Тот самый миротворец. Дальнейшая его судьба неизвестна
-------
- Вот видишь, мы почти дошли. Вон, смотри – она указала пальцем куда-то вдаль. – Уже и пирсы потянулись потихоньку. Затем будет возвышение, затем мост, затем…ничего. – она грустно, одними глазами, улыбнулась Далю. – Ты сильно волнуешься?
- Волнуешься. – повторил он, пытаясь воссоздать давно забытое во времени чувство.- Я нееее знааю. Воз-мож-но.
- Ох-ох, вот и я не знаю. А вот мои сожители начинают потихоньку расстраиваться. – Сайби остановилась и вновь подняла свитер. Желтые черви стали видны много ярче, они будто тлели желтым огнем. Теперь они не сидели спокойно в ее нутре, а расползались, обволакивая собой тело. Некоторые дошли до ребер, другие наоборот, зашли куда-то за спину. И все как один кровоточили, отчего алые ленты заляпывали ей штаны, но благо те тоже были красными и все было не так видно. – Знаешь, откуда они?
- Объясниии! – с готовностью пискнул далек.
- Когда я говорила о ключах., я умолчала, как они достались мне. Нас тогда зачищали, но я жила в другом районе. Спровоцировавший резню самоуверенный паренек погиб первым. А затем солдаты пошли по домам. «Это профилкатика, ничего особенного», говорили они. Мне, ведь, тоже досталось – я тогда на время приютила мелкого дилера, торговавшего хэшем. На его похоронах никто не плакал – ну, разве что я. И мне тоже досталось за покрывательство, приговор из шести пуль в кишки. От такого обычно не выживают. Но я, видимо, везунчик, и пока не откинулась, ударила этого чертового палача куском трубы в висок. Мне тогда жить хотелось настолько сильно, что я даже не чувствовала боли. Даже тогда, когда дорвалась до чердака и спряталась там. Я откровенно не понимала ничего, думала, что окажусь в плену. – она перевела дух, так как говорила все быстрее и быстрее, будто боясь, что память о прошлом ускользнет от нее. – А потом я потеряла сознание, готовая к тому, что не проснусь. А потом появились они, эти твари. Может, они-то меня и спасли, клубок кищащих паразитов…
- Я знааю! – неожиданно оживился перебросок, перебив ее. – Мы тооооже в плену.
- Вы? Кто – вы?
- Даалеки, все дааалеки!
- Что? Я плохо понимаю, дружок.
- Изоляяятор! Изолятор на всю Вселеееенную! Даалеки всеобщие врагии!– он говорил, как умел, отчаянно надеясь, что они смогут понять друг друга сейчас и без наркотиков.
- Ты хочешь сказать, что… - Сяба призадумалась и прикрыла глаза. – Вы…Вся раса…О-хо-хо. Мы наверное, одинаково думаем с тобой. Это проблема – вас никуда не пустят и вас все ненавидят, мощную силу, воюющую со всеми. Но знаешь что – она опустила ладонь ему на голову – Ты в плену, но у тебя есть немного времени, чтобы отбросить все предрассудки и просто пожить. На самом деле, многие люди хотят жить с чистого листа. – она подняла голову к небу.
Ее лицо осветилось заполнявшим все фиолетовым светом. Волосы спали вниз, обножив обагренный несмытой кровью лоб и часть щеки. Ей было слишком наплевать на такие мелочи.
- Но они не понимают, что сами должны стать этим листом. Они, а не жизнь. Этим далеки, очевидно, так похожи на людей. Так же заблуждаются. Ты думаешь, зачинщик резни на Шестьдесят пятом не хотел поменять свою жизнь, начать все хоть как-то? Он просто выразил свое недовольство, пусть и…немного жестоко.
- У нас не выйдет.
- Это у меня не выйдет. А тебя тут никто не знает. Будь молодцом, Даль. Не испорти ничего. Ты можешь тут быть лучше, я обещаю! – она рассмеялась, идя дальше.
-------
Антропу стало совсем плохо, пока они дошли до конечной цели. Ее все время мутило от ликера, но если раньше ей удавалось отвлекаться, то теперь ощущение тошноты было непрекращаемым и мешающим. Вечно притупленный ядами организм пытался очиститься, ее начало знобить и ломать. В один момент Сайби захотелось просто лечь на асфальт и не двигаться, вдавить голову в землю.
На самом деле, она много раз пыталась отколоться – порвать с ЛСД, тем более она никогда толком не была «игловой» или «винтовой». Таблетки, марки, обезболивающие – баловство, разве что ей приходилось увеличивать дозу. С каждым разом все больше и больше. Однажды тигрица приняла целую пачку валиума – или это был эндорфин? – за раз. Просто так, ради интереса, а может, и со злости, кто уж вспомнит! По пробуждению она долго не могла понять, где находится.
Сейчас ощущение было то же. Ей все-таки не верилось, что вот еще минуты две - и никто о ней не вспомнит. Но, может, только Даля. Ей стало совсем тошно, по всему телу расползалось мерзкое давящее чувство.
- Даль, Даля…Далек! – позвала Сяба. Тот живо повернулся к ней, рассматривая лицо. – Слушай, знаешь, я чего подумала…Не уходи, то есть не надо убивать себя. Я чушь сморозила в тот раз. Я врубилась еще когда меня накрыло. ЛСД вообще на многое глаза открывает, даром что дорого расплачиваться. Я…Я такая эгоистка! – ее лицо окаменело, она вся побледнела, в то время как глаза залились слезами и покраснели. – Прос-с-сти меня, Даль. Мне было страшно умирать одной…
Она не осознавала, что плачет. Она просто чувствовала себя дрянью.
- Даалекии заблуждаются! – ответил ей перебросок. – Даалекам не обязательно выживать!
- Тут ты единственный далек! Пожалуйста, не надо! – с каждым его словом она чувствовала себя просто отвратительно.
- Даалеки не моооогут жить хуже!
- Хуже, чем есть? Но речь вовсе не о них, речь о тебе!
Они уже дошли до моста и находились всего в нескольких метрах от бурной реки. Эта река устремлялась прямо в море, где ее потоки растворялись. На пути к морю же было множество подводных острых камней и порогов. К тому времени, как она умрет, ее тело либо погрузиться на илистое дно моря, либо она, израненная, застрянет где-то на отшибе, обтекаемая водой, выбеливающей кости.
- Яяяаа не могу быть хуууже!
- Почему ты так думаешь?
- Я…предатель. Мнения, что даалеки в чем-то ошибаются,не верны! Мысли других о том, что даалеки не являются высшей расой, подвергаются уничтожению! Уничтожить! Уничтоожить! – он кричал в голос. Там, внутри брони, ему было ужасно холодно и одиноко. Ему не было места в мире, а если он и найдет таковое, ему придется бежать от своего прошлого. Все время. Каждую минуту.
- Я не верю! Это не так, твою мать! Я запрещаю тебе умирать, ты, слышишь? Я совсем немного жизней погубила, но каждый раз я вспоминаю о них. О всех. Я вспоминаю о Лексе. Я вспоминаю о том миротворце. Но я никак не жалуюсь!
- Тебе неееекому жаловаться!
Она не смогла вымолвить ни слова в ответ. У нее просто не было выбора. Далек меж тем продолжил:
- Даалеки не могут быть предателями! Это ошиибка!
- Х-ха, то есть, ты думаешь, что ты ошибка, потому что можешь быть лучше прочих? Что хорошим быть тяжело? И черт подери, ты прав! Куда легче разрушать и ненавидеть, вот что я скажу. Нельзя повернуть назад, но всегда можно свернуть. – глаза Сябины распухли, голос то и дело срывался, и говорила она через силу. – Но, тем не менее, каждый хороший поступок просто стоит того, чтобы жить!
- У даалеков нет понятия хороших поступков!
- Тогда ты будешь первым! – сорвалась она. – Если ты смог бы стать одним из тех, кто совершит суицид, почему бы тебе не стать таким далеком, который…У которого есть это понятие. «Хорошие поступки». – под конец Сайби всхлипнула и замолчала.
Далек тоже замолчал. Во время их разговора он почти достиг края моста, где было сорвано ограждение, и кривые мелкие прутья, торчавшие зубьями, оставались единственной преградой между ним рекой.
- Твои слова вееерны? – спросил он, оглядываясь назад, на непрерывный дикий поток.
- Если только ты посчитаешь их таковыми – произнесла Сяба, совершенно убитая. Если уж все сказанное не убедит его – значит, они погибнут одновременно. Так ей и надо.
- Отмениии свое решееение.
- Что? Зачем?
- Ты также говорила обо мне. Скажи тоже о себе. – он подъехал к ней, заглядывая своим глазом- стеклышком прямо в ее глаза.
Та улыбнулась.
- Хха. Хха. Хха… Ладно. Я попробую еще раз. Никогда не поздно опять свернуть.
- Я понимааю.
- Это хорошо. – ответила Сайби. – Это хорошо, дружок.
И они вновь вернулись на старую, избитую дорогу, нагревающуюся с течением минут восходящим солнцем.
Конец