Викторианская сексуальность
Вопрос о том, насколько стыдливыми были викторианцы, стал предметом спора между традиционным изображением людей викторианской эпохи, и тем, как Питер Гэй (Peter Gay) в своей книге «The Bourgeois Experience: Victoria to Freud, Vol 1: Education of the Senses» (New York: Oxford University Press, 1984) рисует их почти гедонистами (хотя в его же работе 1986 г. [P. Gay, 1986] они выглядят более консервативными). В тексте я попытался придерживаться золотой середины, уделив основное внимание проблеме в том виде, как ее видел Фрейд. Кроме того, это всего лишь краткое введение в огромный пласт литературы. Традиционный взгляд на людей викторианской эпохи, особенно женщин, утверждает, что в отношении секса они были очень подавлены и испытывали глубокий стыд. Основными источниками по этому вопросу являются: Stephen Marcus, The Other Victorians (New York: Meridian, 1964), именно на эту работу я опирался; Vern and Bonnie Bullough, Sin, Sickness, and Sanity: A History of Sexual Attitudes (New York: Meridian, 1977), которая охватывает более широкий период, но подробно говорит о викторианской эпохе; G. J. Barker-Benfield, The Horrors of the Half-Known Life: Male Attitudes toward Women and Sexuality in Nineteenth-Century America (New York: Harper Colophon, 1976), эта книга придерживается феминистской позиции; Ronald Pearsall, The Worm in the Bud: The World of Victorian Sexuality (Harmondsworth, England: Penguin, 1983), социальная история викторианской сексуальности; John S. and Robin M. Haller, The Physician and Sexuality in Victorian America (Champaign: University of Illinois Press, 1974), медицинское исследование вопросов секса; и Jeffrey Weeks, Sex, Politics and Society: The Regulation of Sexuality since 1800 (New York: Longman, 1981). Особую тревогу у викторианцев вызывала мастурбация, см.: Arthur N. Gilbert, «Mastur-
■J74 Часть II. Основание психологии
bation and Insanity: Henry Maudsley and the Ideology of Sexual Repression», Albion, 12 (1980): 268-82. Однако ревизионистски настроенные историки начали считать традиционную точку зрения о подавленной викторианской сексуальности серьезной ошибкой. Например, недавно обнаруженный неопубликованный опрос по поводу секса (вообще первый в своем роде) женщин, воспитанных в Викторианскую эпоху, позволяет предположить, что они испытывали оргазм ничуть не реже, чем сегодняшние «освобожденные» женщины: Clelia Duel Mosher, The Mosher Survey: Sexual Attitudes of Victorian Women (New York: Arno, 1980). Питер Гэй (Peter Gay, 1984, цит. выше) использовал результаты этого опроса, дневник сексуально активной молодой американки, а также другие источники, чтобы развенчать миф об асексуальных викторианцах, см. также: Cyril Pearl, The Girl with the Swansdown Seat: An Informal Report on Some Aspects of Mid- Victorian Morality (London: Robin Clark, 1980), и Edmund Leites, The Puritan Conscience and Human Sexuality (New Haven, CT: Yale University Press, 1986). Но вопрос о том, насколько точна эта пересмотренная картина, остается открытым. По вопросам оценки см.: Carol Zisowitz Sterns, «Victorian Sexuality: Can Historians Do It Better?» Journal of Social History, 18 (1985): 625-34. Сам Фрейд был сторонником сексуальных реформ. См.: J. W. Воуег (1978), где содержатся выдержки из выступления Фрейда перед австрийской правительственной комиссией по вопросам брака, и Timothy McCarthy, «Freud and the Problem of Sexuality», Journal of the History of the Behavioral and Social Sciences, 17 (1981): 332-39. Деятельность других противников репрессивной морали викторианской эпохи описана в книгах: Paul Robinson, The Modernization of Sex: Havelock Ellis, Alfred Kinsey, William Masters and Virginia Johnson (New York: Harper Colophon, 1977), и Phyllis Grosskurth, Havelock Ellis (New York: Knopf, 1980). По вопросам общего исторического фона см.: Bernard Murstein, Love, Sex, and Marriage through the Ages (New York: Springer, 1974), и Lawrence Stone, The Family, Sex, and Marriage in England 1500-1800 (New York: Harper & Row, 1977). Хотя история Л. Стоуна заканчивается до Викторианского периода, он пишет, что закономерной чертой английской истории было циклическое чередование сексуальных репрессий, сменяющихся сексуальной свободой.
Ошибка с совращением
Существует множество работ по поводу ошибки с совращением. М. Шацман (М. Schatzman, 1992) дает сжатый, но информативный отчет. Работа А. Эстер-сона (A. Esterson, 1993) обширнее и отражает более широкий спектр взглядов на научный статус работ Фрейда. См. также книгу: F. Crews, The Unknown Freud, цит. выше. Книга: David Livingston Smith, Hidden Conversations: An Introduction to Communicative Psychoanalysis (London: Tavistock/Routledge, 1991) излагает точку зрения современных психоаналитиков.
Критика Фрейда
Работы, критикующие Фрейда, появляются регулярно, и здесь приведены только некоторые из них: Richard Webster, Why Freud Was Wrong: Sin, Science, and Psychoanalysis (New York: Basic Books, 1995). Книга Р. Уэбстера современна и дает полезный обзор всех критиков Фрейда, в то же самое время не забывая и его защитников. Еще важнее то, что автор подробно рассматривает Фрейда на фоне психиатрии XIX в.
Глава 4, Психология бессознательного
Р. Уэбстер показывает, что Фрейд на протяжении всей своей жизни оставался в первую очередь медиком, уделявшим основное внимание органическим симптомам и склонным игнорировать психические нарушения у пациентов. Автор критически оценивает идеи Ж. М. Шарко относительно истерии и показывает, насколько глубоко они повлияли на Фрейда; автор убедительно доказывает, что истерия никогда не существовала, но что была категория врачей, которые находили удобным относить на ее счет все плохо изученные нарушения мозговой деятельности. Эта критика Фрейда до сих пор порождает противоречия, прекрасно показанные Фредериком Крузом (Frederick Crews) в его книге: The Memory Wars: Freud's Legacy in Dispute (New York: New York Review of Books, 1995). В книге опубликованы три статьи Ф. Круза, в которых тот критикует характер Фрейда и связывает его с противоречивым движением «подавленной памяти», а также приводятся аргументы горячих защитников Фрейда и «подавленной памяти» и ответы Круза на них. Десятилетние споры о научном статусе психоанализа Фрейда суммированы в одном томе: Edward Erwin, A Final Accounting: Philosophical and Empirical Issues in Freudian Psychology (Cambridge: MIT Press, 1996). Джон Фаррелл (John Farrell) в книге: Freud's Paranoid Quest: Psychoanalysis and Modem Suspicion (New York: New York University Press, 1996) связывает психоанализ с философской традицией, восходящей к Р. Декарту. Лучший обзор литературы, посвященной Фрейду, см.: М. Macmillan, 1997. Одним из самых вредоносных эффектов психоанализа было мнение о том, что такие биологические нарушения, как шизофрения, следует лечить как психическое заболевание, см.: Е. Dolnick, Madness and the Couch: Blaming the Victim in the Heyday of Psychoanalysis (New York: Simon & Schuster, 1998). Социально конструированный диагноз истерии связан с сегодняшней «эпидемией» множественности личностей, см.: N. Spanos (1996), hJ. Acocella «The Politics of Hysteria», New Yorker (1998, April 6): 62-79.
P. Уэбстер утверждает, что психоанализ приобрел популярность, поскольку представлял собой новую упаковку христианской религии под маской науки, хотя и претендовал на новизну. К аналогичному утверждению в адрес Фрейда приходит и Ричард Нолл (Richard Noll, The Jung Cult: Origins of a Charismatic Movement (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1994), хотя основное внимание он уделяет К. Г. Юнгу. Книга дает великолепный обзор причудливой религиозно-политической ситуации в Германии накануне прихода к власти Гитлера и показывает, что К. Юнг расценивал себя как религиозного деятеля.
Положение психоанализа
В главе цитируются самые основные книги, оценивающие психоанализ. Блеск Фрейда потускнел с годами для меня и многих других людей. Я пришел в психологию, прочитав трилогию Айзека Азимова «Фундамент», и долгое время 3. Фрейд был одним из моих героев. Однако со временем меня постигло разочарование, которое прослеживается и у других авторов, см., например: F. Crews, 1986; и F. J. Sulloway, 1991. Интересную оценку Фрейда приводит известный литературный критик Гарольд Блум (Harold Bloom): «Freud, Greatest Modern Writer», New York Review of Books (March 23, 1986): 1, 26-27. Блум приходит к своей точке зрения. Сопоставляя противоречивые мнения о Фрейде, он делает вывод, что тот дал миру великую мифологию, искусство, но отнюдь не науку.
176 Часть II. Основание психологии
Герменевтика
Основные работы на эту тему уже цитировались выше: J. Lacan (1968) и P. Ricoeur (1970). Великолепный легко читаемый обзор по поводу двусмысленных и скользких предметов см.: Roy J. Howard, Three Faces of Hermeneutics: An Introduction to Current Theories of Understanding (Berkeley: University of California Press, 1982). См. также: Charles D. Axelrod, Studies in Intellectual Breakthrough: Freud, Simmel, Buber (Amherst: University of Massachusetts Press, 1970); и Richard Lichtman, The Production of Desire: The Integration of Psychoanalysis into Marxist Theory (New York: Free Press, 1982). Фрейда связывают с основателем деконструктивизма, Жаком Дерридай (Jacques Derrida), в книге: Samuel Weber, The Legend of Freud {Minneapolis: University of Minnesota Press, 1982). Критические замечания по поводу Партии Подозрений я бы порекомендовал посмотреть в: R. Geuss, The Idea of a Critical Theory: Habermas and the Frankfurt School (Cambridge, England: Cambridge University Press, 1971); и D. Lehman, Signs of the Times (New York: Poseidon, 1991).
Общее влияние
Фрейд оказал огромное влияние не только на психологию и психиатрию, но и на иные области. Для начинающих будет наиболее полезен сборник: Jonathan Miller, ed., Freud: The Man, His World, His Influence (Boston: Little, Brown, 1972); он содержит очерки о Фрейде и его времени, а также о том влиянии, которое тот оказал на самые различные области. Книги о специфическом воздействии на различные сферы жизни приводятся ниже. Искусство: Ellen H. Spitz, Art and Psyche: A Study in Psychoanalysis and Aesthetics (New Haven, CT: Yale University Press, 1985). Общественные науки, в том числе антропология, социология и политология: Paul Roazen, Freud: Political and Social Thought (New York: Da Capo Press, 1986); Arthur Berliner, Psychoanalysis and Society (Washington, DC: University Press of America, 1982); Peter Bocock, Freud and Modem Society: An Outline of Freud's Sociology (Sunbury-on-Thames, England: Nelson, 1976); H. M. Ruitenbeek, ed., Psychoanalysis and Social Science (New York: Dutton, 1962); Melford Spiro, Oedipus in the Trobriands (Chicago: University of Chicago Press, 1983); и Edwin R. Wallace, Freud and Anthropology (New York: International Universities Press, 1983). Одним из «отпрысков» психоанализа, вызывающим горячие споры, является психоистория, детальное и критическое рассмотрение которой см. в: David E. Stannard, Shrinking History: On Freud and the Failure of Psychohistory (New York: Oxford University Press, 1980).
ГЛАВА 5
Психология адаптации
Эволюция и психология
Как было показано, последний источник психологии, который мы изучим, оказал самое длительное и наибольшее влияние на академическую психологию. В XX в. психология сознания В. Вундта быстро превратилась в анахронизм немецкой мысли XIX столетия и не пережила ни «трансплантации» в другие страны, ни разрушения той среды, в которой возникла, произошедшей вследствие прихода к власти нацистов и Второй мировой войны. Это же в значительной степени можно сказать и о гештальт-психологии. Психоанализ оказался живучей традицией и сумел приспособиться к условиям за пределами Вены XIX в., а его влияние на современную культуру было гораздо сильнее, чем какого-либо другого направления психологии. Тем не менее психоанализ остается, главным образом, разделом медицинской психиатрии, а его отношения с академической психологией всегда были и остаются противоречивыми.
Подход, который академические психологи сначала в Англии, а затем в США сочли наиболее привлекательным и полезным, — это психология, основанная на теории эволюции, ламаркистской или дарвиновской. При условии доминирующего влияния, которое психология приобрела в Америке XX в., психология адаптации в том или ином виде преобладает в академической психологии.
Любая теория эволюции поднимает два вопроса, которые могут породить психологические исследовательские программы. Первый мы можем назвать проблемой вида.Если тело и головной мозг являются продуктами органической эволюции, то каким образом это наследство формирует мысли и поведение организмов? Юм построил свою философскую систему на человеческой природе, но он никогда не задавался вопросом, почему мы имеем ту природу, которую имеем. Дарвиновская теория эволюции делает возможным постановку и ответ на не заданный Юмом вопрос, потому что мы можем спросить, каким образом каждый аспект человеческой природы имеет адаптационное значение в борьбе за существование. Этот вопрос ведет к сравнительной психологии, этологии и эволюционной психологии, которые изучают видовые различия в психических и поведенческих особенностях — различия, которые, предположительно, обусловлены эволюцией. Но в контексте психологии сознания первый вопрос дарвинизма, который следовало бы задать, будет звучать следующим образом: почему мы вообще сознательны? Второй психологический вопрос, который поднимает эволюция, можно назвать проблемой индивида.Насколько психологическое приспособление к окружающей среде отдельного индивида соотносится с органической эволюцией? Этот вопрос
178 Часть II. Основание психологии
ведет к исследованиям научения, нацеленным на то, чтобы открыть, как индивид приспосабливается к среде.
Проблема вида и проблема индивида связаны друг с другом. Если видовые различия велики, то различные виды будут нуждаться в индивидуальных адаптаци-ях. С другой стороны, если видовые различия малы, то ко всем индивидам, независимо от видовой принадлежности, будут применимы одинаковые законы индивидуального научения. В этой главе мы проследим развитие психологии адаптации и обнаружим, что ее сторонники соглашаются со вторым предположением. Френология Галля подразумевала сравнительную психологию, которая искала видовые различия в обладании психическими способностями. Для френолога структурные различия в головном мозге подразумевают структурные различия разума. Но к середине XIX в. сенсомоторная концепция мозга победила, распространившись среди ученых, а среди философов-психологов ассоцианизм заменил психологию способностей. Взгляд на мозг как изначально бесформенную ассоциативную машину и взгляд на разум как на чистую страницу, ожидающую ассоциаций, привели к тому, что психологи стали уделять основное внимание проблеме индивида и постарались минимизировать видовые различия.