От света отгнавыи первороднаго пагубу, яко во свете дела поют Тя, Христе, Содетеля, во свете Твоем пути наша исправи
Смысл ирмоса кажется не очень ясным. Русский послениконовский текст имеет другое начало: «От света пресекий первородный свет…». Разница в славянских переводах восходит, как это часто бывает, к разным вариантам текста в греческих книгах. Попытаемся разобраться.
Отгнавый– греч. диатмиксас. Глагол диатмиго означает: 1) рассекать и 2) рассеивать. Древний славянский переводчик, очевидно, исходил из первого значения, понимая его в переносном смысле: подобно тому как фраза «отрезать кого-либо от себя» может означать «отдалить», «прервать отношения» и даже «прогнать».
Пагуба. – Это слово является в данном случае переводом греческого хаос. В греческих рукописях и печатных изданиях в этом месте имеется разночтение: хаос (зияющая пропасть, тьма) и фаос (свет). Именно второй вариант был выбран никоновскими справщиками. Но если пойти по их пути и принять чтение фаос, а диатмиксас понимать как «отсекший», то содержание окончательно затемняется. Ясно, что «Отсекший» – это Христос. От какого света Он отсек первородный свет? Если бы здесь выражалась та же мысль, что и в Символе веры, где Христос называется «Светом от Света», то для обозначения взаимных отношений между Отцом и Сыном глагол «рассекать» был бы совершенно неуместен. Понятно, что речь идет не об этом.
Первороднаго – греч.: то протогонон. Но в современном греческом тексте это прилагательное стоит в среднем роде и может относиться только к следующему слову – фаос или хаос. А в славянском оно стоит в родительном падеже. При этом понимании Христос есть «Отгнавший хаос от первородного света». Принимая этот вариант, мы должны заключить, что в процессе переписки «первородный» вместо формы родительного падежа получил форму винительного: ту протогону перешло в то протогонон. В этом, конечно, нет ничего невозможного.
В таком случае, можно предположить, что «первородным светом» в ирмосе называется человек, еще не оскверненный грехопадением, еще не вкусивший тления и смерти. А «хаос» – является синонимом тления и порчи, вошедшей в мир от преслушания Адама. Но тогда остается вопрос. Если автор использовал здесь идею «иерархии светов», заимствованную у Григория Богослова и Ареопагита, то почему он называет первородным светом человека, стоящего ниже ангелов и созданного лишь в самом конце миротворения?
Мы склоняемся к мысли, что аутентичной является стоящая в нынешних греческих текстах форма слова то протогонон. Если это слово является определением к «хаосу», тогда текст прочитывается следующим образом: Христос отсек, т. е. отделил от света «первородный хаос». При этом способе прочтения, наш ирмос приобретает тесную связь с текстом Священного Писания и находит параллельные места в творчестве византийских гимнографов.
«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездной; и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. (…) И отделил Бог свет от тьмы» (Быт 1, 1-4).
В рассматриваемом нами ирмосе находит свое поэтическое изображение первая страница мировой истории. «Хаос» (по буквальному значению, зияющая пропасть) – оказывается синонимом «тьмы над бездной». И по отношению к свету эта тьма действительно «первородна» по времени, а лучше сказать – «первобытна» (такой перевод вполне возможен). И сотворив свет, Бог действительно «отсек», т. е. отделил его от тьмы. Значит, в ирмосе речь идет не о делах Христа Воплотившегося, а о творении мира Богом через Свое предвечное и единородное Слово.
А вот гимнографическая параллель:
Мрак души моея отжени, Светодавче Христе Боже, иже зачалобытную тьму изгнав бездны, и даруй ми свет повелений Твоих, Слове, да утреннюя, прославляю Тя (ирмос 5-й песни канона в Великий четверток св. Андрея Критского).
Во свете. – Это выражение, как видим, в ирмосе повторяется дважды. В первый раз оно прилагается к творениям, а во второй – к путям человеческим. Соответственно, в обоих этих случаях оно имеет разный смысл. В первом случае говорится о том, что творения – как наделенные разумом, так и бессловесные – радуются дающему тепло и жизнь свету солнца. Во втором – речь идет о свете познания Божией воли. Просвещение светом Божественных повелений является постоянной темой, которую 5-й песнь канона заимствует от слов Песни пророка Исаии: «От нощи утренюет дух мой к Тебе, Боже, зане свет – повеления Твоя на земли» (Ис 26, 9 – по славянской Библии).
Пути наша направи.– Еще один пример рефрена (см. комментарий к 1-ому стиху 1-й песни канона прп. Козмы). Обычно в канонах рефрены представляют собою какое-либо слово или выражение из пророческой песни, которая является основой для соответствующей песни канона. Но данная фраза, встречающаяся в ряде ирмосов и тропарей 5-й песни (разных гласов), не находится в 5-й пророческой песни – пророка Исаии. Она напоминает нам другое место из книги этого пророка, которое издревле связывалось с воплощением Господа Исуса Христа:
«Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте… стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими; и увидит всякая плоть спасение Божие»(Ис 40, 3-5). В Евангелии от Луки это место истолковано как пророчество о пришествии Господа, и о Его провозвестнике – Иоанне Крестителе.
Песнописец обращает «глас вопиющего» к людям – в молитву, направленную к Богу. Потому что без помощи Божией благодати человек не может не только сотворить доброе, но даже и уразуметь, что, кажущееся добрым, – поистине угодно Богу. «Восхотеть добра – мне удобно, а исполнить доброе желание без дарования, ниспосылаемого Тобою – невозможно, хотя и то и другое, «и еже хотети, и еже деяти»(Флп 2, 13)– от Тебя» (прп. Исаак Сирин).