Этика: добродетели и пороки
Сознательно, полусознательно или подсознательно, любой человек, так или иначе, формирует и формулирует для себя и для других определенную этическую систему, а точнее, несколько таких систем: фактическую, официальную и идеальную, которые применяются человеком для себя, а также для близких, для друзей, для знакомых, сотрудников и т. д. Фактическая этика это набор принципов, которыми человек реально пользуется в своей жизни, осознавая их или нет; официальная этика это провозглашаемые им принципы, которым он по идее подчиняет свое существование; у многих людей есть еще идеальная этика — принципы, которым должна в идеале быть подчинена их жизнь (а пока они к этому лишь стремятся). Аналогично, существуют фактическая, официальная и идеальная этика для друзей (какие требования человек фактически и декларативно накладывает на них), для знакомых, партнеров, сотрудников и т. д. Для того, чтобы разобраться в этом сложном переплетении требований к себе и другим, очень полезно обратить внимание на модальности, в которых они формулируются.
Локальная этика обычно представляет собой хаотичный набор требований, которые изобретаются и модифицируются по ходу жизни, но человек каждый раз придает им статус закона (который может быть отменен через десять минут, но может иногда продержаться и дольше — например, на все время дружбы с данной личностью). Это делается особой интонацией, психологическим нажимом, сильным акцентом на произносимый запрет или требование, причем, как правило, употребляются кванторы всеобщности, то есть слова типа «никогда», «всегда», «обязательно», «во всех случаях» и т. п. (Употребление таких слов само по себе намекает на включение глобального архетипа, но он активизируется в связи с самим понятием этики, то есть общих правил поведения; однако к самой этической системе возможны локальный и глобальный подходы, и как раз о них сейчас идет речь.) Типичные примеры локально-этических требований: «Я никогда не выношу суждения, не выслушав противоположную сторону»; «Мои друзья обязательно должны помнить о моем дне рождения и сами приходить меня поздравлять»; «Я не работаю с людьми, которые опаздывают на деловые встречи больше, чем на пять минут»; «Я не могу дружить с человеком чуждого мне мировоззрения».
Такого рода требования к себе и другим могут меняться или оставаться неизменными, но не образуют в совокупности целостной системы, распространяющейся на все сферы проявлений человека.
Глобальный подход к этике, наоборот, предполагает законченную систему ограничений, охватывающую все возможные типы и формы человеческой активности (и пассивности). Например, будущий муж, находясь уже в зрелом возрасте, предупреждает юную невесту о ее дальнейших обязанностях: «Ты должна будешь всегда меня любить и заботиться обо мне при всех обстоятельствах, а особенно в немощи и болезнях; принимать душевное участие в моих делах, но не совать в них свой нос дальше мною определенного; руководить жизнью дома и воспитанием детей; строить своих родственников; следить за выходной одеждой и своими манерами на людях...» (этот текст может занять два десятка страниц, так что автор его обрывает, надеясь, что читатель составил себе о нем достаточно полное представление).
Конечно, в жизни часто нет возможности изложить (и даже сформулировать для себя) целостную этическую систему, но по косвенным признакам обычно легко понять, в какой модальности (локальной или глобальной) выставляет человек свои этические требования. При локальном подходе за каждым требованием стоит интонационная жирная точка, то есть продолжения не предполагается или оно факультативно; при глобальном же подходе за данным требованием стоит выразительная запятая или точка с запятой, предполагающие определенное продолжение — следующим требованием, за которым снова стоит запятая и точка с запятой, и так далее, пока ограничениями не будет охвачена целостная сфера человеческой жизни. «Итак, я тебе изложил твои обязанности ко мне как друга; о твоих обязательствах как матери моих детей я расскажу тебе в следующий раз».
Упражнение. Ниже приведены фрагменты этических высказываний, вырванные из контекста общения. Читателю предлагается восстановить этот контекст и после этого определить их модальность.
«Я по воскресным дням дома не сижу, и в этом вижу главное свое достоинство».
«Хороший человек должен уметь иногда быть злым».
«Не учась грамоте, в попы не ставят».
«Изложу тебе твои права и обязанности по порядку...»
«У меня есть первостепенные и второстепенные обязательства перед собой, и так же — перед миром».
«Я должен лишь самому себе».
«Везде долги — мужской, супружеский.
Гражданский, родственный и дружеский,
Долг чести, совести, пера —
И кредиторов до хера».
(И. Губерман).
Вопросы к читателю. Обратите внимание на модальности, которые вы и ваши знакомые используете при формулировании этических требований. Меняются ли эти модальности или остаются одинаковыми? В какой модальности вы обращаетесь к себе и в какой — к другим? Как ведут себя в этом плане ваши окружающие? Чувствуете ли вы сопротивление при попытке смены модальности? Много ли вы думаете о своей и чужой этике и в каких модальностях вы ее себе мыслите?
Противоположности
Важную, даже, можно сказать, принципиальную роль в жизни и судьбе человека играет его сознательное и подсознательное отношение к противоположностям, как фундаментально-философским (добро — зло, невежество — знание, эволюция — инволюция, Бог — дьявол, инь — ян, свет — тьма, целое — часть, космос — хаос, движение — покой), так и обыденно-человеческим (любовь — ненависть, дружба — вражда, сотрудничество — соперничество, теснота — простор, ясность — неясность, прямота — косвенность, рациональность — интуитивность, объективность — субъективность и т. д.). По тому, как человек относится к противоположностям и как он понимает их взаимодействие, можно судить об очень глубоких слоях его подсознания, и важное значение здесь имеют используемые им модальности.
Локальный взгляд на противоположности обычно заключается в том, что одну из них человек признает, оценивает положительно и делает объектом пристального рассмотрения, а другую старается игнорировать или награждает негативными оценками и так или иначе с ней борется, идентифицируясь с первой; в то же время в его подсознании чаще всего наблюдаются обратные оценки и акцентуации: когда сознание говорит: «да», подсознание утверждает: «нет» — и наоборот. Сказанное, впрочем, не исключает периодического изменения оценок и акцентов на противоположные, когда человек начинает, скажем, искренне превозносить тьму и сочувствовать ей в ее борьбе со светом, начисто забывая о своих обычных предпочтениях и установках.
Глобальный взгляд не всегда является более сбалансированным; однако он, по крайней мере, учитывает обе противоположности и старается рассмотреть их взаимодействие; кроме того, он понимает их необходимость друг для друга: без невежества не было бы знания, а добро существует только по контрасту со злом.
Ниже приводятся примеры локального и глобального подхода к философским и жизненным противоположностям:
— Не переношу скуки! Мне должно быть интересно жить — или я умираю!
— Плохие поэты образуют основную аудиторию для первоклассных.
— Не добрый он человек, нет! Я с такими не могу.
— Я сначала расскажу вам вкратце, а потом, если будет интересно, раскрою свою мысль более подробно.
— Исчерпав свою мысль, докладчик исчерпал также аудиторию.
— Я прошел только половину своего жизненного пути, а башмаки уже совершенно стерлись.
— Вы правы во всем, но частично, а я целиком, но не полностью.
Я стою на своем до конца — а потом начинаю сначала.
Вопросы к читателю. Читатель может понаблюдать за модальностями, используемыми им и окружающими при обсуждении противоположностей как абстрактного, так и конкретного порядка, обращая внимание на следующие моменты:
Как меняются локальная и глобальная модальности на протяжении обсуждения одной и той же противоположности? В зависимости от характера противоположности? В зависимости от настроения человека? Легко ли вам (вашим друзьям) сменить модальность обсуждения с локальной на глобальную и обратно? Какого рода сопротивление вы при этом чувствуете (и чувствуете ли?), и что при этом происходит у вас внутри и во внешнем мире?
Свобода и необходимость
Каждый человек по-своему понимает свободу и ее ограничения; многие моменты взаимонепонимания людей связаны с тем, что они понимают под покушением на свою свободу совершенно разные вещи, и то, что нормально и приемлемо для одного, совершенно одиозно для другого, и здесь, как всегда, очень поучительным оказывается анализ действующих модальностей.
Локальная модальность для свободы чаще всего означает отсутствие сиюминутных препятствий для осуществления текущего намерения человека. При этом его фактический выбор может быть очень невелик — но это его не смущает, по крайней мере, не воспринимается им как несвобода. «Пойди в магазин и купи два батона белого хлеба по своему выбору», — говорит бабушка внуку, снабжая его сумкой и необходимой суммой денег — и он чувствует себя совершенно, даже избыточно свободным, ведь перед ним открывается такое великое множество вариантов выбора! Сначала можно выбирать магазин (а их в ближайшей окрестности целых три), затем дорогу к нему, и наконец, сорт каждого из батонов, так что общее число вариантов выбора не поддается учету (последнее обстоятельство — частый признак локальной модальности акта выбора). Несвобода в локальной модальности означает отсутствие возможности сделать так, как человеку хочется, или наличие одного-единственного, причем жестко определенного варианта поведения:
«О, суконная прелесть Устава!
И вовек позабыть не моги,
Что любое движенье направо
Начинается с левой ноги!»
(А. Галич)
Глобальная модальность дает значительно более широкую и тонкую интерпретацию свободы, нежели локальная. Здесь свобода даже в ее обыденном понимании звучит уже в значительной степени как абстрактная, почти философская категория; человек рассматривает весь спектр возможных вариантов своего поведения и оценивает его с точки зрения его богатства и широты открывающихся возможностей, не ограничиваясь зачастую своим текущим намерением и непосредственными последствиями его исполнения, но рассматривая вопрос в целом и существенно шире. При этом его могут смущать не локальные ограничения, но ограниченность выбора в целом: «Пусть я сегодня привязана к младенцу и не могу выйти из дому — это меня не тревожит; но завтра он вырастет — и куда я смогу пойти?» Типичная не решаемая в глобальном понимании свободы проблема заключается в ее ретроспективном рассмотрении: «Я вчера совершил ошибку. Был ли я свободен в своем выборе? Каков был реально спектр возможных вариантов моего поведения? В какой мере меня вело мое подсознание? Судьба? Воля эгрегора или черного мага?» Список этих вопросов можно продолжать довольно долго, но удовлетворительного ответа на них человек скорее всего так и не найдет, поскольку само по себе понятие свободы осмысленно лишь в некоторых модальностях времени, и, в частности, к прошедшему времени может применяться лишь ограниченно и с большими натяжками.
Таким образом, свобода в локальном и глобальном понимании это совершенно различные понятия, и люди, для которых она важна в локальной модальности, часто совершенно не понимают претензий своих партнеров, понимающих свободу в первую очередь глобально.
— Ты меня ограничиваешь.
— Я же всегда оставляю тебе возможность осуществлять твои желания!
— Но ты ограничиваешь меня в целом.
— А какое это имеет значение?
— ??!!!! Это единственное, что важно!
Этот разговор, как понимает читатель, совершенно некомплементарен, и шансов на взаимопонимание у партнеров нет, пока один из них не сменит модальность, а точнее, пока не поймет, что для партнера является значимой совершенно иная модальность свободы, чем для него самого.
Вопросы к читателю. Чувствуете ли вы себя свободным, оказавшись в одиночестве? Понимаете ли вы свободу как отсутствие ощутимых ограничений? Связаны ли для вас понятия свободы и вдохновения? Трудно ли вам соблюдать внешний режим? Вовремя приходить на работу? Склонны ли вы искать препятствия внутри себя или же во внешних обстоятельствах? В конкретных врагах? В злой судьбе? Ограничивают ли вашу свободу общие социальные рамки или же больше конкретные обстоятельства? Верите ли вы, что народ может влиять на свою судьбу, или считаете такую постановку вопроса бессмысленной?
Самооценка и самомнение
Есть люди, непереносимо чванные, и есть немыслимо скромные, и, хотя второе переносится окружающими легче, в любом случае важно понимать внутренний характер самооценки человека и особенности ее внешнего проявления — в частности, видеть или угадывать соответствующие модальности.
Локальное самомнение, как правило, весьма подвижно и, главное, напрямую связано с текущим психическим состоянием человека и его успехами на данный момент. «Я ужасен! Я никуда не гожусь!» — такая самооценка, высказанная в пылу огорчения по случаю мелкой неудачи, совершенно адекватна, если к ней добавить уточняющее определение «сегодня»; но сам человек это подразумевает и ему нет нужды в таком уточнении, тем более, что подсознательно он отлично знает, что через полчаса по другому, нисколько не более значительному поводу, он будет восклицать «Я поистине велик! Я молодец!» — и т. п.
Локальная самооценка относится либо к фрагменту реальности, либо к фрагменту личности, и это нужно хорошо понимать. Позиция: «я был хорош тогда-то» или «такие-то черты моей личности меня совершенно не устраивают» не означает для человека, использующего локальную модальность, дальнейшего обобщения на всю его жизнь или персону, хотя бы даже по непосредственному смыслу его слов так могло показаться — однако он не имеет этого в виду. Однако для опытного наблюдателя не укроется активность локального архетипа — под ним слова звучат легче и конкретнее, а интонации не содержат многочисленных пауз, символизирующих многоточие или метафорическое обобщение, что характерно для глобального архетипа. Локальный архетип в своих проявлениях подчеркнуто односторонен — и когда он звучит в самооценке, то может сильно раздражать, если не понимать его правильно, а в особенности если путать его с глобальным.
Глобальная самооценка это нечто очень серьезное, и если она произносится с должным пафосом, то может буквально сокрушить собеседника. Фраза: «Я никуда не гожусь!» — сказанная под глобальным архетипом, заставит вас на минуту поверить в то, что человек не состоялся ни в одном аспекте своего бытия и к тому же серьезно болен неизлечимой болезнью, так что дни его сочтены, а на скромную могилу никто не придет с заплаканными глазами — только вороны прокаркают на ней свою скверную панихиду. Столь же убийственно действует глобальная положительная самооценка: «Я прожил большую, интересную, достойную жизнь, состоялся как семьянин и гражданин, заслужил множество высоких наград, известен на уровне области и в ноосфере», — услышав подобную самохарактеристику, собеседнику захочется быстро сползти со стула на пол и, тихо скуля, начать лакать молоко из собачьей миски.
Впрочем, глобальная самооценка не обязательно развернута: в устной речи достаточно ее начать, а остальное довершит интонация (торжественно-серьезная), ответственно-собранное выражение лица, осанка (Цезаря или нищего на паперти) и жестикуляция, захватывающая все тело.
С человеком, чья самооценка управляется холистическим архетипом на хаотической (первой) стадии проработки, очень трудно иметь дело. Он путает локальную и глобальную модальности самым неприятным для партнера образом: например, частную критику по своему адресу («ты плохо завязал шнурки у ботинок») воспринимает как глобально-унижающую оценку («ты никуда не годишься ни в чем») и реагирует соответственно — смертельно обижается, надолго замыкается в себе и т. п. Наоборот, замечания общего характера, неприятные и невыгодные для него в своем прямом значении («твой моральный облик, честно говоря, хромает») он ловко принимает в локальной модальности и извиняется соответственно, как ни в чем не бывало: «Извини, вчера я неловко пошутил», — хотя партнер ведет речь вовсе не о вчерашнем его поведении, а о накопленных за многие годы обидах. Трудностью для коррекции такого рода поведения является сложность его осознания и формулирования на обычном языке, поскольку локальная и глобальная модальности весьма абстрактны и обычно сознанием не регистрируются, и уж во всяком случае не кажутся человеку чем-то существенным — разумеется, пока он не освоил материал этой части.
Вопросы к читателю. Считаете ли вопрос о самооценке вредным или бессодержательным? За что вы себя цените выше всего? Что в себе вы осуждаете самым резким образом? Если вы недовольны другим человеком, как вы выразите свое мнение о его персоне? Локально или глобально? Часто ли вы чувствуете себя личностью? Что стоит для вас за этим понятием? Попытайтесь ответить на последний вопрос письменно и определите модальность вашего ответа.
Слабые места и страхи
У каждого человека есть свои слабые места — их он недолюбливает, опасается, насколько возможно избегает и при любом удобном случае вытесняет в подсознание. Для работы над собой, однако, слабые места представляют существенный вызов: иногда их удается компенсировать или обойти, а иногда нет, и тогда приходится заниматься ими вплотную. Это весьма непростая и болезненная операция, и большую помощь в ней может оказать правильное использование модальностей, например, устранение имеющихся у человека сильных перекосов в использовании модальностей, то есть отчетливой и даже кричащей некомплементарности в общении, в том числе и с самим собой. Поэтому пристальное внимание к используемым человеком модальностям особенно важно и поучительно, когда речь заходит о его слабостях, невротических и фобических зонах.
В локальной модальности слабости человека всегда конкретны и определенны; они могут быть, конечно, связаны с какими-то еще обстоятельствами его жизни (например, быть следствием тяжелого детского переживания), но подаются обычно как таковые. Другими словами, человек как бы говорит: здесь мне плохо, здесь я не уверен в себе, так что не трогайте этого места или помогите, если можете, но только, Бога ради, будьте поаккуратнее: больно. Однако больное место в локальной модальности не изолировано от остальных: туда может быть протянута, так сказать, рука помощи, переданы йод, жгут и бинты и необходимое питание.
Глобальная модальность рассмотрения слабых мест человека прежде всего предполагает их изоляцию от окружающего пространства. Чаще всего человек окружает область вокруг больного места высоким забором, на котором написано: Не подходи! — причем эта область берется с большим запасом, так что в нее попадают и совершенно здоровые участки, получающие, однако, статус больных. «Обжегшись на молоке, на воду дует», — говорит о таких ситуациях пословица, и это типично для глобального подхода к слабостям на низком уровне проработки глобального архетипа.
Не следует, впрочем, думать, что глобальное рассмотрение слабостей лишено достоинств — наоборот, лишь глобальный взгляд позволяет связать данное слабое место с остальной психикой человека и определить причины слабости, ее близкие и далекие последствия и эффективные пути ее усиления или компенсации.
Говоря о страхах, локальный взгляд ориентирован на вопрос: «Чего боюсь?», в то время как глобальный — на вопрос: «Какого рода ситуаций боюсь?», причем в первом случае человек обычно может совершенно точно сказать, что именно ужасное должно с ним произойти, а во втором случае такой конкретизации подчеркнуто нет (и как бы не может быть).
Рассмотрим в качестве примера страх перед публичными выступлениями (вариант — экзаменами). Локальный взгляд нарисует в воображении человека совершенно конкретную картину ситуации, которой он боится: в самом начале выступления у него перехватывает горло, пропадает голос, из головы вылетают все мысли, листочки с конспектом доклада порыв ветра уносит в форточку, а слайды не влезают в диапроектор. Видя все это, публика гомерически смеется и закидывает неудавшегося докладчика гнилыми помидорами, заранее припасенными на ближайшем базаре.
Глобальный взгляд ограничится общим страхом перед ситуацией как таковой, никак не конкретизируя возможные узкие места или делая это так, что ничего конкретного заранее предпринять нельзя: «Случится что-то ужасное, не знаю, что. Ну, может быть, зададут вопрос, на который я не смогу ответить — и позор!!! Или с самого начала что-то не заладится, или потом испортится, или в конце выяснится, что я все не то говорил...»
При этом, как правило, акцентуация архетипов на фобических ситуациях очень устойчива, то есть перевести человека с локального взгляда на глобальный (или наоборот) не удается или человек теряет интерес к такому повороту темы, считая его бессодержательным или неэффективным. «Страх надо изучать конкретно! — считает локальный архетип. — Деталь за деталью, подробность за подробностью, пока волосы на голове не поседеют от пережитого ужаса!» — «Нет, страх интересен и содержателен только в общем и целом, в нем должна быть неопределенность, неожиданность и тайна!» — возражает ему глобальный архетип, и этот спор длится вечно.
Вопросы к читателю. На стороне какого архетипа вы находитесь? А ваши знакомые и родственники? Каких страхов у вас больше: локальных или глобальных? Какие из них противнее, и какие приносят больше внешних и внутренних неприятностей? От каких вы хотели бы избавиться в первую очередь? Помогает ли вам что-то понять замена модальности рассмотрения?
Время
Субъективная модальность времени это момент, на который психолог должен обращать существенное внимание. Только для физики и астрономии время подлежит точному измерению и совершенно объективно (да и то зависит от системы координат); для человека же существует множество различных типов восприятия времени, и все функционирование его психики меняется при переходе от одного такого типа к другому.
Локальная модальность восприятия времени актуализируется, например, когда человек выбирает какой-то конкретный момент времени и сосредотачивает на нем свое внимание. Что сейчас делает читатель? Сидит (автор надеется) на чем-то мягком; читает первую часть интересной книги Авессалома Подводного; надеется, что вторая часть окажется не хуже первой... Другой вариант локального взгляда на время это фиксирование внимания на определенном его качестве или отдельных качествах из большого списка возможных: «Время тогда было интересное, но голодное и опасное». Частым признаком локальной модальности времени является точное указание года, времени года, даты или иных точных обстоятельств: «Помню весну 1990-го года на Кавказе...» Акцентируя локальную модальность времени, человек использует такие слова, как «случилось», «однажды», «помню, когда».
Глобальная модальность времени непременно охватывает определенный период, обладающий едиными (для данного человека) качествами; набор этих качеств чаще всего неслучаен и образует законченную систему. Глобальная модальность часто обозначается такими словами, как «период», «отрезок времени», «интервал»: «В свой «голубой» период еще молодой Пикассо создал многие знаменитые свои картины».
Многие слова, специфицирующие модальность времени, делают это в недостаточной степени, что может создавать поводы для больших недоразумений, особенно когда люди не стремятся к точности в коммуникации, надеясь преимущественно на телепатические способности собеседника, который и так, без всяких слов, все правильно понимает — увы, если бы это было так! Например, слово «сейчас» может иметь как локальный, так и глобальный смысл: на вопрос, что он делает сейчас, человек может ответить так:
— Сплю.
— Разговариваю с тобой.
— Собираюсь на работу.
— Жду отпуска.
— Коплю деньги.
— Переживаю крупный душевный кризис.
Какие модальности использованы в этих ответах?
Используемая человеком модальность времени, как правило, далеко не случайна — у подсознания есть множество веских (для него) причин для употребления именно этой, а не другой модальности. Нередко локальная модальность воспринимается как более сущностная, яркая, эмоциональная — но и более острая и опасная. Например, многие люди очень не любят отвечать на вопрос: «Что ты сейчас делаешь (тогда делал)?» в локальной модальности и незаметно переводят ее в глобальную — так отвечать куда безопаснее: «Тогда, в субботу на прошлой неделе, я, как обычно, сосал лапу у себя в берлоге». (В последнем ответе видны старания человека употребить локальный архетип, как того требует вопрос, но в существенной части ответа модальность незаметно меняется на глобальную — об этом свидетельствует выражение «как обычно».)
Еще один интересный вопрос — соотношение употребляемых человеком локальной и глобальной модальностей времени с модальностями прошлого, настоящего и будущего. Например, некоторые люди, говоря о прошлом, используют преимущественно локальную модальность, а говоря о настоящем и будущем — глобальную.
Вопросы к читателю. О чем может свидетельствовать описанная выше корреляция между холистическими модальностями и модальностями времени? Какие особенности есть в этом отношении у вас? Свободно ли вы сочетаете локальную и глобальную модальности с модальностями настоящего, прошлого и будущего? Нравятся ли вам поговорки: «дело прошлое», «кто старое помянет — тому глаз вон», «когда рак свистнет»? Считаете ли вы, что будущее в принципе покрыто густым туманом, и ничего конкретного о нем наверняка сказать нельзя? Были ли у вас конкретные события, оказавшие влияние на всю вашу жизнь? Опишите их в локальной и глобальной модальности. Какое из этих двух описаний точнее?