Реформы в области просвещения
1. Отменена сословность в сфере высшего образования.
2. Предприняты меры в области народного просвещения. С этой целью в 1860 г. в Петербурге и в других городах были созданы так называемые воскресные школы для взрослых ремесленников, мастеровых, вообще для рабочего класса. Учителями в этих школах были добровольцами люди разного звания и состояния, педагоги по призванию, но не педагоги по профессии: офицеры, литераторы, студенты, гимназисты.
3. Реформирована система женского образования. Раньше оно было доступно для девушки лишь в институтах, в закрытых заведениях, обыкновенно с сословным подразделением на отделения «дворянское» и «мещанское».
При этом воспитанниц стали отпускать на каникулы домой, в родную семью, тогда как раньше, однажды переступив порог института, они оставались там на положении заключенных вплоть до окончания курса.
4. Введен новый университетский устав, предусматривавший самоуправление университетов.
5. В 1864 г. создано два типа гимназий: классическая и реальная — те и другие одинаково на положении общеобразовательных. В основу первых было положено знание гуманитарных наук, результаты творческой мысли человека; в основу других — науки естественные, ознакомление с внешним миром — природой во всех ее разнообразных проявлениях.
Однако 7 лет спустя средняя школа подверглась переустройству.
— Реальные гимназии превращены в реальные училища; они становились подготовительной ступенью к получению специальных технических знаний.
— Общеобразовательное значение было признано лишь за классическими гимназиями (они давали право поступать в университеты). При этом доступ в гимназии был открыт всем сословиям.
Базаров и Кирсанов
«Ветер с Запада» и Реформы Александра II по существу революционизируют всю систему общественных ценностей. Радикально меняется представление об идеале личности, о том, кто может служить «героем нашего времени». Теперь на место рыцаря, аристократа, встает разночинец. Общественным идеалом становится тот, кто обретает высокий статус благодаря собственным достоинствам, а не заслугам отцов, наследуемым богатствам или милости высокопоставленных персон.
Роман И.С.Тургенева «Отцы и дети» запечатлел формирование совершенно нового типа личности. При этом Тургенев романтизирует и облагораживает своего героя, сочувствует ему.
Тургенев дает основание видеть в своем Базарове человека довольно высокой культуры, его нигилизм предстает родом гегелевского отрицания, а не простым порождением обыкновенного духовного невежества. Собственная интеллигентность играет злую шутку с романистом, мешая ему разглядеть в своем герое что-то родственное тому чудовищу, которое было создано гением Виктора Франкенштейна. А ведь Базаров фигура поистине страшная.
Вдумаемся. Разночинная молодежь, потоком хлынувшая после реформ Александра II в российские университеты, осаждалась на естественнонаучных факультетах отнюдь не потому, что сословные перегородки препятствовали ей специализироваться на поприще, до недавней поры более благородном.
На самом же деле нигилизм это форма капитуляции перед подлинной культурой, или, вернее, не вполне осознанный акт духовного самосохранения. Спору нет, очень талантливый человек, Базаров сумел войти в мир, доступ в который и не снился его отцам, но, несмотря на все свои достоинства, в этом новом для него мире он был обречен навсегда остаться белой вороной, человеком второго сорта. Но отнюдь не из-за «подлости» своего происхождения. Нигилизм Базарова неизбежен потому, что духовная тайна мира старой дворянской культуры, куда так внезапно для самого себя вдруг возносится этот вчерашний плебей, остается нераскрытой им.
Самое страшное заключается в том, что Базаров вообще не замечает своего поражения. Больше того: именно в поражении он видит свое торжество: уж если его(!) интеллект за пределами осязаемого не смог разглядеть того таинственного измерения, которое, казалось бы, должна была скрывать в себе старая культура отторгаемого им общества, значит, там и в самом деле пустота. Здесь срабатывает извечный инстинкт духовной самозащиты плебея. Ведь обнаружить, что подлинная тайна культуры так и осталась не понятой им, — значит, расписаться в своей собственной второсортности. И он действительно не видит сокрытого ее измерения. Именно это заставляет его строить какую-то свою систему ценностей, в которой уже нет места никаким «фикциям», строго рационалистическую алгебраически точную и логически выверенную систему, где аксиоматично,
Волошин М. Путями Каина
«...что человек — такая же машина,
Что звездный космос — только механизм
Для производства времени, что мысль —
Простой продукт пищеваренья мозга,
Что бытие определяет дух,
Что гений — вырожденье, что культура —
Увеличение числа потребностей,
Что идеал —
Благополучие и сытость...»
7.4. Базаров и Нечаев. «Бесы»
Именно Базаров породил Нечаева. Сергей Нечаев (1847—1872, несмотря на очень короткую, но по-своему яркую жизнь,— это одна из ключевых фигур политической истории России предреволюционной эпохи. Уже хотя бы потому, что он стал одним из героев, которым хотел подражать молодой Ленин.
Сын маляра, он родился в Иваново. Научился грамоте только в 16 лет в школе для взрослых.
Переехав в Москву (1865), занимался самообразованием. Выдержал экзамен на учителя; с осени 1868 г вел революционную пропаганду среди студентов Санкт-Петербургского университета и медицинской академии.
В 1869 г. основал «Общество народной расправы», имевшее отделения в Петербурге, Москве и других городах. Дело мирной пропаганды, по его мнению, было кончено; приближается страшная революция, которая должна подготовляться строго конспираторским способом; дисциплина должна быть полная.
«Революционер», говорилось в принятом Нечаевым уставе («Катехизис революционера»), — «человек обреченный; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает… только науку разрушения, для этого изучает… механику, химию, пожалуй медицину…. Он презирает общественное мнение, презирает и ненавидит… нынешнюю общественную нравственность».
Когда один из членов организации студент Иванов обнаружил неповиновение воле Нечаева, последний решил устранить его. Этот факт лег в основу романа Достоевского «Бесы»; Петр Верховенский имеет своим прототипом именно Нечаева.
Сам Нечаев успел бежать за границу, но его товарищи были найдены и преданы суду. К делу было привлечено было 87 человек. Участники убийства Иванова приговорены к каторжным работам на разные сроки.
Нечаев издавал за границей журнал «Народная Расправа». У большинства русских эмигрантов остались крайне неприятные воспоминания о нем. Даже Бакунин, ближайшим последователем которого был Нечаев, пишет о нем в одном как о бесчестном человеке.
В 1872 швейцарское правительство выдало Нечаева России как уголовного преступника. Он судился в московском окружном суде, с участием присяжных, в 1873. На суде он заявил, что не признает этого «шемякина суда», несколько раз кричал: «Да здравствует Земский Собор», и отказался от защиты. Признанный виновным в убийстве Иванова, он был приговорен к каторжным работам в рудниках на 20 лет, однако не был послан в рудники, а посажен в Петропавловскую крепость, где с ним обращались не как с уголовным преступником, а как с политическим.
В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, и вступил через них в сношения с народовольцами, бывшими на свободе. Желябов предложил ему устроить его побег из крепости, но Нечаев отказался, не желая помешать успеху революционных замыслов, которыми он до некоторой степени руководил. Мечтал поднять восстание в крепости и во главе гарнизона арестовать царя и правительство.
Стал символом политической нечистоплотности.
7.5. «Бесы» и революция
Революция доводит поляризацию «беса» до предела.
На нижнем культурном уровне — это Шариков.
На среднем — Швондер.
На высшем — лишившийся всех нравственных устоев Базаров; он подчиняется только одному — партийной морали и абстрактному «идеалу», ради которого можно принести в жертву чуть ли не всю нацию.
Во время Великой Французской революции — это Мараты, Робеспьеры, Сен Жюсты.
Во время Великой Октябрьской — Ленины, Троцкие, Бухарины.
Кстати, о лидерах Великой Французской революции.
Франция не поставила ни одного памятника ни одному из них. Поэтому интересно сопоставление: именем Шарлоты Корде, убившей Марата, был назван миноносец французского флота. СССР тут же присвоил имя Марата одному из своих линкоров (который, кстати, внес немалый вклад в оборону Ленинграда). Здесь двойная демонстрация:
а) у нас — другие герои,
б) наши герои — сильнее.
«Бесы» — это, конечно же, психологический тип, потому что и Нечаевым, и Шариковым можно стать, только обладая особыми качествами психики. Но еще и социальный, достойный того, чтобы войти в общую галерею культурно-исторических типов личности, которая пытается вырваться из общего уравнивающего всех ряда.
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
Номенклатура
Первоначально номенклатурой назывались списки руководящих работников всех уровней, утверждавшиеся партийными органами для Советов и исполнительных органов государства. Эти лица перемещались с одной должности на другую. Фактически принадлежность к номенклатуре была пожизненной: туда можно было войти, но нельзя выйти – точнее, можно, но только вместе с уходом из жизни, естественным или через Лубянку и ГУЛАГ.
Разумеется, в номенклатуру отбирались лучшие.
В каждой сфере деятельности формировались свои подразделения номенклатуры.
В каждом подразделении существовала своя иерархия. Но существовала и общая иерархия номенклатур.
Выше всех стояла номенклатура партийная. Именно в ней формировался кадровый резерв для всех подразделений государства и отраслей общественной жизни.
За ней следовала советская, далее военная, научная и т. д. Но ни одна из этих субноменклатур не могла сравниться с партийной.
Номенклатура имела значительные привилегии – дачи (которые, в точности как поместья в старой Московской Руси предоставлялись за службу и на время службы), персональный транспорт, лечение и т.д. Все это было строго ранжировано, контролируемо и обусловлено не только собственно службой, но и «моральным обликом» (за которым следила партия).
Обладание реальной властью и реальной собственностью дало возможность М. Восленскому утверждать, что номенклатура социалистического общества — это новый (господствующий) над «рабочими» и «крестьянами» класс.
8.2. «Простой советский человек» как особая разновидность номенклатуры
Причем одновременно с этим формировались «династии» и привилегии «знатных рабочих», «знатных хлеборобов», новая «народная интеллигенция», никак не связанная с либерально-революционной, развалившей Россию в начале столетия. Другими словами, номенклатура советского общества не может быть ограничена только сферой высшего чиновничества, кругом наиболее выдающихся деятелей науки, культуры, искусства. Она включает в себя представителей всех слоев, всех видов деятельности: герой-летчик (первые Звезды Героя Советского Союза вручены летчикам), герой пограничник (Карацюпа), герой-полярник, орденоносец-артист, орденоносец-ученый.
Но и простые рабочие и колхозники находят здесь свое место: Алексей Стаханов, Паша Ангелина.
Эти фигуры становятся знаковыми, на их подвигах и достижениях воспитывают новое поколение. Вокруг них создается новый культ «беззаветного служения». И нельзя сказать, что этот культ не приносит своих плодов.
Впрочем, примером служит не только сам подвиг, но и награда за него. Литература, искусство рисуют нам примеры того образа жизни, который отличает номенклатуру «простых советских людей», выделяет ее из народных масс. В то время, как вся страна жила в коммунальных квартирах, избранным властью «лучшим представителям», знаковым фигурам в каждом виде деятельности создавались царские по тем представлениям условия жизни.
Маяковский. «Рассказ о вселении литейщика Ивана Козырева в новую квартиру (1928):
Я пролетарий. Объясняться лишне.
Жил, как мать произвела, родив.
И вот мне квартиру дает жилищный,
мой, рабочий, кооператив.
Во — ширина! Высота — во!
Проветрена, освещена и согрета.
Все хорошо. Но больше всего
Мне понравилось — это:
Это белее лунного света,
удобней, чем земля обетованная,
это — да что говорить об этом,
это — ванная...
Культура соц. реализма о «награде за труды» личности нового типа
Пименов Ю.И. «Новая Москва» (1937 г., Третьяковская галерея): нарядный умытый город, нарядные люди, красивая женщина (она показана со спины, но угадывается и молодость, и красота, и изящество) в столь же красивой машине...
Кинофильмы того времени показывают жизнь простых рабочих, учителей и т.п. Но в каких квартирах!.. «Коммуналки» в советском кино появляются только в эпоху «оттепели».
«Поваренная книга» 1952 г. — это настоящее произведение полиграфического искусства. Собранные в ней рецепты блюд и красочные иллюстрации советской культуры питания — это красноречивый документ эпохи.
Культура того времени рисует картину того, чего достоин новый человек нового строя, создает красивую иллюзию того, что в будущем ожидает всех, но пока доступно лишь «лучшим из лучших»...
Однако «лучшие из лучших» — это, как правило, такие же, как все, вот только отобранные по так называемой «разнорядке». Распределение всех символов, служащих пропуском в иную жизнь (орденов, почетных званий...) обязано отражать социальный срез общества. То есть в известных пропорциях представлять всех: рабочих, крестьян, интеллигентов, партийных, беспартийных, мужчин, женщин... Поэтому бригадир строителей, слесарь, избиравшиеся членами ЦК КПСС — это пусть и экзотические, но вполне оправданные господствующей идеологией фигуры.
Недовольство советской властью породило стереотип представления том, что в номенклатуру попадали только худшие. Такое уже было. Кстати, не только в России: идеология восставшей против монархии Франции рисовала нравственными чудовищами аристократов. Что же касается нашей интеллигенции то ею виделись в царях и министрах злейшие враги трудового народа. Вот так и перестроечное сознание мазало черными красками всех, кто служил советской власти, и обеляло вчерашних злодеев… Сегодня мы демонизируем весь депутатский корпус, все чиновничество. Разумеется, здесь многое от политической «злобы дня», от обыкновенной зашоренности сознания. В действительности отбор и в Советском Союзе предусматривал и деловые, и нравственные качества человека. Но все же прежде всего каждый должен был пройти самый строгий анкетный отбор.
Огромный разрыв в образе жизни номенклатуры и рядовых граждан оплачивался страхом. Речь идет о страхе репрессий, действительно, постоянном – на работе, дома, даже во сне.
XX съезд КПСС стал для номенклатуры освобождением от этого страха. Это сняло практически все ограничения в ее самоорганизации и в самообеспечении. Если во времена Сталина еще действовали какие-то ограничения для партийного и советского чиновничества, то теперь оно становится полностью закрытой, никем не контролируемой кастой.