Литературная деятельность св. Киприана
Вся литературная деятельность св. Киприана стоит в тесной связи с его епископским служением. Он был муж практики, а не теории и умозрения, и его трость всецело служит практическим целям и интересам. Почти все его трактаты и даже некоторые письма имеют характер пастырских посланий, и их форма показывает, что они мыслились автором в качестве речей. Он не входит в теоретические разъяснения, а обращается к христианству и церковному сознанию верующих. На содержании литературных произведений св. Киприана сильно сказалось влияние Тертуллиана: многие из них имеют заглавия, одинаковые с произведениями Тертуллиана (De habitu virginum, De dominica oratione, De bono patientiae). Это засвидетельствовал уже Иероним, заметивший (Epist. 84 [, ad Pammachium, cap. 2; cf. De vir. ill. 53]), что «блаженный Киприан пользуется Тертуллианом учителем, как доказывают его произведения». Но как ни велика его зависимость, однако всюду обнаруживаются характерные особенности его своеобразной личности и его литературного дарования. Насколько он близко соприкасается с Тертуллианом в мыслях, настолько решительно отличается от своего «учителя» по форме изложения. Его произведения носят печать спокойного, уравновешенного духа, ясного мыслителя и благородного мягкого человека. Спокойное и логическое развитие мыслей, тонкое эстетическое чувство, поэтически-риторическая окраска, симметрия и плавность речи придают им привлекательность и поучительность. Часто в них встречаются с большим вкусом выбранные и с любовью раскрытые образы и аллегории, которые в значительном числе перешли и в позднейшую литературу. Его речь дышит живостью и теплотой чувства. У него нет темной краткости, сентенциозности, язвительного сарказма Тертуллиана. Совершенно справедливо сравнивают речь Тертуллиана с бурным горным потоком, низвергающимся по скалам и высотам, а язык Киприана — с тихим ручьем, текущим в долине; но последний хранит в себе жизнь и энергию и вздувается в могучий поток, когда настает нужда охранить Церковь от произвола и самолюбия и защищать истину и церковный порядок.
Трактаты.Подобно Тертуллиану и часто подражая ему, Киприан в своих трактатах разрабатывает апологетические, догматические и церковно-практические темы. Несомненно подлинными признаются следующие произведения:
1) «К Донату» (Ad Donatum [= Epist. 1 PL])[871], позднее [названное] — «О благодати Божией» (De gratia Dei). В нем Киприан в форме письма к другу своему Донату изображает порочность одряхлевшего язычества и воссоздающую силу христианства. Автор представляет себя беседующим с другом в винограднике и описывает совершившееся в нем возрождение и обновление духа, которое раньше он считал невозможным: возрождающие воды омыли скверну прежней жизни и в очищенное и оправданное сердце пролился небесный свет; приняв Духа, он соделался новым человеком, его сомнения разрешились в уверенность, тайны начали открываться, мрак исчезать — началась новая жизнь, воодушевляемая Святым Духом. Чтобы яснее показать значение Божественной благодати, Киприан просит своего друга представить, что он взошел на высокую гору и смотрит оттуда на лежащие внизу предметы. Всюду война и грабеж. В городах — игры гладиаторов и кровавые бои быков, безнравственные театральные представления, в которых представляются отцеубийство, прелюбодеяние и бесстыдство. Люди для удовольствия зрителей откармливаются и убиваются. Еще необузданнее то, что скрывается внутри домашних стен. Продажность судей угрожает праву. Люди стремятся к преходящим благам, к богатству и чести как к истинному счастью, но они не удовлетворяют человека. Киприан приглашает Доната принять участие в пире небесной благодати.
Произведение это написано, вероятно, вскоре после перехода Киприана в христианство. Поэтически-художественный стиль еще напоминает прежнего ритора.
2) «Об одежде девственниц» (De habitu virginum)[872] — пастырское увещание сначала к «всякому полу и всякому возрасту» твердо и непоколебимо стоять против напастей и искушений мира сего и через соблюдение заповедуемого в Священном Писании благочестия достигнуть Божественных даров; а затем преимущественно к посвятившим себя Богу девам — этому цвету церковного древа — воздерживаться от роскошной и светской жизни, и прежде всего от страсти к нарядам: непорочность должна одинаково проявляться во всем, и одежда тела не должна порочить добродетели души.
По своему содержанию это произведение часто напоминает De cultu feminarum Тертуллиана. Написано в 249 г.
3) «О падших» (De lapsis)[873] — разумеются отпавшие во время гонения Декия. Написано в 251 г., по прекращении гонений, и прежде всего выражает благодарную радость по поводу возвращения мира и проявленной многими учениками и исповедниками твердости, а затем скорбь об отпадении значительного числа христиан. Св. Киприан ставит вопрос о причинах постигшего испытания и указывает их в ослаблении духа христианской жизни, затем очень живо и с сильной скорбью изображает, как многие из христиан были побеждены прежде сражения, низвержены без боя и даже не оставили для себя видимого предлога, будто они приносили жертву идолам по принуждению. Теперь появился новый вид поражения, когда вопреки Евангелию, вопреки закону Господа и Бога неосмотрительно допускают падших к общению, дают им недействительный и ложный мир, пагубный для дающих и нисколько не полезный для принимающих. Св. Киприан восстает против злоупотребления общительными письмами и доказывает, что исповедники не могут требовать от епископов ничего, противного велению Божию. Примирению с Церковью должно предшествовать искреннее покаяние. Кто этого не сделает, тот допускает преступление против Тела и Крови Христовой, которых он причащается; кто же, раскаявшись в своем проступке и устыдясь своего греха, через самую болезнь падения приобретает больше доблести и веры, тот обрадует Церковь и заслужит от Бога не только прощение, но и венец.
4) В 251 г. написано и бессмертное произведение Киприана «О единстве кафолической Церкви» (De catholicae Ecclesiae imitate)[874], направленное против раскола в Карфагене и особенно против новатианского раскола в Риме; оно примечательно тем, что в нем раскрыт догмат о единой спасающей Церкви (ср. преимущественно 6 главу) еще без примеси папистических тенденций.
Во введении (cap. 1—3) — общее предостережение от ересей и расколов, которые изобрел сатана, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. В первой части (cap. 4—9) доказывается единство Церкви. Господь основывает Церковь Свою на одном, т. е. ап. Петре (Мф. 16: 18—19). Конечно, и прочие апостолы были то же, что и Петр — имели равное с ним достоинство и власть, но вначале указывается один, для обозначения единой Церкви. Это единство надлежит крепко поддерживать и отстаивать особенно епископам, которые председательствуют в Церкви, чтобы показать, что и самое епископство одно и нераздельно: епископство одно, и каждый из епископов целостно в нем участвует, — так и Церковь одна, хотя, расширяясь, дробится на множество. Невеста Христова чиста и нерастленна, знает один дом и целомудренно хранит святость единого ложа. Всякий, отделяющийся от Церкви, соединяется с женой любодейцей, чужд для Церкви, непотребен, враг ее. Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь. Находящийся вне Церкви мог бы спастись только в том случае, если бы спасся кто-либо из находившихся вне ковчега Ноева. Таинство единства Церкви символически указано в нешвенном хитоне Христовом, который не был разделен, а достался целостно одному по жребию; тогда как в Ветхом Завете пророк Ахия разделение двенадцати колен на два царства образно представил, разодрав свои одежды [(3 Цар. 11: 29 слл.)]. Нечестиво и вероломно раздирать единство Божие, одежду Господню — Церковь Христову. Только единомышленные и согласные живут и пребывают в доме Божием, в Церкви Христовой.
Вторая часть (cap. 10—22) говорит о преступности разделения в вере и необходимости церковного единства. Ереси происходили и происходят оттого, что строптивый ум не имеет в себе мира. Господь попускает быть разделениям, чтобы отделить пшеницу от плевел, открыть вероломных и испытать верных. По отношению к отделившимся от Церкви не находят применения слова Спасителя: «Идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18: 20), потому что Господь говорит здесь о Своей Церкви и к находящимся в Церкви, согласным между собой и единодушным. Приведенными словами Создавший и Учредивший Церковь не отделяет людей от Церкви, но, обличая отпадших от веры и увещая верных к миру, показывает Своими словами, что Он охотнее бывает с двумя или тремя единодушно молящимися, нежели с большим числом разномыслящих, и что более может быть испрошено согласной молитвой немногих, нежели несогласным молением многих. Неизгладимая и тяжелая вина раздора не очищается даже страданием: не может быть мучеником, кто не находится в Церкви; он может быть умерщвлен, но увенчаться не может. Он и христианином называет себя ложно. Великое дело и достойное удивления — пророчествовать, изгонять бесов и совершать великие чудеса, но совершающий это не достигнет Царства Небесного, если не будет идти прямым и истинным путем. Господь в Своем учении (Мк. 12: 29-31; Мф. 22: 37—40) преподал единство и вместе любовь: какое же соблюдает единство, какую любовь хранит тот, кто, предавшись порывам раздора, рассекает Церковь, разрушает веру, возмущает мир, искореняет любовь, оскверняет таинство. Зло это началось уже давно. Дух Святой предвозвестил через Апостола [(2 Тим. 3: 1—9)], что так и должно быть при кончине века. Предсказанное исполняется. Но вероломство многих не должно смущать верующих; необходимо только удаляться от таковых, потому что они вооружаются против Церкви, противодействуют Божественному домостроительству; они — враги алтаря, возмутители против жертвы Христовой, изменники в отношении веры, святотатцы. Презрев епископов и оставив священников Божиих, они дерзают устраивать другой алтарь, составлять другую молитву из слов непозволительных, ложными жертвоприношениями осквернять истину жертвы Христовой и не хотят знать, что действующий вопреки Божию чиноположению наказывается за безрассудное дерзновение. Уже в Ветхом Завете возмутители против Божественного порядка и священства подверглись тягчайшему наказанию (Корей, Дафан и Авирон, Озия). Даже исповедники должны быть на страже против искушений диавола: после исповедания веры опасность больше, так как враг больше прельщает. Соломон и Иуда пали после многих обнаружений в них благодати. Заключение [(cap. 23—26)] составляет настойчивое увещание к единству.
5) «О молитве Господней» (De dominica oratione)[875] — написано в начале 252 г. и тесно примыкает к трактату Тертуллиана «О молитве», но разработка темы в общем самостоятельна. Содержание трактата составляет истолкование молитвы Господней (cap. 7—27 [всех глав 36]); в начале и в конце сделаны общие наставления и замечания относительно настроения во время молитвы, необходимости соединять молитву с добрыми делами и относительно времен для торжественного совершения молитв.
6) В 252, а может быть, в 253 г., написано произведение «К Деметриану» (Ad Demetrianum)[876], язычнику, с которым Киприан неоднократно вел горячие споры. Это — апология христианства, которая ставит своей задачей опровергнуть распространенные среди язычников обвинения христиан в том, что из-за них чаще поднимаются войны, свирепствуют язвы и голод, дожди и росы останавливаются долгим вёдром. Но действительная причина указанных бедствий — во-первых, в том, что мир уже устарел, и в нем уже нет той крепости и устойчивости, какими он богат был прежде; во-вторых, в закоснелости и порочности язычников, в особенности в гонениях на христиан, за которые их постигает праведный суд Божий. Автор яркими чертами изображает нравственный упадок языческого мира и красноречиво увещает к покаянию и обращению в христианство.
7) «О смертности» (De mortalitate)[877] — вызвано тем, что во время моровой язвы, свирепствовавшей в течение нескольких лет, особенно, как кажется, в 252— 254 гг., в Карфагене и его окрестностях, некоторые из христиан обнаруживали малодушие, а иные смущались особенно тем, что болезненная язва поражает христиан наравне с язычниками. Бояться смерти может только тот, кто не хочет идти ко Христу; а не хотеть идти ко Христу свойственно только тому, кто не верит, что он начнет царствовать со Христом. Боязнь смерти происходит от недостатка веры в истину обещанного Богом. Христиане, пока находятся в этом мире, связаны с человеческим родом одинаковостью плоти, хотя и отделены духом, и потому пока это тленное не облечется в нетленное, и это смертное не облечется в бессмертие, пока Христос не приведет нас к Богу Отцу, до тех пор все немощи плоти будут для нас общ;и со всем родом человеческим. Кроме того, христианину в этом веке должно претерпеть больше, чем другим; поэтому не должно роптать во время бедствий, но терпеливо сносить все, что бы ни случилось. Страх Божий и вера должны делать его готовым на все. Св. Киприан указывает даже на пользу и необходимость моровой язвы в том, что она обнаруживает истинное настроение людей и, приучая христиан не бояться смерти, приготавливает их к подвигу мученичества. Поэтому имеющий перейти в жилище Христово и в славу Небесного Царства не должен плакать и скорбеть, но, питая истинную веру в обетование Господа, должен лучше радоваться такому своему переходу и переселению.
8) «О благотворении и милостынях» (De opere et eleemosynis)[878] — имеет целью побудить состоятельных членов Церкви к поддержанию нуждающихся братьев; написано, вероятно, во время тех же бедствий. Св. Киприан указывает на многоразличные и великие Божественные благодеяния, которыми устрояла и постоянно устрояет наше спасение щедрая и богатая милость Бога-Отца и Христа, и именно в искуплении человека Сыном Божиим и в спасительном попечении о полном сохранении уже искупленного человека. Божественная любовь открыла некоторое средство к сохранению спасения, указав на дела правды и милосердия, научив посредством милостыни омывать те скверны, которыми мы запятнали себя впоследствии. Милостыней и делами правды погашается пламя грехов, всегдашнее непрестающее благотворение снова возвращает нам милость Божию. Божественный голос никогда не умолкал в священных книгах как Ветхого, так и Нового Завета всегда и везде призывать народ Божий к делам милосердия и вменять в обязанность творить милостыню. Напрасны опасения, чтобы, начав много благодетельствовать и иждив все свое состояние через щедрость, самому не впасть в нищету: откуда производится трата для Христа, чем приобретается небесное богатство, там не может быть оскудения.
9) «О благе терпения» (De bono patientiae)[879] — написано во время спора о крещении еретиков (Cyprian., Epist. 73[, ad Jubaianum], cap. 26), вероятно, летом 256 г., с целью показать и собственное мирное настроение, и успокоить разгоряченных обсуждением этого вопроса членов Церкви; но о самом предмете спора Киприан совершенно не упоминает. Оно написано под влиянием произведения Тертуллиана De patientia; но Киприан самостоятельно и своеобразно ввел целые ряды новых мыслей.
Заповедь Господня — со всяким тщанием хранить терпение. О нем заботились и философы, но их терпение было так же ложно, как была ложна и их мудрость, ибо как мог быть мудрым и терпеливым тот, кто не имел понятия ни о мудрости, ни о терпении Божием? Христиане же, будучи философами не на словах, а на деле, должны в духовном повиновении проявлять то терпение, которому научаемся из Божественных наставлений. Эта добродетель у них обща с Богом: от Него терпение начинается, и необходимо подражать терпению Владыки и Отца. И Киприан далее изображает примеры долготерпения Божия. Иисус Христос не словами только, но и самым делом учил терпению. Патриархи, пророки и все святые, которые прообразовательно носили образ Христа, при похвале за свои добродетели особенно дорожили похвалой за то, что с твердым и постоянным спокойствием духа хранили терпение. Терпение не только хранит доброе, но и предотвращает злое; напротив, недостаток терпения причиняет много зла. Поэтому св. Киприан призывает быть непоколебимыми и прилежными в трудах и твердо пребывать во всяком терпении.
10) «О ревности и зависти» (De zelo et livore)[880] — написано, может быть, в то же время, что и предыдущее. Автор увещает к благоразумию и умеренности в возникшем споре. Ревность и зависть не должны иметь места в христианском обществе, так как эти ядовитые произрастания, происходящие от диавола, являются корнем и источником всех зол: отсюда — ненависть, раздоры, расколы, недовольство, неповиновение. Лекарство против них — оттуда же, откуда нанесены раны: полюби тех, кого прежде ненавидел, возымей расположенность к тем, кого по зависти преследовал неправедным злословием; подражай добрым, если можешь следовать им, а если следовать не можешь, то, по крайней мере, сорадуйся им и приветствуй достойнейших. Помышляй о рае, куда не входит Каин, по ревности убивающий брата. Помышляй о Царстве Небесном, в которое Господь принимает только согласных и единомысленных. Помышляй о том, что сынами Божиими могут называться одни миротворцы. Помышляй о том, что мы стоим перед очами Божиими, что Сам Бог наблюдает и судит о прохождении нами нашего жизненного пути.
5. «К Фортунату об увещании к мученичеству» (Ad Fortunatum de exhortatione martyrii)[881] — написано во время гонения Валериана в 257 г. По настойчивой просьбе Фортуната, Киприан решил извлечь из Священного Писания заповеди Господни, которые были бы оружием и как бы доспехами для имеющих вступить в сражение. Изречения Священного Писания расположены по установленному самим Киприаном плану и имеют в виду предостеречь христиан против идолослужения (cap. 1-5) и служения миру (cap. 6-7), убедить твердо пребывать в вере, в добродетели, в совершении небесной и духовной благодати (cap. 8), разъяснить, что бедствия и гонения бывают для нашего испытания, и утешить указанием на верность Божественного обетования относительно воздаяний и наград (cap. 9—12).
6. «К Квирину, Три книги свидетельств против иудеев» (Ad Quirinum, Testimoniorum libri III adversus Judaeos)[882]. Первоначально, как видно из предисловия к первой книге, автор написал две книги; в первой он старался показать, на основании Священного Писания, что иудеи, согласно предсказаниям, отступили от Бога и утратили Господню благодать, которая дарована была им прежде и была обещана на будущее время, и что на место их вступили христиане, угождающие Богу верой и приходящие от всех народов и со всего мира. Вторая книга содержит «таинство о Христе» — доказательство, что мессианские пророчества исполнились именно на Христе как Боге, как Искупителе и будущем Судии.
Книжки разделяются на целый ряд положений, которые и доказываются местами из Священного Писания. Третья книга присоединена впоследствии и содержит заимствованные из Священного Писания основания и руководство к христианской добродетельной жизни. Уже древние церковные писатели Запада (Коммодиан, Лактанций, Фирмик Матерн) использовали собранные здесь сокровища библейских мест. Произведение имеет важное значение для истории перевода Библии на латинский язык.
7. «О суетности идолов» (De idolorum vanitate)[883]или «О том, что идолы не боги» (Quod idola dii поп sint) — небольшое произведение, первые главы которого (1—9 [всего глав 15]) представляют компиляцию из «Октавия» Минуция Феликса, а последние — выписаны из «Апологетика» Тертуллиана (Apologet. 21—23). Автор доказывает, что идолы — не боги, так как языческие боги — прославленные люди; только монотеизм — истинная религия. Сперва благодать у истинного Бога имели иудеи, но потом они потеряли ее вследствие нарушения уставов религии; на место иудейства вступило христианство.
Подлинность этого произведения подвергается сомнению, так как о нем не упоминают ни Vita Киприана, ни перечень его произведений 359 г.; рукописное предание также не благоприятствует признанию его подлинным. Во всяком случае, в настоящем своем виде произведение едва ли предназначалось для опубликования.
Письма[884].Св. Киприан принимал живое участие во всех важнейших событиях, волновавших Церковь его времени — это заставляло его входить в письменные сношения с представителями разных Церквей; кроме того, и обстоятельства жизни карфагенской Церкви, и личной жизни самого Киприана давали достаточно поводов для писем. В новейших изданиях помещается 81 письмо, но из них только 65 написаны самим Киприаном, остальные же адресованы ему. Хронология этих писем, насколько речь идет об определении года их составления, в большинстве случаев не представляет затруднений; но попытки установить точную последовательность их не признаются безусловно удачными. Все письма происходят из времени епископского служения Киприана: 248/249 — 258 гг. По своему содержанию они дают богатый материал для суждения прежде всего о личном характере и литературной деятельности их автора, а затем служат богатым источником для истории церковной жизни и церковного права: дух и жизнь Церкви, церковная дисциплина и управление его времени представляются здесь не в абстрактной рефлексии, но в конкретных фактах и живой наглядности. Письма св. Киприана касаются самых разнообразных вопросов, выдвигаемых потребностями жизни, — дисциплины среди духовных и мирян, попечения о бедных и пленных, ободрения и утешения исповедников во время гонений, бегства Киприана во время гонения, требований по отношению к падшим и решения поспешно не принимать их в церковное общение и не допускать к участию в таинстве Евхаристии, церковных разделений в Карфагене и Риме и способов к их устранению, споров о крещении еретиков и т. д.
Сомнительные и неподлинные произведения.Кроме перечисленных, несомненно подлинных произведений св. Киприана[885], распространено было под его именем много трактатов, писем и даже стихотворений, принадлежность которых карфагенскому святителю или подвергается сомнению, или даже решительно отвергается. Важнейшие из них следующие:
1897 «Похвала мученичеству» (Liber de laude martyrii)[886] — вдохновенная проповедь о сущности, значении и достоинстве мученичества. Принадлежность этого произведения св. Киприану засвидетельствована очень хорошо: им пользуется Люцифер [(еп. Каларисский)]; оно упомянуто в перечне 359 г., его знает Августин, и оно находится во всех рукописях творений св. Киприана, но не доказано, что оно было уже в собрании [Vita Pontii][887]. Отрицание принадлежности его св. Киприану основывается на значительных стилистических особенностях его по сравнению с подлинными творениями Киприана и на сильной зависимости его от Вергилия. При таких условиях подлинность этого произведения должно считать сомнительной.
1898 «Книга о зрелищах» (De spectaculis)[888]выставляет решительное требование отказаться от языческих зрелищ и обратить взор на те славные зрелища, которые предстоят христианам в будущем. Оно составлено епископом, который находился вдали от своей паствы. Это обстоятельство, в связи с зависимостью произведения от произведения Тертуллиана «О зрелищах» и родством с подлинными произведениями Киприана, заставляет воздерживаться от решительного приговора относительно его подлинности. Перечень 359 г. не знает его; не свидетельствует о нем и ни один древний писатель. В последнее время настойчиво высказывается мысль о принадлежности его Новатиану, главным образом на основании значительного стилистического родства с произведениями Новатиана.
1899 Тому автору, которым написана книга «О зрелищах», принадлежит и трактат «О благе целомудрия» (De bono pudicitiae)[889], с большим воодушевлением восхваляющий добродетель целомудрия. Зависимость от Тертуллиана и здесь так велика, что и здесь настаивают на происхождении трактата от Киприана, опираясь еще на стилистические соприкосновения с подлинными его трактатами. Между тем другие утверждают принадлежность трактата Новатиану по тем же основаниям, которые приведены и по отношению к произведению «О зрелищах». Во всяком случае, автор трактата — епископ, и когда писал его, находился вдали от своей паствы.
1900 Трактат «Против иудеев» (Adversus Judaeos)[890]представляет собой проповедь, которая живым, риторическим языком увещает Израиля прийти в себя и покаяться. Он назван в списке 359 г. Раньше в нем видели перевод с греческого и ставили в связь с именем Ипполита; теперь склоняются к тому, что латинский текст нужно считать оригинальным, а автора его искать в кругу друзей Новатиана, если им не был сам Новатиан.
1901 Книга «Против Новатиана» (Adversus Novatianum) или, правильнее, «Трактат о Новатиане»[891]опровергает ригористическую точку зрения в вопросе о падших; так как здесь довольно ясно отвергается мнение св. Киприана о крещении еретиков, то Киприану этот трактат не может принадлежать. Он написан скоро после гонения при Галле и Волюзиане (251—253 гг.); впрочем, некоторые (например, Krüger) относят его ко времени после гонения Валериана. Во всяком случае происхождение его от Ретиция Автунского[892]исключено по хронологическим основаниям; не обосновывается достаточными аргументами и авторство римского епископа Сикста II — и вообще римское происхождение трактата оспаривается.
1902 Книга «О перекрещивании» (De rebaptismate)[893] — полемическое произведение, направленное против взглядов и практики Киприана и других епископов, отстаивавших[894]еретиков, в пользу римской точки зрения о действительности крещения, совершенного в еретических обществах. Киприану оно, конечно, не может принадлежать. Утверждают (Ernst), что оно составлено в 256 г., незадолго перед Карфагенским собором 1 сентября 256 г., в Африке, весьма вероятно — в Мавритании. По мнению других, оно написано после собора, в Севернойфрике (Koch) и вообще еще в III в., предполагая уже литературу по обсуждаемому вопросу (G. Krüger).
1903 Трактат «Об игроках в кости» (De aleatoribus, правильнее — Adversus aleatores)[895] — проповедь, написанная вульгарным, тяжелым, но сильным и проникновенным языком, с огнем священной ревности, против игры в кости как против изобретения диавола. Ввиду стилистических особенностей произведение не может принадлежать Киприану. Ad. Harnack прежде, на основании отношения трактата к канону Ветхого и Нового Завета и особенно к «Пастырю» Ермы и «Учению 12-ти апостолов», равно как и положения его в истории покаянной дисциплины, высказывался за докиприановское происхождение и автором его считал римского епископа Виктора (189 — 198/199 гг.); но после долгой и горячей борьбы отказался от своей гипотезы. Неизвестный автор этого произведения несомненно пользовался произведениями Тертуллиана[896], и в особенности Ad Quirinum (Testimonia), и проник в мысли и дух творений св. Киприана.
1904 «Расчисления относительно Пасхи» (De Pascha computus)[897]содержит пасхальные вычисления и является аналогичным составленному Ипполитом «Указателю времен Пасхи» (Άπόδιξις χρόνων του Πάσχα). Автор не называет Ипполита, но работает на одинаковом с ним основании; однако значительные уклонения в частностях делают прямое влияние Ипполита невероятным. Произведение написано в пятом году царствования Гордиана, перед Пасхой 243 г. Киприану оно не может принадлежать. Ad. Harnack считает возможным тождество его с произведением Новатиана De Pascha.
1905 «О двух горах» или «О горе Синае и Сионе» (De duobus montibus vel De monte Sina et Sion)[898] — посредством очень широкого применения аллегорического метода старается представить доказательство, что Синай и Сион — типы Ветхого и Нового Завета. Трактат написан вульгарной латынью и содержит древние черты, которые делают возможным происхождение его в первой половине III в.