Вопрос №27. Борьба двух укладов.
Мировая экономическая система - совокупность территорий стран, объединенных экономическими связями. Это понятие шире, чем мировая капиталистическая экономика, поскольку включает в свою орбиту страны с капиталистическим и некапиталистическим хозяйством, но уже, чем понятие мировой системы.
Мировая капиталистическая экономика - высшая форма мировой экономической системы, существующая чуть ли не 500 лет. Она не превратилась в мировую империю: транснациональные корпорации находятся вне контроля единого правительства и свободно перебрасывают огромные капиталы через государственные границы. Другую форму мировой экономической системы представляли страны так называемого социалистического лагеря, куда в 50-80-е годы входили СССР, Куба, Румыния, ГДР, Югославия, Польша, Чехословакия, Болгария, Венгрия, Монголия, Вьетнам. У них не было единого правительства, каждая страна являлась суверенным государством. Но между ними существовали международное разделение труда, кооперация и экономический обмен в рамках созданного в 1949 г. Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). В широком смысле мировая система включает все ныне существующие на планете страны. Она получила наименование мирового сообщества.
В рыночном укладе обращались (речь идёт о 90-ых гг) "живые деньги", в нерыночном - безналичный расчёт в виде взаимонеплатежей (векселя, в основном).
Тема борьбы СССР и США.
НАРОДНИЧЕСТВО – идеологическая доктрина и общественно-политическое движение части интеллигенции Российской империи второй половины 19 – начала 20 в. Его сторонники ставили целью выработать национальную модель некапиталистической эволюции, постепенно адаптировать большинство населения к условиям модернизации хозяйства. Как система идей была характерна для стран с преимущественно аграрным характером экономики в эпоху их перехода к индустриальной стадии развития (помимо России, это Польша, а также входившие в состав Российской империи Украина, страны Прибалтики и Кавказа). Считается разновидностью утопического социализма, соединенного с конкретными (в ряде аспектов – потенциально реалистичными) проектами реформирования экономической, социальной и политической сфер жизни страны.
Следствием наличия в менталитете российского общества второй половины 20 в. народнических идей стала невосприимчивость самодержавия в России к разумным и взвешенным альтернативам государственного либерализма. Любой либерал воспринимался властями бунтовщиком, и самодержавие перестало искать себе каких-либо союзников за пределами консервативного окружения. Это в конечном счете и ускорило его гибель.
Последнее десятилетие ознаменовано резкой вспышкой борьбы национал-патриотического, традиционалистского и либерально-западнического направлений, стремящихся обрести поддержку среди россиян. Однако, сопоставляя сильные и слабые стороны "посланий" обеих сторон, легко убедиться, что они обладают одной общей чертой. Ни в той, ни в другой не находят значительного отражения насущные социально-экономические интересы и потребности основной массы населения. Национал-патриоты активно спекулируют на этих интересах, но в действительности подчиняют их целям реставрации Империи. Их апелляция к социальной справедливости - всего лишь популистский лозунг, не оказывающий существенного влияния на реальную политику соответствующих партий и движений. Западники-либералы склонны относить удовлетворение насущных интересов людей к более или менее отдаленному будущему, рассматривать их как продукт достаточно трудного и длительного процесса либерализации экономики. Возможно, их проект не имеет рациональной альтернативы, но от этого он не становится более привлекательным для людей. В результате ни той, ни другой доктрине не удается подчинить своему влиянию основную часть россиян, превратиться в их собственную идеологию.
Другой взгляд: общественное сознание России высвобождается из растрескавшихся, но не рухнувших окончательно парадигм тоталитарной идеологии и находится в переходном состоянии, совмещая черты, унаследованные от прошлого, с движением к общецивилизационным установкам. Более того, трансформация сознания, усвоение ценностей и достижений западно-христианской, "либеральной" культуры, их синтез со стандартами и нормами, присущими российской культурной традиции, - неотъемлемая предпосылка выхода из трансформационного кризиса.
Обе эти концепции уходят корнями в прошлый век, по сути дела, варьируя на современный лад славянофильскую и западническую теории. Какая из них соответствует действительности, сказать на основе сугубо теоретического анализа трудно, если вообще возможно. Аргументы в их поддержку носят во многом ценностный характер, находясь в не соприкасающихся интеллектуальных плоскостях.
Положительное отношение к демократии как политическому режиму, социальному идеалу и системе ценностей, основанных на либеральном мировосприятии, в центре которого находится индивид, его права, свободы и интересы, - одна из важнейших предпосылок успешных демократических преобразований.
На вопрос о соотношении демократии, прав личности и массового сознания в России распространены три ответа. Первый сводится к утверждению, будто российский (или "евразийский") и "западный" ("европейский", либеральный) менталитеты изначально отличны друг от друга. А потому-де индивидуальные права и свободы не имеют ни ценности, ни смысла для россиянина, сформированного под воздействием некой "нелиберальной" цивилизации. "...Россия, - утверждал, например, лидер КПРФ Геннадий Зюганов, - есть выразитель культурно-исторической и нравственной традиции, фундаментальными ценностями которой являются коллективизм, соборность, державность и стремление к воплощению высших идеалов добра и справедливости". "Культ индивидуализма", по его мнению, важнейшая опора западной цивилизации
При всем их различии обе концепции предполагают, что в России сохраняются интеллектуальные и психологические стандарты тоталитарного общества. В противоположность этим точкам зрения третья предполагает, что массовое сознание в России постепенно усваивает демократические ценности, в том числе индивидуальные права и свободы, хотя их формирование находится еще на первой стадии.
Перспективы российской демократизации во многом зависят от устойчивости массового сознания: в какой мере на него влияет меняющаяся (чаще, увы, не в лучшую сторону) экономическая среда, производно ли оно от таких изменений или развивается по собственным законам? После августовского кризиса в российской элите много говорят о том, что в стране произошел "левый поворот". Действия и декларации реваншистских сил показывают: им грезится еще и "левый переворот". Поэтому они нагнетают социально-политическую напряженность, примером чему может быть провалившаяся попытка импичмента, создают препоны договоренностям с международными финансовыми институтами, мешают проведению эффективной экономической политики.
"Левый поворот" предполагает, что население в массе своей стало отторгать саму идею перехода от централизованной экономической системы к рыночным отношениям, что заметно выросли симпатии к левым партиям, прежде всего коммунистам и аграриям, а их экономические и политические воззрения получили дополнительную поддержку.
Кризис второй половины 1998 года вызвал в массовом сознании естественный рост пессимистических оценок будущего российской экономики и собственного материального положения. Но обнаружилась и относительная стабильность ряда глубинных характеристик массового сознания. На это указывает динамика отношения к экономическим реформам, фиксирующая не только экономические, но и мировоззренческие установки.