Сокровенное Единение» и медитативный текст 10 страница
320. «Дары Дао» соотносятся с тем, о чём говорилось выше. Взошедший на трон правитель и властвующие три князя ценили свои звания и уважали своих подданных ради обретения Дао. И нетничего более ценного, чем это. Поэтому обладание драгоценными нефритовыми кольцами, которые едва можно обхватить руками и сопровождение четвёркой коней никогда не сравнится с тем, чтобы следовать Дао, не сходя с места.
321. Стремясь, достигает того, к чему стремится. Желая избежать, избегает. И нет того, что оно оставляло бы неиспользованным. За это [Дао] и ценится в Поднебесной.
322. Сделай недеяние своей обителью, учи вне слов, наслаждайся тем, что не имеет ни вкуса, ни запаха, — это и есть предел управления.
323. Малое зло недостойно воздаяния. Великое зло достойно кары. То, что следует тождественному с Поднебесной, и есть Благость.
324. Даже обладая талантами мудреца, всё же трудно соприкасаться с тем, что мало и легко. Так разве может тот, кто не обладает талантами мудреца, пренебречь этим? Вот почему и говорится: «Даже мудрецы считают некоторые дела крайне трудными».
325. Даже в умиротворении человек не должен забывать об опасности. Обладая чемлибо, нельзя забывать о том, что [можешь] утратить это. Потому это и зовётся лёгким.
326. Он (правитель) оставляет небытие для вхождения в бытие из-за своей малости и слабости, а значит, этого ещё недостаточно для великого достижения. Поэтому его (то, что ещё-мало) легко рассеять. Эти четыре положения означают, что человек должен быть осторожным в достижении результатов. Нельзя допустить, чтобы ты не сохранил этого из-за того, что оно ещё отсутствует, не рассеял его из-за того, что оно ещё мало. Если что-то ещё отсутствует и ты не сохранил [этого состояния], то оно родится. Если что-то мало, а ты не рассеял его, то оно станет ещё больше. Поэтому если думать о сложностях в конце, так же как и о трудностях в начале, то не будет провала в делах.
327. Это означает — когда они (вещи и явления) ещё умиротворены и не проявили себя.
328. Это значит — когда всё ещё мало и хрупко.
329. Будь осторожным до конца и устраняй даже малое. Будь осторожен даже в малом и устраняй хаос. Но если же ты правишь через деяния, устанавливаешь имена и формы, то это станет истоком неверных дел, когда возобладают хитрость и обман. А это означает поражения и утраты.
330. Ибо они не бывают осторожны до самого конца.
331. Хорошие желания, хотя и малы, но и они рождают соперничество. Труднодости
жимые предметы, хотя и малы, но и они подвигают на воровство и алчность.
332. Не обучаясь, быть способным (умелым) — это и есть естественность. Но говорить о том, что не надо учиться? — ото совершать ошибку. Поэтому мудрец, учась, пребывал вне учениями тем самым возвращался к ошибкам [людей].
333. «Просвещение» означает умение видеть использование хитрости и сокрытие простоты. «Невежество» означает отсутствие знания, сохранение истинности и следование естественности.
334. Он обладает многими знаниями и использует хитрость. Поэтому им трудно управлять.
335. «Знание» означает «управление». Управлять страной с помощью знания — значит разрушать её. Потому это и зовётся знанием. Народом трудно управлять потому, что он обладает слишком многими знаниями. В этом деле самое главное — завалить все проходы, закрыть все двери и оставить народ вне знаний и вне желаний. Если кто знаниями или искусством возбуждает народ и вводит в искус его сердца, то ему вновь, придётся прибегать к ловкости и искусству, дабы защитить народ от обмана. И тогда народ, узнав о его хитрости, последует ей, дабы защитить себя. Чем больше тайны, хитрости и обмана в его мыслях, тем к большему лицемерию приведут они.
Поэтому управление государством с помощью знания будет разрушительно для государства.
336. «Образчик» означает «тождественность». древности до современности они были абсолютно одинаковы (тождественны) и неуничтожимы. Те, кто могли познать эти образчики, звались обладателями сокровенной Благости. А сокровенная Благость глубока и отдалённа.
337. Возвращается к своей истинности.
338. «Давно бы стало едва приметным» означает, что оно стало бы едва приметным на долгое время.
339. В наступлении великодушие приносит победу, в обороне приносит твёрдость. Поэтому благодаря великодушию я могу быть смелым.
340. Бережливость означает умеренность в расходах. В этом случае в Поднебесной не будет нужды. Поэтому благодаря бережливости могу быть щедрым.
341. Лишь помещая себя позади всех, можно добиться того, что все вещи вернутся к тебе. Таким образом, устанавливая и завершая все вещи ради выгоды Поднебесной, можно стать правителем всех вещей.
342. «Ради» означает «достигать».
343. Помогать друг другу, не избегая трудностей, н есть побеждать.
344. «Полководец» (ши) — это командующий над солдатами. «Быть воинствен
ным» означает рваться вперед и измываться над людьми,
345. Находится позади и не рвётся вперед. Отзывается, но не взывает. Потому он и не испытывает гнева.
346. Не сражается с ним.
347. Используя людей, он не становится под них. И тогда ему не придётся прибегать к [своей] способности и [использовать людей].
348. Его ничто не остановит.
349. «Продвижение вперёд» — это армейское наступление.
Это значит, что преисполненный милосердия и сожаления, не стремясь быть впереди всех, он вступает в сражение, продвигается вперёд вне дорог, закатывает рукава, не имея рук, противостоит Врагу, не имея противника. И значит — нет того, кто мог бы противостоять ему.
350. Это значит, что я, преисполненный милосердия и сожаления, не хочу полагаться лишь на свою мощь и становиться не имеющим себе равных противников во всей Поднебесной. И если я всё же достигну того, что стану непобедимым, то скажу про это: «к мс ей большой беде». «Сокровища» соотносятся с тремя драгоценностями. Потому и говорю, что Это будет стоить утраты всех моих сокровищ.
351. «Вступать» [в поединок] означает поднимать [оружие друг на друга]. «Взаимо[дополнение]» означает столкновение[22]. Тот, кто, будучи преисполнен милосердия, вступает в поединок, не преследует выгоды и избежит несчастья. И поэтому он побеждает.
352. Познать можно, не выходя со двора и не выглядывая в окно. Поэтому [эти слова] очень легко понять. Можно свершать, пребывая в недеянии. Поэтому им легко следовать. Но люди захвачены желаниями и потому не способны понять это. Они ослеплены славой и выгодой, потому и не способны следовать этому.
353. «Предок» — это предок мириад вещей. «Господин» — это правитель мириад вещей.
354. Лишь потому, что мои речи имеют предка, а дела имеют господина, я могу быть понят. Но люди не достигают этого и не могут понять меня.
355. Из-за моей глубины мало тех, кто понимает меня. Чем меньше людей знает меня, тем меньше равных я нахожу себе. Поэтому и говорю, что мало тех, кто понимает меня, и редки те, кто следует мне.
356. Обряжаясь в холщовые одежды, мудрец становится похожим на пыль, [что осела на его одеждах]. Сберегая в душе драгоценную яшму, он ценит свою истинность. Мудреца трудно узнать, ибо он, будучи похож на свою пыль, сохраняет драгоценную яшму в душе и никогда не изменял этому. Вот почему его трудно узнать и они столь редки.
357. Тот, кто не знает, что знания недостаточны, столкнётся с трудностями.
358. Чистота и недеяние зовутся здесь «местами [проживания]». Смиренность (почтительность) н непереполненность названа здесь «жизнью». Если кто-нибудь, отринув чистоту, поступает по зову своих поспешных (невыдержанных) желаний, отбросив смирение, действует через могущество и власть, то он разрушает вещи и смущает народ. Власть становится более неспособной контролировать народ, а народ больше не может терпеть такую власть. Тогда и верхи, и низы приходят в величайшее волнение, и наступает наказание Небес. Поэтому и говорят: «Если народ не трепещет перед властью, то власть достигает величайшего могущества. Не сгоняйте народ с его мест, не презирайте устоев его жизни». А это значит, что нельзя полагаться лишь на силу власти.
359. Не презирает сам.
360. Если человек не презирает сам, то и Поднебесная не презирает его.
361. Они не проявляли своего знания лишь ради того, чтобы происпускать своё сияние или пользоваться своим могуществом.
362. Тот, кто [слишком] ценит себя, сгоняет [народ] с мест и презирает устои его жизни.
363. Точно не умрёт своей смертью.
364. Точно будет соответствовать жизни.
365. Они оба бесстрашны, но по тому, что они делают, они разнятся в пользе и не совпадают в беде. Поэтому они могут быть либо полезны, либо вредь-гь
366. «Кто» означает «кто из тех». А это значит: кто может знать, что презирает Небо, или причину отлучения от него? Лишь мудрец. Но даже просветлённые мудрецы в своём бесстрашии считали некоторые дела крайне трудными. А что же говорить о тех, кто не обладает просветлённостью мудреца, но желает действовать? Поэтому и говорю — это крайне. трудно.
367. Небо ни с кем не соперничает, поэтому ничто в Поднебесной не может соперничать с ним.
368. Если следовать этому, то это принесёт счастье. Если противоречить этйму, то столкнёшься с несчастьями. [Путь Неба] не говорит, но искушён в ответах.
369. Располагается в низине, и поэтому все вещи сами возвращаются к нему.
370. Ниспосылает знамения, дабы можно было узреть удачу и несчастье. Перед делами воспитывает искренность. Пребывая в мире (умиротворений), не забывает об опасности. Имеет намерение до того, как посылать предзнаменования. Поэтому и говорим: «Медлителен, но в намерениях всеобъемлющ».
371. Те, кто занимается чем-то необыкновенным или приводит толпы в смятение, зовутся провинившимися (нарушителями).
372. Противореча следованию [Дао, человек] порождает скверну и зло. Негуманный человек губнт других. Поэтому всегда существует Палач.
373. Это значит: то, что заставляет народ жить в захолустье и приводит правление в хаос, идёт сверху, а не снизу. Народ всегда следует за тем, кто наверху.
374. Сильное войско, творя насилие в Поднебесной, столкнётся с людской Ненавистью. Поэтому оно никогда не победит.
375. Ибо ставит себя над вещами.
376. Имеется ввиду ствол дерева.
377. Имеются ввиду ветви дерева.
378. Тот, кто единит свою Благость с Небом и Землёй, может охватить их подобно Пути Неба. Но если же он уподобляется человеку с его силами, то в этом случае каждый обладает своими индивидуальными свойствами[23]и не может достичь равенства с другими. Но как только он уподобляется тому, кто смотрит на отсутствие индивидуально-телесных свойств и эгоизма как на естественный закон, — тотчас может единить свою Благость с Небом и Землёй.
379. Это означает: «Вот почему мудрец не желал ставить себя выше других, чтобы быть равным Поднебесной».
380. Иероглиф «и» означает «использование». Под словом «её» имеется в виду «вода». Всё это означает, что в использовании мягкости и податливости воды не найдётся ни одной вещи, которая заменила бы её.
381. Не зная, как заключать договора, человек попадает в великие несчастья. И даже когда всё приходит в гармонию с Благостью, раны всё же остаются незалеченными. Поэтому и существуют несчастья, которые оказываются иеустраиёнными.
382. Левая часть бирки предотвращает возникновение несчастий (недоразумений).
383. Челонек, обладающий Благостью, помнит о своих договорённостях н не позволяет возникать несчастьям, неся ответственность перед людьми.
384. Это ошибка — править людьми с помощью налогов.
385. Если и малое государство с небольшим населением может вернуться к древности, то что же говорить о большом государстве, полном народа!
Поэтому и говорится именно о малом государстве [в качестве примера].
386. Имеется в виду, что если у народа будет [даже] огромное количество оружия, то он им [всё равно] не воспользуется. Так зачем же беспокоиться о том, что оружия недостаточно?
387. Люди не пользуются ничем, но лишь ценят свою жизнь. Не потворствуй взяточннчеству, дабы каждый находил покой в своём доме. И тогда народ станет бояться смерти и не будет уезжать в дальние края.
388. Не имея ни желаний, ни чаяний.
389. Субстанциональность — это их качество.
390. И корень заключён в необработанной простоте.
391. Предел [мудреца] содержится в Едином.
392. Вне эгоизма он самодостаточен н через добро позволяет вещам быть самими собой.
393. За это он н уважаем вещами.
394. Поэтому вещи возвращаются к нему.
395. Двигаясь в постоянстве, [Путь Неба] порождает и завершает [вещи и явления].
396. [Мудрец] следует тому, что выгодно Небу, и поэтому они не причиняют вреда друг Другу.
А.А. Маслов
Комментарии
КНИГА ПЕРВАЯ
§ 1
Понять одно-единственное слово, которое больше чем слово, — в этом и заключена величайшая тайна даосизма. Дао понимается сразу в нескольких смыслах, и в этом его универсализм: прежде всего, как порождающий исток всех вещей, во-вторых, как закон развития Вселенной, в-третьих, как принцип человеческого общества. В этом смысле Дао напоминает древние архаические понятия «верховного владыки» («Шанди») и деперсонифицированного «Великого единого» (тайи), и в то же время концепция Дао у лаоистов преодолевает архаику, чыходя в сферу осознания Благой силы, Благости, исходящей от Дао.
Во фразе (1) трижды повторен иероглиф «дао», который может обозначать как «путь», так и «говорить», «выражать словами». На игре слов и построена эта фраза, ставшая едва ли не «визитной карточкой» даосизма. Её можно перевести и так: «Путь, который может быть пройден (или — сделан путём), не есть постоянный путь». Дао стоит вне слов или каких-либо «имён» (мин) и названий (2), и потому описать его нельзя. Все слова и явления вторичны по отношению к Дао, так как оно само создаёт все явления и не подчинено им. Здесь речь идёт о «двух» Дао: постоянном Дао, которое не может быть выражено словами, и Дао, выраженном с помощью слов. Они абсолютно тождественны и различаются лишь в «имени». Автор тем самым объясняет, что истинное Дао, как бы мы ни старались его выразить, всегда останется отдалено от нас, поэтому стараясь облечь сущность даосского учения в какие-то термины, мы лишь затемняем его. В трактате говорится именно о том Дао, что «выражено словами» у и о тех вещах, которые с ним связаны. Это первый шаг на пути проникновения в то, что не имеет ни названий, ни сущностей.
У даосских мистиков складывается особое осмысление понятия «Матери» (му) (4). Это не просто порождающее лоно, предшествующее всему, но наоборот, — завершение внутриутробного развития, момент предреализации и перехода из небытия в бытие. Не случайно Ван Би понимает под «матерью» именно то, что было в конце» (1–4). К тому же понятие «Матерь» противопоставляется понятию «начало, исток» (ши) — того, что было прежде всего. Иероглиф «шоу» (идти перед чем-то, предшествовать) входит составной графемой в иероглиф «дао» (путь), и тем самым Ван Би, следуя за полунамёком автора «Дао дэ цзина», ставит понятие «матерь» в качестве синонима предела, считает его границей между отсутствием и наличием. Постигнуть можно лишь «матерь» вещей, то есть то, что соотносится с вещным миром, моментом рождения мира бытия, в то время как то, что лежит перед «матерьюне откроется стоящему вне внутренней традиции человеку и тем более не будет им понято. «Матерь» отнюдь не синоним Дао, а лишь одна из его функций как всёпорождающего начала (§ 25, 52).
Бошу Б (1):
Дао, выраженное словами, не есть долговечное (хэн) Дао.
§ 2
Противоположности не только порождают друг друга, но возникают одновременно, что именуется в даосизме «парным рождением». Достаточно появиться хоть одному определению, одному субъективному чувству, как мир раскалывается на бинарные оппозиции, и процесс этот лавинообразен. Мир и является этими переливами противоположностей, бесконечно дополняющих друг друга. Здесь как символ выступает круг или кольцо — предмет, где «до» и «после» следуют друг за другом, по сути, представляя собой единое. Вмешательство в этот процесс бессмысленно, можно лишь внимать ему. Поэтому истинный учитель-мудрец не тратит слов на поучения, а учит лишь одним своим присутствием в мире. Тем самым он становится равноценен Дао. Для него собственная жизнь — не путь к успеху, но лишь реализация Дао, поэтому он отсутствует в мире как индивидуальная личность.
Во фразе (9) имеется в виду, что звуки музыкальных инструментов и голоса людей вступают в созвучие. Речь идёт прежде всего о взаимоотклике, взаимовыверенности звука человека и звука Неба, не случайно Чжуан-цзы именовал человека «флейтой Неба». Это — пространство полного созвучия, равного абсолютному несовпадению, — продолжение одного в другом, но абсолютно отличном. Не случайно Вэнь-цзы, считающийся прямым учеником Лао-цзы, откликнулся на строку (7) так: «Длинное и короткое не поверяют друг друга» [4, 17], формально противореча своему учителю, но в логике мистического продолжая его мысль. Мотив парности вселенского рождения был характерен для ранних даосских школ и рассматривался исключительно через симролику со-звучания вселенских звуков. В этом — не только резонанс природы, но взаимосглаживание крайностей. Например, в «Люйши чуньцю. Шииньбянь» («Вёсны и осени господина Люя. О совпадении звуков») мы читаем: «Звуки также могут совпадать. Очень великое стремиться к душевному разладу, а очень малое стремится к обиде. Очень чистое стремится к гибели, очень загрязнённое стремится к низкому» [17, 44]. И так чистое и загрязнённое приходят в созвучную гармонию.
Мудрец в учении Лао-цзы характеризуется прежде всего тем, что пребывает в «чистейшем покое», «ни с кем не соперничает». В отличие от конфуцианского идеала совершенномудрого, он не преодолевает себя, не воспитывает в себе гуманность или добродетель, ибо всё это рассматривается даосами как «всего лишь слова», «никчёмное приукрашательство». Мудрец подобен Дао, он вбирает его в себя, поэтому такому человеку нет надобности заниматься самовоспитанием.
Бошу (10):
«До» и «после» следуют друг за другом, становясь извечными (хэн) (или: «и так — извечно»).
Бошу (11):
Поэтому мудрец пребывает (цзю) в недеянии.
Ван Би (12–13):
Мириады созданий возникают из этого, а он не волит (сы) ими.
В данном случае приведён вариант Бошу.
§ 3
В этом параграфе, как и в предыдущем, вновь обыгрывается мотив «парного рождения», но чётче прослеживается доктрина антизнания или антимудрости. «Знание» (чжи) здесь противоречит следованию Дао, как обычное человеческое мудрствование мешает естественному ходу событий. Поэтому и говорится о «свершении дел недеяниемчто будет означать реализацию Дао. Надо лишь довериться естественной спонтанности мира. Мудрецы, считающие, что могут «спланировать» мир, кажутся величайшим злом. Истинный мудрец, презрев утончённую манерность глубокомыслия, осуществляет самое насущное: вскармливает и укрепляет народ, отбирая у него волю, — этот удел «истинных людей». Политика «превознесения мудрых» (1) стала одной из важнейших доктрин правителя в эпоху Борющихся царств и раннюю Цин. Правитель нередко строго наказывал нижестоящих чиновников за то, что те не могли по достоинству оценить того или иного мудреца и привлечь его на службу. Лao-цзы же расценивает это как социальную дисгармонию, нарушение естественного порядка, при котором мудрец должен править подспудно и незаметно, не «от двора».
Лучший способ правления — упрощение, доведение До абсолютной диффузии видимого мира — мира человека в пространстве Космоса. Отсюда неожиданный поворот к мысли о насущном, о «наполнении желудков» (6), которая оборачивается высшей мудростью истинного недеяния (11–12). Наносное, книжное знание в отрыве от личного опыта переживания Неба — бесполезно, а истинное Знание в голове простолюдинов — опасно. Поэтому незатронутость знанием (9), его недоступность для тех, кому оно без нужды, может стать залогом стабильности в обществе.
Бошу (4):
и люди не придут в смятение.
§ 4
Умение использовать (юн) вещи и людей, не истощая их, считалось в даосизме высшим искусством. Каждая вещь изначально пустотна, то есть бескачественна, и для того, чтобы сделать её вечной и «неисчерпаемой», нужно понять искусство использования мощи Универсального начала. Пустотность Дао сравнивалась Даосами с флейтой, из которой можно извлекать прекрасные звуки лишь благодаря полому пространству внутри неё. Это и есть завуалированное использование пустоты Дао. Такой процесс начинается лишь в тот момент, когда Дао понимается как абсолютное отсутствие и парадоксальная «глубина пустоты». Это приводит к осознанию Дао как подобия самого себя — «подобно предку мириад существ».
Несмотря на всю иррациональность Дао, человеческий ум не способен удержаться от вопроса о его происхождении, но автор отказывается говорить об этом, ибо’в равной степени нельзя постичь как возможность сотворения кем-то того начала, которое само создаёт весь мир, так и то, что универсальный характер Дао позволяет ему быть вообще нетварным и данным как вечное присутствие пустоты (вместе с тем «лишь кажущееся присутствующим»). Даос подчёркивает, что Дао является предком Небесного или Высшего Владыки (Шанди), который в архаической традиции понимался как персонифицированный создатель Поднебесной. Изначально даже иероглиф «Небо» изображался как человек с очень большой головой, стоящий широко расставив ноги. Даосы преодолели эту персонификацию и определили Дао как полную пустоту, которую при этом можно использовать. Фраза (3–4) несколько выбивается из общего контекста параграфа, к тому же она целиком повторена в § 56. Ряд комментаторов (Гао Хэн, Ма Шулунь) из-за этого высказал вполне обоснованное мнение, что эта фраза вкралась в канонический текст по ошибке, а в первоначальных наставлениях отсутствовала.
Лао-цзы неоднократным повторением слов «будто», «словно», «кажется» (хо, сы, жо) подчёркивает иллюзорный характер Дао, абсолютную невозможность передать его сущность через объяснения. Это — лишь намёк, уподобление знакомому, но не истина.
Понятие «Ди» в до-чжоускую эпоху (до XI в. до н. э.)было равносильно понятию «Бог», а точнее «Верховный Дух». В эпоху Чжоу, как преодоление архаической традиции, стало шире употребляться слово «Небо» (тянь). «Ди» по-прежнему было в обиходе, особенно в двух случаях: прежде всего, так себя называли правители, подчёркивая свой запредельный характер, вовторых, оно употреблялось в мистических сектах как обозначение одухотворённого и частично персонифицированного начала всего сущего. Если Ван Би считает его именно «небесным правителем» (тяньди), то другой комментатор — Чэнь Чжу понимает «ди» просто как «естественность» или «природу». Небо могло пониматься и как высший космический принцип, противоположный обыденной, земной реальности.
Строка (7) имеет несколько трактовок, в том числе и на сов еменном китайском языке. Помимо той, которая приведена в тексте, фразу можно читать и так: «Но является предком всем образам и самому Небесному Владыке». Дело в том, что иероглиф «сян» понимается и как «кажется», «словно», и как «образ». В последнем случае вся фраза (6–7) соотносится с пассажем из § 21: «Туманное и размытое, но в нём заключены образы». Таким образом, перед нами раскрывается опережающий характер Дао, предшествующий даже верховному божеству и зачаткам вещей — образам. Здесь проявляется интеллектуальная тяга ши к предельному десубстанцированию первоначала, где всякое абсолютное есть одновременно и самое отсутствующее.
§ 5
Соломенная собачка — символ двойственности человеческой ценности. Ритуальных собачек старательно изготавливали из соломы перед празднествами и отбрасывали, равнодушно забывая, сразу же после них. Культовая церемония с соломенными собачками была описана в «Чжуан-цзы». Этот предмет имел ценность лишь в момент его использования. Их не любили, понимая их бутафорность. Небо и Земля столь же равнодушны к человеку, превосходя в своём величии любое чувство, в том числе и гуманность, к которой звали конфуцианцы. Мудрец избавлен от чувств, которые влекут его к действенному вмешательству в мир. Его «никаковость», абсолютная пустотность в чувствах даёт ему возможность управлять этим миром. Величавая невысказанность смысла Дао позволяет сберечь суть Пути внутри себя, действовать там, где положен конец всякому действию, — в пустоте или «промежутке» (цзянь) между бытием и небытием. Именно это «пространство пустотного», звенящее своей пустотой и бесчувствием, и имеется в виду, когда говорится о кузнечных мехах (5). Они не имеют самостоятельной ценности — мехи лишь раздувают пламя или извлекают звук из музыкального инструмента. Но без этой пустоты мехов не может возникнуть ни прекрасная мелодия, ни искусно выкованный меч. Есть лишь до нелепого малый, стремительно ускользающий промежуток истинного действия и недеяния одновременно. Мир плавится кузнечными мехами — странной вибрацией между наполненным и опустошённым, свёрнутым и развёрнутым, сжатым и растянутым, — такова символика кузнечных мехов.
Понимание целостности мироздания приходит с отказом от чувственного, «гуманного» отношения к чему-либо. «Жэнь» — гуманность, справедливость, человеколюбие — является одной из наиболее важных категорий в конфуцианстве. Именно так должен относиться правитель к своим подданным, отец — к детям, муж — к жене и вообще любой вышестоящий к нижестоящему. Конфуцианцы считали, что такие отношения абсолютным образом воспроизводят древнюю коммуникацию в обществе, а следовательно, — идеальный космический порядок, противостоящий хаосу и смуте. Но даос утверждает абсолютное равнодушие природы, её безличностность. Всеобщность природы всегда оказывается равносильна её всеотсутствию, неналичию в какой-либо конкретной точке пространства. Небо и Земля пребывают в недеянии, и потому в них отсутствует всякое определение, всякое чувство по отношению к человеку.
Фраза (1–4) представляет собой прекрасный образец абсолютного параллелизма китайского текста, благодаря чему можно заметить, что Небо и Земля, соотносимые с мириадами вещей и существ, символизируют собой космический абсолют, а мудрец, который соотносится с людьми, — земную мистерию.
Строка (9) породила немало трактовок, например: «не сравним с тем, кто сберегает пустоту», «не сравним с тем, кто сохраняет срединный путь», «не сравним с тем, кто взирает на то, что внутри».
Возможно, речь идёт об одной из древнейших методик самосозерцания — «сохранение средины» или «сохранение пустотного», заключающейся в том, чтобы сосредоточить своё сознание на нескольких частях тела (низ живота и голова), затем вывести свой дух за пределы собственного тела, сохраняя при этом отчётливое сознание своего «я».
Ван Би (8–9):
Произносящий множество речей быстро истощится. Он не сравним со сберегающим Срединное.
Бошу (8–9):
Тот, кто много слушает, быстро истощится.
§ 6
Это один из самых архаически-мистических параграфов трактата, наполненных ранней даосской символикой. «Долина» намекает на всераскинутость Дао, а также его «низинность», т. е. скрыто-тёмный характер. гДолинный дух» является отголоском древнейших космогонических представлений, родившихся ещё до появления теории Дао. Не случайно низинные места в Китае связывались с местом пребывания духов. Из древности же приходит и образ сокровенной самки, который неоднократно повторяется в «Дао дэ цзине» (§ 10, 61). Дао выступает как женское порождающее начало, некая потаённая неявленная самка, из лона которой выходят Небо, Земля и всё, что существует в пространстве между ними, т. е. «мириады созданий и вещей».
Череда рождений бесконечна, и самка кажется неисчерпаемой, однако ошибётся тот, кто по рождениям будет судить о порождающем начале как таковом. Оно потенциально недоступно человеческому сознанию, абсолютно трансцендентно и потому «лишь кажется присутствующим здесь».
Текст «Дао дэ цзина» многослоен и неоднороден по времени создания. Перед нами высказывание одной из самых ранних, ещё не оформившихся школ натурфилософов, от которой пошла нить к даосизму «Дао дэ цзина», хотя само Дао здесь не упоминается. Думается, что параграфы, где встречается «самка», можно отнести к исходному материалу «Дао дэ цзина».
Иероглиф «юй» может пониматься не только как «долина», но и как «вскармливание», «пестование», а следовательно, здесь речь идёт о «вскармливающем и бессмертном духе», что абсолютным образом отвечает ранним представлениям о Дао как о животворном духе. «Долина» также подразумевает и идеальное состояние сознания (§ 15, 28), повсеместно распростёртое, спокойное и ровное.
Примечательно, что в этом параграфе слово «Дао» не упомянуто ни разу, и вероятно, перед нами текст, взятый из очень древних шаманистских культов. По древнейшим китайским представлениям, долины были населены духами (а не одним духом). Однако позже иероглиф «шэнь» («дух») стал пониматься не столько как природное божество, но как высшая духовная субстанция человека, открывающаяся после долгой практики самовоспитания.
§ 7
Небо и Земля порождаются Дао, которое стоит вне времени. Это и предопределяет их вечность, в то время как всё, что рождается само, обречено на быструю гибель. Человек, не следующий Дао, уподоблялся даосами «древу без корней», которому суждено быстро засохнуть лишь потому, что оно «самостоятельно», оторвано от своей основы.