Древнейшие антигностики до Иринея
Есть данные, что против гностицизма выступали некоторые из апологетов и для этой цели писали специальные произведения. Так, Иустинобнародовал произведение, направленное против всех бывших до него ересей (Σύνταγμα κατα πασών των γ€γ€νημένων αιρέσεων)и, может быть, особый трактат против ереси Маркиона{, а в своем сочинении «О воскресении» выступил с опровержением, главным образом гностических положений}. Мильтиадписал против гностиков, ближайшим образом — против валентиниан. Феофил Антиохийскийоставил трактаты «Против ереси Гермогена» и «Против Маркиона». Но эти произведения не сохранились. Исключительно или преимущественно против гностицизма, насколько известно, вели литературную борьбу следующие писатели:
10) Агриппа Кастор.Он известен только из «Церковной истории» Евсевия (IV, 7.6—8), который помещает его в царствование Адриана, причисляя к поборникам истины этого времени, «подвизавшимся за апостольское и церковное учение» и «в письмени оставившим потомкам предохранительное оружие» против гностических лжеучений [(IV, 7.5)]. Евсевий называет Агриппу знаменитейшим писателем, от которого до него дошло весьма удовлетворительное обличение Василида; в нем Агриппа разоблачает все ухищрения этого обманщика. К сожалению, Евсевий ничего не говорит о самом характере произведения, плане его и объеме.
11) Родон[595].Сведениями о Родоне мы обязаны исключительно Евсевию (Hist, eccl. V, 13). Время жизни этого писателя Евсевий относит к царствованию Коммода (180—192 гг.); местом родины его называет Асию. В Риме он был учеником Татиана и, может быть, им был обращен в христианство. Но он не только не увлекся гностическими воззрениями, которых не чужд был его учитель, но и выступил на борьбу с ними. Евсевий говорит, что Родон написал разные книги и в них опровергал вместе с другими ересь Маркиона. Из произведения против ереси Маркиона, посвященного неизвестному Каллистиону, Евсевий сообщает интересные отрывки.
Евсевию известно было еще толкование Родона на шесть дней творения. О содержании его ничего больше неизвестно.
В сочинении против Маркиона Родон, по словам Евсевия, выражал намерение написать ответ на книгу Татиана Προβλημάτων βιβλίον, в которой последний указывал неправильности и противоречия в книгах Ветхого Завета; это произведение должно было носить заглавие: Προβλημάτων έττιλύσ€ΐς — «Разрешение[(-я)] проблем». Неизвестно только, осуществил ли Родон это свое намерение.
12) Филипп Гортинский,[епископ] на о. Крит, известен только по троекратному упоминанию о нем в «Церковной истории» Евсевия (IV, 21; 23[.5]; 25). Филипп, по свидетельству Евсевия (IV, 25), написал весьма основательное произведение против Маркиона. Деятельность Филиппа относится, вероятно, к царствованию Марка Аврелия (Коммода?).
13) Против Маркиона писал и современник Филиппа и Иринея Модест,который «преимущественно перед прочими открыл и высказал всем заблуждение этого человека» (Euseb., Hist. eccl. IV, 25; cf. 21).
14) Музан,по свидетельству Евсевия (IV, 28), был современником Аполлинария, Мелитона, Модеста и Иринея (IV, 21) и написал «весьма убедительное слово к некоторым братиям, уклонившимся в ересь так называемых энкратитов».
15) Намереваясь перейти к царствованию Септимия Севера (193-211 гг.), Евсевий считает необходимым упомянуть о сохранившихся памятниках достохвального труда древних и церковных мужей (V, 27), которые, можно думать, жили к концу царствования Коммода или в начале времени Септимия Севера. Евсевий пишет: «Известные нам самим сочинения их следующие: примечания Гераклитана Апостола, рассуждения Максимаоб обыкновенном вопросееретиков того времени: откуда произошло зло и о том, что материя сотворена; рассуждения Кандидао шести днях творения и Апионао том же предмете; сверх того, книга Секстао воскресении, какое-то сочинение Аравйанаи множество иных». Из названных книг Евсевий не нашел возможным заимствовать что-либо для хронологии или истории. Об этих писателях и их произведениях неизвестно более ничего. Можно думать, что последние носили противогностический характер, как это ясно сказано относительно рассуждений Максима, но и произведения Кандида и Апиона о Шестодневе, весьма вероятно, были направлены против гностического отрицания Ветхого Завета, а произведение Секста «О воскресении» могло быть проникнуто той же тенденцией, что и трактат св. Иустина «О воскресении».
Сообщив сведения об этих древних писателях, Евсевий говорит: «Дошли до нас писания и весьма многих других, которых мы не можем назвать даже по имени; все эти сочинения принадлежат православным писателям Церкви, что видно из содержащегося в них толкования божественного Писания, но имена их сочинителей неизвестны, потому что на книгах они не означены» (V, 27). К числу этих неизвестных писателей, вероятно, принадлежит прежде всего упоминаемый Иринеем «божественный старец и проповедник истины», писавший против валентинианина Марка, искусного в чародейских проделках (Adv. haer. I, 15.6). Этот антигностический писатель[596]был, вероятно, современником и земляком Марка, т. е. малоазийцем (Adv. haer. I, 13.5), и писателем половины II в. Далее, автор сочинения Praedestinatus (ок. половины V в.) называет еще Закхея,епископа Кесарийского, как писателя против валентиниан и, в частности, против Птоломея, ученика Валентина[597]. Этот писатель, вероятно, жил во второй половине II в.
Игизипп [598]
Между православными поборниками, которые вооружались против развивающегося гностицизма не только устными обличениями, но и письменными доказательствами, Евсевий выделяет Игизиппа,свидетельствами которого он неоднократно пользуется (Hist. eccl. IV, 7—8). Сведения о его жизни крайне отрывочны, и ими мы обязаны исключительно Евсевию. Но он не говорит определенно ни о родине его, ни о месте жительства. Из того факта, что Игизипп в своем произведении, которым пользовался Евсевий, приводит цитаты из «Евангелия евреев» и из сирийского текста Евангелия[599], и особенно из памятников на еврейском диалекте, а также заимствует много из неписанного иудейского предания, Евсевий делает заключение, что он был родом иудей (IV, 22[.8]). Местом жительства его, можно думать, был Восток, так как по его собственным словам, приведенным у Евсевия (IV, 22[.2]), он прибыл в Рим морем и по пути посетил Коринф. Исторические известия его, на что обратил внимание уже Евсевий, касаются очень часто иерусалимской Церкви, — из этого можно заключать, что Игизипп имел близкие связи с Палестиной. О времени жизни Игизиппа Евсевий, по-видимому, не имел точных сведений: он называет его как писателя один раз в царствование Адриана (IV, 8 [.1-2]), в другой раз — в царствование Антонина Дня (IV, 11 [.7]), и в третий раз — в царствование Марка Аврелия (IV, 21). В хронологическом отношении особенно важны следующие слова Игизиппа, приведенные Евсевием: «Находясь в Риме, я составил список преемства (епископов) до Аникиты, которого диаконом был Елевферий; за Аникитой следовал Сотир, а за ним — Елевферий» (IV, 22[.3]). Из этих слов несомненно следует, что Игизипп прибыл в Рим при епископе Аниките (155-166 гг.) и что он был еще жив, когда в Риме епископом был Елевферий (но ср. Euseb., Hist. eccl. IV, 11). Вообще же, если принять во внимание все, хотя и неопределенные, указания у Евсевия, в связи с тем, что Евсевий называет Игизиппа раньше Иринея и других писателей II в., а Иероним характеризует его как vicinus apostolicorum temporum [близкий ко временам апостольским] (De vir. ill. 22), то можно думать, что Игизипп родился в начале II в. (приблизительно около 115—120 гг.) и дожил почти до конца этого века. Из обстоятельств его жизни мы не знаем ничего, кроме упомянутого уже путешествия в Рим в епископство Аникиты и пребывания в Коринфе, где он провел немало дней, беседовал с коринфянами, взаимно утешаясь своим православием. Из выражения Игизиппа, сохраненного у Евсевия: «В каждом преемстве (епископов) и в каждом городе все шло так, как проповедует закон, пророки и Господь» (IV, 22[.3]), видно, что он вообще много путешествовал и что путешествие это совершалось с определенной целью — лично исследовать, насколько и как сохранилась в Церквах апостольская вера. Об этом ясно говорят и другие отрывки из его произведения, сохраненные Евсевием.
«Памятные записки» (Υπομνήματα) Игизиппа; содержание и характер произведения
Евсевий сообщает, что Игизипп написал произведение в пяти книгах (IV, 8[.2]; 22[.1]), и часто пользуется им, то приводя из него подлинные отрывки, то передавая только содержание его. Евсевий называет его πέντ€ ύπομνήματα(II, 23[.3];IV, 22[.1]), πέντ€ συγγράμματα(IV, 8[.2]).Титул ύπομνήματαупотребляет сам Игизипп [(II, 23.8)].Произведение не сохранилось до нашего времени и известно только в отрывках. В последующие века неоднократно ссылаются на Игизиппа как на авторитетного свидетеля, но только цитаты у Стефана Гобара (Photius, Biblioth. 232)и в извлечениях из «Церковной истории» Филиппа Сидского[600]взяты непосредственно из Игизиппа; остальные должны быть возводимы к фрагментам у Евсевия. Некоторые исследователи (Ph. Meyer, Th. Zahn и Ε. Bratke) на основании древних каталогов утверждают, что еще в XVI и XVII вв. в некоторых библиотеках находилось полное произведение. Но эта возможность, кажется, основывается на переоценке заметок, точность которых не имеет никакой вероятности[601].
В суждениях о содержании, характере и основной цели произведения Игизиппа в настоящее время, можно сказать, пришли уже к довольно определенному и согласному заключению. Прежде обычно считали Игизиппа отцом церковной истории и в этом отношении предшественником Евсевия. Основанием для такого взгляда служило то, что Евсевий извлек из него только исторические сообщения. Но церковная история, как бы свободно она ни была написана, должна следовать определенному хронологическому порядку в расположении материала; между тем такого порядка в произведении Игизиппа не было; и хотя Иероним из цитат у Евсевия сделал заключение, что произведение Игизиппа есть церковная история от смерти Господа до времени самого автора (De vir. ill. 22), однако против такого понимания характера произведения Игизиппа говорит уже то обстоятельство, что известие о мученической кончине Иакова Праведного по сообщению Евсевия стояло в пятой и последней книге (И, 23[.3 sqq.]), — несмотря на то, что это произведение содержало много материала из II в., даже до половины его. Евсевий же извлекал из произведения Игизиппа только факты, сообразно с целью, какую сам он преследовал в своей «Церковной истории».
Нельзя также согласиться и с противоположным мнением, по которому «Памятные записки» Игизиппа представляют простое описание путешествий его, где ой собрал достопримечательные факты из личной истории предстоятелей разных Церквей как в Палестине, так и в других странах, и их мнения, а также собственные заметки о сравнительной верности православию христиан посещенных им Церквей, не задаваясь при этом никакими особенными целями. Действительно, сообщения Евсевия из произведения Игизиппа дают ряд известий и образов из церковной истории в течение времени от смёрти Иакова до римского епископа Елевферия, а именно: о смерти Иакова Праведного (II, 23),о поставлении на его место Симеона (III, 11;IV, 22[.4])и о недовольстве этим со стороны Февуфиса (IV, 22[.5]),о давидитах и родственниках Иисуса Христа по плоти и их судьбе при Домитиане (III, 19-20),о мученической кончине Симеона при Траяне (III, 32),современном Игизиппу состоянии Церквей, в особенности коринфской и римской, о предании апостольского учения и преемстве епископов от апостолов, об иудейских сектах, о еретиках (IV, 22). Но эти извлечения в некоторых случаях сопровождаются такими замечаниями, которые не оставляют никакого сомнения насчет действительных задач всего труда Игизиппа. «В те времена, — говорит Евсевий, — истина не медлила выводить на поприще много своих поборников, которые вооружались против безбожных ересей не только устными обличениями, но и письменными доказательствами. Между церковными писателями славился тогда Игизипп, которого свидетельствами мы уже не раз пользовались прежде, повествуя на основании его предания о событиях времен апостольских. Он написал в пяти книгах самым простым слогом неложное сказание о проповеди апостольской» (την απλανή παράδοσιν του αποστολικού κηρύγματος απλούστατη συντάξει γραφής ύπομνηματισάμνος:IV, 7—8).В другом месте Евсевий ставит Игизиппа в ряду с теми писателями II в., которые заключили в письмена здравое учение веры, как оно предано от апостолов, и далее замечает: «Игизипп в пяти дошедших до нас книгах оставил самый полный памятник своих взглядов» (της ιδίας γνώμης πληρστάτην μνήμην).Здесь же церковный историк сообщает, что во время своего путешествия в Рим Игизипп беседовал с весьма многими епископами и у всех нашел одно и то же учение (την αύτήν διδασκαλίαν).Вслед за этим замечанием Евсевий приводит цитату из Игизиппа, которая также бросает ясный свет на цель «Памятных записок»: «Церковь коринфская удержала правое учение до Прима, бывшего епископом в Коринфе. Плывя в Рим, я провел немало дней у коринфян, беседовал с ними, и мы взаимно утешались своим православием. Находясь в Риме, я составил список преемства (епископов) до Аникиты, которого диаконом был Елевферий; за Аникитой следовал Сотир, а за ним — Елевферий. И в каждом преемстве и в каждом городе было так (т. е. веровали так), как проповедуют закон, пророки и Господь» (IV, 21—22).
На основании всех этих выражений Евсевия и самого Игизиппа необходимо признать, что «Памятные записки» представляли собой полемическое произведение, направленное против гностицизма; но к своей цели автор стремился не посредством изложения и доказательств учения, а посредством сопоставления фактов, — в этом, вероятно, заключается и отмеченная Евсевием простота изложения. Ввиду этого труд его можно назвать исторической апологией. Такое заключение о цели «Памятных записок» достаточно подтверждается и сопоставлением незначительных отрывков, сохраненных Евсевием. Игизипп стремится не к чему иному, как только к тому, чтобы доказать согласие веры христианских Церквей в важнейших городах и их представителей. Апостолы получили Церковь от Господа и должны были передать далее благо чистой веры, — так оно и передано до дней Игизиппа, и именно через епископов и учителей, которые устно и письменно свидетельствовали о Предании. Доказательство этой связи по сохранившимся отрывкам и составляет цель изложения. Но побуждение к этой работе составлял факт ереси. Если мы не имеем доказательств изложения и опровержения еретического учения из отрывков произведения, то факт ереси и ее противоположность чистому учению, равно как сомнительное происхождение ее, ясно отражаются в них. Этот факт представлялся Игизиппу настолько значительным и угрожающим, что борьба с этой опасностью сделалась не только задачей его произведения, но и делом всей его жизни. Игизипп производит впечатление человека, который поражен этой опасностью, озабочен защитой того, что составляет глубочайшее убеждение его и содержание его жизни, и проникнут сознанием необходимости отвергнуть притязания еретиков и оспорить равенство прав их веры с правами веры Церкви. Если мы при этом припомним, что ереси того времени стремились возводить свое происхождение к древнейшему христианству — к самим апостолам, то для нас вполне выяснится важное значение исследований Игизиппа о состоянии веры в различных великих Церквах. Открытое, верное историческое предание этой веры в последовательном преемстве епископов должно служить к тому, чтобы уничтожить притязания темного тайного предания еретиков. Вместе с тем однородное предание этой веры Церквей представляет резкую противоположность к той пестроте в учении, какая замечается в системах параллельно выступающих еретиков. Эту именно тенденцию ясно обнаруживает приведенный Евсевием отрывок (IV, 22[.4-6]), в котором, по словам историка, он показывает начало бывших в его время ересей:
«Когда Иаков Праведный по той же причине, как и Господь, претерпел мучительную кончину, тогда епископом поставлен был двоюродный брат его Симеон, сын Клопы[602]. Все предпочли его (и избрали), потому что он был двоюродный брат Господа. До того времени Церковь называли девой, ибо она не была еще растлена суетными учениями. Первым растлителем ее был Февуфис, недовольный тем, что его не сделали епископом. Он принадлежал к одной из семи народных (т. е. иудейских) сект. Из них же вышли и Симон, родоначальник симониан, и Клеовий, от которого произошли клеовиане, и Досифей, от которого — досифеане, и Горфей, от которого — горфеяне, и Масвофей[603]. От них произошли менандриане, маркиониты, карпократиане, валентиниане, василидиане и сатурнилиане. И каждый (ересеначальник) привносил свое собственное и отличное от других учение.Отсюда явились лжехристы, лжепророки, лжеапостолы и испорченным учением о Боге и Христе Его разделили единство Церквей».
Как видно, сведения о происхождении ересей первой генерации и связи с ними ересей второго поколения Игизипп почерпал из ненадежных источников; но для него важно было отметить, что разнообразие в их учении зависело от произвола каждого ересеначальника, привносившего собственные измышления, и что их извращенное учение о Боге и Христе привело к разделению единства Церкви. Если даже нарисованная Игизиппом картина развития ересей и не оправдывается историческими документами, то, однако, в ней нельзя видеть беспочвенного создания его фантазии: в ней мы имеем отражение мутного потока тех смешанных религиозных систем, которые мы называем гностицизмом, как это брожение представлялось простому христианину, стоящему в самом центре его; и это печальное положение дела побудило его заняться исследованием истины веры и ее предания в важнейших городах. Он путешествовал, входил в общение с весьма многими епископами, всюду расспрашивая о правой вере, и потом для опровержения гностицизма добытые таким образом факты и полученные впечатления соединил в составленном им произведении. В этих изысканиях и их принципе заключается важное значение личности Игизиппа и его труда. Историческим источником в тесном смысле слова могут быть признаны только его сообщения из современного Игизиппу состояния Церкви, — известия из древнейших времен имеют условное значение вследствие сомнительности и неясности некоторых преданий, хотя, в свою очередь, и они свидетельствуют о том, в каком виде некоторые факты древнейшей истории представлялись в половине II в. Во всяком случае, обломки произведения даже в этом виде являются очень важным историческим источником, тем более, что принадлежали единственному в своем роде произведению. Но всетаки главное значение личности Игизиппа и его труда заключается не в этих важных отдельных преданиях, а в основной мысли, проникавшей его произведения, именно — в мысли о столь важном значении церковного Предания в определении истинности веры; этим Преданием отдельные Церкви соединяются в единую вселенскую Церковь, а постоянное взаимообщение Церквей является средством проверки, сохраняется ли ненарушимым единство веры. Непрерывное, возводимое к апостолам преемство епископов служит для Игизиппа гарантией непрерывности Предания веры и апостольского характера кафолической Церкви. Глубокое проникновение этими принципами в половине II в. является очень важным историческим фактом.