Философии 1 страница
ХРЕСТОМАТИЯ ПО ФИЛОСОФИИ
Gaudeamus igitur
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus
Ubi sunt qui ante nos
inmundofuere?
Transeans ad superos
Transeans ad inferos
Hos si vis videre!
Vita njstra brevis est,
Brevi finietur;
Venit mors velositer,
Rapit nos atrociter
Neminu parcetur!
Vivat academia!
Vivant professores!
Vivat memorum quodlibet?
Semper sint in f lore!
Под редакцией А. А. Радугина
Хрестоматия
По
философии
учебное пособие
Согласно Федеральному компоненту
Государственного комитета Российской Федерации
по высшему образованию
«Мудрое и глупое — это как пища,
полезная или вредная,
а слова, изысканные и простые, — это посуда,
городская и деревенская,
в которой можно подавать
и ту и другую пищу».
|
| alma mater Августин Москва Издательство ЦЕНТР |
УДК 1 (076.1)
ББК87я73
Р15
Научный редактор и составитель
доктор философских наук, профессор,
академик Международной Академии высшей школы
А. А. Радугии
Авторский коллектив:
В. И. Авдеев И. М. Бочарова
Хрестоматия по философии:Учебное пособие / Отв. ред.
Р15 и сост. А. А. Радугин. — Москва: Центр, 2001.— 416с.
ISBN 5-88860-036-9
Книга представляет собой антологию тематически сгруппированных философских текстов — извлечений из трудов мыслителей разных эпох, включая и современность. Пособие подготовлено в соответствии с «Государственными требованиями (Федеральный компонент) к общему минимуму содержания и уровню подготовки выпускников высшей школы по циклу «Общие гуманитарные и социально-экономические дисциплины». Содержание дидактических единиц этих требований по философии раскрывается на основе фрагментов произведений представителей основных философских учений, школ, течений и направлений как в историко-философском ключе, так и через фундаментальные философские проблемы.
| Без объявления | ББК87я73 |
| ISBN 5-88860-036-9 | ÓА.А. Радугин, 20001 |
Содержание
Предисловие
тема 1
Философия: ее смысл и предназначение
1.1. Что такое философия и каков основной круг ее проблем 15
Пифагор 15
Аристотель 15
Н. Кузанский 17
М. Монтень 18
Р. Декарт 19
И. В. Гете 21
Ф. Шлегелъ23
В. С. Соловьев 24
Б. Рассел 27
X. Ортега-и-Гассет 27
1.2. Философия и наука 34
Л. Фейербах 34
А. И. Герцен 35
Н.А. Бердяев 37
Г. Башляр 41
М. Хайдеггер 43
тема 2
Философский плюрализм:
истолкование философского творчества и
многообразия философских учений,
школ, течений и направлений
Ф. Шлегель 48
Г. В. Ф. Гегель 49
Л. Фейербах 54
А. И. Герцен 58
Ф. Энгельс 61
Н. А. Бердяев 62
Ж. Лакруа бЗ
тема 3
Античная философия
3.1. Раннегреческая натурфилософия 66
Фалес 66
Анаксимандр 66
Анаксимен 67
Гераклит Эфесский 67
Пифагор 67
Парменид68
Зенон 69
Анаксагор 69
Левкипп и Демокрит 70
3.2. Софисты: Протагор и Горгий 71
Протагор 71
Горгий 72
3.3. Платон и Аристотель — систематизаторы
древнегреческой философии 72
Платон 7 2
Аристотель 79
3 4. Эллинистическая философия:
эпикуреизм и стоицизм 82
Эпикур 82
Сенека 85
Марк Аврелий 86
тема 4
Средневековая христианская философия
4.1. Раннехристианская апологетика:
Афиногор, Ипполит, Ириней,
Климент Александрийский,
Тертуллиан 90
4.2. Основные принципы христианского
мышления и мировоззрения.
Познание как богоуподобление.
Мистика и схоластика 96
Августин 96
Иоанн Скот Эриугена 101
Пьер Абеляр 101
Фома Аквинский 104
тема 5
Философия
эпохи Возрождения
Н. Кузанский 106
Дж. Бруно 112
тема 6
Разработка метода научного исследования
в философии XVII века:
Ф. Бэкон, Р. Декарт, Б. Спиноза
Ф. Бэкон 115
Р. Декарт 120
Б. Спиноза 124
тема 7
Рационализм
эпохи Просвещения
и метафизический материализм XVIII века
Ф.М. А. Вольтер 129
Ж.-Ж. Руссо 130
П. А. Гольбах 130
Д. Дидро 131
Ж.О. де Ламетри 132
К. А. Гельвеций 133
тема 8
Эволюция британского эмпиризма
конца XVII — середины XVIII в.:
Д. Локк, Д. Беркли, Д. Юм
Д. Локк135
Д. Беркли 136
Д. Юм 137
тема 9
Немецкая классическая философия
И. Кант 141
И. Г. Фихте 145
Ф.В. Шеллинг 147
Г. В. Ф. Гегель 152
Л. Фейербах 156
К. Маркс и Ф. Энгельс 161
тема 10
Русская философия XIX-XX веков
В. Г. Белинский 173
Н. Г. Чернышевский 175
Н. А. Добролюбов 176
К. С. Аксаков 180
А.С. Хомяков 183
В.С. Соловьев 185
Л. И. Шестов 189
С. Н. Булгаков 189
П. А. Флоренский 191
С. Н. Трубецкой 193
С. Л. Франк 194
Н.А. Бердяев 194
тема 11
Человек во Вселенной.
Философская, религиозная
и научная картина мира
11.1. Концепция бытия — фундамент философской
картины мира 200
11.2. Понятие материи. Диалектико-материалистическая картина мироздания 205
11.3. Религиозно-идеалистическая картина мира: эволюционный космизм
П. Тейяра де Шардена 222
тема 12
Природа человека и смысл
его существования
12.1. Решение проблем специфики человеческого бытия в философской антропологии 229
Ф. Шлегелъ 229
Ф. Шеллинг 231
Л. Фейербах 232
Н. А. Бердяев 234
Ф. Ницше 235
М. Шелер 236
Э.Фромм 242
М.Хайдеггер247
12.2. Марксистское учение
о соотношении природного и социального в человеке.
Индивид и личность 24 9
К. Маркс и Ф. Энгельс 249
Н. А. Бердяев 255
12.3. Смысл и назначение человеческого бытия 259
М.Монтенъ259
Л. Фейербах 260
Л. Толстой 265
тема 13
Познание,
его возможности и средства
13.1. Постановка проблемы познания в классической немецкой философии 268
И. Кант 268
Ф. Шеллинг 271
М.Хайдеггер275
13.2. Диалектико-материалистическая теория познания 276
13.3. Позитивистская и персоналистская
концепции познания.
Знание и вера 292
Б. Рассел 292
Э. Мунье ЗОО
Ж. Лакруа 300
тема 14
Проблемы
научной рациональности в современной «философии науки»
14.1. Неокантианская интерпретация научного познания 302
П.Наторп302
Э. Кассирер 303
В.Виндельбанд305
Г. Риккерт 306
14.2. Проблемы методологии научного познания в позитивизме и неопозитивизме 307
О. Конт 307
Р. Карнап 308
Б. Рассел 310
М. Шлик 311
Н.З. Концепция науки в критическом рационализме 311
К. Поппер ЗП
Т. Кун 313
И. Лакатос 315
П. К. Фейерабенд 316
тема 15
Современный философский иррационализм:
решение проблем бытия,
познания,
человека и личности в различных школах и течениях
15.1. «Философия жизни» 318
А. Шопенгауэр 318
Ф. Ницше 320
В. Дильтей 324
Г.3иммель 325
А. Бергсон 326
15.2. Психоаналитическая
философия 327
З. Фрейд 327
К. Г. Юнг 335
Э. Фромм 337
15.3. Экзистенциализм 340
Э.Мунъе340
С. Кьеркегор 342
Ж.-П. Сартр 344
А. Камю 346
М.Хайдеггер 347
К. Ясперс 353
тема 16
Общество и культура
как предмет философского
анализа
16.1. Философия истории 355
Г. Ф. В. Гегель 355
К. Маркс 355
Л.Н. Гу милев 358
А. Дж. Тойнби 358
К. Ясперс З61
16.2. Культура и цивилизация 363
О. Шпенглер З6З
П. А. Сорокин 365
Д. С. Лихачев 366
Н.А. Бердяев 366
Н.С. Трубецкой 367
16.3. Запад и Восток в диалоге культур 369
П. Я. Чаадаев 369
Н.Я. Данилевский 372
Н. А. Бердяев 374
тема 17
Глобальные проблемы человечества
К. Лоренц 376
А. Печчеи 379
А. Швейцер 384
Я. Ф. Федоров 387
К. Э. Циолковский 389
Перечень имен
(Краткие сведения о философах, фрагменты из работ которых приведены в данной книге)
Предисловие
В современной системе высшего образования, нацеленной на разностороннее развитие личности, значительную роль играет изучение философии. Определенную роль в освоении философской проблематики оказывают учебники и учебные пособия в виде курсов лекций, методических указаний и т. д. Однако все эти виды учебных пособий дают представление о философии как бы из «вторых рук». Философские проблемы доходят до их читателей в интерпретации авторов данных пособий. Между тем, чтобы глубоко и разносторонне изучить философию, необходимо ощутить подлинный «вкус» философской проблематики, самому окунуться в мир философской мысли, непосредственно познакомиться с многочисленными идеями и концепциями философов.
Самый верный способ в этом деле — прочитать первоисточники — работы классиков философской мысли. Однако для студента неспециализированного вуза из-за недостатка времени, сложности текстов такая форма решения этой задачи может оказаться неприемлемой. Жанр учебного пособия в виде хрестоматии ; в какой-то мере решает проблему непосредственного ознакомления студента с классическими философскими текстами. Хрестоматия позволяет читателю получить эти тексты в специально отображенном концентрированном виде.
Основными документами, определившими тематику отбора фрагментов текстов, являются «Государственные требования (Федеральный компонент) к обязательному минимуму содержания и уровню подготовки выпускников высшей школы по циклу «Общие Гуманитарные и социально-экономические дисциплины». Дидактические единицы этих Требований по философии раскрываются как через изложение истории философии, так и через концентрированное освещение ряда важнейших философских проблем. Составители хрестоматии стремились к тому, чтобы представленные фрагменты отображали разнообразные подходы к предмету и назначению философии, к фундаментальным философским проблемам, чтобы они адекватно выражали взгляды соответствующих философов и при этом были доступными для понимания широкой читательской аудитории.
Двойственная нацеленность материалов данной хрестоматии на историю и теорию философии определили и композицию глав. В историко-философских темах соблюдается принцип освещения исторического движения философской мысли. В «теоретических» главах дается тематическая подборка материала, раскры-
вающая ту или иную философскую проблему. Для удобства читателей, там, где это возможно, составители стремились провести внутреннюю рубрикацию, чтобы было легче ориентироваться в обширном и довольно сложном материале.
Составители надеются, что представленный материал будет использован не только для устного изучения тем, но и для написания докладов и рефератов, что позволит существенно расширить кругозор по философии всей студенческой аудитории: группы, потока, курса.
В подготовке материалов принимали участие: проф. А. А. Раду-гин (темы 1—5,16,17); доц. В. И. Авдеев (темы 6—10,14,15); И. М. Бочарова (темы 11—13).
Тема 1
Философия: ее смысл и предназначение
1.1. Что такое философия
и каков основной круг ее проблем
ПИФАГОР САМОССКИЙ
Диоген Лаэрций Х,10,1. Как говорит Гераклид Понтийский в сочинении «О бездыханной», Пифагор впервые назвал философию (любомудрие) этим именем и себя философом, разговаривая в Си-кионе с сикионским или филутским тираном Леонтом: по его словам, никто не мудр, кроме Бога.
Диодор Сицилийский X, 10,1. Пифагор назвал свое учение любомудрием, а не мудростью. Упрекая семерых мудрецов (как их прозвали до него), он говорил, что никто не мудр, ибо человек по способности своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа, может подобающе назван любомудром (философом).
АРИСТОТЕЛЬ
...Следует рассмотреть те причины и начала, наука о которых есть мудрость. Если рассмотреть те мнения, какие мы имеем о мудром, то, быть может, достигнем здесь больше ясности. Во-первых, мы предполагаем, что мудрый, насколько это возможно, знает все, хотя он и не имеет знания о каждом предмете в отдельности. Во-вторых, мы считаем мудрым того, кто способен познать трудное и нелегко постижимое для человека (ведь воспринимание чувствами свойственно всем, а потому это легко и ничего мудрого в этом нет). В-третьих, мы считаем, что более мудр во всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин, и, [в-четвертых], что из наук в большей мере мудрость та, которая желательна ради нее самой и для познания, нежели та, которая желательна ради извлекаемой из нее пользы, а [в-пятых], та, которая главенствует, — в большей мере, чем вспомогательная, ибо мудрому надлежит не получать наставления, а наставлять, и не он должен повиноваться другому, а ему— тот, кто менее мудр.
Вот каковы мнения и вот сколько мы их имеем о мудрости и мудрых. Из указанного здесь знание обо всем необходимо имеет тот, кто в наибольшей мере обладает знанием общего, ибо в некото-
ром смысле он знает все подпадающее под общее. Но, пожалуй, труднее всего для человека познать именно это, наиболее общее, ибо оно дальше всего от чувственных восприятий. А наиболее строги те науки, которые больше всего занимаются первыми началами: ведь те, которые исходят из меньшего числа [предпосылок], более строги, нежели те, которые приобретаются на основе прибавления (например, арифметика более строга, чем геометрия). Но и научить более способна та наука, которая исследует причины, ибо научают те, кто указывает причины для каждой вещи. А знание и понимание ради самого знания и понимания более всего присущи науке о том, что наиболее достойно познания, ибо тот, кто предпочитает знание ради знания, больше всего предпочтет науку наиболее совершенную, а такова наука о наиболее достойном познания. А наиболее достойны познания первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное, а не через то, что им подчинено. И наука, в наибольшей мере главенствующая и главнее вспомогательной, — та, которая познает цель, ради которой надлежит действовать в каждом отдельном случае; эта цель есть в каждом отдельном случае то или иное благо, а во всей природе вообще — наилучшее.
Итак, из всего сказанного следует, что имя [мудрости] необходимо отнести к одной и той же науке: это должна быть наука, исследующая первые начала и причины: ведь и благо, и «то, ради чего» есть один из видов причин. А что это не искусство творения, объяснили уже первые философы. Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они удивлялись тому, что непосредственно вызывало недоумение, а затем, мало-помалу продвигаясь таким образом далее, они задавались вопросом о более значительном, например о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о происхождении Вселенной. Но недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим (поэтому и тот, кто любит мифы, есть в некотором смысле философ, ибо миф создается на основе удивительного). Если, таким образом, начали философствовать, чтобы избавиться от незнания, то, очевидно, к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради какой-нибудь пользы. Сам ход вещей подтверждает это, а именно: когда оказалось в наличии почти все необходимое, равно как и то, что облегчает жизнь и доставляет удовольствие, тогда стали искать такого рода разумение. Ясно поэтому, что мы не ищем его ни для какой другой надобности. И так же как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука единственно свободная, ибо она • одна существует ради самой себя.
Аристотель. Метафизика // Сочинения: в 4-х т. Т. 1.-М., 1975. – С. 67-69.
НИКОЛАЙ КУЗАНСКИЙ
...Когда заботы чрезмерны, они отчуждают от созерцания премудрости. Недаром написано, что философия противоположна плоти и умерщвляет ее. Между философами опять-таки обнаруживается большое различие, и, главное, потому, что ум одного лучший охотник, потому что упражнялся, и логика ему послушнее, и он умело ею пользуется, и еще потому, что один лучше другого знает, в какой области желанную премудрость быстрее отыскать и как уловить. Поистине философы не что иное, как охотники за премудростью, которую каждый по-своему прослеживает в свете прирожденной ему логики.
Кузанский Н. Охота за мудростью //
Избранные произведения: в2-х т. Т.2. — М.,1980. — С. 34.
...Мыведь не знаем всего, что может быть познано человеком. Так, скажем, не стал грамматиком, ритором, логиком, философом, математиком, теологом, механиком и так далее, однако, будучи человеком, можешь всем этим стать. Хотя возможность стать человеком ; актуально определилась в тебе именно таким вот образом, каков ты : есть, и эта определенность есть твоя сущность, однако возможность стать человеком в тебе никогда не завершена до полной определенности. Имея ввиду эту несовершенную неопределившуюся возможность стать, платоники, как передает Прокл, называли все составом из законченного, или определившегося и бесконечного, законченность относится к определившейся сущности, бесконечность к потенции и возможности стать.
Кузанский Н. Охота за мудростью //
Избранные произведения: в 2-х т. Т. 2. — М.,1980. — С. 393,394.
Вложенное в нас природное влечение побуждает нас искать не только знания, но и мудрости (sapientiam), то есть питательного знания (sapidam scientam).
Нашей интеллектуальной природе, поскольку она живет,
надо питаться, причем она не может подкрепляться ничем, кроме пищи духовной жизни, как и все живое кормится сообразной его жизни пищей; жизненный дух всегда движим влечением — этодвижение и зовется жизнью — и сила духа жизни без восстановления свойственным ему питанием иссякнется и прекратится.
Кузанский Н. Охота за мудростью //
Избранные произведения: в2-х т. Т.2. — М., 1980. —С. 347.
Дух премудрости нисходит в дух интеллекта как желанное к жаждующему, смотря по пылкости жажды, обращает к себе духовность интеллекта.
Кузанский Н. Охота за мудростью //
Избранные произведения: в 2-х т. Т. 2. — М., 1980. — С. 387.
М. МОНТЕНЬ
Цицерон говорит, что философствовать — это не что иное, как приуготовлять себя к смерти. И это тем более верно, ибо исследование и размышление влекут нашу душу за пределы нашего бренного «я», отрывают ее от тела, и это и есть некое предвосхищение и подобие смерти; короче говоря, вся мудрость и все рассуждения в нашем мире сводятся, в конечном итоге, к тому, чтобы научить нас не бояться смерти. И всамом деле, либо наш разум смеется над нами, либо, если это не так, он должен стремиться только к одной единственной цели, а именно обеспечить нам удовлетворение наших желаний, и вся его деятельность должна быть направлена лишь на то, чтобы доставить нам возможность творить добро и жить в свое удовольствие, как сказано в Священном Писании. Все в этом мире твердо убеждены, что наша конечная цель — удовольствие, и спор идет лишь о том, каким образом достигнуть его; противоположное мнение было бы тотчас отвергнуто, ибо кто стал бы слушать человека, утверждающего, что цель наших усилий—наши бедствия и страдания?
Разногласия между философскими школами в этом случае — чисто словесные (Transcurramus sollertissimas nugas). Здесь больше упрямства и препирательств по мелочам, чем подобало бы людям такого возвышенного призвания. Впрочем, кого бы ни взялся играть человек, он всегда играет вместе с тем и себя самого. Чтобы ни говорили, но даже в самой добродетели конечная цель—наслаждение. Мне нравится дразнить этим словом слух тех, кому оно очень не по душе. И когда оно действительно обозначает высшую степень удовольствия и полнейшую удовлетворенность — подобное наслаждение в большей мере зависит от добродетели, чем от чего-либо иного. Становясь более живым, острым, сильным и мужественным, такое наслаждение делается от того лишь более мягким, более милым и естественным словом «удовольствие», нежели словом «вожделение», как его часто именуют. Что до этого более низменного наслаждения, то если оно вообще заслуживает этого прекрасного названия, но разве что в порядке соперничества, а не по праву. Я нахожу, что этот вид наслаждения еще более, чем добродетель, сопряжен с неприятностями и лишениями всякого рода. Мало того, что оно мимолетно, зыбко и преходяще, ему также присущи и свои бдения, и свои посты, и свои тяготы, и пот, и кровь; сверх того, с ним сопряжены особые, крайне мучительные и самые разнообразные страдания, а затем — пресыщение, до такой степени тягостное, что его можно приравнять к наказанию. Мы глубоко заблуждаемся, считая, что эти трудности и помехи обостряют такое наслаждение и придают ему особую пряность, подобно тому, как это происходит в природе, где противоположности, сталкиваясь, вливают друг в друга новую жизнь; но в неменьшее заблужде-
ние мы впадаем тогда, когда, переходя к добродетели, говорим, что сопряженные с нею трудности и невзгоды превращают в бремя для нас, делают чем-то бесконечно суровым и недоступном, ибо тут гораздо больше, чем в сравнении с вышеназванным наслаждением, они облагораживают, обостряют и усиливают божественное и совершенное удовольствие, которое добродетель дарует нам. Поистине недостоин общения с добродетелью тот, кладет на чаши весов жертвы, которые она от нас требует, и приносимые ею плоды, сравнивая их вес; такой человек не представляет себе ни благодеяний добродетели — дело мучительное и трудное и что лишь обладание ею приятно, что все равно как если бы он говорил, что она всегда неприятна. Разве есть у человека такие средства, с помощью которых кто-нибудь хоть однажды достиг полного обладания ею?Наиболее совершенные среди нас почитали себя счастливыми и, когда ни выпадала возможность добиваться ее, хоть немного приблизиться к ней, без надежды обладать ею? И одно из древнейших благодеяний ее — презрение к смерти; оно придает нашей жизни спокойствие и безмятежность, оно позволяет вкушать ее чистые и мирные радости; когда этого нет — отравлены и все прочие наслаждения. Вот почему все философские учения встречаются и сходятся в этой точке. И хотя они в один голос предписывают нам презирать страдания, нищету и другие невзгоды, которым подвержена жизнь человека все же не это должно быть первейшей нашей заботою, как потому что эти невзгоды не столь уже неизбежны (большая часть людей проживает жизнь, не испытав нищеты, а некоторые — даже не зная, что такое физическое страдание и болезни, каков, например, музыкант Ксенофил, умерший в возрасте ста шести лет и пользовавшийся до смерти прекрасным здоровьем), так и потому, что на худой конец, когда мы того пожелаем, можно прибегнуть к помощи смерти, которая положит предел нашему земному существованию и прекратит наши мытарства.
Монтень М. Опыты (О том, что философствовать —это значит умирать). — М., 1991. С. 63—65.
Р. ДЕКАРТ
Прежде всего я хотел бы выяснить, что такое философия, сделав почин с наиболее обычного, с того, например, что слово «философия» обозначает занятие мудростью и что под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего того, что может познать человек; это же знание, которое направляет самую жизнь, служит сохранению здоровья, а также открытиям во всех науках. А чтобы философия стала такой, она необходимо должна быть выведена из первых причин так, якобы тот, кто старается овладеть ею (что и значит, собственно, философствовать), начинал с исследования этих первых причин, именуемых
началами. Для этих начал существует два требования. Во-первых, они должны быть столь ясны и самоочевидны, чтобы при внимательном рассмотрении человеческий ум не мог усомниться в их истинности; во-вторых, познание всего остального должно зависеть от них так, что хотя начала и могли бы быть познаны помимо познания прочих вещей, однако, обратно, эти последние не могли не быть познаны без знания начал. При этом необходимо понять, что здесь познание вещей из начал, от которых они зависят, выводится таким образом, что во всем ряду выводов нет ничего, что не было бы совершенно ясным. Вполне мудр в действительности один бог, ибо ему свойственно совершенное знание всего; но и люди могут быть названы более или менее мудрыми, сообразно тому, как много или как мало они знают истин о важнейших предметах. С этим, я полагаю, согласятся все сведущие люди.
Затем я предложил бы осудить полезность этой философии и вместе с тем доказал бы важность убеждения, что философия (поскольку она распространяется на все доступное для человеческого познания) одна только отличает нас от дикарей и варваров и что каждый народ тем более гражданственен и образован, чем лучше в нем философствуют; поэтому нет для государства большего блага, как иметь истинных философов. Сверх того, любому человеку важно не только пользоваться близостью тех, кто предан душою этой науке, но поистине много лучше самим посвящать себя ей же, подобно тому, как несомненно предпочтительнее при ходьбе пользоваться собственными глазами и благодаря им получать наслаждение от красок и цвета, нежели закрывать глаза и следовать на поводу у других; однако и это все же лучше, чем, закрыв глаза, отказываться от всякого постороннего руководства. Действительно, те, кто проводит жизнь без изучения философии, совершенно замкнули глаза и не заботятся открыть их; между тем удовольствие, которое мы получаем при созерцании вещей, видимых нашему глазу, отнюдь не сравнимо с тем удовольствием, какое доставляет нам познание того, что мы находим с помощью философии. К тому же для наших нравов и для жизненного уклада эта наука более необходима, чем пользование глазами для направления наших шагов. Неразумные животные, которые должны заботиться только о своем теле, непрерывно и заняты лишь поисками пищи для него; для человека же, главною частью которого является ум, на первом месте должна стоять забота о снискании его истинной пищи — мудрости. Я твердо убежден, что очень многие не преминули бы это сделать, если бы только надеялись в том успеть и знали, как это осуществить. Нет такого самого последнего человека, который был бы так привязан к объектам чувств, что когда-нибудь не обратился бы от них к чему-то лучшему, хотя бы часто и не знал, в чем последнее состоит. Те, к кому судьба благосклонна, кто в избытке обладает здоровьем, почетом и богатством, не более других свободны от такого желания;