Вопрос №10. Социологические теории общества.
Общая социологическая теория включает основные понятия и знания о социологии, ее предмете.
Частная социологическая теория – все отрасли социологии.
Научная картина мира (НКМ) в социологии - это совокупность самых общих представлений, часто носящих философский характер, о том, как устроена и каким законам подчиняется социальная реальность, в которой существуют общество и образующие его индивиды. НКМ управляет и регулирует процессом создания общей социологической теории (OCT), а последняя влияет на образование частных теорий. НКМ напоминает компас, который помогает ориентироваться ученому в законах социального познания. Компас указывает только общее направление, а конкретную карту местности ученому дают общая и частные социологические теории.
В НКМ включены основные понятия, которые описывают социальная реальность (общество, социальные группы, личности, мотивы, ценностные ориентации, коллективные представления и т. д.). В отличие от общей теории, они логически не связаны друг с другом в единое и проверяемое на опыте целое. ОСТ, опираясь на частную социологическую теорию (более конкретные совокупности понятий), строит логическое целое относительно не всей социальной реальности, а ее узкого фрагмента. К примеру, общая социоло-гическая теория может быть посвящена выяснению того, что такое ценностные ориентации личности или социальные институты, т.е. крупным темам. ОСТ вытекает из НКМ, но опирается на частные социологические теории (ЧСТ), которых великое множество.
Социальная теория рождается из глубинной заинтересованности человека в познании закономерностей протекания тех процессов, в которые он лично вовлечен или которые касаются его непосредственно. Данное положение не относится к естественнонаучной теории, в ней не нужен личный взгляд на вещи. Но в социальной теории он необходим. Мы описываем, познаем, систематизируем то, что интересно нам самим, что нас взволновало или не оставило равнодушными. Можно сказать, что социальная теория - это научная интерпретация всего того, и только того, что лично важно автору.
Как бы ни различались социологи по своим методологическим предпочтениям, они сходится в том, что изучают в социальном мире только то, что считают значимым. <И какой бы философии науки они ни придерживались, социологи стремятся объяснить только то, что является реально существующим, на их взгляд. Как и всякий иной человек, социолог приписывает реальность определенным вещам в своем окружении. Иначе говоря, они верят в то, что определенные вещи действительно присущи социальному миру. Их концепция того, что есть реальное, по большей части проистекает из того, чему они научились из своей культуры>1.
По Гоулднеру, существует два вида реальности - ролевая и персональная. Ролевая реальность включает профессиональные нормы, приемы, стереотипы, позаимствованные из научной литературы или из общения с коллегами. Фактами такой реальности выступают только те события, которые получили научную интерпретацию и выражены через социологические переменные. Что проходит мимо научного сита, не относится к реальности в профессиональном смысле слова. Персональная реальность состоит из фактов, почерпнутых из повседневного окружения социолога. Как простой смертный, социолог видит, слышит, чувствует, понимает одни явления и пропускает мимо другие. Каждый факт получает обыденную интерпретацию в терминах его национальной культуры и тех стереотипов, которые господствуют в его социальном классе.
Оба вида реальности дополняют друг друга, но и соперничают между собой. Более того, социолог постоянно перепроверяет одни факты при помощи других. Обыденные факты вызывают его подозрение в силу своей эмпирической неподтвержденности, а научные - в силу абстрактной оторванности от жизни, неуатентичности жизненной реальности. Когда отечественные социологи пишут об актуальности темы исследования, они имеют в виду под этим соответствие научных фактов жизненным реалиям.
Оба вида реальности, которым социолог доверяет в равной мере, тесно переплетены в его научной практике. Так было всегда. К примеру, источником теории бюрократии М. Вебера служили факты, позаимствованные им из исторической литературы, и <свидетельства из первых рук>, полученные им лично при знакомстве с немецкой бюрократией на практике. В случае с М. Вебером персональная реальность получала даже преимущества перед ролевой реальностью: личные впечатления от деятельности неповоротливых госчиновников заложили фундамент его учения, на который позже надстраивались знания, добытые из литературы. В результате получилась самая плодотворная из существующих теория бюрократии.
Согласно А. Гоулднеру, теория, представляющая только научные факты, вряд ли получит широкое признание, поскольку не будет понятна широкой общественности, разговаривающей на языке обыденной (персональной) реальности. Так и произошло с американской академической социологией. Увлекшись математизацией и научной терминологией, социологи стали недоступны пониманию среднего класса Америки, идеологией которого всю жизнь была социология. Социология превратилась в искусство ради искусства, понятное только избранным.
Другой недостаток <однореальной> теории заключается в том, что заказчики социальной теории - предприниматели, госслужащие, частные клиенты, обитающие в персональной реальности, - не только не поймут работы академических социологов, но не смогут внедрить практические рекомендации ученых. В таком случае лишается смысла само существование социологии как науки, призванной не только описывать, но отчасти и изменять общество.
Однако теряет смысл и такая социология, которая оперирует только фактами обыденной реальности. Составленная из них теория представляет всего лишь перестановку известных всем по жизненному опыту событий и явлений. Она ничему новому не учит. Когда к директору завода, попросившему дать социальный диагноз предприятия, является социолог, оперирующий только фактами обыденной реальности, тот удивляется: ничего нового, чего он не знал бы по собственному опыту, ученый сообщить не может.
Оперирование исключительно уровнем персональной реальности чревато гиперболизацией обыденных представлений. Классовым предрассудкам ученый придает статус конечной истины, полагая, к примеру, что социальная закономерность выражается в неуклонном росте бедности, безработицы или преступности. Хотя на самом деле социолог <обнаучил> небольшой исторический промежуток времени и опыт нескольких регионов. Он может заявить о том, что с нарастанием социальной напряженности в обществе неизбежно нарастает революционная ситуация. Но проходит время, и предсказанные события не осуществляются. Оказывается, ученый выявлял свою закономерность на опыте своих близких и знакомых, разговоров с соседями и чтения прессы, но не учел множество других факторов, давно уже установленных точной наукой.
Дилетантское теоретизирование неизбежно возникает на том историческом этапе, когда наука не накопила достаточного количества научно обоснованных фактов и соответствующих им теоретических концепций.
Как избавиться от дилетантизма в науке и гиперболизации персональной реальности? Только единственным способом - использовать научный метод. И главным среди них является выборочный. Определив генеральную и выборочную совокупности, построив теоретическую модель предмета исследования, описывающую только этот, конкретно взятый фрагмент реальности, социолог, опросив респондентов, приходит к выводам, которые справедливы только для совокупности опрошенных. Хотя он распространяет свои обобщения на всю генеральную совокупность, которая, в свою очередь, высвечивает не всю, но лишь часть социальной реальности, его выводы носят вероятностный характер. Они предположительно свидетельствуют, что социальный процесс в принципе может протекать указанным способом. Чем хуже поработал социолог с выборкой и инструментарием, тем менее достоверными считаются его обобщения.
При помощи выборочного опроса социологи пытаются проверить следствия из научной теории. Если теория построена преимущественно из суждений о персональной реальности, то она не выдержит объективной проверки.
Индивид верит в коллективную модель даже сильнее, чем в личную теорию. Коллективные суждения - наиболее устойчивые элементы персональной реальности.
Помимо понятий персональной и ролевой реальности А.Гоулднер, объясняя природу социальной теории, оперирует термином <инфраструктура теории> и <субтеоретический контекст>. Что скрывается за сложными категориями?
Исходное пространство для нашего теоретизирования формируется не ближайшим окружением, а обществом и культурой в целом. Они и выступают в роли субтеоретического контекста, который задает тон и направление нашим суждениям помимо нашей воли и желаний. Мы пленники общественных заблуждений. Социолог, обращаясь в собственному жизненному опыту за вдохновением, даже не в состоянии оценить влияние окружения, отфильтровать из него лишнее.
Социолог, как и простой смертный, постоянно общается с домашними, коллегами, посторонними, обсуждая с ними свои идеи или выслушивая их точку зрения. Они выступают незримыми помощниками в построении его теории, своеобразными подсказчиками, которым часто доверяют даже больше, чем проверенным научным фактам. На коллегах, друзьях или родственниках ученый в неформальной обстановке проверяет достоверность своих идей. Окружающие подсказывают нам, что факты не соответствуют реальности. В их число входят те, у кого социолог учился и кого он учит сейчас, с кем соперничал и боролся на научном фронте и кто поддерживал его позицию.
Собственное исследование ученого становится частью персональной реальности, хотя таковой не являются исследования его коллег. Теория - это на самом деле групповой продукт, а сам автор - лишь его эмблема. Авторство, полагает Гоулднер, в определенной мере всегда условно. За ним скрывается субтеория или инфраструктура теории.
Социолог не может избавиться от дуализма реальности. Его суть выражается так: собственное поведение социолога отличается от поведения тех, кого он изучает. Когда социолог думает о самом себе, он неявно подразумевает, что человек сам творит свою культуру. Но когда он изучает других людей, то неявно исходит из посылки о том, что человек - продукт культуры и социальной среды общества.
Рабочая посылка социолога, выступающего за автономию своей дисциплины, базируется на его свободе от социального давления, реальность и незыблемость которого он провозглашает, когда говорит о поведении других людей. В конечном итоге он демонстрирует противоречие: они зависят от общества, я - свободен от него.
Социолог решает дилемму таким образом, что разрывает обе части и приписывает их разным субъектам - себе и другим. Эти части настолько разные, что объединить их просто невозможно. В результате формируется раздвоенный образ сознания социолога: свободное <я> неявно подразумевает элиту, к которой социолог незримо относит себя, и своих коллег-ученых, а несвободное <они> ассоциируется у него с массой, которая выражается понятием <другие>1.
Теории различаются своим масштабом. Одни включают десятки понятий и категорий, другие - всего несколько. Так, марксистская теория классов представляет собой грандиозное здание, в котором классы, подразделяющиеся на господствующие и подчиненные, эксплуататорские и эксплуатируемые, буржуазные, мелкобуржуазные, крестьянские, рабочие, класс-в-себе и класс-для-себя, различаются по размерам дохода, месту в общественной организации труда, отношению к собственности и способам получения этих доходов, включены в несколько общественно-экономических формаций с разным уровнем развития производительных сил и производственных отношений (рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и социалистическую), обладают классовым сознанием и вступают между собой в социальные конфликты и классовую борьбу. В то же время существуют теории, содержащие всего две переменные. Например, теория П. Лазарсфельда и. В. Тиленса, созданная в 1958 г., объясняла успешную карьеру профессора количеством его переходов с одного места работы на другое - постоянно повышая свой должностной статус, он достигает большего, чем коллеги, постоян-но работающие на одном и том же месте. Здесь всего две переменные - карьера и число перемещений.
По мнению Г.С. Батыгина, теория являет собой совокупность необходимых и достаточных переменных, описываю-щих определенный фрагмент реальности.
Кроме масштаба научные теории различаются степенью обоб-щения. Чем больше количество фактов, объясняемых теорией, тем больше уровень ее общности. В естественных и социальных науках различают общие и частные теории, но в естественных науках частные теории четко выводятся из общих, а в социальных подобное условие почти не соблюдается, в результате частная и общая теории различаются тем, что описывают разные совокупности фактов.
Если рассматривать социологическую теорию с точки зре-ния нормативной методологии, ориентированной на естествен-нонаучные принципы, то речь должна идти об идеализиро-ванных объектах (категориях, понятиях, терминах), иерархи-ческом строении научного знания, механизмах перехода от одного уровня к другому, наконец, развитии и движении тео-ретического, преимущественно категориального, знания. И если это так, то теоретический уровень социологического зна-ния существенно отличается от эмпирического. Решающим признаком теоретического исследования выступает его направленность на совершенствование и развитие концептуальных средств науки, движение в слое идеально-абстрактных объек-тов и схем. Напротив, эмпирическое исследование определя-ется как применение к лежащей вне системы понятий объек-тивной действительности уже готовых мыслительных средств. Об этом мы поведем разговором ниже.