ПРЕЗЕНТИЗМ» И «АНТИКВАРИЗМ» ‑ МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ДИЛЕММА ИСТОРИКО‑НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ
Исторические исследования, несомненно, обладают значительной спецификой. Своеобразен и объект изучения истории («прошлое») и эмпирический материал (массив «исторических источников»). Историк должен описать то, чего уже нет, с чем нельзя вступить в непосредственный контакт даже с целью изучения, и поэтому историческое описание всегда, по сути дела, – реконструкция. Историк вынужден опираться на свидетельства чужих глаз, не имея возможности увидеть то, что его интересует, собственными глазами.
По выражению французского историка Марка Блока, «мы играем роль следователя, пытающегося восстановить картину преступления, при котором он сам не присутствовал, или физика, вынужденного из‑за гриппа сидеть дома и узнающего о результатах своего опыта по сообщениям лабораторного служителя».
Историк лишен возможности подвергнуть свои воззрения на эпоху, которую он изучает, критическому эксперименту и, опираясь на полученные данные, безжалостно отбросить неверные представления. И тем не менее никакие особенности исторического познания не заставят усомниться в его глубинных притязаниях быть объективным и в самих возможностях реализовать эти притязания.
«Если под наукой подразумевать попытку выявить, что же на самом деле происходит, то история есть наука. Она требует той же самоотдачи, той же безжалостности, того же страстного стремления к точности, что и физика», – писал австралийский философ Джон Пассмор.
Историки разделяют общезначимые для всего научного сообщества установки и правила, к которым, в частности, относится и стремление к построению истинных высказываний об объекте изучения, и владение процедурами проверки этих высказываний.
Теперь попробуем «подглядеть» Некоторые правила, соблюдение которых дает историку (в том числе историку науки) возможность строить и накапливать подлинные знания о прошлом.
«Презентизм» и «антикваризм» – это специфические термины, в которых научное сообщество историков культуры зафиксировало две основные целевые установки, в рамках которых совершается любое историко‑культурологическое исследование.
Презентизм – стремление рассказать о прошлом языком современности.
Антикваризм – желание восстановить картины прошлого во всей их внутренней целостности, безо всяких отсылок к современности.
Каким же образом эти установки определяют реальный ход исторической реконструкции и само прочтение исторических источников? Возможен ли рациональный выбор одного из этих методологических подходов к анализу прошлого?
Разберем для этой цели один хрестоматийный пример грандиозного географического открытия – посмотрим, как исходные установки определяют историко‑научный анализ путешествия Колумба.
ОТКРЫЛ ЛИ КОЛУМБ АМЕРИКУ?
Кто же сегодня не знает, что «Колумб открыл Америку»?
Профессиональный историк науки, впрочем, высказывается гораздо более скромно: «Он первый пересек Атлантический океан в субтропической и тропической полосе северного полушария и первый из европейцев плавал в Американском Средиземном (Карибском) море», – пишет И.П.Магидович в «Очерках по истории географических открытий».
Попробуем разобраться в причинах этой мудрой осторожности.
С какой целью, когда и куда отправились в море корабли Х.Колумба?
Мы знаем, что Х.Колумб искал морской путь в Западную Индию и предлагал испанским монархам проложить торговые маршруты, которые позволили бы не сталкиваться военным и политическим интересам Испании и Португалии.
Таков общий, социокультурный контекст его дерзкого проекта, определившего цели Колумба‑капитана.
Когда и куда плыли его корабли?
Известно, что Колумб успел совершить четыре путешествия:
– в 1492–1493 гг. он посетил (по нынешнему наименованию) Багамские острова, Кубу, Гаити;
– в 1493–1496 гг. – Малые Антильские острова и Ямайку;
– в 1498–1500 гг. – берега южноамериканского материка;
– в 1502–1504 гг. – берега Центральной Америки, южнее Кубы.
Какова же дата открытия Америки?
Если брать слово «Америка» в современном нам смысле, то это произошло в третьем и четвертом путешествиях.
Но для современников Х.Колумба и самих мореплавателей наиболее волнующим и важным был, конечно, день 12 октября 1492 г., когда матрос Родриго де Триана закричал, что вдали видна земля.
Но была ли достигнута искомая цель?
В основании маршрута Х.Колумба лежала карта известного флорентийского астронома и географа Паоло Тосканелли. На ней было изображено практически все, что люди знали о Земле в концу XV века. На карте поразительно много верных деталей – причудливый рисунок очертаний материковых берегов, нанесены многочисленные острова, но нет целого полушария!..
Нет никакого представления о существовании Тихого океана...
Невольное волнение охватывает нашего современника, когда он своими глазами может видеть, на каком, собственно, шатком основании покоилось столь грандиозное предприятие.
На карте Тосканелли западный берег Испании и Африки расположен на сравнительно небольшом расстоянии от острова Чипангу (Япония) и материковых земель Катая (Китая) и Индии. Расстояние между Лиссабоном и Японией, по расчетам флорентийца, было менее 10 тысяч километров, что более чем в два раза преуменьшало реальное расстояние между ними.
Х. Колумб внес свои поправки в эти рассуждения, и у него получилось, что от Канарских островов до Японии – не более 4,5–5 тысяч километров. Таким образом по его расчетам это расстояние оказывалось меньше реального уже более чем в четыре раза.
По выражению известного французского географа XVIII в. Жана Батиста Анвиля, это была «величайшая ошибка, которая привела к величайшему открытию».
Действительно, без этого грандиозного заблуждения корабли Колумба просто не могли бы двинуться в путь.
Удивительно и то, что при таких‑то ошибках своего капитана матрос Родриго де Триана все‑таки увидел на морском горизонте землю!..
И оглядываясь с высоты нашего времени на события XV века, можно сказать, что карта Тосканелли – это драматический символ человеческого познания вообще.
Его можно прочитать так:
люди смело прокладывают маршруты, ибо идут к землям обетованным, но попадают в неизвестность, что безжалостно рушит их представления о мире, которые, собственно, и привели их к великим Открытиям.
В ЧЕМ ЖЕ СОСТОЯЛО ОТКРЫТИЕ КОЛУМБА?
Сам он искал морской путь в Азию и, как ему казалось, нашел этот путь. Колумб был бы в отчаянии, если бы ясно и сразу обнаружилось, что открытые им земли не являются частью Азии.
Современники Колумба, впрочем, требовали точного ответа на вопрос, побывали ли его корабли в Индии. Сомнения в успехе его путешествия нарастали очень быстро, потому что экспедиции не могли привезти для доказательства достижения цели ни пряностей, ни других характерных для Индии товаров.
А в 1498–1499 гг. португалец Васко да Гама обогнул с юга Африку, открыл путь в подлинную Индию, завязал с ней торговлю и вернулся домой с грузом пряностей.
Когда все это стало известно, в глазах соотечественников Х.Колумб оказался болтуном и обманщиком. Португалия, таким образом, выходила вперед в морском соперничестве с Испанией, и это навлекло справедливый гнев испанских государей на великого мореплавателя.
В это время – время своей третьей экспедиции – Х.Колумб обследовал острова, лежащие к югу от Гаити, и подошел к берегу южноамериканского материка в том месте, где впадает в океан западный рукав Ориноко – «огромнейшая река», по выражению Х.Колумба. Как же он понял, какие земли и что за река простирались перед ним? Он думал, что находится... у входа в рай. Подобно многим современникам, Х.Колумб думал, что за океаном лежит вход в рай, – на этом была построена «Божественная комедия» Данте, которую в XV веке воспринимали отнюдь не как смелый полет художественного воображения.
Человек, который, как нам теперь кажется, сыграл столь большую роль в окончательном утверждении представлений о шарообразности Земли, сам отнюдь не был уверен, что Земля – шар.
Можно теперь только удивляться, каким образом Х.Колумб решился на путешествие в Западную Индию, если в основании предполагаемого им маршрута не лежала уверенность в шарообразности Земли. Но это не более, чем наше удивление. Колумб же принадлежал иной эпохе, иной ментальности.
«Его идеи о форме Земли, – писал академик В.И.Вернадский, были очень странными. Не отличаясь, подобно другим великим мореплавателям того времени, достаточным астрономическим и математическим образованием и не будучи в состоянии ориентироваться в громоздком и неудобном аппарате того времени Колумб думал сделать из своих наблюдений вывод о том, что Земля не имеет форму шара, а форму груши, и на узком ее конце находится возвышение, которое Колумб считал местом входа в рай. Он развивал, следовательно, теорию, которую проповедовали многие церковные писатели того времени... – о литосфере, плавающей в гидросфере, с несовпадающими центрами, т.е. придерживался того воззрения, которое всецело разрушалось его великим открытием».
В официальном письме‑отчете, адресованном «католическим королям, Х.Колумб заявляет, что земное полушарие, куда он проник, «представляет собой [как бы] половинку круглой груши, у черенка которой имеется возвышение, подобное соску женской груди, наложенному на поверхность мяча», что «места эти наиболее высокие в мире и наиболее близкие к небу» и что здесь лежит земной рай: «оттуда, вероятно, исходят воды, которые текут... в места, где я нахожусь».
Как же нам теперь оценивать и понимать его рассуждения?
Как бред больного (известно, что Х.Колумб был в то время тяжело болен и даже полуослеп)? Как обман, необходимый для оправдания перед королями? Как религиозную мистику, столь свойственную его эпохе?
И среди всех этих фантастических и болезненных рассуждений мелькает совершенно трезвая фраза: «И если река эта не вытекает из земного рая, то я утверждаю, что она исходит из обширной земли, расположенной на юге и оставшейся до сих пор никому не известной...»
Нелегко, почти невозможно определенно ответить на этот вопрос. Во всяком случае карта, составленная Варфоломеем Колумбом, братом капитана и участником четвертого похода, названа картой «Западной Индии» и вновь открытые континентальные берега Центральной и Южной Америки рассматриваются как часть Азии.
Надо еще добавить, что впервые название «Америка» появилось в 1507 г. в книге француза Мартина Вальдземюллера. К изданию были приложены два письма Америго Веспуччи в латинском переводе. По мнению автора, открытие нового материка – помимо известных уже Европы, Азии и Африки – принадлежало Веспуччи, который впервые этот материк подробно описал.
И. П. Магидович поясняет: «Нельзя предполагать, что Вальдземюллер хотел этим заявлением сколько‑нибудь умалить славу Колумба. Для него, как и для других географов начала XVI в., Колумб и Веспуччи открывали новые земли в различных частях света. Колумб только шире исследовал Азию: открытые им земли казались его современникам окраинными островами и полуостровами Старого Света – частью тропической Восточной Азии...»
К 20‑м годам XVI в. у всех карт «Америк» имелась общая черта: «Америкой» называется только южный материк, т.е. Новый Свет Веспуччи. Первым, кто распространил это название и на северные земли, был знаменитый фламандский картограф Гергард Меркатор.
На своей карте 1538 г. он пишет на изображении южного материка: «южная часть Америки», а на северной – «северная часть Америки».
Со второй половины XVI в. название «Америка» окончательно утвердилось за обоими западными материками.
И вот – какая горькая судьба!
Слава Америго Веспуччи распространяется все шире, в то время как о Х.Колумбе начинают забывать...
Задумаемся теперь о том, вправе ли историк науки настаивать на том, что именно Х.Колумб открыл Америку, преодолевая тем самым «историческую несправедливость» человечества?
Суждение «Х.Колумб открыл Америку» – откровенно и предельно презентистское: оно верно относительно наших современных представлений о карте Земли.
Но антикварист должен настаивать на том, что Х.Колумб открыл «Западную Индию», хотя это суждение просто невозможно относительно современного уровня знаний. Однако оно совершенно адекватно описывает реальность исторического прошлого, что, собственно, и является конечной целью реконструкции.
Поэтому историк науки выражается с некоторой мудрой осторожностью: Х.Колумб побывал там‑то и там‑то..., называя открытые им земли так‑то и так‑то.
Но как же так: неужели мы не в состоянии точно сформулировать то, что сделал Х.Колумб?!
Ответ, вероятно, может быть только двусмысленным:
– если мы полагаем «Колумбом» некую перемещающуюся в географическом пространстве материальную точку, то мы вправе нанести на современную карту его маршрут и точно узнать, где он побывал.
– Но если нас интересует Колумб – его «деяние» как исторического реального лица, ставящего и формулирующего определенные цели, совершающего определенные поступки, осмысливающего полученные результаты, то мы будем склоняться к антикваристской реконструкции и тогда – в пределе – должны полностью отказаться от изображения маршрута XV века на современной карте.
Такова подлинная дилемма историко‑научного познания: презентистского и антикваристского подходов. Проиллюстрируем ее и на других примерах.