Делается попытка дать понятие мошенничеству как захвату чужого имущества (например, срывание шапок - ст. 15 гл. 211 карманная кража - ст. 11 гл. 21). 4 страница
50. Законодательство царизма (1905 – 1907), Столыпинские реформы.
Уголовное право. Выше уже говорилось, что в 1903 г. император утвердил новое Уголовное уложение, которое должно было заменить Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1885 г., а также Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. Замена этих актов новым Уложением была крайне важной. Во-первых, действовавшие акты были очень объемны, а, во-вторых (и это главное) оба эти акта основывались на прямо противоположных принципах. Уложение 1845 г. базировалось на сословном подходе к уголовным наказаниям, типичном для феодального общества, а Устав 1864 г. провозглашал бессословность судов. Принципиальные противоречия в законодательстве, чрезмерное обилие статей в нормативных актах — все это негативно отражалось на судебной практике. В новом Уложении, бессословном по своему характеру, говорилось о равенстве субъектов права перед законом и судом, независимо от их сословной принадлежности. Преступление определялось как “деяние, воспрещенное во время его учинения законом под страхом наказания”. Таким образом закреплялся один из основополагающих принципов законности: “нет преступления, нет наказания без указания о том в законе”. Уложение исключило применение аналогии в уголовном праве (которая применялась в Уложении 1845 г.). Был повышен до 10 лет возраст, с которого возникала уголовная ответственность, хотя Уложение говорит об уменьшенной вменяемости в возрасте с 10 до 17 лет, а в возрасте с 17 лет до 21 года - об уменьшении наказания. Более четко разработаны понятия вины, умысла, обстоятельств, отягчающих и смягчающих вину. Составителям Уложения удалось преодолеть сугубо казуальный характер изложения правового материала, характерный для прежнего Уложения 1845 г., что позволило существенно сократить число статей (до 654 против 1700 в Уложении 1845 г. в редакции 1885 г.). Упрощена была и система наказаний: исключены телесные наказания, в том числе розги для бродяг, плети для ссыльных, розги по приговорам военных судов и волостных судов для крестьян. О наказании розгами (до 100 ударов) говорилось лишь в Уставе о ссыльных и Уставе о содержании под стражей применительно к ссыльно-каторжным и ссыльно-поселенцам. Смертная казнь сохранилась, но только за посягательство на жизнь царя, членов императорской фамилии, государственную измену. Наказания подразделялись на основные, заменяющие и дополнительные. Так, смертная казнь могла заменяться бессрочной каторгой, а последняя— срочной каторгой (т.е. на определенный срок). В качестве дополнительного наказания могло применяться лишение особенных прав, т.е. лишение дворянства, офицерского звания или классного чина по гражданской службе, служебных прав и т.д. Применялось и денежное взыскание, хотя конфискацию имущества как направленную фактически против семьи осужденного Уложение отвергло. Но в Уложении 1903 г. сохранились различные наказания в зависимости от сословной принадлежности наказуемого, также как и неопределенность наказания, что не устраняло возможности судебного произвола в определении меры наказания. Что касается Особенной части Уложения и конкретных составов преступления, то наиболее детально были разработаны главы “О нарушении ограждающих веру постановлений>>, “О бунте против верховной власти и преступлениях против священной особы Императора и Членов Императорского Дома”, “О неповиновении власти”, “О службе”. По-прежнему православная вера являлась государственной религией: совращения в другую религию, религиозные “умствования” и тем более атеизм рассматривались как диссидентство, посягательство на государственную идеологию и подрыв основ государственности. Характерно, что посягательство на особу императора и членов его семьи рассматривались как более тяжкие преступления, чем государственная измена и шпионаж. Суровые наказания полагались нетолько за составление и распространение, но и за хранение письменных или печатных сочинений или изображений “с целью возбудить неуважение” к особе императора или членам его семьи, а также содержащих порицание установленного образа правления или его критику. Характерно, что наказывалось даже недоносительство по всем видам государственных преступлений. Практически почти любое критическое замечание по адресу власти можно было подвести под уголовно-наказуемое деяние. Суровые наказания ждали и тех, кто участвовал “в публичном скопище”, собравшемся, чтобы “выразить неуважение к верховной власти или порицание установленного законами Основного образа правления”. Под понятие “скопища” подпадали демонстрации, митинги, забастовки (хотя о запрещении забастовок говорилось в ряде статей Уложения, специально посвященных этому вопросу). Уложение, хотя и было утверждено в 1903 г., однако в действие его было решено вводить постепенно по мере созревания для этого условий. В результате такой политики царизма практически, наряду с введенными в действие главами Уложения 1903 г., продолжали действовать нормы Уложения 1845 г. в редакции 1885 г. и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. Кроме того, действовал еще Воинский устав о наказаниях. Устав о ссыльных и Устав о содержании под стражей, в которых были и статьи, касавшиеся уголовных наказаний в отношении указанных в них категорий лиц, а также Собрание церковных законов, где также содержались нормы о наказаниях за определенные деяния для лиц духовного звания. Все это порождало путаницу, судебный произвол и существенно затрудняло судебную практику. Что касается судебно-процессуального права, то здесь продолжал действовать Устав уголовного судопроизводства 1864 г. с теми изменениями и дополнениями (о военно-полевых судах и т.д.), о которых уже говорилось в параграфе о карательной политике и карательных органах. Гражданское право. В области гражданского права в качестве основного источника права по-прежнему действовал т. Х Свода законов Российской империи. В начале XX в., как и ранее, в гражданском праве еще сохранялись феодально-сословные пережитки, что проявлялось в ограничении правоспособности и дееспособности физических лиц по сословному, национально-религиозным признакам, а также по признаку пола. Потребности развития экономики требовали отмены этих ограничений. Существенные ограничения сохранялись для католиков (они по-прежнему не могли покупать землю в пределах бывшего Царства Польского), а также для лиц иудейского вероисповедания. Они могли владеть недвижимостью только в пределах черты оседлости где им было разрешено проживание. Ограничивалось участие евреев в акционерных обществах и руководстве промышленными предприятиями. Но все эти ограничения легко обходились, т.к. недвижимость регистрировалась на подставных лиц, а подставные лица вводились в состав правлений акционерных обществ. Правительство пыталось использовать разрешительный порядок учреждения акционерных обществ с санкции Совета министров, но под давлением промышленников, в том числе еврейского капитала, в 1910 г. в Государственную Думу был внесен законопроект о замене разрешительной системы явочной. Правительство согласилось с такой заменой, но установило, чтобы среди членов правлений акционерных обществ лиц иудейского вероисповедания было меньшинство, и чтобы они не допускались к постам директоров. Кроме того, акционерным обществам запрещалась скупка земель свыше 200 десятин (в том числе в лесных и горных разработках). 18 апреля 1914 г. царь Николай II подписал соответствующий закон, который вызвал бурный протест буржуазии. Известный капиталист П.П. Рябушинский заявил, что закон — это удар по всей буржуазии независимо от религии и предприниматели должны будут ездить в Петербург “на поклон, как при Батые в ханскую ставку”, за разрешением на каждый свой шаг. Бурная реакция промышленников и давление из Парижа с угрозой перекрыть очередные поступления денег по внешнему займу заставили Николая II отменить указанный закон. Развивается промышленное право, т.е. право на товарный знак, фирму, изобретение. Изобретение оформлялось патентом, который давал изобретателю исключительное право на использование своего изобретения в течение 15 лет. Однако изобретение могло быть отчуждено государством и ранее, но с выплатой компенсации. Авторское право предоставляло автору исключительное право на использование продукта его интеллектуального творчества (книги, музыка, картины и т.д.), после смерти автора это право переходило к наследникам на 50 лет. Сложность принятия нового законодательства в области гражданского права заключалась в том, что большинство в Государственном Совете принадлежало дворянской аристократии, и он нередко блокировал законопроекты, предлагаемые в интересах предпринимателей или задевающие интересы крупных землевладельцев. Многие нормы гражданского права “модернизировались” Сенатом, приспосабливались к интересам товарно-денежного оборота путем сенатских толкований и разъяснений. Причем эти “разъяснения” нередко (по форме) практически формулировали новые нормы. Суды признавали решения Сената наряду с законами. Изменения коснулись и других отраслей права, в частности семейного. По закону от 14 марта 1914 г. замужние женщины обрели право на получение от полиции постоянного вида на жительство для раздельного от мужа проживания без его согласия, если будет установлена невозможность совместного проживания. Изменения коснулись даже канонического права. Так, если ранее при разводе по мотивам нарушения супружеской верности виновной стороне запрещалось повторное вступление в брак, то теперь это запрещение устанавливалось не пожизненно, а на срок не более 7 лет. Церковными судами по таким делам больше не накладывались на виновную сторону “епитимьи” (т.е. церковное взыскание, которое для чиновников и офицеров влекло обязательную отставку со службы). Внебрачные дети получили право участвовать в наследовании имущества матери (наряду с другими детьми) и требовать от отца алименты. Разрешено было и усыновление внебрачных детей (ранее это было возможно только по особому каждый раз именному указу верховной власти). Фабричное (социальное и трудовое) законодательство. В 1905-1906 гг., в момент подъема революционного движения, только что учрежденное Министерство торговли и промышленности разработало программу социального и трудового (или как тогда называли фабрично-заводского) законодательства. Основная идея этой программы состояла в том, чтобы отменить мелочную регламентацию в таких вопросах, как установление продолжительности рабочего времени, размера заработной платы, внутреннего распорядка на предприятиях, предоставив решение этих вопросов соглашению сторон. Подготавливались также проекты законов о страховании от болезней, несчастных случаев, о врачебной помощи, рабочем времени и найме. Первый министр торговли и промышленности В.И. Тимирязев — умный и опытный бюрократ считал, что “лучше уступить теперь, чем быть вынужденным уступить в будущем, и уступить, конечно, больше”. Однако в Совете министров законопроект о профсоюзах был включен в состав Временных правил об обществах и союзах, утвержденных царем 4 марта 1906 г. Вместо явочного устанавливался разреши тельный порядок организации профсоюзов, а их деятельность ставилась под контроль полиции и губернаторов. По мере спада революционного движения либерально-реформаторский курс Министерства торговли и промышленности, имевший своей целью снизить накал социальных конфликтов в промышленности (с учетом западноевропейского опыта), натолкнулся на противодействие правящей дворянско-помещичьей верхушки и самой торгово-промышленной буржуазии. Из всех упомянутых выше законопроектов реально в 1911 г. был принят лишь Закон о страховании от болезней и несчастных случаев. В соответствии с законом на предприятиях учреждались больничные кассы, капитал которых составлялся из взносов рабочих и предпринимателей. Управляться кассы должны были выборными представителями от рабочих и администрации и под надзором фабричных инспекторов. Больничные кассы объединялись в 12 страховых товариществ. Общее руководство страховым делом возлагалось на Главный страховой совет, включавший в свой состав также представителей рабочих. Больничные кассы должны были оплачивать медицинскую помощь при несчастных случаях, выдавать пособия (25% от заработка) по болезни и несчастному случаю. Безусловно, страховое законодательство 1912 г. не могло оправдать надежды правительства на достижение социального мира в промышленности. Таким образом, царизм оказался, по существу, не способен решить ни одну из насущных проблем, стоявших перед страной Аграрная столыпинская реформа Император и его окружение понимали, что одними силовыми методами справиться с революционным движением и сохранить существующий режим невозможно. Необходимы были реформы, уступки, меру которых в конечном счете определял размах революционного движения, особенно крестьянского, поскольку крестьяне составляли подавляющее большинство населения страны. В предшествующем параграфе говорилось, что некоторые частичные меры были проведены еще в 1905 г. Наконец, 5 октября 1906 г. был издан Указ об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других податных сословий, который предоставил крестьянам и мещанам право поступления на государственную службу и учебу, расширил право на свободный выбор места жительства и т.д. Однако все это были полумеры, а требовались гораздо более крупные реформы и, прежде всего, аграрная. К ее скорейшему проведению подталкивали проекты, выдвигавшиеся различными политическими силами в Государственной Думе. Для проведения реформ царь избрал П.А. Столыпина, доказавшего свою энергию и беспощадность в борьбе с революционным движением сначала на посту саратовского губернатора, а затем министра внутренних дел. Назначенный в июле 1906 г. премьер-министром (с сохранением поста министра внутренних дел) Столыпин провозгласил лозунг: “Сначала успокоение, а затем реформы”. Как именно осуществлялось “успокоение” подробно излагается в параграфе о карательной политике и карательных органах. Важнейшей из комплекса реформ, задуманных Столыпиным, безусловно, явилась аграрная реформа. В противовес думским проектам, суть которых (при всех их различиях) в конечном счете сводилась к передаче крестьянам всей или части помещичьих земель, т.е. разрешение аграрного кризиса за счет помещиков, суть столыпинской реформы состояла в том, чтобы сохранив в неприкосновенности помещичье землевладение, разрешить аграрный кризис за счет перераспределения между крестьянами общинных крестьянских земель. Сохраняя помещичье землевладение, Столыпин оберегал социальный слой помещиков как важнейшую опору царизма, учитывая, что в результате революции 1905-1907 гг. крестьянство уже не являлось такой опорой. Столыпин рассчитывал, расслоив крестьянство за счет перераспределения общинных земель, создать слой новых собственников-фермеров как новую социальную опору власти. Иными словами, столыпинская реформа одной из важнейших своих целей имела, в конечном счете, укрепление существующего режима и царской власти. Проведение реформы началось с издания 9 ноября 1906 г. Указа о дополнениях некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования. Хотя формально Указ был назван дополнениями к постановлениям по земельному вопросу, фактически это был новый закон, который радикально менял строй земельных отношений в деревне. К моменту издания данного закона, т.е. к 1906 г., в России было 14,7 млн. крестьянских дворов, из которых 12,3 млн. имели земельные наделы, в том числе на общинном праве 9,5 млн., преимущественно в центральных регионах, черноземной полосе, на Севере и частично в Сибири, 2,8 млн. дворов— на подворном праве (в Западном и Привислинском краях, Прибалтике, Правобережной Украине). Политика царизма до Указа 9 ноября 1906 г. была направлена на сохранение общины как формы крестьянского самоуправления, обеспечивавшую административно-полицейский контроль (через земских начальников) за крестьянством, и как фискальной единицы, облегчавшей взимание налогов и сборов, поскольку входившие в общину крестьянские дворы были связаны круговой порукой. С отменой круговой поруки община перестала быть фискальной единицей. А закон от 5 октября 1906 г., расширивший для крестьян свободу передвижения и поступления на службу и учебу, ограничил административно-полицейский контроль со стороны земских начальников. Отмена выкупных платежей превратила крестьян в собственников надельной земли, но на общинном или подворном праве, т.е. юридическими собственниками земли были или крестьянские общины (при общинном землепользовании), или крестьянские дворы (при подворном землепользовании), т.е. коллективные собственники. Исключение составляли Прибалтика, Привислинский и Западный края, где господствовала частная единоличная собственность на землю домохозяев — глав крестьянских дворов. Кое-где частная собственность на крестьянские земли, как исключение, имела место и в других регионах. Столыпинский Указ от 9 ноября 1906 г. предоставлял крестьянам “право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков мирского надела”. За выходящими из общины закреплялась земли, находившиеся в их фактическом пользовании, в том числе и арендуемые у общины (сверх полагающихся наделов), независимо от изменения числа душ в семье. Причем в общинах, где переделов не было в течение 24 лет, вся земля закреплялась бесплатно. А там, где переделы производились, излишки земли, сверх причитающихся на наличные мужские души, оплачивались по “первоначальной средней выкупной цене”, т.е. значительно дешевле рыночных цен. Эти правила были нацелены на то, чтобы побудить к скорейшему выходу их общины наиболее зажиточных крестьян, располагавших излишками надельных и арендованных земель. Выходившие из общины домохозяева имели право требовать, чтобы полагающаяся им земля выделялась одним куском-отрубом (если выделяющийся двор остается в деревне) или хутором (если этот двор переносит усадьбу за пределы деревни). При этом преследовались две цели: во-первых, ликвидировать чересполосицу (когда надельные земли одного крестьянского двора находились отдельными участками в разных местах) — одну из важнейших причин отсталости агротехники; во-вторых, рассредоточить, разъединить крестьянскую массу. Объясняя политический смысл рассредоточения крестьянской массы, Столыпин писал, что “дикая, полуголодная деревня, не привыкшая уважать ни свою, ни чужую собственность, не боявшаяся, действуя миром, никакой ответственности, всегда будет представлять собой горючий материал, готовый вспыхнуть по каждому поводу”. Учитывая, что выделенные выходящим из общины дворам земли одним отрубом или хутором в большинстве случаев ущемляли интересы остальных общинников (поэтому общины могли не давать согласие на выделение), Указ 9 ноября предусматривал право требовать укрепления в личную собственность части общинной земли, которое должно быть удовлетворено общиной в течение месяца. Если же это не будет сделано в установленный срок, то выделение земли может быть оформлено распоряжением земского начальника, не считаясь с волей общины, т.е. принудительно. Не надеясь получить одобрения Указа от 9 ноября 1906 г. II Государственной Думой, Столыпин оформил его издание в порядке ст. 87 Основных законов без Думы. И действительно, Указ получил поддержку только в III Думе, избранной после третьеиюньского государственного переворота 1907 г., по новому избирательному закону. Опираясь на голоса правых и октябристов, правительство добилось, наконец, его утверждения 14 июня 1910 г. в виде закона. Более того, правооктябристское большинство III Думы дополнило этот закон новым разделом, в котором указывалось, что те общины, в которых переделы не производились с 1863 г., должны считаться перешедшими к участково-подворному наследственному землепользованию. Иными словами, закон 14 июня 1910 г. принудительно распускал указанную категорию общин независимо от желания крестьян. Последовавший затем закон от 29 мая 1911 г. сделал заключительный шаг к уравнению правового статуса надельных и частновладельческих земель. Юридическими собственниками хуторов и отрубов, а также надельных земель в принудительно распущенных общинах, если в составе надельной земли была хотя бы небольшая часть купленной земли, признавались домохозяева, т.е. главы крестьянских дворов, а не весь крестьянский двор как коллективный собственник (как это имело место ранее). Однако, несмотря на сильнейший правительственный нажим, крестьянство в своей массе не восприняло реформу. Всего за период с 1907 по 1916 г. из общин вышло чуть более двух миллионов крестьянских дворов. Кроме того, 468,8 тыс. дворов в тех общинах, в которых с 1863 г. не было переделов, получили акты о собственности на свои земли без своего согласия, т.е. насильно. Всего таким образом выбыло из общин около 2,5 млн. крестьянских дворов, (примерно 1/5 общинных дворов к их количеству на 1906 г). К 1916 г. из общины вышла примерно1/6 часть общинников (более 73% из них против воли односельчан). Значительное число крестьян (там, где общины распускались принудительно) вышли против своей воли. Как уже говорилось, целью реформы было перераспределение общинной земли. Как заявил в Государственной Думе один из ближайших сотрудников Столыпина— главноуправляю-щий землеустройства и земледелия А.В. Кривошеин, земля должна находиться в руках “того, кто лучше других сумеет взять от земли все, что она может дать”, и ради этого надо отказаться от “несбыточной мечты, что в общине все могут оказаться сытыми и довольными”. В перераспределении земли он видел залог того, что “широкий общий подъем сельского хозяйства— дело недалекого будущего”. И действительно, основными продавцами земли оказались вышедшие из общины малоземельные и безлошадные общинники. Продавая землю, они уходили на заработки в город или ехали на новые земли (в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию). Хотя многие крестьяне хотели прикупить земли, однако это оказалось вовсе не простым делом. Потребных для проведения реформы денег (а эта сумма была определена в 500 млн. золотых рублей) у государства не оказалось. Сумма, реально выделенная для финансирования реформы (выдачи государственного кредита), была совершенно недостаточна и к тому же разворована чиновниками и до крестьян не дошла. Надеяться можно было только на кредит Крестьянского банка. Специальным указом, принятым тоже в ноябре 1906 г., отменялся существовавший ранее запрет отдавать в залог надельные крестьянские земли. Крестьянскому банку разрешалось под залог надельной земли выдавать ссуды для покупки земли при расселении на хутора и отруба, на улучшение агротехники (покупку сельскохозяйственных машин) и т.д. Однако Крестьянский банк скупая земли по 45 рублей за десятину (немного больше гектара), продавал их по 115-125 рублей за десятину, а кредит под залог земли и на сравнительно краткие сроки выдавал на кабальных условиях. При неуплате в срок процентов и очередных платежей по возврату долга банк отбирал у должников и продавал заложенную землю. Деньги, которые шли на покупку земли и выплату процентов по кредитам, ложились накладными расходами на цену сельскохозяйственной продукции крестьянских хозяйств. И все же, несмотря на высокую цену и кабальные условия, часть крестьян-середняков и даже бедняков покупали землю, отказывая себе во всем, стремясь “выбиться в люди”. Покупали землю и богатые крестьяне, превращая свои хозяйства в основанные на капиталистических принципах и наемном труде товарные фермы. Но еще больше землю покупали лица, как тогда их называли, некрестьянского сословия, не занимавшиеся крестьянским трудом, из числа сельской и мелкой городской буржуазии, скопившие себе капитал не за счет работы на земле, а иными путями: волостные старшины и писари, владельцы винных лавок, полицейские, духовенство, торговцы и т.д. Эта категория скупала землю для спекуляции (ведь земля постоянно дорожала) и для сдачи ее в аренду тем же крестьянам, причем арендная плата доходила до половины урожая. Таким образом, переход земли в аренду означал обогащение сельских паразитов-рантье за счет крестьян. Поскольку практика скупки земли для спекуляции и сдачи в аренду получила широкое распространение, правительство, обеспокоенное этим явлением, издало циркуляр, устанавливающий норму покупки надельной земли не более 6 наделов в пределах одного уезда. Однако в действительности многие спекулянты и рантье скупали (используя продажность чиновников и взятки) по 100-200 наделов. Важным элементом столыпинской реформы явилась переселенческая политика. В сентябре 1906 г. часть земель, принадлежащих царской семье в Западной Сибири, на Дальнем Востоке, Казахстане и Киргизии, передана была для переселения крестьян из Центральной России. Переселением крестьян правительство пыталось решить ряд проблем: во-первых, разрядить аграрное перенаселение в центре страны и прежде всего в Черноземье; во-вторых, за счет увеличения численности русского населения усилить свою социальную базу на национальных окраинах: в-третьих, приступить к освоению необжитых и нередко пустынных регионов страны (особенно в Сибири и на Дальнем Востоке). Среди переселенцев преобладало беднейшее крестьянство. Всего за 1906-1914 гг. за Урал переселилось 3,1 млн. человек, но далеко не все получили собственную землю. Примерно 1/4 поселенцев приходилось арендовать землю у местных крестьян. Оценивая итоги столыпинской реформы, справедливости ради, надо отметить, что к 1914 г. в сельском хозяйстве России имелись определенные положительные сдвиги. Во-первых, увеличилась на 10,5 млн. десятин площадь посевов за счет освоения целины в Сибири и Казахстане. Во-вторых, возрос общий валовой сбор зерна: пшеницы на 12%, ржи - на 7,4%, овса - на 6,6% как за счет расширения посевных площадей, так и роста урожайности. Но увеличение сбора зерна было не таким уж значительным и было использовано не на рост животноводства (“перегон зерна и кормов на мясо и масло”), что является показателем интенсивности сельского хозяйства, а на увеличение экспорта зерна за рубеж, в том числе и за счет сокращения внутреннего потребления. По расчету на 100 жителей населения число скота уменьшилось из-за нехватки кормов. Однако эти положительные сдвиги нельзя связывать только со столыпинской реформой. Серьезнейшую роль сыграла отмена выкупных платежей, которые составляли 89 млн. рублей золотом в год, почти половина той суммы, которую выручали за экспорт хлеба. Немалую роль сыграли и удачные погодные условия, обусловившие хорошие урожаи в 1909 и 1910 гг. Однако вслед за этим последовал тяжелый неурожай 1911 г., поразивший более 20 губерний. Десятки миллионов крестьян были вновь обречены на муки голода. Характерно: больнее всего неурожай ударил по тем губерниям, где наиболее активно насаждались хутора и отруба, показав тем самым, что община оказалась более устойчива по отношению к стихийным бедствиям и иным чрезвычайным ситуациям. В целом столыпинская реформа не дала тех результатов, на которые надеялось правительство. Во-первых, неурожай 1911 г. показал, что реформа не создала устойчивой тенденции к росту сельскохозяйственной продукции, во-вторых, реформа не решила главный вопрос: не устранила крестьянское малоземелье и аграрное перенаселение. Хотя часть крестьян и переселилась за Урал, а часть, продав землю, ушла в города, но, во-первых, до полумиллиона из них вернулись обратно, а, во-вторых, численность крестьянского населения за счет рождаемости росла примерно на 2% в год, что вело к дальнейшему дроблению крестьянских дворов, а, следовательно, и крестьянских наделов. Так и не удалось создать слой богатых фермеров-собственников земли, которые вели бы хозяйство по-капиталистически, с применением наемного труда, такой слой, чтобы он мог стать прочной социальной опорой царского режима. Хотя применение машин в сельском хозяйстве увеличилось, все же серьезных сдвигов в улучшении агротехники на селе добиться не удалось. Ведь по-прежнему почти половина пахотных земель принадлежала помещикам, значительная часть из которых сдавала землю крестьянам в аренду на кабальных условиях. И крестьяне ее обрабатывали своим инвентарем в порядке отработки арендных платежей. Более того, как уже говорилось, в ходе реформы и часть крестьянских надельных земель перешла к новым землепользователям-рантье, которые также сдавали землю крестьянам в аренду. Иными словами, площадь арендованных земель, обрабатывавшихся крестьянским инвентарем, увеличивалась, что отнюдь не способствовало распространению прогрессивной агротехники. Увеличение арендных платежей, общая сумма которых к 1917 г. вместе с расходами на покупку земель дошла до 700 млн. рублей в год, тяжелым прессом ложилось на крестьянство. Столыпину не удалось ликвидировать крестьянскую общину. Как уже говорилось, из общины несмотря на административный нажим вышло не более 1/6 части крестьянских семей. Причем наибольшая их часть вышла в 1908-1909 гг. В дальнейшем этот процесс постепенно затухает. Кроме того, переселившиеся в Сибирь крестьяне стали вновь объединяться в общины. Что же обусловило устойчивость общины? Некоторые историки объясняют это консервативностью крестьянства. Частично это так. Но главная причина в другом. Община давала крестьянам чувство определенной социальной защищенности: окажись крестьянская семья в критическом положении, община (мир) не даст ей погибнуть. Особенно это было важно в условиях России, где большая часть сельскохозяйственных угодий находится в зоне рискованного земледелия. Нельзя не учитывать и жесткости российского климата, из-за чего затраты на обеспечение жизнедеятельности общества и ведение сельского хозяйства значительно выше, чем на Западе. Российское крестьянство на своем историческом опыте убедилось, что противостоять силам природы путем коллективных усилий легче. Поэтому у него выработался своеобразный общинный (коллективистский) менталитет, отличный от менталитета крестьянства на Западе. Наконец, община содержала определенную сельскую инфраструктуру (сельские школы, богадельни для престарелых, ссудно-кредитные товарищества, ремонт дорог, мостов местного значения и т.д.). В рамках общины развивались крестьянские кооперативные общества по совместному использованию сельскохозяйственной техники (жаток, молотилок, сепараторов и т.д.), сбытовые, закупочные, овощеводческие и иные сообщества. Характерно, что большую часть земель, выставленных на продажу, покупали сельские общины. Так, частные лица купили за 1913 г. 3,67 млн. десятин, а крестьянские кооперативы и сообщества— свыше 10 млн. десятин. Таким образом, столыпинская реформа не решила аграрную проблему в стране. Наоборот, она ее обострила. Сохранение в стране крупного помещичьего землевладения с его полуфеодальными методами эксплуатации, новые финансовые тяготы для крестьян в виде расходов на покупку земли и арендные платежи, обезземеливание значительной массы крестьян и превращение их в батраков существенно способствовало приближению революции в России.