Гражданское законодательство в системе нормативного (публичного) регулирования гражданских отношений
Формы (источники) права. Одним из специфических признаков норм права в системе социально-нормативного регулирования общественных отношений является их формальная определенность, т.е. внешняя выраженность (закрепленность) в тех или иных формах (источниках) права. К числу таковых в общей теории права принято относить: а) нормативный правовой акт; б) нормативный договор; в) правовой обычай; г) судебный (административный) прецедент; д) иные формы (источники) права (в частности, юридическую доктрину и религиозные догмы). Поскольку вопрос о конкретном способе формального закрепления (выражения) права зависит от ряда обстоятельств, в том числе от конкретно-исторических условий развития государства и общества, общественного уклада, принадлежности конкретной правовой системы к той или иной правовой семье, особенностей конкретно-отраслевого регулирования и т.п., применительно к каждой национальной системе права в целом, а также отдельно взятой правовой отрасли возможно говорить об основных (специфических), неосновных (неспецифических), а также недопустимых формах (источниках) права.
В Российской Федерации основной формой права является нормативный правовой акт; напротив, юридическая доктрина является недопустимой формой права. Нормативные правовые акты - юридические документы, фиксирующие нормы права. Эти документы обладают рядом специфических признаков, позволяющих отличить их от других документов (в частности, от сборников правовых обычаев). Нормативные правовые акты:
имеют письменную форму;
исходят от официальных публичных органов, уполномоченных на правотворческую деятельность (в частности, от органов законодательной или исполнительной власти), реже - возникают как продукт всенародного референдума;
принимаются в установленном законом порядке;
фиксируют нормы права (правила поведения, обращенные к неограниченному кругу лиц);
обладают юридической силой;
обеспечены возможностью государственного принуждения.
С точки зрения юридической силы нормативные правовые акты делятся:
на законы (акты высшей юридической силы), которые, в свою очередь, в зависимости от порядка их принятия и содержания могут быть конституционными и обычными (соответственно первые регулируют наиболее важные отношения и принимаются в более строгом порядке, вторые - развивают положения первых);
подзаконные нормативные правовые акты (все иные акты, которые должны соответствовать законам и уступать им в случае противоречия).
Кроме того, в федеративных государствах законы в зависимости от уровня их принятия могут быть федеральными и региональными, а подзаконные акты - федеральными, региональными, а также местными (муниципальными), локальными (корпоративными).
Помимо нормативного правового акта, нормы права в Российской Федерации могут существовать также в форме правовых обычаев. Однако роль и значение правовых обычаев неодинаковы в разных отраслях российского права ввиду различий в отраслевом предмете, методе, функциях; именно поэтому правовой обычай принято считать неосновной формой права. Наибольшее значение правовые обычаи имеют в гражданском (частном) праве, причем особенно при регулировании специально-гражданских (предпринимательских) отношений, где они известны как обычаи делового оборота (см. ст. 5 ГК). Прямое признание в качестве формы права правовой обычай имеет в международном частном праве (см. абз. 1 п. 1 ст. 1186 ГК).
Отраслевая особенность гражданского (частного) права состоит в том, что отношения регулируются здесь не только нормами гражданского права (т.е. на нормативном, или публичном, уровне), но и иными регуляторами (т.е. на ненормативном, или частном, уровне). К таким регуляторам, в частности, относятся: а) индивидуальные акты; б) обыкновения; в) заведенный порядок. Это обстоятельство предопределило построение настоящей главы, которую образуют два параграфа.
Нормы международного права. Составной частью правовой системы Российской Федерации являются:
общепризнанные принципы;
нормы международного права;
международные договоры Российской Федерации (см. п. 4 ст. 15 Конституции РФ, п. 1 ст. 7 ГК).
Нормативность общепризнанных принципов и норм международного права (в том числе содержащихся в международных договорах Российской Федерации) сомнений не вызывает, что, в свою очередь, позволяет рассматривать их в контексте понятия "форма (источник) права" и процесса нормативного регулирования общественных отношений. Между тем указанные регуляторы имеют непосредственное отношение и принадлежность к самостоятельной системе международного публичного права, а в их признании в качестве составной части правовой системы Российской Федерации (и в вытекающей из этого возможности регулировать национальные отношения) обнаруживается связь, существующая между двумя системами - международного публичного права и национального (российского) права. В ст. 7 ГК речь идет именно о принципах и нормах международного публичного права и международных договорах с участием Российской Федерации (которые могут, в частности, иметь название конвенций или пактов), т.е. об отношениях межгосударственных.
Следовательно, ст. 7 ГК не имеет в виду и не касается тех международных договоров, которые заключаются частными лицами (рядовыми участниками гражданского оборота - российскими гражданами или юридическими лицами с их иностранными партнерами), которые надлежит рассматривать и обсуждать с точки зрения международного частного права - специальной части российского гражданского права (см. одноименный разд. VI ГК).
Международные договоры Российской Федерации могут быть двух- и многосторонними*(42). В силу абз. 1 п. 2 ст. 7 ГК формулируемые международными договорами нормы имеют двоякое применение к гражданским отношениям: а) непосредственное или б) опосредованное, т.е. через издание внутригосударственного нормативно-правового акта. Возможность непосредственного воздействия международно-правовой нормы на гражданское отношение является общим правилом, в то время как ее опосредованное воздействие может быть в порядке исключения, если необходимость принятия внутригосударственного акта следует из самого международного договора. При расхождении между международно-правовой нормой и нормой российского гражданского законодательства (т.е. если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены российским гражданским законодательством) применяются правила международного договора (п. 4 ст. 15 Конституции РФ, абз. 2 п. 2 ст. 7 ГК). Аналогичное правило содержится в ст. 6 СК, что означает приоритет норм международного публичного права перед нормами российского законодательства вообще, в частности перед нормами гражданского и семейного законодательства. Этот вывод, как видно, не распространяется на сами конституционно-правовые нормы: не соответствующие Конституции РФ международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению (п. 6 ст. 125 Конституции РФ).
Понятие и система гражданского законодательства. Принимая во внимание, что в общей теории права можно встретить неоднозначный подход к пониманию термина "законодательство" (одни авторы ограничивают его действующими законами, другие - включают сюда всю совокупность действующих нормативных правовых актов), логичен вопрос: какой смысл вкладывается в понятие "гражданское законодательство" и из чего оно состоит?
Прежде всего, следуя абз. 1 п. 2 ст. 3 ГК, в понятие "гражданское законодательство" законодатель включает только два типа нормативных правовых актов: Гражданский кодекс и принятые в соответствии с ним федеральные законы, под которыми надлежит понимать отнюдь не любые законы, хотя бы и развивающие положения Гражданского кодекса, а только те федеральные законы, о необходимости принятия (существования) которых Гражданский кодекс так или иначе говорит (упоминает) по тексту*(43). Принятые в соответствии с Гражданским кодексом законы могут сами иметь статус кодифицированного акта, однако в отличие от Гражданского кодекса, который является общеотраслевым кодифицированным актом, такие законы-кодексы имеют специальный (комплексно-подотраслевой или комплексно-институциональный) характер. Именно такими законами-кодексами являются (принятые в соответствии с п. 3 ст. 672 и п. 2 ст. 784 ГК) Жилищный и Воздушный кодексы РФ, Кодекс торгового мореплавания РФ, Кодекс внутреннего водного транспорта РФ.
В силу абз. 1 п. 2 ст. 3 ГК в гражданское законодательство не включаются никакие другие нормативные правовые акты, а именно:
законы, содержащие нормы гражданского права, но принятые не в соответствии с Гражданским кодексом, а "сами по себе" (см. абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК);
указы Президента РФ (см. п. 3 ст. 3 ГК);
постановления Правительства РФ (см. п. 4 ст. 3 ГК);
акты министерств и иных федеральных органов исполнительной власти (см. п. 7 ст. 3 ГК).
Исходя из буквального толкования абз. 1 п. 2 ст. 3 ГК, а также наименования ст. 3 ГК все эти акты образуют автономную подсистему "иных актов, содержащих нормы гражданского права", альтернативную подсистеме "гражданское законодательство". Причина такого дуализма в системе гражданских нормативных правовых актов видится в следующем.
Согласно пп. "о" и "п" ст. 71 Конституции РФ гражданское законодательство (как и уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное, гражданско- и арбитражно-процессуальное, а также федеральное коллизионное право) относится к ведению Российской Федерации. Такое особое отношение к гражданскому законодательству со стороны Конституции РФ не может не свидетельствовать о его важном значении и роли в регулировании общественных отношений (ср.: согласно подп. "к" п. 1 ст. 72 Конституции РФ административное, административно-процессуальное, трудовое, семейное, жилищное, земельное, водное, лесное законодательство, законодательство о недрах, об охране окружающей среды - предмет совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов). Законодатель в п. 1 ст. 3 ГК лишь воспроизводит правило п. "о" ст. 71 Конституции РФ (как, кстати, он поступает и в ряде других случаев), экстраполируя конституционные установки на конкретно-отраслевой (гражданско-правовой) уровень. А поскольку согласно Конституции РФ и Гражданскому кодексу только гражданское законодательство составляет предмет ведения Российской Федерации, постольку данное правило не распространяется на противопоставляемые гражданскому законодательству иные акты, содержащие нормы гражданского права.
Именно поэтому нельзя согласиться полностью с расхожим тезисом, будто бы всякая гражданско-правовая норма может и должна быть продуктом деятельности исключительно федеральных органов. Данный тезис, следуя содержанию пп. 3-7 ст. 3 ГК, возможно, и не вызывает сомнений, если речь идет об актах органов исполнительной власти, однако правило абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК не препятствует тому, чтобы гражданско-правовые нормы содержались и в законах субъектов Федерации (в частности, республик, краев, областей, автономных образований - см. ст. 65 Конституции РФ). Правда, для этого необходимы два условия: а) эти законы должны приниматься не в соответствии с Гражданским кодексом, а "сами по себе"; б) формулируемые в данных законах нормы гражданского права должны соответствовать Кодексу.
Поэтому вполне можно предположить некий закон какой-то области о дополнительных мерах по социальной поддержке престарелых и больных граждан, который, помимо всего прочего, будет содержать гражданско-правовые нормы о патронаже (принимая во внимание явную недостаточность единственной регулирующей этот вопрос ст. 41 ГК, с одной стороны, с другой - отсутствие в ст. 41 ГК ссылки на необходимость принятия специального закона). Такой пример не противоречит п. "о" ст. 71 Конституции РФ, поскольку в ведении Российской Федерации находится только гражданское законодательство (т.е. согласно абз. 1 п. 2 ст. 3 ГК сам Кодекс и принятые в соответствии с ним федеральные законы), в то время как содержащие нормы гражданского права другие законы (речь о которых идет в абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК) могут приниматься в том числе и на уровне субъектов Федерации*(44).
Особенность всех подзаконных актов, регулирующих гражданские отношения (которые согласно ст. 3 ГК могут быть только федерального уровня), состоит в недопустимости их противоречия гражданскому законодательству (т.е. Гражданскому кодексу и принятым в соответствии с ним федеральным законам), в противном случае применяется правило Кодекса или соответствующего закона (п. 5 ст. 3 ГК). Вместе с тем указы Президента РФ могут приниматься независимо от того, сказано ли об этом в гражданском законодательстве (п. 3 ст. 3 ГК), в то время как постановления Правительства РФ - только на основании и во исполнении гражданского законодательства, а также указов Президента РФ, т.е. при наличии соответствующего указания (п. 4 ст. 3 ГК). В свою очередь, акты министерств и иных федеральных органов исполнительной власти издаются только в случаях и в пределах, предусмотренных Гражданским кодексом, другими законами и иными правовыми актами (см. п. 7 ст. 3).
Таким образом, понятие "гражданское законодательство" ограничивается самим Гражданским кодексом и кругом принятых в соответствии с ним федеральных законов. Однако это только одно - "узкое" - понимание гражданского законодательства, поскольку в другом - "широком" - смысле гражданское законодательство объединяет все и всякие нормативно-правовые акты, содержащие нормы гражданского права, включая подзаконные. В самом деле, поскольку согласно п. 6 ст. 3 ГК действие и применение норм гражданского права, содержащихся в указах Президента РФ и постановлениях Правительства РФ, определяются правилами гл. 1 ГК, постольку нет сомнений, что упоминание о "гражданском законодательстве" в наименованиях и по тексту ст. 4-7 ГК (которые и образуют эту - первую - главу) имеют в виду не только Гражданский кодекс и принятые в соответствии с ним федеральные законы, но и все прочие нормативные правовые акты, содержащие нормы гражданского права.
Не случайно, что в ст. 4 ГК законодатель предпочитает говорить об актах гражданского законодательства, не дифференцируя их на акты собственно гражданского законодательства и на иные акты, содержащие гражданско-правовые нормы. Таким образом, если узкое понимание термина "гражданское законодательство" основывается на совместном толковании правил пп. 1 и 2 ст. 3 ГК и сопряжено с решением вопросов уровня гражданского нормотворчества (точнее - уровня создания нормативно-правовых актов, преимущественно содержащих нормы гражданского права), то широкое толкование данного термина основывается на совместном толковании правил ст. 3 и ст. 1, 2, 4-7 ГК и сопряжено с решением вопросов действия и применения гражданско-правовых норм, в каких бы нормативных правовых актах с точки зрения принятой их классификации данные нормы ни закреплялись.
Действие гражданского законодательства. Порядок опубликования и вступления в силу федеральных законов определяет закон; в свою очередь, порядок опубликования и вступления в силу актов Президента РФ, Правительства РФ и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти - указ Президента*(45). На территории Российской Федерации применяются только те федеральные законы, которые официально опубликованы. Датой принятия федерального конституционного закона считается день, когда он одобрен палатами Федерального Собрания в порядке, установленном Конституцией РФ; датой принятия федерального закона - день принятия его Государственной Думой в окончательной редакции. Все федеральные законы подлежат официальному опубликованию в течение семи дней после дня их подписания Президентом. Международные договоры Российской Федерации, ратифицированные Федеральным Собранием, публикуются одновременно с федеральными законами об их ратификации.
Официальным опубликованием федерального закона считается первая публикация его полного текста в официальных периодических печатных изданиях ("Парламентская газета", "Российская газета", "Собрание законодательства Российской Федерации"). Все федеральные законы вступают в силу одновременно на всей территории Российской Федерации по истечении 10 дней после дня их официального опубликования, если самим законом не установлен другой порядок вступления его в силу (ст. 1-6 ФЗ от 14 июня 1994 г. N 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания Российской Федерации"). Сопоставимые правила предусматривает упомянутый Указ Президента РФ для опубликования и вступления в силу подзаконных нормативных правовых актов.
Решение вопроса о действии актов гражданского законодательства во времени, как правило, трудностей не вызывает. Акты гражданского законодательства вступают в силу с момента, указанного в данном или ином акте, при этом нередки случаи, когда разные положения акта начинают действовать в разное время. Так, введение в действие четырех частей Гражданского кодекса связывается с разными, причем достаточно отдаленными друг от друга датами. В свою очередь, правила части первой Гражданского кодекса только в основной своей массе вступили в силу с 1 января 1995 г.: некоторые ее правила вступили в силу ранее этой даты, а некоторые - позднее. Так, гл. 4 ГК, посвященная юридическим лицам, была введена в действие с момента официального опубликования части первой Кодекса, тогда как введение в действие гл. 17 ГК было обусловлено введением в действие других законов (см. п. 1 ст. 6, ст. 13 ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(46)).
Согласно общему правилу об отсутствии у закона обратной силы акты гражданского законодательства также не имеют обратной силы. Это означает, что акты гражданского законодательства применяются только к тем отношениям, которые возникают после введения их в действие. Что же касается ранее возникших отношений, то акты гражданского законодательства могут регулировать их (а значит, иметь обратную силу), только если это прямо предусмотрено в данном или другом акте (в специальном акте, который вводит в действие данный акт, в частности в так называемом вводном законе).
Если длящееся во времени отношение возникло до введения в действие акта гражданского законодательства, но породило правовые последствия после введения его в действие, акт гражданского законодательства будет регулировать такие правовые последствия.
Иногда законодатель специально воспроизводит это общее правило п. 2 ст. 4 ГК применительно к тем или иным отношениям. Именно так он поступил, в частности, с правилами ст. 234 ГК о приобретательной давности (ст. 11 Закона о введении в действие части первой ГК). Оригинальное правило сформулировано применительно к договорным отношениям: условия договора, отличающиеся от предписаний акта гражданского законодательства, принятого после заключения договора, сохраняют силу (т.е. даже если правовые последствия еще не наступили), кроме тех случаев, когда в акте гражданского законодательства установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров (п. 2 ст. 422 ГК). Примером последнего (т.е. обратного действия закона на договорные отношения) является правило ст. 11 ФЗ "О введении в действие части второй Гражданского кодекса"*(47).
Акты гражданского законодательства прекращают свое действие (утрачивают силу) с момента, указанного в этом акте (если его действие рассчитано на определенный период или вплоть до наступления определенного обстоятельства) или в другом (отменяющем его) акте. Отмена акта может быть полной или поэтапной. Так, с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса полностью утрачивает силу ряд нормативно-правовых актов, регулирующих вопросы так называемой интеллектуальной собственности (ст. 2, 3 ФЗ "О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(48)). В свою очередь, поэтапное принятие самого Кодекса, которое растянулось более чем на 10 лет, сопровождалось поэтапной отменой нормативных правовых актов, регулировавших соответствующие вопросы в переходный период. Отмена закона или отдельных его положений возможна также на основании решения Конституционного Суда РФ в случае признания им данного закона или отдельного его положения неконституционными (п. 4, 6 ст. 125 Конституции РФ).
Переходя к действию актов гражданского законодательства в пространстве, отметим, что Гражданский кодекс и принятые в соответствии с ним иные федеральные законы имеют прямое действие на всей территории Российской Федерации (п. 1 ст. 76 Конституции РФ). Этому правилу корреспондирует принцип свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств, который может испытывать ограничения только на основании федерального закона и только если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей (п. 3 ст. 1 ГК).
Так, в свете планируемых реформ действие законодательства об игорном бизнесе может быть ограничено специальными географическими территориями, в которых только и разрешено осуществление такого бизнеса. Другие законы, содержащие нормы гражданского права, в зависимости от федерального или регионального уровня их принятия действуют на всей территории Российской Федерации или соответствующего ее субъекта. Акты Президента РФ, Правительства РФ, а также министерств и иных федеральных органов исполнительной власти, содержащие нормы гражданского права, действуют на всей территории Российской Федерации. Любые изъятия из сказанного должны быть предусмотрены в самом нормативном правовом акте.
Действие актов гражданского законодательства по кругу лиц, вообще говоря, сопряжено с вопросом о субъектах гражданско-правовых отношений (участниках гражданского оборота). Ими согласно абз. 2 и 4 п. 1 ст. 2 ГК являются: а) граждане (в том числе граждане Российской Федерации, иностранные граждане, лица без гражданства и имеющие более одного гражданства); б) российские и иностранные юридические лица (т.е. различные организации, за которыми закон признает правосубъектность и, таким образом, разрешает их самостоятельное выступление в гражданском обороте); в) публичные организации (т.е. Российская Федерация как единое федеративное государство, субъекты Федерации и муниципальные образования). Действие актов гражданского законодательства по кругу лиц в наиболее общем смысле обусловлено: а) типом лица(они по разному действуют в отношении гражданина, юридического лица и государства, предусматривая различные правила и устанавливая разный правовой режим); б) наличием у лица специального признака (например, статуса гражданина-предпринимателя или коммерческой организации - см. абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК); в) национальной принадлежностью лица (см. абз. 4 п. 1 ст. 2 ГК).
Каждый конкретный нормативный правовой акт может иметь и нередко имеет свои частные особенности действия по кругу лиц. Так, упоминавшийся выше Федеральный закон об акционерных обществах (п. 1 ст. 1) определяет порядок создания, реорганизации, ликвидации, правовое положение акционерных обществ, права и обязанности акционеров, обеспечивает защиту их прав. Однако правовое положение акционерных обществ, созданных путем приватизации государственных и муниципальных предприятий, дополнительно определяется законодательством о приватизации.
Сходное замечание касается правового положения акционерных обществ в банковской, инвестиционной и страховой деятельности, обществ, созданных на базе реорганизованных сельхозпредприятий и обслуживающих сферу сельхозпроизводства, а также обществ с участием иностранных инвестиций (пп. 3-5 ст. 1, п. 6 ст. 9 ФЗ от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах").
А вот в отношении такого странного феномена, как "акционерное общество работников (народных предприятий)"*(49), действие Закона об акционерных обществах ограничено: а) субсидиарным (т.е. дополнительным) порядком его применения и б) возможностью его применения только в части положений о закрытых акционерных обществах.
В другом случае Закон РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-I "О защите прав потребителей"*(50) (см. ч. 3 Преамбулы) понимает под потребителем только гражданина (физическое лицо), имеющего намерение заказать или приобрести либо заказывающего, приобретающего или использующего товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних или иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, поэтому действие данного Закона по кругу лиц ограничено указанной категорией граждан и не может касаться других участников гражданского оборота (в том числе тех граждан, которые выступают в гражданском обороте с иными целями).
Напротив, Федеральный закон от 26 марта 2003 г. N 35-ФЗ "Об электроэнергетике"*(51) (ст. 3) под потребителем электрической и тепловой энергии понимает лиц, приобретающих такую энергию для собственных бытовых и (или) производственных нужд, что предопределяет действие данного закона в отношении более широкого круга лиц.
Гражданский кодекс РФ. В развитии российского гражданского права можно выделить три важнейших периода - досоветский (до 1917 г.), советский (1917 г. - начало 90-х гг.) и постсоветский (с начала 90-х гг. по настоящее время). Каждый из них имеет собственный исторический облик, связь с политической и экономической обстановкой в стране и в обществе, каждый отмечен крупными кодификационными мероприятиями.
Первый период связывается с существованием и действием Свода законов гражданских (т. 10, ч. 1 Свода законов Российской империи), а так же с Проектом гражданского уложения Российской империи - выдающимся памятником цивилистической мысли, так и не ставшим законом из-за Первой мировой войны и последующих революционных событий.
Советский период отмечен ГК РСФСР 1922 г., а также Основами гражданского законодательства СССР 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г.*(52)
Последний период связывается с прекращением в декабре 1991 г. существования СССР и образованием Содружества Независимых Государств (СНГ). На постсоветском пространстве большинство бывших союзных республик, включая Российскую Федерацию, приняли новые конституции и приступили к формированию собственной национальной системы права и созданию собственного законодательства, отвечающих новым политическим и социально-экономическим условиям и потребностям. В рамках СНГ был разработан и принят Модельный Гражданский кодекс для стран СНГ. На территории Российской Федерации с 3 августа 1992 г. параллельно с ГК РСФСР 1964 г. стали применяться Основы гражданского законодательства СССР 1991 г., которые не вступили в силу с 1 января 1992 г. из-за распада СССР в декабре 1991 г.*(53) Одновременно развернулась работа по подготовке нового Гражданского кодекса.
Разработка и принятие Гражданского кодекса были поэтапными. Часть первая Кодекса, состоящая из трех разделов - "Общие положения", "Право собственности и другие вещные права", "Общая часть обязательственного права", - в основном вступила в силу с 1 января 1995 г. Часть вторая Кодекса, представленная единственным разделом "Отдельные виды обязательств", вступила в силу с 1 марта 1996 г. Часть третья Кодекса, в которую вошли два раздела - "Наследственное право" и "Международное частное право", - вступила в силу с 1 марта 2002 г. Наконец, вступление в силу части четвертой, состоящей из одного раздела - "Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации", приурочено к 1 января 2008 г.
Гражданский кодекс - важнейший фундаментальный нормативный правовой акт в системе гражданского законодательства, ее "ядро", объединяющее и "притягивающее" все другие гражданские законы. Данный нормативный правовой акт имеет особый статус и занимает особое место в иерархии нормативных правовых актов, образующих гражданское законодательство. De facto он вполне сопоставим с федеральными конституционными законами, принимая во внимание, что ему должны соответствовать все иные федеральные законы, а также вообще все акты, содержащие нормы гражданского права (см. абз. 2 п. 2, п. 5 ст. 3 ГК). Однако de jure он таковым не является: федеральные конституционные законы согласно ст. 108 Конституции РФ (ср. со ст. 105) принимаются только по вопросам, предусмотренным Конституцией РФ (а принятие Гражданского кодекса не входит в их число); к тому же федеральные конституционные законы требуют особой процедуры голосования (одобрения большинством не менее 3/4 голосов от общего числа членов Совета Федерации и не менее 2/3 от общего числа депутатов Государственной Думы). Именно поэтому Кодекс в системе гражданского законодательства не является конституционным законом. Это обычный и в то же время не рядовой закон, который является своеобразной "экономической конституцией" и имеет особый статус и положение "primus inter pares" (т.е. "первого среди равных")*(54). В случае противоречия между нормами гражданского законодательства нормы Гражданского кодекса имеют приоритет перед нормами, содержащимися в других законах, не говоря уже об иных актах, содержащих нормы гражданского права. Основные принципы построения Гражданского кодекса:
1. Он аккумулирует все наиболее принципиальные нормы общего характера, необходимые для регулирования гражданских отношений, кроме того, содержит правила, обращенные к отдельным ключевым видам отношений. Гражданско-правовые нормы, не вошедшие в Кодекс, включаются в другие нормативные правовые акты, развивающие и детализирующие его положения.
В то же время Кодекс - комплексный нормативный правовой акт: в нем органично объединены нормы различной отраслевой принадлежности, а именно:
а) гражданско-правовые нормы (таковых, разумеется, большинство);
б) государственно-правовые нормы (в частности, заимствованные из Конституции РФ - см., напр., п. 1 ст. 3, ст. 150, 212 ГК и др.);
в) административно-правовые нормы (о регистрации юридических лиц, прав на недвижимость и др.);
г) процессуальные нормы (например, о допустимости средств доказывания и распределении бремени доказывания в случае возникновения спора);
д) другие нормы (в частности, из семейного, природоресурсного или экологического права).
2. Кодекс - наиболее объемный (из всех известных на данный момент российских законов), сложно структурированный и многоярусный нормативный правовой акт, в котором выделяются следующие структурные компоненты: а) части (всего их 4); б) разделы (всего их 7) и подразделы; в) главы (всего их 77); г) параграфы и подпараграфы; д) статьи (всего их 1551); е) пункты статей и абзацы пунктов (или части статей при отсутствии пунктов).
3. Структура Кодекса подчинена пандектным началам, что обеспечивает деление гражданско-правовых норм на общие и специальные: первые содержатся в части первой Кодекса и применимы ко всем или многим гражданским отношениям, вторые содержатся во второй, третьей и четвертой частях Кодекса и применимы только к конкретным гражданским отношениям (речь идет об отдельных видах обязательственных отношений, наследственных отношениях, отношениях, связанных с созданием результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, наконец, отношениях, "осложненных иностранным элементом"). Пандектные начала в Кодексе имеют свои национальные особенности. Так, в Гражданском кодексе (в отличие, например, от BGB*(55)) вещное право предшествует обязательственному, тогда как семейное право и вовсе находится "за скобками" ввиду существования Семейного кодекса РФ (не считая отдельных норм, посвященных опеке, попечительству и общей собственности супругов - см. ст. 31-40, 256 ГК, присутствие которых в Гражданском кодексе легко объясняется).
Пандектные начала предопределили не только общую структуру Кодекса как нормативного правового акта, но и особенности внутреннего его устройства (конструкции), поэтому деление нормативного материала по признаку "общее - специальное" можно наблюдать на самых разных его уровнях. Так, выделение Общей и Особенной частей имеет место на уровне:
нескольких разделов (см. разд. III "Общая часть обязательственного права" и IV "Отдельные виды обязательств", при этом один расположен в первой, а другой - во второй части Кодекса);
внутри разделов (см. разд. II "Право собственности и другие вещные права", разд. V "Наследственное право", разд. VI "Международное частное право");
внутри подразделов (см. подразд. 3 разд. I "Объекты гражданских прав", подразд. 1 и 2 разд. III "Общие положения об обязательствах" и "Общие положения о договоре");
внутри глав (см. гл. 4 "Юридические лица", гл. 30 "Купля-продажа", гл. 34 "Аренда", гл. 37 "Подряд", гл. 46 "Расчеты", гл. 47 "Хранение", гл. 59 "Обязательства вследствие причинения вреда");
внутри параграфов (см. § 2 гл. 4 "Хозяйственные общества и товарищества").
Все построение (конструкция) Гражданского кодекса, таким образом, подчинено принципу восхождения от общего к специальному, при этом общие правила дополняют специальные, а последние, в свою очередь, имеют приоритет в применении ("lex specialis derogat lex generalis", т.е. "специальный закон отменяет действие общего"). В результате этого применяемые в ходе правового регулирования нормы часто связываются друг с другом и образуют длинные "цепочки". Так, последовательность применения норм для регулирования контрактационных отношений будет следующей: § 5 гл. 30 ->§ 3 гл. 30 -> § 1 гл. 30 -> Общая (первая) часть ГК; в свою очередь, последовательность применения норм для регулирования отношений поставок для государственных и муниципальных нужд будет следующей: § 4 гл. 30 -> § 3 гл. 30 -> § 1 гл. 30 -> Общая (первая) часть ГК. Такой подход в компоновке нормативного материала имеет несомненное преимущество: исключает дублирование одинакового материала в разных рубриках нормативного правового акта, обеспечивает экономию его объема и удобство в процессе правоприменения.
4. Конструкции, закрепленные в Гражданском кодексе, имеют специфическое расположение. Так, в рамках отдельных видов обязательств приоритетное положение занимают конструкции, опосредующие оборот товаров (гл. 30-36), выполнение работ (гл. 37, 38) или оказание услуг (гл. 39-54), за ними следуют обязательства из публичного обещания награды и конкурсные обязательства (гл. 56, 57), далее - так называемые обязательства натуральные (гл. 58), наконец, охранительные обязательства (гл. 59, 60). Это свидетельствует о приоритете, который отдается гражданско-правовым институтам, опосредствующим товарный оборот, а потому более востребованным и социально-полезным в условиях рынка.
Наиболее характерные процессы, затронувшие содержательную сторону Гражданского кодекса как акта новой (рыночной) экономики, сводятся к следующему.
1. Изменение соотношения между способами правового воздействия на гражданские отношения, смещение акцента в сторону дозволения, в результате чего в Кодексе заметно увеличилось число диспозитивных норм, которые можно изменять или отменять при помощи договора. Соответственно с возрастанием роли договора индивидуальное (частное) регулирование заметно ограничило нормативное (публичное) регулирование общественных отношений.
2. Перераспределение нормативного материала на законодательном уровне. Так, в Кодекс включен институт опеки и попечительства, в прошлом расположенный в семейном законодательстве (КоБС РСФСР 1969 г.*(56)), который к тому же дополнился патронажем - особой формой попечительства, устанавливаемой в отношении дееспособных граждан (см. ст. 31-41).
3. Адаптация традиционных для отечественной цивилистики институтов к потребностям рынка. Так, планово-административные предпосылки, столь специфичные в прошлом для хозяйственных договоров поставки и подряда на капитальное строительство, по которым в основном и проводилось их отграничение от смежных договорных конструкций, сегодня сохранились лишь в отношении тех договоров поставки и подряда, которые заключаются и исполняются для государственных и муниципальных нужд (см. § 4 гл. 30 и § 5 гл. 37 ГК).
4. Появление новых институтов (аналоги которых прежде отсутствовали), обслуживающих специфические потребности рыночной экономики. Вот некоторые примеры:
а) перечень государственных и кооперативных организаций (юридических лиц), известных советскому гражданскому праву, сегодня заметно пополнился новыми моделями частных юридических лиц (в том числе разнообразных коммерческих корпораций);
б) впервые в Гражданском кодексе особо обозначен институт "Право собственности и другие вещные права на землю", который предусматривает возможность нахождения земельного участка на праве собственности и других вещных правах и обеспечивает продуктивную эксплуатацию земли и ее участие в гражданском обороте (см. гл. 17);
в) в числе "привычных" договорных форм появились новые адекватные рыночной эпохе договоры продажи и аренды предприятия, лизинга, возмездного оказания услуг, финансирования под уступку денежного требования (факторинга), агентирования, доверительного управления имуществом, коммерческой концессии (франчайзинга) и др.
5. Внутриотраслевое объединение (интеграция, централизация), в результате которого преодолено противопоставление между разнообразными правовыми формами отчуждения имущества в собственность, выполнения работ и оказания услуг (в итоге договоры поставки, контрактации и энергоснабжения признаны отдельными видами договора купли-продажи (ср. гл. 24, 25 ГК РСФСР 1964 г., гл. 30 ГК РФ), а на смену договору подряда на капитальное строительство пришел договор строительного подряда, ставший отдельным видом договора подряда (ср. гл. 30, 31 ГК 1964 г., гл. 37 ГК)).
6. Дифференциация (в том числе разделение или выделение) структурных подразделений гражданского права. Так: а) прообразом договоров ренты и пожизненного содержания с иждивением (гл. 33 ГК) в прошлом законодательстве был договор купли-продажи жилого дома с условием пожизненного содержания продавца (ст. 253, 254 ГК 1964 г.); б) отсутствовавший в ГК 1964 г. договор возмездного оказания услуг выделился из договора подряда (ср. гл. 37 и 39 ГК); в) в результате разделения единой гл. 34 ГК 1964 г. "Расчетные и кредитные отношения" появились три других договора: кредитный, ставший особым видом договора займа (гл. 42 ГК), банковского вклада (гл. 44 ГК) и банковского счета (гл. 45 ГК), а также специальная глава, посвященная безналичным расчетам (гл. 46 ГК).
В результате указанных процессов обозначились новые и обновленные структурные подразделения гражданского права - подотрасли, институты, субинституты. Первым в Гражданском кодексе посвящены один или даже несколько разделов (право собственности и другие вещные права, обязательственное, наследственное, международное частное право), вторым - главы (договоры купли-продажи, аренды, подряда, деликтные обязательства), третьим - параграфы и другие мелкие рубрики (договоры розничной купли-продажи, проката, бытового подряда).
Интерпретационные акты. В отличие от англо-американской правовой семьи в Российской Федерации и судебный (административный) прецедент, и судебная (административная) практика имеют индивидуальное (в том числе информационное) значение, а потому не обладают нормативностью и не являются формой (источником) права. Известную оговорку можно сделать разве что в отношении решений Конституционного Суда РФ, да и то только тех, которые признают нормативный правовой акт или отдельные его положения неконституционными и, следовательно, изменяют или полностью отменяют его, новируя, таким образом, всю систему источников права (см. пп. 4, 6 ст. 125 Конституции)*(57). Практика рассмотрения определенной категории дел, даже будучи обобщенной на значительном числе однородных примеров и опубликованной, не является обязательной при принятии решения по сходному делу. Вместе с тем важное значение имеют разъяснения по вопросам судебной практики, которые в соответствии со ст. 126 и 127 Конституции РФ дают Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ в виде постановлений пленумов. Такие постановления Пленумов высших судебных инстанций могут быть:
совместными (например, постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации");
раздельными (например, постановление Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о защите чести, достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц")*(58).
Постановления пленумов высших судебных инстанций являются интерпретационными актами, а их назначение состоит в обеспечении единообразной практики понимания и применения тех или иных положений действующих нормативных правовых актов. Особенность интерпретационных актов состоит в том, что они: а) объясняют (комментируют) смысл существующих норм права, но, что принципиально заметить, не формулируют новых норм права, а потому не являются формой (источником) права; б) содержащиеся в них разъяснения носят официальный характер (т.е. имеет место так называемое судебное толкование) и являются обязательными на практике (прежде всего обязательными для судов общей юрисдикции и (или) арбитражных судов, но они не могут быть безразличными и для всех потенциальных участников судебного процесса)*(59). Следует подчеркнуть, что первый признак интерпретационных актов не исключает второй, при этом первый признак отличает интерпретационные акты от нормативных правовых актов, а второй, напротив, сближает интерпретационные и нормативные правовые акты. Учитывая сказанное, нельзя согласиться с тем, будто бы постановления Пленумов высших судебных инстанций являются актами применения права*(60).
Акт применения права (или правоприменительный акт) всегда имеет индивидуальный характер и представляет собой формальную сторону процесса реализации права (например, приговор по уголовному или решение по гражданскому делу); напротив, интерпретационный акт связан в первую очередь с процессом толкования права и только в конечном счете оказывает влияние на процесс правильного и единообразного правоприменения.
Правовые обычаи. Всякий обычай - правило поведения, признаваемое в силу многократного повторения и социального признания за образец. Однако формой права являются не все обычаи, а только обычаи правовые. Первые нормативные правовые акты формализовали обычаи, а ранние кодификации систематизировали их. Позднее закон вытеснил так называемое обычное право и стал господствующей формой права, но не исключил его вообще, к тому же немало современных явлений преимущественно в сфере гражданского (частного) права имеют "обычное происхождение"*(61). В советский период правовые обычаи были малочисленны, а их примеры - единичны*(62). В условиях рынка и усиления в механизме частноправового регулирования диспозитивных начал их значимость заметно возросла, а из наименования и содержания ст. 5 ГК можно и вовсе предположить прямую связь между этим ростом и той специальной частью предмета гражданского права, которую составляют предпринимательские отношения.
Следуя классификации правовых обычаев, принятой в романо-германской правовой семье и основанной на их соотношении с законом, правовой обычай может быть трех видов: а) "в дополнение к закону" (если существует наряду с законом, не противоречит ему, дополняет и разъясняет его положения и используется благодаря прямой или подразумеваемой отсылке закона); б) "против закона" (если существует наряду с законом и формулирует самостоятельную норму, отличающуюся от нормы закона); в) "кроме закона" (если устанавливает норму в условиях отсутствия законодательного регулирования)*(63).
Ключевым признаком правовых обычаев является их государственное санкционирование (точнее - государственное санкционирование их применения), которое как раз и превращает устойчивое обычное правило в правило особого рода - в норму права. Государственное санкционирование обеспечивается отсылкой правила нормативного правового акта к обычаю. В зависимости от объема оно может быть единичным и рамочным: в первом случае законодатель санкционирует применение конкретного обычая в рамках конкретного отношения (см. п. 1 ст. 19, ст. 221 ГК), во втором - применение некоторой группы обычаев, рассчитанных на разнообразные ситуации. Так, п. 2 ст. 285 КТМ санкционирует применение международных обычаев торгового мореплавания только по вопросам определения рода аварии, общеаварийных убытков и их распределения*(64), а ст. 5 ГК - применение всякого обычая делового оборота вообще. Некоторые авторы допускают также судебное санкционирование применения обычая*(65), некоторые же - ставят под сомнение как нормативное, так и судебное санкционирование, предлагая определять применимость правовых обычаев не через перечисление возможных случаев, а через закрепление случаев невозможных (т.е. наоборот)*(66).
Разновидность гражданско-правового обычая - обычай делового оборота (см. ст. 5 ГК) или торговый обычай (см. п. 3 ст. 28 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-I "О международном коммерческом арбитраже"*(67)). В п. 1 ст. 5 ГК он имеет легальное определение, а его применимость - рамочное санкционирование, поэтому применение конкретного торгового обычая не связано с необходимостью отсылки к нему закона. Тем не менее в законодательстве можно то и дело встретить особые он их упоминания. Такие упоминания в одних случаях придают правовому регулированию стройность и ясность, акцентируют внимание на специфике регулируемой сферы (см. ст. 309, п. 2 ст. 474, п. 2 ст. 478, п. 2 ст. 513, ст. 848, п. 3 ст. 863, п. 3 ст. 867, п. 2 ст. 874 ГК), в других - позволяют изменять при помощи торговых обычаев диспозитивные нормы закона (см. ст. 311, п. 2 ст. 314, ст. 315, 316, п. 1 ст. 508, п. 1 ст. 510, п. 1 ст. 863 ГК). Основная - регулятивная - функция торгового обычая (см. ст. 5, п. 5 ст. 421 ГК) ограничена деловой (предпринимательской) сферой и сферой оборота (т.е. договорными отношениями). Поэтому торговые обычаи не могут применяться между коммерсантами в общегражданской сфере (например, при причинении вреда), использоваться при регулировании общегражданских отношений по аналогии ввиду отсутствия в механизме гражданско-правового регулирования аналогии обычая, к тому же специально-гражданский характер торговых обычаев препятствует их использованию для раскрытия общих начал и смысла гражданского законодательства, т.е. для целей аналогии права (см. п. 2 ст. 6 ГК).
Наконец, не охватываются ст. 5 ГК и не покрываются рамочным санкционированием обычаи, которые хотя и существуют в деловой сфере, но не относятся к обороту (например, корпоративные обычаи).
Кроме регулятивной функции торговый обычай выполняет также информационную функцию - используется для определения содержания существующего договора (см. ч. 2 ст. 431 ГК).
Для признания в качестве торгового обычая правило должно сложиться и широко применяться в той или иной сфере предпринимательства. Данные правила не находятся в зависимости от территориального признака, поэтому могут быть интернациональными и внутренними (национальными и местными). Так, типичные для германского и французского права требования честности и добросовестности (лояльности) участников договорного процесса в отношении контрагента и серьезности их намерений при заключении договора, предусматривающие взаимную ответственность за вину при переговорах (culpa in contrahendo), основываются не столько на позитивном праве, сколько на результатах развития права судебной практикой и доктриной, а потому являются нормами обычного права*(68). Многие изначально национальные обычаи позднее стали интернациональными, а те, в свою очередь, позволили сформировать международно-правовые институты, нашедшие отражение в конвенциях*(69). В зависимости от экономической сферы использования торговые обычаи могут быть межотраслевыми, отраслевыми и подотраслевыми.
Легальная непредусмотренность торгового обычая не означает, что законодательство вообще не должно содержать упоминаний об обычае. Главное, чтобы в тексте нормативного правового акта не была сформулирована сущность обычая, в противном случае норма права попросту поменяет свой статус и вместо обычного правила станет правилом нормативного правового акта. Такая трансформация не исключена в отношении наиболее прогрессивных и стабильных правовых обычаев, как в принципе не исключен и обратный процесс, когда правило отмененного нормативного правового акта продолжает использоваться как обычай. При условии государственного санкционирования последний будет правовым (перейдет из одной категории источников права в другую), в противном случае может использоваться как обыкновение (подробнее об обыкновениях см. в следующем параграфе)*(70)
Для признания в качестве торгового обычая неважно, зафиксировано ли соответствующее правило в каком-либо документе. Торговые обычаи могут быть формально закреплены, но это не меняет их статус "обычного правила" и не переводит в разряд правил, установленных нормативными правовыми актами. Так, примерные условия договора (ст. 427 ГК), специально разрабатываемые для некоторых договоров и публикуемые в печати в виде примерного, типового договора или иного документа, могут регулировать конкретные договорные отношения в качестве торговых обычаев при двух условиях: а) если они отвечают требованиям ст. 5 и п. 5 ст. 421 ГК и б) договор не содержит отсылки к ним. И это понятно. Во-первых, само по себе существование примерных условий не наделяет их статусом торгового обычая: они попросту могут не обладать всеми необходимыми для этого признаками (например, не завоевать широкой популярности из-за новизны). Из этого же, кстати, исходит и судебная практика: сама по себе ссылка на положение типового контракта не есть бесспорное доказательство существования обычая - данный аргумент требует анализа с учетом всей совокупности обстоятельств дела*(71). Во-вторых, указание на то, что договор не должен содержать отсылки к примерным условиям, принимая во внимание специальное назначение правила п. 2 ст. 427 ГК, призвано отдать предпочтение согласованным условиям договора, приобретающим для сторон обязательное значение, а этот факт снимает вопрос о принадлежности примерных условий к торговым обычаям.
Неформализованность торгового обычая порождает неопределенность (недостаточную определенность) его содержания, а иногда и самого существования, проблемы разрозненности и несогласованности обычаев, трудности их установления и доказывания. Все это влияет на процессуальный статус данной формы права (само наличие правила и (или) его содержание доказывается заинтересованной стороной, а окончательное решение в этом вопросе является прерогативой судебных инстанций). Для преодоления этой проблемы нередко используется процедура формализации (унификации) обычаев, которая может быть в виде: а) неофициальной унификации; б) официальной легализации государственным нормотворческим органом; в) международной конвенционализации, при этом в двух последних случаях обычно-правовая норма трансформируется соответственно в правило нормативного правового акта или международного договора. Формализацию (унификацию) торговых обычаев осуществляют разные организации: международные межправительственные (УНИДРУА, ЮНСИТРАЛ), региональные (ЕЭК ООН), а также неправительственные (МТП) - торговые и портовые обычаи, принятые в Российской Федерации, свидетельствует Торгово-промышленная палата РФ (абз. 3 п. 3 ст. 15 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5340-I "О торгово-промышленных палатах в Российской Федерации"*(72)).
Согласно п. 2 ст. 5 ГК торговый обычай неприменим, если он противоречит обязательным для сторон положениям законодательства или договору, из чего следует его подчиненное относительно указанных регуляторов положение. Императивная норма законодательства (п. 1 ст. 422 ГК) как наиболее жесткая имеет безусловное преимущество над всеми прочими регуляторами, а поскольку императивные нормы для сторон обязательны всегда (п. 1 ст. 422 ГК), торговый обычай, противоречащий таким нормам, не применяется (см. п. 2 ст. 5 ГК). Диспозитивные нормы законодательства не являются для сторон обязательными и могут быть изменены (исключены) договором (см. абз. 2 п. 4 ст. 421 ГК). Однако независимо от того, принимается или изменяется участниками договора правило диспозитивной нормы, речь во всяком случае идет об условии договора, которое имеет обязательное для сторон значение, а значит, блокирует применение противоречащих ему торговых обычаев (см. п. 2 ст. 5 ГК)*(73).
Применение торгового обычая в каждом конкретном случае возможно в части, не охваченной законодательным или договорным регулированием, при этом такое применение не обусловлено наличием отсылки закона (в силу рамочного санкционирования применения всякого торгового обычая вообще) или договора (так как правовой обычай-форма права). Если договор воспринимает существующий торговый обычай, правило последнего становится обязательным для сторон условием договора, которое в иерархии регуляторов занимает более высокое положение, чем торговый обычай (см. п. 5 ст. 421 ГК). Если договор регулирует отношения сторон иначе, чем торговый обычай (посредством установления собственного правила или восприятия диспозитивной нормы закона), принимаются во внимание данные условия договора, обязательность которых для сторон блокирует действие противоречащего им торгового обычая (см. п. 2 ст. 5 ГК). Наконец, если предположить, что договор сам не регулирует отношение сторон и одновременно исключает действие существующего по данному поводу торгового обычая, налицо заведомое создание сторонами пробела, попытаться устранить который можно только при помощи ст. 6 ГК.
Выходит, что всякий торговый обычай - норма диспозитивная, так как может быть изменена (отменена) законодательством или договором. Формальный приоритет законодательства и договора над торговым обычаем закреплен в ряде норм закона. Так, согласно п. 2 ст. 5 ГК "обычаи делового оборота, противоречащие обязательным для участников соответствующего отношения положениям законодательства или договору, не применяются". В силу ст. 421 ГК свобода определения условий договора ограничена только императивными нормами закона и иных правовых актов, ее не могут ограничивать диспозитивные нормы законодательства и уж тем более обычай (п. 4), который приходит на помощь договору, только если соответствующее условие не определено сторонами и диспозитивной нормой (п. 5). Наконец, в силу ст. 309 ГК "обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов" и только "при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями".
Приоритет императивных правил законодательства и условий договора над торговыми обычаями бесспорен, чего нельзя сказать в отношении правил диспозитивных, которые могут испытывать влияние со стороны закона, иных правовых актов, договора, а также торговых обычаев (см. ст. 311, 312, 314-316, 438, 452, 459, 508, 510, 724 ГК). Поэтому единая категория "торговый обычай" представлена в Гражданском кодексе двумя его разновидностями: а) торговым обычаем "в дополнение к закону" (общее правило) и б) торговым обычаем "против закона" (исключение, при котором торговый обычай изменяет диспозитивную норму закона). Вот почему законодатель, не ограничиваясь общим (рамочным) санкционированием применения торгового обычая (т.е. ст. 5 ГК), в ряде случаев упоминает о торговых обычаях особо, имея в виду эту - последнюю - их разновидность, имеющую приоритет над некоторыми диспозитивными нормами гражданского законодательства.
Две модели частного права. Мировой практике известны две модели частного права: а) дуалистическая (существующая в Германии, Испании, Франции, а также Украине) и б) монистическая (характерная, в частности, для Российской Федерации). Первая модель предполагает формальное противопоставление гражданского и торгового (предпринимательского, коммерческого) права и автономию последнего; напротив, согласно второй модели гражданское и торговое (предпринимательское, коммерческое) право состоят между собой в неразрывном единстве (см. абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК). Говоря иначе, основное формальное различие между двумя моделями частного права проявляется в различном их отношении к торговому (предпринимательскому, коммерческому) кодексу: в условиях дуализма частного права данный акт существует и действует параллельно Гражданскому кодексу, в условиях монистической системы частного права; напротив, Гражданский кодекс - единственный частноправовой кодифицированный акт.
Различие между двумя моделями частного права также видят в различной методике регулирования торговых отношений. Считается, что в условиях частноправового дуализма в первую очередь применяются торговые законы, за ними следуют торговые обычаи и только в последнюю очередь - гражданские законы. Напротив, в условиях монистической модели частного права в первоочередном порядке применяются торговые законы, за ними следуют законы гражданские и только в последнюю очередь - торговые обычаи. Однако эта классическая последовательность применения разных источников права при регулировании торговых отношений сегодня требует двух важных уточнений.
1. Жесткий (строгий) вариант частноправового дуализма должен был бы предполагать последовательное противопоставление права гражданского праву торговому, при этом регулирование торговых отношений должно было бы осуществляться только торговыми законами и обычаями (возможность применения для этих целей гражданских законов вызывает сомнения даже в порядке аналогии). Вместе с тем известные дуалистические концепции частного права на самом деле отнюдь не настаивают на строгом противопоставлении права гражданского и права торгового, не стремятся обеспечить свободу последнего от первого и его "чистоту", а в некоторых случаях - и вовсе отдают предпочтение не торговым обычаям, а гражданским законам. Так, HGB 1897 г.*(74) (действующее наряду с BGB) формально не решает вопрос о последовательности применения рассматриваемых источников в процессе регулирования торговых отношений, однако, по замыслу его разработчиков, последовательность "торговый закон -> торговый обычай -> гражданский закон" должна сохраняться только при конкуренции между собой партикулярных торговых обычаев и диспозитивных гражданско-правовых норм; напротив, императивные гражданско-правовые нормы приоритетны перед торговыми обычаями. А поскольку даже в условиях дуализма частного права гражданское и торговое право рассматриваются соответственно как lex generalis и lex specialis (в результате чего первое имеет субсидиарное применение относительно второго), а гражданский закон - полноценный источник торгового права, правильнее говорить не столько о дуализме частного права, сколько о дуализме в законодательстве, регулирующем частноправовую сферу.
2. В свою очередь, и монистическая концепция частного права, как было показано выше, не исключает в принципе приоритета торговых обычаев над некоторыми диспозитивными нормами гражданского законодательства: внутренне неоднородная категория "торговый обычай" представлена не только торговым обычаем "в дополнение к закону", но и такой его разновидностью, как торговый обычай "против закона"*(75).
Аналогия. Необходимость обращения к аналогии возникает при пробелах, а именно - когда то или иное отношение, имеющее гражданско-правовую природу, требует правового регулирования в условиях отсутствия нормы законодательства, соглашения сторон и обычая делового оборота. Поэтому аналогия - это "запасной" и "худший" регулятор гражданских отношений, который применяется в крайнем случае, за отсутствием других ("более лучших") регуляторов.
Аналогия может быть в виде: а) аналогии закона и б) аналогии права (см. ст. 6 ГК). Сущность аналогии закона состоит в поиске нормы гражданского законодательства, регулирующей сходные отношения, и в ее применении к отношениям, требующим правового регулирования. Аналогия закона:
возможна в условиях действительного (а не мнимого, кажущегося) пробела;
возможна для регулирования и (или) охраны любых отношений, предусмотренных пп. 1 и 2 ст. 2 ГК, но она невозможна при регулировании "вертикальных" отношений, предусмотренных п. 3 ст. 2 ГК;
не должна противоречить существу регулируемого таким образом (т.е. при помощи аналогии закона) отношения;
требует наличия сходства между отношениями, которые нуждаются в правовом регулировании, и отношениями, которые непосредственно регулирует применяемая норма;
при регулировании гражданских отношений допускается только при применении норм гражданского и только законодательства (но не норм какого-либо другого законодательства, тем более - норм другого источника права). При этом некоторые авторы особо подчеркивают, что речь идет не обо всем гражданском законодательстве, а только о федеральных законах. Поэтому правила об аналогии не касаются подзаконных нормативных актов*(76) (что, по крайней мере, требует дополнительного обоснования).
Примечательно, что при регулировании семейных отношений возможно применение по аналогии норм как семейного, так и гражданского права (см. ст. 5 СК)*(77).
Таким образом, при аналогии закона за основу берется конкретная норма права, которая "приспосабливается" ("подгоняется") под индивидуальную нестандартную ситуацию. Тем не менее применение в таких случаях именно нормы права свидетельствует в пользу наличия нормативного регулирования в целом.
Аналогию закона следует отличать от некоторых других явлений.
Во-первых, аналогию следует отличать от прецедента, т.е. решения, принятого по конкретному делу конкретным правоприменительным органом. Дело в том, что при аналогии закона за основу берется сходная (близкая, подобная) норма законодательства, тогда как использование прецедента означает использование решения по аналогичному делу. Главное же состоит в том, что аналогия закона - признанный российским законодателем "запасной" регулятор общественных отношений, при этом процесс правового регулирования здесь обеспечивает именно норма права, содержащаяся в законодательстве (т.е. в источнике права); напротив, прецедент в Российской Федерации не является формой права, не обладает нормативностью и имеет сугубо индивидуальное значение.
Во-вторых, аналогию закона следует отличать от распространенных случаев субсидиарного применения в силу прямого указания закона правил, посвященных одним отношениям, к другим отношениям (см., например, п. 3 ст. 23, п. 5 ст. 82, п. 3 ст. 95, ст. 1011 ГК и др.). Такое субсидиарное применение используется в силу прямого указания закона для того, чтобы избежать (исключить) дублирование одного и того же (общего) нормативного материала в разных рубриках нормативного правового акта (в то время как аналогия, напротив, используется в условиях отсутствия какого-либо нормативного или договорного регулирования и как средство для устранения пробела).
При невозможности использования аналогии закона возможно обращение к аналогии права, сущность которой состоит в определении прав и обязанностей сторон, исходя из двух совокупных критериев: а) общих начал и смысла гражданского законодательства (см., в частности, ст. 1 ГК) и б) требований добросовестности, разумности, справедливости (ст. 5 СК вместо добросовестности называет гуманность). Таким образом, при аналогии права законодатель разрешает (предоставляет возможность) самим заинтересованным лицам (участникам гражданского оборота) или правоприменителю создать индивидуальное правило для определения прав и обязанностей. Отсутствие в условиях аналогии права всякой конкретной правовой нормы не позволяет говорить и о нормативности соответствующего регулирования в целом, если, конечно, не связывать нормативность аналогии права с нормативностью того принципа (начала), на котором она покоится.