед Американской психологической ассоциацией, говорил:
Нас взволновало то, что мы обнаружили, но еще больше — перспектива открыть новые поразительные факты. Более того, нас вдохновляла не только возбуждающая новизна нашего предприятия. Была огромная волна облегчения — как будто мы вышли из тюрьмы. Тюрьмой была та психология, которую преподавали в университетах, когда мы были студентами. В то время мы были шокированы тезисом, что все психологические факты (а не только относящиеся к восприятию) состоят из несвязанных инертных атомов и что почти единственными факторами, комбинирующими эти атомы и, таким образом, порождающими действие, являются ассоциации, сформированные под влиянием простой смежности. Нас беспокоили абсолютная бессмысленность этой картины и вывод, подразумевающий, что человеческая жизнь, явно такая многоцветная и динамичная, на самом деле является пугающей скукой. Этого не было в нашей новой картине, имы чувствовали, что дальнейшие открытия призваны окончательно упразднить старую картину (W. КоЫег, 1959/1978, р. 253-254).
Теоретики гештальт-психологии утверждали, что старая картина, Путь идей, основана на двух слабых и непроверенных предположениях. Первым была «гипотеза пучка» (по сути дела, ассоциативный атомизм), идентифицированная М. Верт-хаймером, которая гласила, что объекты сознания состоят из фиксированных и неизменных атомарных элементов, наподобие химических соединений. Согласно Вертхаймеру, гипотеза пучка представляла собой теоретическое допущение, искусственно накладываемое на опыт, а не естественное описание сознания таким, каким мы его находим. Вертхаймер писал:
120 Часть II. Основание психологии
Я стою у окна и вижу дом, деревья, небо.
Теоретически я мог бы сказать, что существует 327 степеней яркости и нюансов цвета. Но есть ли у меня «327»? Нет. У меня есть небо, дом и деревья. Таким образом, невозможно получить «327». И хотя такие смехотворные вычисления возможны и подразумевали бы, скажем, для дома 120, для деревьев — 90 и для неба 117, я должен, по крайней мере, иметь весь спектр и все части целого, а не, скажем, 127 и 100, и еще 100; или 150 и 177 (М. Wertheimer, 1923/1938, р. 71).
Вторым слабым допущением, которое старая картина накладывала на опыт, была «гипотеза о строгом параллелизме ответной реакции и силы раздражителя», сформулированная В. Кёлером (W. КоЫег, 1947). Эта гипотеза была физиологическим аспектом Пути идей. Она утверждала, что каждый сенсорный элемент в сознании соотносится со специфическим физическим стимулом, зарегистрированным органом чувств.
Критикуя гипотезу пучка и гипотезу о строгом параллелизме ответной реакции и силы раздражителя, гештальт-психологи отвергли почти всю современную философию разума. Атомизм в отношении сознания возник, когда Декарт отделил мир опыта (идей) от мира физических объектов. Перцепция стала сутью прямой проекции физических раздражителей на экран сознания, как в камере-обскуре. Гештальт-психологи использовали только часть идей философского реализма.
Программа исследований гештальта.Как исследовательская программа, гештальт-психология началась в 1910 г. с исследований видимого движения, которые проводил М. Вертхаймер при помощи В. Кёлера и К. Коффки. Видимое движение знакомо всем по фильмам, которые представляют собой серию быстро демонстрируемых неподвижных картинок, воспринимающихся как объекты, находящиеся в постоянном плавном движении. В экспериментах Вертхаймера (1912/1961) наблюдатели просматривали последовательные стробоскопические картины, представлявшие собой два вертикальных черных блока, зафиксированных в двух различных положениях на белом фоне. Вертхаймер изменял интервал между концом показа первого стимула и началом показа второго. Когда интервал между показами блоков составлял 30 мс, наблюдатель видел, как оба блока появлялись одновременно; когда интервал составлял 60 мс, наблюдатели сообщали о том, что они видят один блок, передвигающийся с места на место.
Чтобы дать этому открытию название, свободное от каких-либо теоретических ожиданий, которых гештальтисты старались избежать, Вертхаймер окрестил его р/гг'-феноменом. Термин «видимое движение» был отражением того объяснения, которое господствовало в те времена, когда Вертхаймер проводил свои эксперименты. Зажатые в тисках гипотезы пучка и гипотезы о строгом параллелизме ответной реакции и силы раздражителя, психологи интерпретировали видимое движение как иллюзию, когнитивную ошибку, при которой наблюдатель видит два идентичных объекта в двух местах, а затем ложно воспринимает, что это единственный объект, перемещающийся из одной точки в другую. Подобное объяснение утверждает, что не существует переживания движения, данного в сознании; движение просто «кажется», и этот опыт оправдывается. Вертхаймер и его последователи, напротив, настаивали на том, что переживание движения было реальным,
Глава 3. Психология сознания 121
на самом деле данном в сознании, хотя оно и не соответствовало никаким физическим раздражителям, вопреки гипотезам пучка и строгого параллелизма ответной реакции и силы раздражителя.
Эту идею гештальта можно проиллюстрировать восприятием иллюзорного контура на следующем рисунке:
Все отчетливо воспринимают треугольник, которого там, строго говоря, не существует. Более того, наблюдатели обычно видят область, ограниченную призрачным треугольником, более яркой, чем окружающее пространство. Таким образом, они воспринимают контур, а также различие темного и светлого, для которых не существует соответствующих физических стимулов.
Иллюзорные контуры показывают также, каким образом гештальтистское исследование p/ri-феномена можно привнести в решение проблемы восприятия объектов. На этом рисунке, так же как и при восприятии мелодической формы и phi-феномена, мы воспринимаем форму (гештальт), которой не соответствует никакая физическая стимуляция. Объекты (дом, деревья и небо Вертхаймера) непосредственно даны в сознании как осмысленное целое, а не как скопление атомарных ощущений.
|
| Позднее В. Кёлер сформулировал общий организующий закон — закон Pragnanz, тенденцию опыта принимать самую простую форму из возможных. |
Вертхаймер писал (М. Wertheimer, 1923/1938, р. 78): «Когда нам предъявляют некоторое количество стимулов, мы, как правило, не воспринимаем их как "количество" индивидуальных вещей, вот этой и вон той. Вместо этого в восприятии даны более крупные целые, изолированные и связанные друг с другом... Отвечает ли определенным принципам такое распределение и деление?» Вертхаймер дал утвердительный ответ и сформулировал набор «организующих принципов», которые упоминаются в учебниках и по сей день. Так, согласно закону сходства, мы склонны видеть чередующиеся столбцы квадратиков и кружков, а не пять линий чередующихся квадратиков и кружков:
122 Часть II. Основание психологии
Очень важно понять, что, согласно гештальт-психологии, гештальты не накладываются разумом на опыт, а открываются в опыте. Гештальты объективны, а не субъективны. Гештальты, особенно в формулировках Кёлера, представляют собой физически реальную, естественную самоорганизацию в природе, мозге, опыте, все они изоморфны по отношению друг к другу. В физике мы видим, как динамические силы спонтанно организуют материальные частицы в простые элегантные формы. Кёлер говорил, что мозг — это динамическое поле и, подобно самоорганизующимся силовым полям, отражающим физические гештальты, создает гештальты воспринятых объектов. «В каком-то смысле гештальт-психология стала приложением физики поля к важным разделам психологии и физиологии мозга» (W. КоЫег, 1967/1971, р. 115).
Конфликт между атомизмом и самоорганизацией в гештальты распространился и на исследование поведения, в том числе поведения животных. В конце XIX в. крупнейшим специалистом по поведению животных был Эдвард Ли Торндайк (1874-1949), превративший атомистическую теорию сознания в атомистическую теорию поведения (глава 10). Он проводил исследования на кошках, которых обучал работать с рычагом для того, чтобы выбраться из «проблемного ящика». Наблюдая их поведение (метод проб и ошибок), Торндайк сделал заключение о том, что животные формируют ассоциации не между идеями, а между раздражителями в ящике и ответной реакцией, позволяющей освободиться из него. Несколько позднее Кёлер исследовал интеллект крупных обезьян и пришел к другим выводам. Его обезьяны продемонстрировали интуицию, поскольку, подобно тому, как гештальты спонтанно возникают в сознании, неожиданно справлялись с проблемами с помощью простых решений. Так как конструкция проблемного ящика скрывает от животного его работу, поведение животного сводится к методу проб и ошибок именно такой ситуацией, а не ограничениями в формировании ассоциаций стимул-ответ. Торндайк навязывал своим подопытным животным случайное, атомистическое научение типа «стимул-реакция». Кёлер интересовался феноменологией поведения ничуть не меньше, чем феноменологией сознания. Позднее Вертхаймер применил гешталь-тистскую концепцию интуиции как самоорганизации поведения к человеческому мышлению, а Курт Левин — гештальтистскую концепцию динамического поля к социальному поведению. На примере этих исследований поведения и социальной психологии мы видим, что гештальт-психологи разделяли общее для всего поколения желание, чтобы психология стала полноценной естественной наукой. Тем не менее, делая основной упор на неделимом целом, они не разделяли устремления позитивистов, которые привели немецких психологов, например О. Кюльпе и Э. Б. Титченера, к той же цели — психологии как естественной науке.
В конце XIX столетия образованные немцы опасались атомистических представлений о Вселенной. Как мы увидели, для них атомизм был связан с двойным злом — Машины, объекта, сделанного из изолированных частей, и Хаоса, бесформенной пустоты атомов, в которой могли раствориться машины. Вера в реальное целое, гештальт, предлагала третий путь, где природе были присущи порядок и смысл. Но термин гештальт был связан с консервативными и расистскими направлениями немецкой мысли, склонными отвергать современную науку. Например, Хьюстон Стюарт Чемберлен говорил, что жизнь — это гештальт и что за исключе-
Глава 3. Психология сознания "J 23
нием атомизированных и лишенных нации евреев, каждая раса является гешталь-том, а высшая раса-гештальт — это тевтонская раса. Эренфельц, хотя и не был антисемитом, высказывал сходное мнение, противопоставляя гештальт (добро) Хаосу (злу) и находя надежду на спасение в немецкой музыке. Таким образом, когда Верт-хаймер, еврей, взял термин гештальт на вооружение научного, демократического, урбанистического направления, это был серьезный шаг. Вместо того чтобы клеймить науку за современные затруднения, он надеялся использовать хорошую, четко мыслящую науку для того, чтобы показать, что мир опыта не является ложью, а соответствует структурированной, организованной, имеющей смысл физической реальности.
Принятие и влияние гештальт-психологии.К середине 1930-х гг. гештальт-психология получила мировую известность, и этот факт на короткое время защитил Кёлера от преследования нацистов. Тем не менее в Германии гештальт-психологию подвергали жесткой критике. Наиболее серьезные возражения последовали со стороны психологической школы Ganzheit, или, в неточном переводе, целостной психологии, во главе которой стоял Феликс Крюгер (1874-1948), преемник В. Вундта в Лейпциге. Сторонники этой школы обнаружили, что гештальты объективны в физике, но не в психологии. Их девизом стало «Нет гештальта без гештальтиста», что, в соответствии с принципами философии Канта, означало, что гештальты навязывают разуму, а не открывают их в нем.
Начиная с К. Коффки, который уехал из Германии в 1927 г., ведущие гештальт-психологи покидали страну, эмигрируя в США. М. Вертхаймер был одним из первых евреев, лишенных нацистами профессорского звания. В. Кёлер сопротивлялся захвату университетов нацистами, но, несмотря на поддержку Министерства иностранных дел (М. G. Ash, 1995), также вынужден был уехать в Америку. Гештальт-пси-хологи вступили в конфронтацию с бихевиоризмом в обществе, в котором концепция гештальта не вызвала культурного резонанса. Хотя американские психологи с уважением относились к экспериментальным открытиям гештальт-психологии и даже избрали Коффку президентом Американской психологической ассоциации, они считали теорию гештальта странной и неоднозначной. Кроме того, теоретики гештальта были не склонны отказываться от своего немецкого пути и находили мало возможностей для того, чтобы обучать аспирантов (М. Sokal, 1984). Исключением был Курт Левин, который перестроил свою личность по американскому образцу, убедился, что может готовить соискателей степени доктора философии, и занялся такой американской темой, как групповая динамика (М. G. Ash, 1992).
Наследство гештальт-психологии трудно оценить. Гештальтистские демонстрации и принципы организации все еще можно встретить в учебниках по психологии. Их величайший вклад состоит в новой формулировке изучения восприятия: «резать природу в суставах». Они возражали не против расчленения опыта на части, а против анализа произвольных частей (М. Henle, 1985). Возможно, благодаря влиянию гештальта психологи испытывают настороженность по отношению к наложению дотеоретических предположений на их данные, а взгляд В. Кёлера на мозг как самоорганизующуюся систему возвращается, так и не получив признания, в коннекционистскую психологию и нейрологию. Тем не менее призывы гешталь-тистов к целостности и единству кажутся слабым голосом, доносящимся из уте-
124 Часть II. Основание психологии
рянной ныне культуры Bildungsburger. Возможно, лучший итог влияния гештальт-психологии предлагает один из последних живущих ныне гештальт-психологов, А. С. Лачинс. Он признал (A. S. Luchins, 1975), что терминология гештальта часто используется в современной, особенно американской, психологии, но отрицал, что концепции, к которым относятся эти термины, претерпели ассимиляцию. Возможно, что, подобно В. Вундту, гештальт-психология с ее упором на целое, на синтез и на помещение психологии в рамки более широкого «общего понимания человеческого существования» слишком соответствовала духу «мандаринов», чтобы пойти на экспорт.